– Аукцион открыт! – торжественно провозгласил аукционист, – Выставляется для продажи лот номер тридцать шесть, указанный в каталоге – десять ящиков "Бонне-Маре", красного бургундского вина из района Кот-де-Нюи, Франция.
Официальная классификация – "Гран-Крю" или "Особой Выдержки". По ряду причин это вино малоизвестно за границей. Это – жемчужина в венце красных вин Кот-де-Нюи. Это легкое вино, напоминающее своей элегантностью и нежностью "Мюсиньи". По содержанию танинов оно богаче любого из бургундских вин, с возрастом их содержание увеличивается, придавая особую прелесть. Итак, "Бонне-Маре" тысяча девятьсот шестьдесят первого года.
Первым отозвался Токио, потом на женевском экране появилась африканская принцесса в страусовых перьях и шелках, резко повысил ставки возбужденный немец из Нью-Йорка. Японец делал заявку в иенах, африканка – в швейцарских франках, а немец – в долларах, и народ кинулся к курсовым таблицам для перевода в фунты стерлингов. Капитан поглядел на часы, сделал пометку в блокноте: хотя аукционист пытался заполнить паузу шутками, три минуты и тридцать восемь секунд были потеряны. Он не собирался оплачивать это впустую потраченное время аренды спутника.
Наконец молоток аукциониста возвестил о продаже вина немцу из Нью-Йорка. Сорок ящиков превосходного "Дюкрю-Бокальо" 1955 года приобрел японец – по цене в два раза превышающей стартовую.
По мере распродажи лотов капитан задумчиво подсчитывал в блокноте вырученные суммы. Несколько раз он знаком давал команду аукционисту поднять повыше стартовые цены.
Он ощущал себя в игре, и ему снова везло. Когда зал опустел, и аукционист занялся подсчетами, капитан был в таком прекрасном расположении духа, что даже согласился разделить пополам с фирмой оплату холостой работы спутника связи. Аукционист сказал, что чек будет выслан капитану в двухдневный срок.
– Лучше всего, если вы зайдете за ним сами, если не хотите, чтобы мы пересылали его почтой. Часов в семь вас устроит?
– Да, благодарю вас, в семь.
18
В шесть часов вечера следующего дня капитан поднимался по лестнице в гостиную дома на Фарм-стрит, стараясь не думать о том, что его там ожидает.
Битси сидела на диване рядом с мистером Клюггом. Лицо ее было злым. Она старалась сдерживать себя, но огромный букет цветов в руках капитана нарушил равновесие. Ее голос был слишком громким и срывающимся.
– Что за идиотские цветочки? Тоже за мой счет? Ты с ума сошел? Давай их сюда!
Она вскочила, вырвала букет из его рук и вышвырнула в открытое окно.
– Та бы сперва взглянула на карточку, дорогая, – заметил капитан. – Я их не покупал, они были оставлены кем-то возле парадной двери.
– Ты лжешь!
– Там цветов не меньше, чем на десять фунтов, и я могу себе представить…
– Избавь меня от своих фантазий! Все, капитан Хантингтон, у нас есть неопровержимые доказательства, что вы распродали все винные запасы виноторговой компании, и завтра же утром на вырученную сумму будет наложен арест!
– Ладно. Я рад, что мы завели разговор об этом. Если ты это сделаешь, я буду вынужден возбудить против тебя встречный иск, а это очень неприятно.
– Встречный иск! Ха-ха-ха! – она обернулась к своему адвокату, – Вы слышали? Встречный иск! Что еще новенького у вас, капитан Хантингтон?
– Ты становишься истеричкой, Битси. Прочитала об этом первом в мире аукционе через спутник в какой-то мексиканской газетенке и сделала абсолютно неверные выводы.
– Это было во всех газетах, – всхлипнула Битси, – с твоей фотографией. Сегодня я двадцать минут разговаривала по телефону с Папочкой, дядюшкой Джимом и дядюшкой Питом.
– И что ты им сказала? – ласково спросил капитан.
– Что я могла им сказать?
– Представления не имею. Что ты им сказала?
– Я сказала, что ты испытываешь новый, всемирный способ торговли вином.
– А они что сказали?
– Что они могут сказать?
– Они должны были что-то сказать. Я никогда не видел тебя такой расстроенной.
Она начала плакать.
– Они сказали, что это самая замечательная вещь за последнюю неделю. Дядюшка Пит поинтересовался, нельзя ли продавать таким способом военное имущество.
– Тогда почему ты так расстроена? Если им это понравилось, то в чем дело?
– Потому что я знаю, что это ложь. Ты не испытываешь новые способы. Ты украл это вино, чтобы получить деньги на игру.
– Это неправда, Битси. И я не крал вина. Да, я его продал – чтобы создать необходимый капитал для одного дела, которое поможет уладить наши взаимоотношения.
Она погрозила ему пальцем.
– Ты украл мою собственность и продал ее. За это ты пойдешь в тюрьму.
– Ты не права. Я не прошу у тебя прощения, но ты не права.
– Неважно. Мне плевать на то, что ты говоришь. Больше ты ничего не сможешь сделать. Я наложу арест на выручку от аукциона и буду добиваться твоего ареста. Ты пойдешь в тюрьму.
– На каком основании? – спросил капитан так спокойно, что Битси заколебалась.
– Ты разве забыл о бумагах, которые подписал здесь? И что я теперь единственная владелица всех винных запасов фирмы?
Капитан небрежно вынул сигару из отделанного крокодиловой кожей портсигара и откусил ее кончик. Он закурил и выпустил дым в сторону Битси и мистера Клогга.
– Давайте вспомним. Во-первых, в этих бумагах говорится, что они вступают в силу только через шестьдесят дней после подписания, и это вам прекрасно известно. Во-вторых, в них ни одним словом не упоминается, что винные запасы являются частью того, что называется "компанией". Советую внимательно прочитать соглашение. Все, на что вы можете рассчитывать – если до этого дойдет – это контора фирмы, здание, где она расположена, и то, что в ней есть.
Битси в панике посмотрела на мистера Клогга, который закашлялся.
– Поскольку можно сказать, – заговорил он, – что капитан Хантингтон сделал заявление, не лишенное определенной юридической логики, мы также должны сделать заявление, в котором…
– Вы хотите сказать, что сели в калошу? – вскричала Битси, – Вы что, не знаете, как составить простое соглашение? И вас, юриста со стажем, перехитрил этот тип?
– Ну, ну, успокойтесь, миссис Хантингтон.
– В третьих, сказал капитан, – и хорошенько это усвой, Битси: если ты хочешь, чтобы я когда-нибудь смог вернуть тебе деньги, мне нужен начальный капитал.
– Это нечестно, Колин! Я не могу больше тебя видеть! У меня есть собственная гордость! И Папочка…
– …И дядюшка Джим, и дядюшка Пит, и Гарри и Ларри – я все понимаю. Именно поэтому мне нужен начальный капитал.
– Чтобы ты проиграл его в "Денби-клубе" Ты еще не проиграл Розенарру? Если да, то Колин, клянусь тебе, я истрачу все, что имею, до последнего цента, чтобы упрятать тебя за решетку! Я должна сейчас же получить купчую на Розенарру, чтобы убедиться в том, что ты ее еще не проиграл.
– Это не соответствует нашему соглашению, – спокойно ответил капитан, – Если я буду вынужден это сделать, то не ранее, чем через шестьдесят дней.
Битси повернулась к мистеру Клоггу.
– Вы юрист или кто? Вас обвели вокруг пальца! Он оказался хитрее вас! – она вскочила с дивана.
– Мне срочно нужна купчая на Розенарру! – обратилась она к капитану.
– Я должен настаивать на выполнении соглашения.
– Сейчас! Я требую ее сейчас!
– Битси, ты же знаешь, что я не могу причинить вреда ни тебе, ни Розенарре.
Она разрыдалась.
– Ты можешь, и ты это сделал! Ты не любишь меня. И никогда не любил!
19
Без пяти семь на следующий вечер капитан приехал в аукционную фирму за чеком. Чек был на двадцать шесть тысяч девятьсот фунтов стерлингов – три тысячи сто пошли на уплату услуг фирмы. Хотя его заверяли, что большая часть необходимого снаряжения может быть украдена, нехватка наличных денег его беспокоила. Обеспечить наличные деньги было его обязанностью, и он относился к ней серьезно.
Колин медленно ехал через Мэйфэйр, когда у него созрело решение. Капитан остановился у первой телефонной будки и позвонил Ивонне.
– Ты сейчас где? – спросила она взволнованно. – Я беспокоюсь о тебе с тех пор, как ты встретился с моим отцом.
– Я ездил за чеком в аукционную фирму.
– Это хорошо.
– Мне тут надо еще кое-что сделать. Это займет не больше часа. Сейчас я все быстро проверну и приеду к тебе.
– Куда ты собрался?
– Я тебе потом расскажу, – он повесил трубку.
– Колин! Колин, не надо! Нет! Не надо!
Привратник у подъезда "Денби-клуба" отогнал "Роллс-Ройс" на стоянку. Капитан вошел в клуб, прошел к двери, на которой было написано: "Директор". За столом, заваленным бумагами, сидел грузный мужчина. Он жевал сигару. Они пожали друг другу руки.
– Добрый вечер, капитан, – сказал директор. – Всегда рад вас видеть.
– Я тоже рад.
Капитан вынул чек и бросил его на стол. Директор взглянул на цифры и поднял взгляд на капитана в ожидании объяснений.
– Сейчас слишком поздно, чтобы обменять его на наличные деньги, – пояснил капитан, – я хотел бы получить под него кредит для игры.
– Конечно, капитан. Сколько?
Капитан пожал плечами. Ему не хотелось показывать, в насколько затруднительном положении он оказался.
– Лучше бы на все, если можно.
– Очень хорошо, сэр. Можете рассчитывать на меня, – директор встал. – Вы что сегодня предпочитаете?
– Я думаю, рулетку, – ответил Колин и вышел из кабинета.
Он сел у рулеточного стола, единственный игрок в столь ранний час, по имени поздоровался с крупье и был радушно приветствован в ответ.
– Для начала на тысячу, Бокка, – сказал капитан.
Крупье лопаточкой передвинул к нему двадцать фишек по пятьдесят фунтов каждая. Когда Колин делал свою первую ставку, его руки дрожали. Обернувшись, он подозвал официанта и заказал себе полбутылки "Поммери" 1953 года. Игра началась.
Ивонна, голая, бросилась к шкафу и выхватила оттуда первое попавшееся платье. Она одевалась в спешке, лицо ее было сосредоточенным.
На Чарльз-стрит ей долго не удавалось остановить такси.
Три машины проехали мимо, четвертая остановилась.
– "Денби-клуб", пожалуйста. На Дебо-Террас. Побыстрее, – сказала она.
Машина рванула с места. Она еще не успела остановиться, когда девушка швырнула водителю деньги и выскочила, бросившись по ступенькам к входу. Навстречу ей вышел капитан.
– Я так и знала! – воскликнула она, – Я знала, что ты поедешь сюда! Ты проиграл все?
Он посмотрел на нее с жалостью.
– Проиграл? Неужели ты решила, что я всегда проигрываю? – он был настроен благодушно.
– Ты хочешь сказал, что деньги целы?
– Конечно. И даже на шесть тысяч фунтов больше. Теперь у нас денег больше чем достаточно.
Она посмотрела на него.
– Ты знаешь кто, Колин? Ты человек, который постоянно доставляет боль и страдания.
– Да ладно тебе.
– Ты предназначен для уничтожения других. Ты все еще командир боевого корабля.
– Да, конечно. Именно так. Но сейчас мы устроим себе изысканный ужин в клубе на Хэлкин-Аркэйд, потому что Битси туда никогда не ходит. Как тебе идет это платье! – он поцеловал ее в щеку и взял под руку.
Они спустились и пошли на улицу.
На следующее утро позвонил Джон Брайсон и предложил вместе пообедать.
– Я был бы рад с вами пообедать, – ответил капитан, – но не очень поздно. Мне рано утром первым самолетом нужно лететь в Париж.
– Ну и отлично, встретимся пораньше.
Они договорились встретиться в "Каприччо", поскольку интерьер и обслуживание там нравились Брайсону. Едва сев за столик, Брайсон заявил, что нуждается в совете по важному вопросу.
– Это насчет вашего повара, – пояснил он.
– Франкохогара?
– Да, видите ли, я не знаю, как это объяснить, он, конечно, прекрасный повар, все кругом так говорят, но то, что он готовит, для меня слишком уж жирно.
Подошел официант. Брайсон заказал яйца всмятку и поджаренный хлеб. Капитан выбрал свежие овощи, затем филе в соусе "Шамбертен" и пюре из спелой фасоли с сельдереем. Официант удалился.
– Вы знаете, что во время своего путешествия я дважды – в Риме и в Вене – терял сознание. Я только что пришел в себя!
– Какой ужас! Вы были у врача?
– Да. Но не в этом дело. По пути из Лондона в Мадрид я попросил Хуана соорудить закуску. Он спросил у меня, что бы я хотел. Я сказал: чего-нибудь попроще, вроде гамбургера. Так поверите ли, он подал огромное блюдо чего-то мудреного, французского, настолько жирного, что мне стало плохо. Затем, по пути в Рим, он снова это приготовил, и я совсем отключился. Я и сейчас не могу шнурков себе завязать – голова кружится. Потом это повторилось в Вене.
– Какой ужас, Джон!
– Дело в том, капитан, и я боюсь, что вам это не понравится, но я рассчитал Франкохогара!
– Нет!
– Да. Я знаю, что контракт с ним был долгосрочным, но всякий раз, как съем чего-нибудь из его стряпни, мне становится так плохо, словно я рога быку крутил. Мы договорились с ним об аннулировании контракта с выплатой неустойки в пятьдесят тысяч франков – не очень много, – это пойдет на ремонт ресторана, который он присмотрел для себя во Франции. Я согласился на то, что он будет готовить один обед в год для меня бесплатно. Прекрасные условия, я считаю.
– Должен сказать, что вы очень благородны, Джон.
– Вы не сердитесь на меня?
– Сержусь? Да что вы!
– Мне не нравится такая кухня, а вам нравится. Может быть, мне надо было настоять на том, чтобы он вернулся к вам?
– Что сделано, то сделано, – капитан пожал плечами.
– Из-за этой чертовой жратвы, – мрачно сказал Брайсон, – я даже забыл принять витамины.
Он вынул из кармана пузырек, вытряхнул из него таблетку, забросил ее в рот и запил водой. Капитан заметил, что в пузырьке осталось не больше трех таблеток снотворного – значит ничего страшного.
20
Самолет приземлился в аэропорту Орли в десять пятнадцать. В десять сорок пять капитан уже звонил в двери клуба Шарля Боннеа. Клуб официально числился "местом для деловых обедов", но готовили там отвратительно. Дело в том, что роль поваров по очереди выполняли крупье. Все продукты были консервированные, причем консервы были не из тех, что можно купить у "Фошона" – похоже, их купили по случаю у разорившейся фирмы по производству собачьего корма. Шарль Бонне не любил, если его посетители засиживаются за обеденными столами, когда им пора идти играть.
Клуб располагался в лучшей части 16-го округа Парижа, на Рю-Поль-Валери. Кроме того, шестиэтажный дом свиданий напротив тоже принадлежал Шарлю Бонне.
Капитан позвонил в дверь. Открыл человек неприятной наружности. Он, ничего не спрашивая, провел капитана в столовую, где его ждал Шарль Бонне вдвоем с негром.
Капитан поздоровался с хозяином. Его представили негру, который сказал, что его зовут Форд Мак-Генри, из Америки. Капитан был неплохого мнения о жителях Антильских островов, они славно играли в крикет, но брать компаньоном в дело американского негра ему бы не хотелось – они, на его взгляд, все были наркоманами. К тому же Мак-Генри совсем не походил на олимпийского чемпиона – тощий, с прыщавым лицом и выпученными глазами.
Разговор велся по-французски. Мак-Генри говорил с американским акцентом и полным пренебрежением к правилам грамматики. Капитан недоумевал, почему Бонне, при изобилии местных бандитов, выбрал этого человека.
– Может быть, вам это покажется странным, – сказал он Мак-Генри, – но я думал, что мсье Бонне возьмет в помощники француза.
– Все дело в том, кореш, – сказал Мак-Генри, – что я гораздо ловчее здешних урок. Я хочу сказать, что могу делать все, любую работу. Как руками, так и головой – понятно? Я могу управлять любой кодлой, как хороший сержант управляет своим взводом. Или взять мокрые дела. Я четыре года занимался мокрухой во Вьетнаме. Я забил там не меньше восьми десятков косоглазых. По приказу, конечно, – он широко улыбнулся капитану, которого неприятно поразил вид редких, гнилых зубов Мак-Генри.
– Вот так, кэп, – продолжал негр, – моя страна научила меня всему, что нужно: бей, ломай, круши все подряд.
– Ты что, дезертир? – догадался капитан.
– Я не просто дезертир, я еще тот, кого называют военным преступником, вроде лейтенанта Колли, ясно?
Капитан был шокирован. Мак-Генри ему не понравился. Больше всего ему не понравилось то, что этот человек дезертировал из вооруженных сил своей страны, изменив присяге.
– Я понимаю так, что ты дезертировал из-за того, что стал военным преступником?
– Отчего ж еще?
– Почему ты военный преступник?
– Можешь сам чего-нибудь придумать и оставить эту догадку при себе.
– И чем ты занимаешься?
– Я раздобыл себе чистую "ксиву" и познакомился с несколькими местными шлюхами, которые теперь работают на меня. Они научили меня говорить по-здешнему.
Черт побери, подумал капитан, я вынужден сотрудничать с сутенером!
– А еще что ты делаешь?
– По большому счету, кореш, моя цель – сорвать сто кусков.
– Ты обладаешь большими способностями для этого, – сказал капитан, – А сейчас мне нужно переговорить с мсье Боннеом, потом мы еще поговорим с тобой.
Как только Мак-Генри вышел, капитан спросил Боннеа, где он нашел такого человека, и почему остановил свой выбор на нем.
– А что вам о нем известно, капитан? Это – совсем другой мир. Мы не ищем тех, кто элегантно одевается и говорит без ошибок. Нам нужны те, кто убивает без колебаний и может управлять людьми. Мак-Генри – как раз из таких людей. Он внушает отвращение и страх, а сам ничего не боится. Он очень умен. И он – убийца.
– Вы правы, чертовски приятный парень. Я доверяю вашим рекомендациям. Кто следующий?
– Поджигатель. Гектор Шраум. Поджоги – это довольно редкая специальность для профессионала.
Капитан Хантингтон ожидал увидеть кого-нибудь еще менее приятного, чем Мак-Генри, но Гектор Шраум ему сразу же понравился.
Гектор говорил на безукоризненном французском языке, хоть и был немцем, и сказал, что готов перейти на английский, если это будет угодно капитану. Он был небольшого роста, но хорошо сложен, с приятными манерами, внимателен к собеседнику и скромен.
– Как давно вы занимаетесь вашей работой? – спросил капитан.
Бонне уставился в номер "Пари Матч" и как будто не обращал на них внимания.
– Я не могу сказать точно, сэр, – ответил Шраум, – я не веду учета. Но свое дело знаю. Я предпочитаю желатинированный спирт из-за его надежности, и без ума от напалма. Его так трудно обнаружить и от него получается максимальный ущерб.
– Отлично, – сказал капитан, – но дело в том, что требуется организовать три пожара в трех больших общественных зданиях.
Бонне опустил газету.
– Они должны вспыхнуть с промежутками в семь минут.
– Конечно, я могу это сделать, – ответил Шраум. – Я сделаю все точно. Я могу поджигать с помощью часового механизма, Конечно, мне больше нравится делать это своими руками, но здесь потребуется таймер.
– Прекрасно!
– Вы сказали "общественные здания". Это может быть больница или отель?
Бонне посмотрел на них с осуждением.
– О боже, нет! – ответил капитан.