От радости и распирающей грудь гордости у прапора едва не закружилась голова. Он вспомнил, как в декабре, на День чекиста, встречался с друзьями. Многие спрашивали про работу – сейчас с этим туго. Но в ЧОПе мест не было, и Сватко обещал помочь, как только что-то появится. Теперь он предложит ребятам неплохие деньги. Вот мужики обрадуются!
Бывшему прапорщику не могло присниться и в страшном сне, что последует за его предложением. Его работа – это смерть для его друзей!
– Есть ребята. Только специальность…
– Без разницы, – отмел сомнения Зураб. – Научатйя, чему надо.
– Тогда Мишка Морошин, Серега Кокошкин… – наморщил лоб прапор, припоминая фамилии.
Сватко назвал несколько фамилий, но интересующей Зураба среди них не оказалось.
– Что умеют? – спросил он, противореча собственному утверждению, что это неважно.
– Электрики, механики… Компрессорщик один есть.
Сватко чуть не ляпнул ракетчики, но, сообразив, что такая специальность не может представлять интереса для коммерческих структур, вовремя сдержался.
– А чтоб с аппаратурой мог работать– консультантом в торговом зале, – подводил разговор Зураб.
– Тогда Васька Шелепин! – не задумываясь, выпалил прапор. – У него руки золотые – любую аппаратуру знает! Его-то телефон я на память помню – столько лет вместе работали! Запиши, скажешь – от меня!
Зураб торжествовал, хотя лицо араба этого не отражало. Он записал телефонный номер и спрятал листок в карман, Первую часть задания афганец выполнил.
Вряд ли возникнут проблемы со второй.
К надвигающейся ночи заметно похолодало. Столбик термометра опустился до легкого минуса. Порывистый ветер погнал по земле пенопластовую крошку последнего снега. В проезде у ресторана скрипнула тормозом "БМВ" без номеров. Открытые двери выпустили в темнеющий вечер трех молодых людей, одетых не по-ресторанному. Самый старший из них, по кличке Верзила, двадцати семи лет отроду, лишь на мгновение задержался на ступеньке. Выстрелив в мостовую малиновым трассером искрящего окурка, он первым скользнул внутрь.
Словно тени, за ним последовали и остальные.
Подозрительные гости могли вызвать обоснованную тревогу у охраны, будь она на улице. Но единственный секьюрити по прозвищу Пыжик находился внутри помещения, поскольку его напарник Костя Боров ушел в отгул для улаживания личных отношений с длинноногой официанткой Танькой Филатовой, у которой тоже случился внезапный выходной. А щвейцар дядя Ваня – круглолицый, краснощекий пенсионер МВД, семь лет назад поменявший погоны капитана на гардеробный номерок, вряд ли мог стать серьезным заслоном на пути нежелательных элементов. У него давно нет оружия, нет красной милицейской корочки, нет былой власти и полномочий. Нет и того капитана. Вместо него – уставший от жизни человек с изъеденным временем и морщинами лицом. Вместо него – дядя Ваня. "Вас обслужить? Будьте любезны. Господа!" Эх, житуха!
А звезды на небе выстроились не в пользу питейного заведения. Негромко звякнул колокольчик на входной двери. Парни в спортивных костюмах, кроссовках и без головных уборов на лысых макушках решительно вломились в холл.
– Вас обслужить, господа? – услужливо предложил дядя Ваня, но, только взглянув на парней, понял, что сдавать куртки в гардероб они не станут.
– Щас тя обслужим! – со злой ехидцей процедил Верзила, легко отстранив служивого в сторонку, и обозначил цель посещения вопросом: – Директор на месте?
– Вроде приезжал, – растерялся дядя. – А может, уехал. Подождите, сейчас у охраны узнаем.
Дядя Ваня проговорил нарочито громко, так, чтобы его голос услышал Пыжик.
Тот услышал. На свою голову. Только не разобрался, что к чему. И вырос на пути парней, как боровик на тропинке.
В задачу охранника входило поддержание порядка, обеспечение спокойствия, комфорта и безопасности посетителей. После нескольких прилюдных расстрелов, учиненных киллерами в известных заведениях, всех секьюрити нацелили на выявление подозрительных посетителей.
– Минуточку! – строго и уверенно отфильтровал гостей Пыжик. – Вы куда такие прикинутые собрались? – набычился он. Обычно это производило сильное впечатление. Но на других людей. Окажись рядом участковый, он без труда бы сообразил, что троица не отличалась изяществом манер и представляла собой низшую ступень криминальной лестницы, предназначенную для выполнения грязной работы. Но Пыжик и сам имел гонор, а также рост метр девяносто. На поясе покачивалась дубинка и служебный пистолет. Это позволяло требовать отвёта.
– Ты чего павлином ходишь – весь понтовый! Отойди – и не тронем! – пробасил один из визитеров.
Пыжик не послушался. Не потому, что рвался выполнять служебные обязанности, а потому, что гонор подвел. А к нему и дядя Ваня присоединился. Не разобрался ветеран. Сдуру полез!
– Мы не к вам! – приблизилась щербатая физиономия. – Но если настаиваете…
Железный кулак влетел в лицо дяди Вани. Ветеран рухнул на пол. Пыжик не растерялся. Он заматерился и двинул ближайшего ухаря в челюсть, а успев вытащить дубинку, огрел и другого по спине. Но бетонный удар обрушился внезапно и вероломно. Пистолетная рукоятка угодила по голове. Можно сказать, что Пыжику повезло, поскольку парни не хотели поднимать шум и не выстрелили в него сразу же.
Заглянувший на шум метрдотель открыл рот, чтобы что-то сказать, но, потрясенный картиной бесцеремонного насилия, не смог произнести ни слова. Губы примерзли и растеклись по бледному лицу, а ноги сделались ватными и мягкими, как подушки. Проходя в зал, парни посоветовали ему не шуметь, приложив к губам не палец, а пистолет Макарова. Это возымело действие.
Посетители занимались собой и на вошедших внимания не обращали. Только спутники Зураба, скрывавшиеся от Сватко, услышали возню в холле, глухие стуки, сдавленные крики. Этого было достаточно для беспокойства. Заметив бугаев в нетипичной для ресторанов одежде, чеченцы насторожились и приготовили оружие. Их озабоченность оправданна: неожиданные гости могли быть как переодетыми оперативниками, так и простыми грабителями. Зачем пришли – неизвестно. К кому – тоже. И надо сказать, что вариант с грабителями устраивал чеченцев больше.
Бандиты пришли не к ним. Однако в силу многогранности жизни самые правильные логические умозаключения часто не находят реального подтверждения.
Так получилось и в этот раз.
Рабочий с кухни в белой спецовке случайно оказался рядом со служебным столиком. Он увидел вооруженных людей и понял, что к чему. Схватил стул и с размаха шандарахнул им по руке Щербатого. Пистолет выскочил из рук. Не теряя напора, смельчак кинулся на приблизившегося Верзилу. Он не заметил спрятанного за его спиной оружия. Выстрел громыхнул неожиданно и мощно. В зале кто-то взвизгнул.
Щербатый поднял тупорылый "макаров" и заслонил выход, Верзила с подельником двинулись через зал. В их руках появилось оружие, которое уже не пряталось.
Сватко испуганно глазел на бандитов, а взгляд Зураба сделался железным. Антрацитовые глаза источали холодный свет, но страха в них не было. Рука просилась под пиджак. Но привлекать внимание нельзя. Зураб не полицейский Интерпола, и до чужих разборок ему дела нет. У него свое задание, которое нужно выполнить любыми средствами. В отличие от спецслужб, группа Зураба в средствах не ограничена.
Чеченцы наблюдали за происходящим без свойственного обычным людям испуга.
Верзила скрылся в служебном проходе. Двое других встали в диагоналях зала, удерживая публику на мушке.
Первая пришедшая на ум мысль многим казалась самой логичной, хотя и неверной – их взяли в заложники. Однако судьба заложника непредсказуема и опасна, поэтому кто-то впал в панику, кто-то оцепенел от ужаса, а кто-то… Когда посетители начали вставать, бандит выстрелил поверх голов и выкрикнул зычно:
– Сидеть, падлы! Кто рыпнется – убью!
Бандит сказал убедительно, но поняли не все. Подвыпивший мужик в белой рубахе с распущенным галстуком не сориентировался. Он поднялся и, не слыша грозных окриков, бросился бежать. Голубой галстук узким флагом развевался на шее, мужик почувствовал близкую свободу и через вторую дверь выбежал в холл…
Куда торопился? Зачем? Он не мог видеть, как в глазах бандита мелькнул садистский огонек, а костлявый палец со сбитой кожей на суставе безразлично потянул спуск. Из черного ствола полыхнуло громом и огнем. Пороховая гарь смешалась с винным ароматом. Бешеная пуля прошила табачный эфир и сплющилась о стену. Две последующие пули попали в цель. Мужик поскользнулся, повалился грузно и больше не вставал. Он умер сразу.
.– Перемочим, падлы!!! – истерично рявкнул бандит. – Сидеть, козлы!!!
Чеченцы решили выбираться. Попадать в руки милиции даже в качестве свидетелей им никак нельзя. Тщательная проверка документов могла привести к неожиданным результатам.
Зураб подал боевикам знак.
– Линяем! – прошептал он, но Сватко не ответил. Он не мог поверить, что все происходит на самом деле. Обычный шок.
Араб взял портмоне, намереваясь спрятать в карман. Но Щербатый уже приближался и заметил это. Что-то щелкнуло в его мозгах.
– А ну сидеть! – рыкнул бандит, некстати положив глаз на распухший бумажник. Сватко испуганно шелохнулся.
– Сиди, – прошептал Зураб.
– Дай сюда! – приказал Щербатый, размахивая перед носом "макаром".
– Не стоит, земляк, – спокойно предупредил Зураб. – Давай разойдемся.
– Ты борзый, да? – нервно усмехнулся Щербатый. От него повеяло могильным холодом. Сватко его хорошо ощутил: спина будто замерзла. Страх отстукивал секунды, плескался в висках и глазах. Взгляд сосредоточился на глубоких царапинах вдоль затвора – оружие бывалое. Ствол поднимался и подрагивал, всматриваясь в цель. А бандит не знал, что не деньги, распиравшие кожаный бумажник тугой пачкой, были дороги "грузину". И не фотография любимой девушки, оставшейся где-то далеко за горами. Кроме документов, в портмоне лежали фамилии и номера телефонов бывших сослуживцев Сватко, с которыми группе Зураба предстояло "поработать". Это вторая часть задания. И записи не должны попасть в чужие руки. Только эти обстоятельства определили дальнейший сценарий развязки.
Зураб слегка кивнул, подтверждая вопросительный взгляд Аслана, значения которому Щербатый не придал. Его палец готовился надавить на спуск, как вдруг все изменилось.
Грянул выстрел. Тонким колокольчиком звякнула о пол гильза. Но стрелял не Щербатый, а кто-то другой. В голове бандита зачернела дырка. Кровь окропила крышку стола. Сватко попятился и вскочил со стула, а Зураб лишь отвел вооруженную руку падающего бандита. Даже мертвый, он мог выстрелить. Неосмысленно. Судороги.
Оглушенный Сватко не видел, как чеченцы поднялись из-за столика у колонны, приняв боевые стойки. Прапорщик не видел их лиц. Но если б увидел, то наверняка узнал бы в них напавших у ларька парней. Следующим выстрелом Аслан уложил бандита на входе, расчистив отход.
– Пошли! – Зураб дернул Сашу за рукав, выведя из лягушачьего оцепенения, и потащил в холл…
Услышав выстрелы, из подсобки выскочил Верзила.
– Стоять, суки!!! – заорал он, обращаясь ко всем, и несколько раз выстрелил в толпу…
Женщины закричали. Кто-то упал, заливая пол кровью…
Но Верзила не учел один важный нюанс: к этому времени его дружки были мертвы, а самому ему суждено пережить их не больше чем на минуту.
Нияз привычно вскинул пистолет и прицелился чуть тщательнее: расстояние большое, ошибаться нельзя. Рука вздрогнула, ощутив обычную отдачу. Ствол выплюнул горячую смерть. Точка прицеливания выбрана верно: пуля попала чуть выше уха. Верзила безвольно бросил руки, потерял оружие и, поджав ноги, повалился на спину.
В тренировочном лагере Нияз был одним из лучших стрелков. Впрочем, как и Аслан.
Общая паника и замешательство набрали обороты. Под стихийный шум Зураб с другом выскочили на улицу и, запрыгнув в машину, дали по газам. Через сто двадцать секунд чеченцы выскочили на крыльцо, но, заметив обжигающие проблески милицейского маяка, повернули обратно. Группа немедленного реагирования прибыла почти вовремя, затруднив отход.
Не замедляя бега, чеченцы пересекли зал и, ворвавшись в подсобку, крикнули вусмерть перепуганному Сереже Рогожкину – повару второго разряда:
– Где виход?!
Чеченцев приняли за сообщников рэкетиров.
Не в силах ответить словами, Рогожкин указал направление. Парализованный страхом, как муха ядом паука, он сделался глухонемым.
Коридор оказался узким и длинным. Тусклые лампочки едва освещали проход. С разбега толкнув железную дверь, боевики вывалились наружу. Мокрый снег обжег разгоряченные лица. С улицы слышались сирены и возбужденные голоса… Но туда нельзя. Уходить придется дворами.
В неподвижной сигаре "БМВ" вспыхнула жизнь. Только не теплым приёмом, а пистолетным огнём. Из водительской двери навстречу Аслану выпрыгнула темная фигура. Уличный фонарь бросил блик на вороненое тело "ТТ". Удлиненный ствол озарился оранжевым пламенем. Стальная дверь позади чеченца взвизгнула и прогнулась. Тонкий металл не смог остановить пулю. Второй и третий патроны сгорели напрасно, потому что токаревские пули лишь покрошили облицовочный кирпич, не достав человека. Аслан оказался хитрее. Заметив опасность, он нырнул вниз и метнулся в сторону.
Нияз выстрелил дважды, и обе пули попали в цель. Но выстрелы слышали не только бандиты. Подтверждением этому стала внезапно врубившаяся на улице сирена. На домах заплясали синие сполохи, ветер доносил приближающиеся сирены. Но боевики поступили по-своему. Перешагнув через убитого "стремщика", Аслан запрыгнул в "БМВ". Нияз сел справа. Нащупав ногой педаль сцепления, боевик повернул ключ и запустил мотор. Когда до эго дошло, что педали нет, а коробка – автомат, мотор взвыл самолетной турбиной и мощной силой сорвал автомобиль с места.
– Ну попали! – возбужденно восклицал Сватко, не умолкая всю дорогу.– Как в "Норд-Осте"! Или Беслане! Смотри, что творят, сволочи, прямо в кабаке, при людях разборки устраивают!
– Меня чуть не пристрелили из-за кошелька! – подыгрывал Зураб, хотя нельзя сказать, что лично его происшедшее никак не тронуло. Афганец видел направленный на себя ствол, чувствовал холодок и знал, что может произойти. Но он знал психологию уголовников, потому что сам стоял на той же ступени. За спиной находились его боевики, которые в любом случае выстрелили бы первыми. Но страх все равно сидел в подсознании. Человек-то не железный, понимает, что может случиться.
Зураб вбросил уточняющий вопрос:
– А ты видел – кто бандытов замочил? Почему-то в его речи снова появился акцент.
– Какой там! Голову бы прикрыть! – отмахнулся Сватко, – Наверное, милиция в гражданке сидела. Они бандитов и постреляли. Нам повезло…
Ответом бывшего прапорщика Зураб остался доволен: ни Аслана, ни Нияза бывший чекист не рассмотрел. Значит, не проболтается и не заподозрит. Зураб повернул руль и остановил джип на площадке возле дома.
На том и попрощались.
Сильный психологический стресс, перенесенный Сашей Сватко в ресторане, стер из памяти разговор с "другом". Про бывших сослуживцев, номера телефонов которых Сватко так беспечно передал Зурабу, он больше не вспоминал.
Но они его вспоминали, и не раз. Потом. И называли Иудой!
Потому что боевики говорили, кто дал им адрес. Чтобы не запирались.
* * *
Подтаявший снег жадно впитал кровь. Порывы ветра силились перекатить стреляную гильзу на камне. Вокруг ресторана собралась кучка зевак. Милиция оттесняла слишком активных.
– Отойди, сказал, если по-хорошему не понимаешь! – рявкнул на любопытного сержант. От рыка отпрянула и стоявшая с мужиком женщина.
Подъехал "Мерседес" 26-й подстанции "Скорой помощи". Молодой врач Саша и не менее молодой фельдшер Наташа склонились над распростертым на полу посетителем. По суете вокруг него стало понятно, что мужик еще жив.
Милиция "помельче" поначалу, как обычно, объявила перестрелку криминальной разборкой конкурирующих группировок, давая понять, что и страшного ничего не произошло: подумаешь, братва между собой пошушукалась. С самого начала все казалось слишком запутанным, а дополнительный "висяк" на шее никого не грел. Единственным желанием было скинуть дело на кого-то другого.
Но опросы свидетелей и вывод майора Миронова с Петровки, приехавшего на поздний вызов, опровергли удобное мнение. По свидетельству очевидцев, противостоявшие стороны не были знакомы друг с другом, и стычка произошла вроде бы случайно.
– Кто такие? – кивнув на убитых, поинтересовался Миронов, деловито прохаживаясь между трупами, экспертами и очевидцами.
– Двое – жители Ногинска, – доложил капитан. – При них паспорта. А этот, – он указал на труп у дверей, – и тот, что на улице, без документов.
– Тот мужчина с товарищем во-он за тем столом сидел! – высоким голосом поясняла раскрасневшаяся от волнения и духоты официантка Нина. – Ничего такой мужчина, вроде не русский один! А эти – оттуда зашли!
– Кавказец? – уточнил записывающий показания лейтенант.
– Откуда ж я знаю, – вздернула плечиками Нина. – Я в его паспорт не заглядывала! Просто нерусский, и все. А товарищ его – наш. Вели себя нормально, культурно даже: много не пили, громко не разговаривали, официанток не щипали…
Лейтенант скрупулезно записывал.
– …Кавказцы сразу стрелять начали, как только бандиты на мужчину пистолет наставили, – продолжала полная дама лет пятидесяти, одетая в длинное черное плате с блестками. От женщины так сильно пахло духами, будто она в них вся искупалась.
– А когда охранника били и парня в белом убивали, они сидели как ни в чем не бывало! – протараторила крашеная блондинка в исключительно короткой юбке. Колготки в сеточку на стройных ножках прочно липли к взгляду. Двушка присела, расширив перспективу до самых трусиков.
– Не отвлекайся! – прикрикнул майор Миронов, заметив, что у лейтенанта замедлились движения шариковой ручки.
– Нет, мужики, о криминальной разборке забудьте! – весомо произнес Миронов, приблизившись к толпе колле. – Тут что-то другое. Вернее, с одной стороны – может, и разборка. А вот с другой…
За спиной майора вежливо прокашлялся капитан-оперативник.
– Те двое отъехали на "Мицубиси-Паджеро", – негромко сообщил он. – Сразу же, как в зале все закончилось.
– Номерок есть? – без надежды поинтересовался Миронов
– Нет, конечно, – отозвался капитан. – Двое других скрылись на "БМВ" без номеров. Судя по всему, это машина налетчиков. На ней они и приехали. Майор хмуро хмыкнул:
– Кто тут налетчики, а кто робингуды, еще предстоит разобраться! А вообще – странная песня получается!
Работа продолжалась. Через десять минут к капитану подошел сержант и что-то шепнул на ухо.
– Чего там у вас? – спросил Миронов. – Что за шушуканиье?
– Обнаружена брошенная "БМВ" без номеров, – сообщил опер. – Ребята поедут, посмотрят.
Майор кивнул и, заметив, что эксперт махнул ему рукой, отправился к нему.