– Дня через два-три ожидается прибытие принцессы Дианы и Доди в Париж. Он должен быть здесь.
– У него тысяча лиц. Он прекрасно маскируется и планирует ликвидации самым тщательным образом и с большой выдумкой. Повторяю – можете поставить над могилой операции "Альянс" большой дубовый крест… с полумесяцем.
– Нам нужно выиграть время! Любой ценой! Хотя бы еще месяц.
– Зачем? Ладно, пусть мы предотвратим покушение на Доди в Париже. Тогда его грохнут в Лондоне или Каире, в Испании или на Йерских островах… да где угодно. Он на мушке, а винтовка в руках лучшего ликвидатора, которого я когда-нибудь знал.
– Ты прав – от Синдиката долго скрываться не удастся. Но я не открою большой тайны, если скажу – Диана и Доди практически договорились о помолвке. Ты еще не знаешь, что яхта альФайеда взяла курс на Сицилию. По данным арабов, оттуда Доди и Диана должны вскоре вылететь в Париж. Возможно, здесь состоится обручение. Когда они будут в законном браке и если к тому же у них появится общий ребенок, тогда страсти поутихнут и начнется длительная осада. Но это уже нас не касается.
– Откуда это вам известно? – удивился я.
– Не имеет значения. Мало того: МИ-6 в Средиземноморье вешает нам лапшу на уши. Театр. Ты все видел собственными глазами. Их люди уже в Париже. Они тоже ждут здесь Доди и принцессу. Но и это еще не все – сюда подтягиваются и сотрудники Шин бет. Вот такая, брат, петрушка.
– И вы хотите в такой ситуации спасти аль-Файеда? Я не удивлюсь, если под топор попадет и Диана. Разве вы не видите, что в Доди и принцессу вцепились мертвой хваткой? Притом все, кому не лень: родственники, высший свет, пресса, спецслужбы нескольких стран, Синдикат и, возможно, еще кто-то, сидящий в глубокой тени. Идет настоящая травля. Мне кажется, Доди обречен. И боюсь, что Диана тоже.
– Мертвая хватка… Верно сказано. – Кончак резко отодвинул от себя тарелку с недоеденным десертом. – Но мы продолжим начатое. Отступать некуда и невозможно. И я и ты понимаем, что весь этот жестокий цирк – политика, и, как часто бывает, замешанная на крови. Увы, мы в упряжке и прочно сидим в колее. Поэтому я вызову, как говорил ранее, подкрепление. Подключим и ажанов.
– Я по-прежнему буду возглавлять группу?
– Нет. У тебя особое задание… – Кончак смотрел на меня остро и требовательно. – Ты знаешь Ерша лично. Вы почти друзья. Или я не прав?
– Какая разница? – окрысился я – не люблю, когда лезут в мою личную жизнь, которой практически нет.
– Ладно, пусть так. Но ты с ним работал в свое время и не раз встречался. Ты знаешь его лучше, чем кто бы то ни было…
– Поэтому вы хотите сосватать меня на роль смертника, готового бросить вызов Ершу? – перебил я шефа. – Тогда я лучше напьюсь в стельку и сам пущу себе пулю в лоб. Что однохренственно.
– Нет, ты меня не понял. Нам нужно его вычислить, а ты с ним побеседуешь. Попробуй уговорить Ерша отказаться от задания своих хозяев. Но только в последнюю минуту, чтобы его не успели заменить. Я гарантирую ему неприкосновенность с нашей стороны и защиту от Синдиката.
– Ну, во-первых, я очень сомневаюсь, что нам удастся его найти. Времени совсем мало. Но если разыщем и он не согласится на наши условия, тогда что?
– Это уже будет не твоя проблема, – резко ответил шеф.
– Усек. Вы хотите, чтобы я подвел Карасева под пулю. Достойная миссия, ничего не скажешь.
– Не забывай, кто ты и где служишь. – Голос Кончака стал зловеще-спокойным.
– Считайте, что я взял под козырек и сказал "слушаюсь".
– Вот так-то лучше… Если мы так и не сможем найти Ерша до приезда Доди в Париж, тогда тебе придется быть поближе к аль-Файеду и принцессе. Как все это будет выглядеть, помозгуем.
– Конечно… – Я стал вежливым, как лондонский денди.
Кончак подозрительно зыркнул на меня, хотел сказать еще что-то, но промолчал, увидев идущего в нашу сторону гарсона.
А я в это время думал о том, как приду в свой отель, закроюсь в номере и напьюсь до чертиков. Хрен им всем, не буду я искать Карасева! Плевать мне на высокую политику. Я, конечно, ликвидатор, а значит, убийца, но не Иуда…
Все последующие дни перед прилетом принцессы и Доди в Париж напоминали мне карнавал в сумасшедшем доме. Я почти не спал, пытаясь найти Андрея Карасева. И не потому, что хотел его "сдать" ликвидаторам ГРУ, а по причине более весомой и прозаической – чтобы сказать: "Беги, дружище, отсюда на хрен, если хочешь уцелеть". Я иногда и себе боялся признаться, что этот сукин сын Ерш нравился мне как близкий друг, хотя я знал его всего ничего. Он относился к той редкой категории людей, которым я бы доверил все: красавицу жену, кошелек с любой суммой и даже свою горячо любимую спину, чего не позволял себе даже в Афгане, где тоже были парни стоящие.
Я почти не сомневался, что Карасева, если он появится в поле зрения нашей конторы, ликвидируют немедленно. И не только потому, что его "объектом" является альФайед. Ерш чересчур много знал о таких вещах, какие ГРУ чаще всего хоронит так далеко и глубоко, что ни в архиве сыскать, ни в устном творчестве нелегалов не откопать. Я знал, что Андрей подготовлен дай бог каждому профессионалу, но когда на тебя открыта облавная охота и ты этого не знаешь, то шансы выжить практически равны нулю – государственная машина сжирает свои жертвы почище библейского Молоха, при этом не моргнув глазом.
Я его не нашел. Разве можно вообще кого-нибудь отыскать в Париже, напоминающем перевалочный пункт туристов и беженцев всех стран мира? Мне уже доложили, что в Марселе разыскали отель, где жил Ерш под фамилией Мигель Каррерас. Но его там не было. А значит, Андрей направил свои стопы в Париж. Здесь уже устроили проверку гостиниц и пансионов, но я только ухмыльнулся саркастически: как же, Карасев такой дурак, что не сменит документы и внешность… Мне помнится, когда мы с ним встречались в последний раз, у него была целая коллекция паспортов на разные имена.
Доди прилетел на своем самолете. Я не участвовал в его встрече, но знал, что, кроме личных телохранителей аль-Файеда, красавчика плейбоя охраняли еще десятка два парней как из нашего ведомства, так и с мусульманской стороны. Понятное дело, он был вместе с Дианой, но мне почемуто даже не захотелось посмотреть на нее вблизи. Есть такое понятие, как предчувствие. Оно редко проявляет себя в обыденной жизни, но в экстремальной обстановке присутствует сплошь и рядом. Будучи в Афгане командиром группы разведчиков-диверсантов, я никогда не брал на задание парней, у которых была кислая физиономия из-за какого-нибудь дурацкого видения или кошмарного сна. Обычно они из поиска не возвращались; к сожалению и печали, я понял это слишком поздно, когда за плечами легли многие месяцы и длинные тропы этой отвратительной войны, затеянной выжившими из ума маразматиками, рожденными не женщиной, а пресловутой кепкой Ильича.
Я понял, что принцесса и Доди обречены. И не только из-за предчувствия надвигающейся трагедии, а еще и потому, что накануне прилета младшего аль-Файеда в Париж мне передали агентурную сводку, где наш источник сообщал, что по не подтвержденным пока сведениям Диана, кроме вступления в брак с Доди, будто бы решила принять мусульманскую веру. А это уже была настоящая катастрофа: сильные мира сего никогда не допустят, чтобы мать английского льва встала под знамена Пророка…
Бедное мое сердце! Оно рвалось на части, когда я очутился в отеле "Ритц", принадлежащем семье аль-Файедов, куда Доди вместе с Дианой приехали отужинать. И возле отеля, и внутри кипел котел. Кроме постояльцев, людей далеко не бедных, ошивались разные странные личности, большей частью наглые папарацци, вольные фотоохотники за сенсациями. Я изображал джентльмена и старался особо не мозолить глаза охране "Ритца", чтобы меня не приняли за когото иного.
Я слонялся по холлу отеля, заходил в бар, даже что-то там пил, но мои глаза работали не хуже, чем электронная подзорная труба на "Салли". Я буквально "фотографировал" всех бездельников и папарацци, дожидающихся появления "звездной" парочки, чтобы пощелкать затворами своих камер. Кроме меня, здесь, конечно, были и другие, так сказать, заинтересованные лица – я, например, заметил Рашида и Азраила, тоже натянувших вечерний прикид; но они сделали вид, что мы незнакомы. Пусть их, я не в обиде…
Стрелка часов ползла, как сонная муха после зимней спячки. Восемь… девять… половина десятого… без двадцати десять… Когда же наконец Доди и Диана отправятся на боковую?! Они сидят в ресторане и воркуют, как голубки, а "борзой" Волкодав должен слюнки глотать, полдня не евши, две ночи не спавши… и так далее. Черт возьми! До чего я докатился?! Охраняю покой влюбленных, как гном Белоснежку.
Я мельком посмотрел на календарь за спиной портье: 30 августа 1996 года. И ностальгически вздохнул – через день дети пойдут в школу. Эх, повернуть бы время вспять! Да чтоб я остался с нынешним жизненным опытом. Я бы теперь свое десантное училище десятой дорогой обошел. И не важно, где трудиться, пусть даже простым работягой – только подальше от армии и от моей "профессии".
Я скосил глаза влево – и обмер. Нет, это просто невозможно! Моб твою ять! Бред, видение… Изыди, нечистый! Я просто остолбенел.
Он, наверное, почувствовал мой взгляд и поднял голову. Наши глаза встретились и… и он вдруг стал белым как мел.
Я его узнал. И он меня тоже. Наша встреча в горах Афгана в районе Гиндукуша была скоротечной, жестокой и кровавой. Моя группа нечаянно столкнулась с отрядом моджахедов Нигматуллы – бешеного зверя, за которым я охотился почти год, – и мы с ходу приняли бой. Дрались врукопашную, грызлись, как псы на собачьем ринге, рвали друг друга руками и зубами. С ним я схлестнулся уже под конец боя. Он был одет как афганец, но я сразу признал в нем европейца, а возможно американца, – в то время их инструкторы уже отваживались переходить границу Пакистана и шнырять по нашим тылам. Я уже достал этого сукиного сына несколько раз ножом и хотел добить, но тут раздался страшный грохот, и последним, что я запомнил перед тем, как потерять сознание, было его перекошенное от дикого возбуждения лицо.
Меня спас большой "абалаковский" рюкзак, который мы тащили поочередно из-за его неподъемности. Все случилось так быстро, что я не успел даже отстегнуть лямки, чтобы сбросить на землю свою ношу. В рюкзаке хранился наш НЗ. Чтобы не обременять всех разведчиков-диверсантов лишним весом – а в горах этот вопрос очень существенный, – мы сложили в рюкзак все продукты, и пока один из нас работал ишаком, остальные просто порхали, что отнюдь не лишнее, когда скачешь по скалам, словно горный козел. Тому, кто нес НЗ, приходилось трудно, но зато потом, когда его сменяли, он чувствовал себя заново родившимся и пер по камням со скоростью локомотива.
Очнувшись и собрав оставшихся в живых ребят, я допросил одного из душманов – ему взрывом оторвало руку. Оказалось, что мой противник был англичанином. Он должен был испытать какое-то секретное оружие в тылу "шурави", а отряд Нигматуллы ему выделили для охраны. В последний миг он взорвал свою "пушку", покрошив и нас, и моджахедов в капусту, а сам сделал ноги. Я мечтал с ним снова встретиться до самого последнего дня моего пребывания в Афгане…
И вот встретились. В Париже. В отеле "Ритц". При полном параде. Во фраках и белых манишках. Восставшие из ада, куда и меня и его загнали наши правители. Я уже знал, что он работает в МИ-6, – когда меня зачислили в штат ГРУ, я первым делом составил фоторобот англичанина и попросил поискать в архивах его мордуленцию. Мой заказ выполнили достаточно быстро: оказалось, что он принадлежит к элите внешней разведки Британии. На том мои изыскания и закончились. Похоже, "на холоде" мы работали в разных регионах мира.
Не знаю, что англичанин прочитал в моем взгляде, но он резко обернулся и едва не бегом припустил куда-то в глубь отеля. Немного помедлив, чтобы прийти в себя после легкого шока, я последовал его примеру, только направился в противоположную сторону – туда, где с видом подгулявшего арабского мультимиллионера фланировал Рашид. Мне, конечно, нельзя было афишировать наше знакомство, но я не имел иного выхода.
Проходя мимо него, я коротко бросил:
– Иди за мной. Быстрее!
Недоумевающий араб потопал мне вслед, достаточно натурально изображая сластолюбца – он пялил глаза на особей противоположного пола, иногда даже прищелкивая языком от восхищения. Сейчас я тебе устрою кобеляж…
Мы зашли в туалет, больше похожий на выставку модерновой сантехники, чем на место, где люди решают свои утилитарные проблемы.
– Ты что, с ума сошел?! – попытался надавить на меня Рашид. – Мы не имеем права сейчас вступать в контакт…
– Заткнись! – рявкнул я. – Молчи и слушай. "Ритц" под колпаком МИ-6. Похоже, здесь их молодчиков больше, чем проживающих в отеле. Немедленно уводите отсюда Доди и Диану. Немедленно!
– Но как… Как это можно выполнить практически?! Я незнаком с Доди, и меня к нему не подпустят.
Рашид не стал разводить базар-вокзал, расспрашивая, что да почему. Молодец. Конечно, как разведчик, звезд с неба не хватает, но вполне на уровне…
– Позвони ему по мобильнику. Надеюсь, Доди не забыл его захватить с собой?
– Телефон… Точно! – Рашид расцвел. – Номер у меня записан… – Он начал рыться в карманах. – Да, а что мне ему сказать?
– Скажи, пусть валит отсюда, и как можно быстрей. Он знает о твоем существовании?
– Конечно.
– Объяснишь, что он почти в перекрестии оптического прицела снайпера. Думаю, Доди поймет. И отреагирует адекватно. Он парень неглупый. А ты собери всех своих и прикрой его, пока он не сядет в машину. Телохранители? Плюнь на этих обормотов! У них работа, а у тебя долг перед родиной. Вот и выполняй его как следует.
– А что потом? – спросил Рашид, до которого только сейчас дошло, какая заваруха может начаться с минуты на минуту.
– Доди нужно сопровождать до порога дома, где он остановился. Держитесь поплотней и поближе. Если что, стреляйте на поражение. После разберемся.
– У нас только одна машина…
– Мать твою!.. – выругался я от всей души. – Ну, бля, и помощнички… Вызови подкрепление. Я тоже подключусь. И быстрее звони Доди! Агент МИ-6 узнал меня, а это значит, что они могут форсировать события.
– Который час? – От растерянности Рашид, похоже, забыл, что у него на руке тикает "Омега".
– Почти одиннадцать. Давай, жми!
Рашид умчался, чтобы срочно найти уголок потише – не станешь же орать на весь туалет, что "Ритц" заполнен под завязку ликвидаторами спецслужб и вот-вот может начаться большой сабантуй. Не ровен час, у какого-нибудь солидного джентльмена может еще приключиться с испугу конфуз; а зачем нам международные осложнения?
Посмотрев на свою смурную физиономию в зеркало, я мрачно подмигнул и пошел к выходу. Мне тоже нужно сматываться из отеля, да побыстрей…
Я едва с ним не столкнулся. Подняв голову, я сначала недоуменно воззрился на светловолосого широкоплечего мужчину со шкиперской бородкой, одетого достаточно небрежно, что выдавало в нем принадлежность к буйному неуправляемому племени папарацци. Но, присмотревшись, я будто врос в мраморный пол – передо мной стоял Андрей Карасев! И в его взгляде я не нашел ни доброты, ни жалости.
На меня смотрела серо-желтыми, почти тигриными глазами сама смерть. Париж, отель "Ритц"
Беннет позорно сбежал. Он не понимал, что с ним случилось в тот момент, когда он увидел русского. Ему вдруг почудилось, что он снова в горах Афганистана, вокруг идет беспощадный бой, а сам Арч опять тянется к кнопке, чтобы взорвать и сверхсекретный "Стом", и этого здоровяка, и себя самого, и весь мир. Он не выдержал страшных воспоминаний. Такого срыва Беннет от себя просто не ждал. Опомнился Арч лишь в укромном уголке отеля. Он растерянно оглянулся и сел на крохотный диванчик. Ему нужно было прийти в себя и принять какое-то решение…
По приезде в Париж он с головой окунулся в привычный для него мир подготовки "спецмероприятий" – так на эзоповом языке профессионалов внешней разведки называлась ликвидация "объекта". Арч старался выбросить из головы неминуемые последствия акции. Теперь он был абсолютно уверен, что босс не решится пустить его под нож гильотины. А как сделать, чтобы тайна операции "Троянский конь" была похоронена надежно и навсегда – это проблемы Папаши Шиллинга.
Когда Доди и Диана прилетели из Сицилии, машина уничтожения, запущенная много месяцев назад, вышла на финишную прямую…
Беннет тряхнул головой, прогоняя навязчивые воспоминания о бое моджахедов с русскими спецназовцами в ущелье, и решительно встал. Теперь он отвечает за операцию – босс далеко и следит сейчас за событиями в Париже с борта своей яхты в Средиземном море. (Конечно, это не означало, что Папаша Шиллинг пребывает в полном неведении об этапах последней фазы "спецмероприятия" – у него глаза и уши везде.) А значит, нужно внести существенные коррективы в ее финальную часть.
Задумка босса заработать лавры в узком кругу своих единомышленников, въехав в рай на шее других недоброжелателей Доди и Дианы, не сработала. Шин бет почему-то резко снизила активность в отношении семьи аль-Файед и начала разборки с арабскими спецслужбами, где-то перебежавшими евреям дорогу. До Арча дошли слухи о неприятностях, постигших израильтян в Марселе, но глубоко копать в этом вопросе он не стал, да в общем-то и не мог – дефицит времени предполагал только узкую направленность усилий.
Киллеры Синдиката, нанятые неизвестным заказчиком, тоже себя не проявляли. После того, как русские растребушили их в Лимассоле, единственным следствием фиаско этой организации стали лишь перетряски в ее верхах, о чем донесли Папаше Шиллингу источники в Южной Америке, а тот, в свою очередь, соизволил поделиться этой новостью с Беннетом, как бы подчеркивая их особо доверительные отношения.
Вокруг Дианы и Доди наблюдалось и еще какое-то шевеление – естественно, кроме арабского присутствия, мозолившего глаза и МИ-6, и Шин бет. Оперативные данные позволяли полагать, что за принцессой и аль-Файедом ведут скрытое наблюдение по крайней мере шесть независимых друг от друга организаций (вместе с англичанами и израильтянами). В том числе и русские – так определили приданные его группе подводные пловцы, столкнувшись с ними возле Йерских островов. Но зачем? Папаша Шиллинг, пообещавший выяснить этот вопрос по агентурным каналам, как-то странно отмалчивался. А спросить у них самих… Арч только покачал головой, вспомнив акцию русских спецслужб на Кипре.
Впрочем, все "наблюдатели" вели себя достаточно мирно, не суетились и не путались под ногами друг у друга. Большинство из них старались делать свое дело скрытно и немедленно исчезали, стоило проявить к ним повышенный интерес.