Не отрывая пальцев от парапета, Кэти сделала несколько шажков. Ее туфельки звонко цокали по камню, гулявший над Влтавой ветер развевал каштановые волосы.
- Керк! Чья это статуя, Керк? Вон та, где рыцарь со львом?
- Это король Брунцвик, - пояснил Каргин, обнимая гибкую талию жены. - До того, как стать владыкой королевства, он странствовал в дальних странах и подружился со львом. Еще волшебный меч нашел.
Кэти наморщила лоб.
- Не помню я о таком короле. В каком столетии он правил?
- Ни в каком, солнышко. Брунцвик личность легендарная, но говорят, - Каргин таинственно понизил голос, - что меч его на самом существует и замурован в каменной кладке моста. Когда чехам придется совсем туго, воспрянут от сна зачарованные рыцари, дремлющие под горой Бланик, и поведет их в битву сам святой Вацлав, покровитель здешних мест. На этом мосту белый конь его споткнется и выбьет копытом из мостовой волшебный меч. Поднимет его Вацлав, крикнет: "Всем врагам чешской земли головы долой!" - и так оно, милая, и случится.
Кэти остановилась и внимательно поглядела на него.
- А ты чешской земле не враг?
- Ни в коем случае, - успокоил ее Каргин. - Не воевал я в Праге и ни в одном из чешских городов, и клянусь, что воевать не буду. Если только придется братьев-славян защищать, но это сомнительно - они ведь в НАТО намылились.
Тут ему и в самом деле воевать не довелось. К счастью! В тот год, когда советские танки вступили в Прагу, Каргин еще пешком под стол ходил, а его отец тянул лямку комбата на монгольской границе. В Праге ему случалось бывать проездом, когда летал на Кубу, в Боснию или в другие места, и ни разу больше двух дней он здесь не задерживался. К тому же озабочен был предстоящим заданием и на городские красоты не любовался. А сейчас…
Сейчас было так сладко, так радостно стоять на Карловом мосту с женой, чувствовать, как аромат ее кожи смешивается с запахом сирени, обнимать ее и шептать в розовое ушко старые чешские предания. О красавице Либуше и храбром Бивое, о королях Святоплуке и Брунцвике, о лучанской войне, опатовицком кладе и кутногорских рудокопах… Миг счастья, когда есть только настоящее, и нет ни прошлого, ни будущего - ни поля под Киншасой, заваленного трупами, ни тайной войны в Сараево, ни пылающих селений Руанды, ни югославских бомбежек, ни схваток с "эскадроном смерти" на острове у берегов Перу… Равным образом нет и заботы об операциях ХАК, о людях, что разлетелись по всему земному шару от Турана до Бразилии, о минах, пушках, танках, пулеметах и тому подобной хламоте, которую сейчас и вспоминать не стоило. Здесь, рядом с Кэти, посреди прекрасной Праги, думать хотелось лишь о хорошем.
- Завтра, - услышал Каргин, - завтра мы поднимемся на эту гору, осмотрим замок и собор и будем гулять в садах. Чудные сады, не правда ли, милый?
Возвратившись к реальности, он смущенно почесал в затылке.
- Завтра, ласточка, вряд ли получится. У меня переговоры с чехами.
- Ну, тогда послезавтра.
- Послезавтра - с болгарами… Может быть, ты на пару дней куда-нибудь съездишь? В Карловы Вары, например?
Кэти, лукаво улыбаясь, закинула руки ему на шею.
- Никуда я не поеду, Керк! Я с тобой останусь. Переговоры штука нервная, утомительная… Кто тебя будет вдохновлять? Особенно ночью?
- Некому, кроме верной жены, - согласился Каргин.
Не размыкая рук, они медленно двинулись к правобережью и высокой староместской башне. Туристский сезон только начинался, и зевак на мосту было еще немного. Зато имелись художники, по паре дюжин с каждой стороны, молодые, средних и преклонных лет, но все в просторных блузах и беретах, с красками, тушью, углем или карандашами. Рядом с каждым живописцем - картины и гравюры, прислоненные к парапету или развешанные на стендах. Почти Париж, мелькнуло у Каргина в голове. Даже лучше Парижа - город не чужой, славянский, и люди тут без присущей французам надменности.
- О! - воскликнула Кэти, энергично разворачивая его к одному из стендов. - Ты только посмотри, Керк! Вот это, это и это…
Триптих, понял Каргин. Средняя гравюра - Карлов мост, крайние - вид на гору с садами и Пражским Градом, и на Старый Город. Тонкая работа, искусная, тщательная, под старых мастеров… И художник далеко не молод - пожалуй, восьмой десяток разменял.
- Хочу, - сказала Кэти.
- Нет проблем, - ответил Каргин и, вытащив бумажник, обратился к живописцу в вельветовом балахоне: - Пан говорит на английском или французском?
- Говорит. - Старый художник, присматриваясь к ним, разгладил седые усы. - Аще розумиет немецкий, русский, польский и румынский.
- И русский тоже? - Каргин перешел на родной язык. - Ну, замечательно! Мы хотим приобрести эти три гравюры. Сколько?
Художник замялся.
- Пан из России?
- Да. Из Москвы.
- А ваша девичка?
- Это моя жена. Американка, из Калифорнии.
На лице художника изобразилось сомнение.
- Пан… как это сказать?.. новый русский, да? Из этих, из богатых бизнесменов?
- Нет. Пан просто русский, - ответил Каргин, улыбаясь. Беседа принимала забавный оборот. - А почему вы подумали, что я богат?
- У пана толстый бумажник и жена-американка.
- Бумажник - дар судьбы, а жена… Встретились, полюбили, поженились.
Старик сдвинул берет на затылок, оглядел Кэти с ног до головы и одобрительно причмокнул.
- Зрю, пан не новый русский. Эти, как новые чехи, никого не любят. Им и слова такие неведомы. А я хочу, чтобы мои картины в том доме висели, который согрет любовью.
Кэти дернула Каргина за рукав.
- Вы о чем говорите? Я половины не понимаю… В любви друг другу объясняетесь?
Каргин перешел на английский.
- Нет, ласточка. Мастер сказал, что продаст нам эти гравюры только в том случае, если ты докажешь, что любишь меня.
- А разве этого не видно? - заявила Кэти, взмахнув ресницами.
- Видно, - подтвердил художник, - видно, красна пани! И потому старый Иржи Врба отдаст вам свои работы за сто американских долларов.
- Это даром, - сказал Каргин, раскрывая бумажник. - За каждую по сто! И пусть их нам доставят в отель "Амбассадор", что на Вацлавской площади. Для миссис Алекс Керк.
Покачивая головой, живописец принял деньги.
- Пан уверен, что он не новый русский?
- Абсолютно, - сказал Каргин и, подхватив Кэти под локоток, повлек ее к староместской башне. Они миновали Кржижовницкую площадь, подивились на храм святого Сальватора и Климентинум, двинулись по Карловой улице к ратуше, дождались в толпе туристов, пока не ударят часы и не начнется шествие апостолов, затем повернули на Парижскую улицу и прошли ее из конца в конец, до еврейского гетто и набережной Влтавы. Здесь, в каком-то крохотном кабачке, съели шпикачки и выпили пива, потом, обнаружив уединенную скамейку у самой воды, устроились там и начали целоваться. Каштан шумел над ними свежей зеленой листвой, запах сирени кружил голову, и было им так хорошо, словно весь мир вдруг превратился в прекрасную весеннюю Прагу.
***
Переговоры с чехами прошли на редкость гладко. Ныне Чехия была самой благополучной из стран бывшего соцлагеря, а значит, и самой законопослушной. Учитывая это, а также стабильность кроны, приятные чешские пейзажи и отсутствие серьезных социальных катаклизмов, "Халлоран Арминг Корпорейшн" разместила в Праге свой Восточно-Европейский филиал. Располагался он на улице под названием Панска, в двух шагах от Вацлавской площади, и трудилось в этом филиале уже человек шестьдесят, распределенных по отделам от болгарского до польского. Большого Босса - то есть мистера Алекса Керка - встретили с исключительной теплотой, под гром выбиваемых из шампанского пробок и щелканье каблуков, затем поднесли цветы супруге и были допущены к целованию ручки. Не все, разумеется, шестьдесят, но семь начальников отделов, шеф филиала Дэвид Гир и его заместитель Ли Джордж Уэст. Затем Каргин, Гир и сопровождавший их юридический советник Марвин Бридж проследовали в совещательную, а Ли Уэст, приятно улыбаясь и рассыпаясь в комплиментах, повез миссис Алекс Керк в Национальный музей, любоваться камнями, жуками и засушенными бабочками. Музей тоже был рядом, но по дороге предполагалось посетить дома, где жили когда-то Моцарт, Сметана и Дворжак, и заглянуть в пивную "У калиха", к бессмертному Швейку, подкрепиться пивом и кнедликами с капустой. Правда, о Швейке у миссис Алекс Керк было такое же смутное представление, как о кнедликах, и Каргину показалось, что ласточка путает Великого Солдата то ли с Санта Клаусом, то ли с Карлссоном, который живет на крыше.
Представители чешской стороны явились точно в двенадцать пятнадцать и, ознакомившись с полномочиями ХАК, тут же подписали три документа: протокол о признании недействительной лицензии на производство пистолетов ТТ и ПМ; гарантию, что вышеуказанное производство будет свернуто в течение двух месяцев; и акт, в котором чехи обязались не экспортировать данные виды изделий и уничтожить их товарные запасы, а ХАК обещала не применять в этом случае штрафов и иных юридических либо финансовых санкций. Покончив с формальностями, стороны распили пару бутылок "Мартеля", и, после третьей рюмки, глава чешской делегации заметил, что ПМ и ТТ были отличным оружием, но устарели морально и не тянут сравнительно с CZ75FA и модернизированным "Скорпионом". Отчего бы "Халлоран Арминг Корпорейшн" не продвинуть эти изделия на широкий рынок, потеснив, к примеру, тем же "Скорпионом" израильский "Узи"? Каргин налил гостям по четвертой и обещал обсудить эту идею с исполнительным директоратом ХАК.
С болгарами, прилетевшими в Прагу из Софии, все получилось много хуже. Миссис Алекс Керк отправилась с галантным Ли Уэстом обозревать еврейское гетто, ныне - музей с синагогами, семисвечниками, расшитыми покрывалами торы и древним кладбищем с могилой волшебника Бен Бецалеля, а Каргин парился в совещательной, выслушивая жалобы на скудость и бедность, проклятия в адрес разоривших страну коммунистов и намеки на нерушимую русско-болгарскую дружбу. Видимо, разведка у болгар была поставлена неплохо, иначе откуда им знать, что мистер Алекс Керк на самом деле русский? Русским же свойственны мягкосердечие и жалость к убогим, и потому в самых чувствительных местах Каргин закрывал глаза и повторял про себя суровые максимы деда: "Продай персам орудия… Продай арабам вертолеты… Продай по самый высокой цене!"
Перед ним сидели сейчас не братья-болгары, а международные мошенники, торговцы поддельным российским оружием и, как доносила разведслужба ХАК, люди весьма не бедные, хапнувшие ряд государственных заводов, имевшие связи с курдами, с афганскими талибами и, разумеется, с албанцами. Их годовой доход исчислялся миллионов в шестьдесят, и львиную долю его составляли те же ТТ, ПМ, патроны и запчасти, а также неведомо как попавшая в Болгарию модель "карманного" револьвера, который можно прятать в рукаве и в дамской сумочке. Так что бедностью тут и не пахло, и были эти типы хоть не из крупных акул, как дедушка Халлоран, но, несомненно, из зубастых щук.
Выслушав их, Каргин кивнул Марвину Бриджу.
- Есть предложение, - сухим профессиональным тоном произнес юридический советник. - Полномочия, полученные ХАК, позволяют нам продлить лицензию. Кроме того, мы готовы вложить в модернизацию производства некую сумму… - он выдержал паузу, - скажем, равную двухгодичному обороту вашей компании. Разумеется, если это представляет для вас интерес.
Болгары насторожились, будто псы при запахе лакомой кости. Наконец, после минутной заминки, Пламен Панчев, глава делегации, спросил:
- На каких условиях?
Бридж - тощий, похожий на воблу, засушенную лет десять назад, - добросовестно перечислил:
- Дополнительная эмиссия акций, передача ХАК контрольного пакета и половины мест в совете директоров, а также постов генерального управляющего и главного менеджера по сбыту.
- Но это значит, что мы превратимся в дочернее предприятие ХАК!
- А что в этом плохого? - промолвил Каргин. - Не будем спорить и ссориться. Будем работать и честно платить налоги.
При упоминании о налогах болгары разом вздрогнули, и один из них пробормотал:
- А если мы не согласимся? Какую альтернативу вы можете предложить?
На этот раз Каргин кивнул Гиру.
- Судебное разбирательство в Софии, очень быстрое и энергичное, - сказал тот. - В результате вас пустят с молотка, и на открытом аукционе мы скупим ваши активы.
- Этот вопрос с вашим правительством согласован, - добавил Марвин Бридж. - С правительством, президентом и большинством сенаторов.
Панчев позволил себе усмехнуться.
- Наши позиции в правительстве очень крепки.
- Крепость позиций определяется суммой, - со скучающим видом заметил юрист. - К тому же все правительства, даже самые продажные, любят получать налоги, а не огрызки в виде мышиных хвостов. Такова реальность, господа!
За столом воцарилось угрюмое молчание. Каргин, прикрыв глаза, думал о том, что есть битвы и битвы; в одних пули свистят, рвутся снаряды и вспарывают штыками животы, а другие ведутся бескровно, но от того они не менее свирепы. Из скромного опыта, приобретенного им за девять последних месяцев, он сделал вывод, что схватки в мире бизнеса ведутся по тем же правилам военного искусства: фланговый обход, разгром тылов и взятие противника в клещи. Затем, как говорил майор Толпыго, пусть побежденный плачет… И платит, добавлял старый Халлоран.
- Мы… мы подумаем, - выдавил Панчев. - Мы просим о новой встрече, дня через три-четыре.
- Принято, - сказал Каргин и поднялся.
"Мартелем" этих гостей не угощали.