Хуан Франкохогар на камбузе готовил обед для капитана. Он готовил ему суп "брокколи", жареного фазана с картофельными крокетами, спаржу с дольками лимона, салат из шпината с лимоном и луком-шалотом и миндально-шоколадный торт на десерт. Винные запасы были ограничены, и он вынужден был строить композицию обеда вокруг имеющихся вин. Он порылся и нашел неплохое "Шато-Марго" 1959 года, а также приличное полусухое шампанское.
Часы в каюте Гэса Шютта показывали четыре тридцать пять пополудни. Он сидел на койке, думая о том, что готов без конца плавать на "Бергквист Лауре", потому что еда, которую ему принес капитан Хантингтон, была самой замечательной в его жизни. Он вздохнул, закрыл книгу "Социальное поведение животных", встал с койки и раскрыл чемодан. Оттуда достал два пистолета системы "Люгера" калибра 9 миллиметров, пули из которых поражают цель со скоростью шестьсот пятьдесят миль в час. Шютт побрызгал на щеки туалетной водой "Соваж" и вышел из каюты.
На мостике капитан, Шарль Бонне и Форд Мак-Генри обозревали штилевое море, Капитан насвистывая, стоял у руля.
Бонне сказал:
– Мне кажется, вы согласитесь, что пришло время сказать нам, как вы намерены избавиться от этого вина.
– Да, конечно, – ответил капитан. – Теперь уже скоро.
Шютт неслышно поднялся по трапу в солярий и кружным путем подобрался к трапу, ведущему на мостик.
– Мы не может ждать. Мы хотим узнать сейчас, – сказал Бонне капитану. Он и Мак-Генри перехватили штурвал.
Шютт не спеша поднялся на мостик и вежливо постучал в дверь.
– Кого там еще принесло? – спросил Бонне.
– Чайка, наверное, – ответил капитан.
– Чертовски вежливая чайка! – заметил Мак-Генри.
– Да, конечно, – ответил капитан, – но если быть до конца точным, то именно так должен был постучать мой партнер.
Заходи, Гэс!
Шютт взошел на мостик. Капитан включил автоматическое управление и обернулся.
– Добрый день, Гэс.
Гэс держал единственную руку в кармане, и оба – Бонне и Мак-Генри заметили, что карман оттопырен характерным образом.
– Джентльмены, рад вам представить своего партнера, Гэса Шютта. Гэс, разреши представить тебе мсье Боннеа и мистера Форда Мак-Генри.
– Очень рад! – ответил Шютт, но руку из кармана для рукопожатия не достал.
– Гэс разработал весь этот план, по которому мы действовали, – объяснил капитан.
– А действовали вы очень хорошо, – сказал Шютт. – Чертовски хорошая работа.
– А теперь, – сказал капитан, – вы спрашиваете меня, как я намерен избавиться от вина, мсье Бонне. И вы это узнаете.
Шютт переместился, встав за спиной Боннеа и Мак-Генри.
– Мы встречаемся в море с тяжелым сухогрузом "Така-Мару" через двадцать семь минут, – продолжал капитан.
– "Така-Мару"? – глупо переспросил Бонне. Он пытался переварить это резкое изменение обстановки.
– Покупатель вина – из Японии, мсье Бонне. Японцы становятся самыми ненасытными потребителями французских вин в мире.
– Японцы, – Бонне кивнул, словно получил решение головоломки.
– "Така-Мару" оснащен шестью большегрузными лихтерами и тремя палубными элеваторными системами. Их экипаж перегрузит вино к себе, а мы пойдем в сторону Португалии, где в небольшой деревушке Арпаш-дель-Жайме нас ждут машины, чтобы отвезти нас в маленький аэропорт в двенадцати милях оттуда, а чартерный самолет доставит нас в Лиссабон, где мы встретимся с остальными участниками операции для окончательного расчета.
– Нам не требуется производить никаких окончательных расчетов, – сказал Мак-Генри.
Лицо Бонне налилось яростью. Он еле сдерживал себя.
– Почему? – спросил капитан.
– Потому что мы заложили во все три машины бомбы, и они давно уже взорвались.
– Вы убили их?
– Может быть, они умерли от сердечных приступов, капитан, – ядовито сказал Бонне.
– Как вы могли это сделать?
– Мы сэкономили кучу денег, – ответил Мак-Генри.
– Все просто, как дважды два, Колин, – сказал Шютт, – именно так написано в книге Галлахера.
Капитан быстрыми шагами скрылся в радиорубке. Оттуда раздались звуки, не оставлявшие сомнений в том, что его рвет.
– Он думал, что это игра, – произнес Бонне.
– Именно так он и думал, – сказал Шютт.
– Больше он так не думает, – заметил Мак-Генри, когда капитан, бледный и мокрый, снова появился на мостике.
– Все нормально, – подытожил Бонне. – Это уже в прошлом. Давайте продавать вино. Этот япошка привезет деньги с собой?
– Там было двадцать два человека, в тех машинах, – пробормотал капитан. – И я с каждым из них попрощался за руку.
– Японец привезет деньги, – ответил Шютт.
– Сколько? – спросил Бонне.
– Один миллион фунтов во франках, фунтах стерлингов, немецких марках, швейцарских франках и долларах.
– И вы хо тите сказать, что он доверяет нам настолько, чтобы принять в море ящики неизвестно с чем и передать нам за это миллион фунтов?
– Мы хотим сказать, мсье Бонне, что он доверяет капитану Хантингтону, – сказал Шютт. – Они старые друзья. Мы все военные моряки, вам понятно это? Мы совсем не то, что вы и ваша компания.
– И покупатель передаст нам деньги? – спросил Бонне.
– Конечно, нет. Он даст их только тому, кого знает лично.
– Я поеду на "Така-Мару" и привезу деньги, – сказал капитан, – Гэс Шютт составит вам здесь компанию. А когда я вернусь, то, надеюсь, смогу заставить вас пожалеть о том, что вы сделали с людьми, которые нам доверяли. А сейчас вы покинете мостик!
Бонне пожал плечами и отвернулся. Мак-Генри сделал шаг в сторону большого чемодана, с которым не расставался с самого начала.
– Что там? – резко спросил Шютт.
Мак-Генри обнажил свои гнилые зубы.
– Там шестьдесят восемь тысяч фунтов из билетной кассы, сейфа капитана, кассы бара и рулеток, а также кое-что по мелочи из кают, – он задержался у двери и обернулся.
– Эй, кэп, – сказал он, – кстати, вы знаете?
– Что еще?
– Я там внизу нашел парня с раскроенной черепушкой, – он захихикал и продолжал хихикать, спускаясь по трапу вслед за Бонне в солярий.
28
Два противолодочных самолета "Альбатрос-1050" поднялись с французского авианосца "Фош", каждый нес под крыльями на внешней подвеске по одной торпеде и по две ракеты "воздух-поверхность", у каждого было топлива на три с половиной часа патрулирования на малой высоте и подготовленный экипаж. Перед ними стояла задача – прочесать Бискайский залив и море южнее с целью обнаружения "Бергквист Лауры", фотография которой была получена по фототелеграфу от штаба военно-морских сил Швеции. В помощь им с борта другого авианосца "Клемансо", поднялся "Атлантик-1151", дальний морской разведчик-бомбардировщик, несущий самонаводящиеся торпеды, для поиска от марроканских территориальных вод до северной границы Бискайского залива. Всем самолетам было приказано обнаружить "Бергквист Лауру" и сообщить ее координаты, чтобы боевые корабли могли выйти с испанской военно-морской базы в Ла-Коруне для ее задержания.
Японские погрузочные лихтеры отвалили от борта сухогруза и направились в сторону стоящего в сотне ярдов парома. Капитан Хантингтон открыл аппарель и отдал якорь. Оба корабля стояли примерно в одной миле от португальского берега.
Капитан повел Бонне и Мак-Генри вниз. Внезапно он обернулся к Бонне:
– Вельбот на месте. Что это значит?
– Что вы имеете в виду?
– Я приказал вам отправить капитана и офицеров судна на "Бенито Хуарес" на этом вельботе.
– Они пытались убить нас, когда мы пришли за ними, – сказал Бонне. – Мы только защищались.
– Каким образом?
– Мы их застрелили.
– Вы убили их?
– Мы были вынуждены убить их.
Капитан молча, стиснув зубы, спустил вельбот на воду, по канату спустился в него сам и запустил двигатель. Его переполняла ненависть к Бонне и Мак-Генри, которые убивают людей из-за денег. Он думал об убийстве двадцати двух человек из их команды и троих судовых офицеров. Но он не думал о других смертях: старого испанского джентльмена, маленького мальчика, лоцмана, толстой леди, одного ворчливого мужа, поджигателя и сорока семи пациентов больницы Святого Юстиниана, дежурного по станции и специалиста по электронике, кокаиниста Анри Фуше – все они умерли в дополнение к тем двадцати шести, потому что капитану Хантингтону были срочно нужны деньги. Но он так не думал. Капитан знал лишь то, что сделали Бонне и Мак-Генри. Как рассчитаться с ними за совершенные преступления? Он решил, что по возвращении с "Така-Мару" разделит с ними деньги, потом объявит им, что не намерен терпеть то, что они сделали, и застрелит их.
Вельбот скользил по спокойной воде к "Така-Мару". Бонне и Мак-Генри с палубы следили за ним, сами будучи под наблюдением Шютта, стоящего за рычагами подъемного крана. Вельбот причалил к борту сухогруза, и два японских моряка помогли капитану взобраться на трап.
Экипажи японских лихтеров уже трудились на грузовой палубе "Бергквист Лауры", они работали в соответствии с планами, рассчитанными на компьютерах Шютта. Ленты транспортеров перемещали сотни ящиков вина к элеваторам, которые опускали их на борт лихтеров.
Первый лихтер отвалил и направился к сухогрузу "Така-Мару", нагруженный двумя тысячами ящиков вина.
Капитан Хантингтон и капитан второго ранга Фудзикава встретились за широким полированным столом в капитанской каюте.
– Как я рад видеть вас! – воскликнул Фудзикава.
– Я тоже счастлив вас видеть, – ответил капитан.
– А сейчас мы должны закончить с этими приземленными, суетными делами, чтобы скорее вернуться к нашим макетам театра военных действий. У меня теперь есть тоже такой. Именно там истинное место для наших утонченных, возвышенных душ.
– Кроме того, – сказал капитан, – я счастлив сообщить, что вина, которые мы смогли получить, даже более высокого качества, чем я рассчитывал. – Он вынул из кармана список вин и протянул его японцу. – Здесь наименования и возраст вин, которые сейчас отгружаются.
Фудзикава с большим интересом изучил список.
– Замечательно, – сказал он, – просто замечательно. Я особенно восхищен вином "Папа Климент" 1961 года. Оно, возможно, не так знаменито, как некоторые другие из этого списка, но если ему дать дозреть еще лет десять…
– Вы на правильном пути, – сказал капитан, – но на вашем месте я бы обратил внимание на "Лафит" 1929 года.
– Хорошо, – сказал японец, – тогда, пока идет разгрузка, приступим к расчетам.
Фудзикава поставил на столик рядом с ним большой чемодан, открыл его и начал вынимать пачки банкнот различной национальной принадлежности. Сначала он пересчитал швейцарские пятисотфранковые банкноты в первой пачке и сделал пометку в блокноте, лежащем перед ним, затем передал пачку Хантингтону. Капитан пересчитал банкноты и тоже сделал пометку в своем блокноте. Они продолжали сосредоточенно пересчитывать деньги.
Гэс Шютт окликнул стоящих на палубе Бонне и Мак-Генри:
– Джентльмены!
Они обернулись к нему.
– Мой план не заканчивается отгрузкой вина, – сказал он.
Подойдя ближе, он понизил голос, словно их мог кто-то подслушать.
– Мы должны прийти к соглашению.
– Насчет чего? – спросил Бонне.
– Насчет того, что мы, я и вы, заслуживаем большей доли, чем нам обещана.
– Как мы может ее получить?
– Мы убьем капитана Хантингтона, когда он вернется с деньгами и разделим их между собой, – спокойно сказал Шютт.
Мак-Генри ответил тихим голосом:
– Мы не нуждаемся в вашей помощи.
– Именно так я и думал, – сказал Шютт и нажал кнопку, приводящую кран в движение. Тяжелый портальный кран тронулся с места и, набирая скорость, покатился по рельсам в сторону Бонне и Мак-Генри, которые стояли к нему спиной и не видели приближающейся опасности. Бонне вытащил пистолет и сделал шаг в сторону Шютта.
– Что вы делаете? – крикнул он. Этот шаг продлил ему жизнь, но ненадолго. Пятисоттонный кран промчался мимо него, настигнув Мак-Генри, который не успел даже вскрикнуть. То, что осталось от негра-дезертира и убийцы, отлетело в сторону и шлепнулось на палубу. Бонне обернулся на звук. Он тупо уставился на то место, где только что стоял Мак-Генри. И в это время девятимиллиметровая пуля, выпущенная из "Люгера", вошла ему в затылок.
Шютт брезгливо посмотрел на палубу, потом повернулся и поднялся на мостик.
Капитан с недоумением посмотрел на лежащую перед ним гору банкнот.
– По-моему, здесь не хватает до миллиона двух тысяч франков, – сказал он.
– Правильно, – спокойно ответил Фудзикава.
– Но почему? Мы же договорились о миллионе фунтов стерлингов.
Фудзикава удивился.
– Но, будучи виноторговцем, вы должны знать о том, что оптовому покупателю полагается скидка. У нас были большие транспортные расходы.
– Ни о чем подобном мы не договаривались. Речь шла о миллионе фунтов ровно.
– Сумма в один миллион – только романтический образ, – сказал японец. – Это ведь только фраза, не так ли?
– Вино стоит на самом деле два миллиона, а в Японии даже два с половиной миллиона. Это еще более романтический образ.
– Это очень печально.
– Да, это очень печально, – согласился капитан.
– Я очень огорчен, что мы вынуждены вести об этом разговор.
– Несомненно. Тем не менее…
– Дело не только в деньгах. В моей стране свято чтут традиции.
– Сохранение лица?
– Это очень деликатный вопрос. Мои коллеги придают этому очень большое значение.
– У меня тоже есть коллеги. И я не могу объяснить вам, насколько важны для них эти две тысячи фунтов.
– Я понимаю вас, – японец замолчал на некоторое время, – если вы не возражаете, я могу предложить только один достойный способ решить этот спор, дав каждому из нас равные шансы. Это поможет нам оправдаться перед нашими коллегами.
– Что вы предлагаете? – спросил капитан.
– Мы должны сыграть в карты – если только у вас нет морального предубеждения против этого.
– Сыграть в карты?
– Да, это просто и быстро.
– Да уж.
– Вы себя нормально чувствуете, капитан Хантингтон? – спросил японец, заметив, что его собеседник сильно побледнел.
– Что? Да, все в порядке. Я считаю, что сыграть в карты будет лучше всего.
Фудзикава вызвал вестового и приказал принести колоду карт. Когда приказ был выполнен, он распечатал ее и тщательно перетасовал. Затем положил колоду перед капитаном, который начал быстро, профессионально раскладывать карты рубашкой кверху.
Капитан был бледен, как бумага. Глаза его остекленели. Перед ним лежала гора денег в четырех национальных валютах.
– Прошу вас, капитан, – сказал Фудзикава.
Капитан Хантингтон открыл первую карту. Это был король пик.
– О, кажется, я проиграл, – сказал Фудзикава, – но зато мы, наконец, разрешили наш досадный спор.
Японец открыл карту. Это был бубновый туз.
– Черт побери! – воскликнул он. – Вот это да!
– Господин Фудзикава!
– Да, капитан. Прошу извинить, что этим случайным выигрышем я огорчил вас.
– Как насчет того, чтобы удвоить ставку до четырех тысяч фунтов?
– Конечно же, я согласен.
Он перетасовал карты и разложил их на столе рубашкой кверху. Капитан Хантингтон отсчитал банкноты и бросил на стол. Фудзикава кивнул.
– Ваша очередь, – сказал капитан.
Фудзикава открыл четверку пик.
– Чудесно, – сказал он, – это вы легко перебьете.
Капитан открыл двойку червей. Он бесстрастно посмотрел на карту.
– Может быть поднимем до шести тысяч?
Фудзикава заерзал.
– Я не возражаю, но не может ли получиться так, что вы сделаете хуже себе?
– Только если я проиграю, – сказал капитан.
29
Гэс Шютт через бинокль рассматривал "Така-Мару". Снизу раздался свисток. Японский бригадир грузчиков помахал над головой руками, давая понять, что погрузка закончена. Шютт помахал ему в ответ. Бригадир спрыгнул на палубу лихтера. Грузовая палуба была пуста, словно "Бергквист Лаура" только что сошла со стапелей.
Шютт дал длинный гудок и с нарастающим беспокойством посмотрел на японский сухогруз. "Что же там происходит?" – слышалось в протяжном гудке.
Хуан Франкохогар смешал два фунта вареного картофеля, чашку топленого масла и шесть яиц. Затем с помощью двух ложек сформировал картофельное пюре в виде яиц и обжарил их на топленом масле.
От горы банкнот, что высилась перед капитаном, почти ничего не осталось. Он сидел с отрешенным взглядом, лоб его покрывали капельки пота.
– Мне кажется, я кое-что понял, – сказал Фудзикава, – вы любите проигрывать.
– Что? – переспросил капитан. Он неотрывно думал о тех двадцати шести, которых убили Бонне и Мак-Генри.
– Вы получаете тайное наслаждение от проигрыша.
– Что, что?
– Вы много играли в своей жизни?
– Слишком много.
– Вы проигрывали?
– Чаще всего.
– Все понятно, – капитан второго ранга Фудзикава сгреб пачки банкнот в чемодан, – Аригато, аригато!
– Что это значит? – спросил капитан.
– "Аригато" по-японски значит "спасибо". Я благодарю вас.
Капитан бросил на середину стола последние из оставшихся у него банкнот.
– Вы замечательный игрок! – восхищенно воскликнул Фудзикава.
Лицо капитана исказила горькая усмешка.
– Замечательный? За двадцать лет я проиграл все, что у меня было: жену, карьеру, собственность, честь, и даже своего повара.
Они услышали протяжный гудок с парома.
– А теперь, – сказал капитан, – я проигрываю свою жизнь. Прошу сдать карты, мистер Фудзикава!
Фудзикава разложил карты. Капитан открыл валета треф. Фудзикава открыл бубновую даму.
– Аригато, капитан, – печально сказал он.
Снова раздался протяжный гудок с парома.
– Ваш друг опасается, что вы уплывете с нами и с деньгами.
Капитан Хантингтон не ответил.
– Вы должны уйти с нами, – сказал Фудзикава, – или он вас убьет.
– Сейчас единственный для меня выход, – ответил капитан, – это дать ему такую возможность.
– Капитан Хантингтон, я прошу вас. Если вы не уйдете с нами, то я могу высадить вас на берег в нескольких милях отсюда.
– Благодарю вас. Но это не имеет смысла, – он посмотрел на чемодан, в котором лежал один миллион фунтов, из-за которого Бонне и Мак-Генри убили двадцать шесть человек. Ему стало страшно.
Капитан Хантингтон спустился в вельбот. Двое матросов оттолкнули его. Вельбот двинулся через разделяющие суда сто ярдов штилевого моря.
Шютт через рупор окрикнул его с мостика.
– Я не вижу денег. Где деньги?
Капитан посмотрел на него, задрав голову.
– Где Бонне и Мак-Генри? – крикнул он.
– Они мертвы, – ответил Шютт, – я убил их.
Капитан почувствовал признательность Гэсу. Он был рад, что Гэс сделал это без него.
– Черт побери! Где деньги? – крикнул Шютт.
Капитан выключил двигатель.
– Мне очень жаль говорить тебе это, Гэс, – крикнул он, – но, видишь ли, денег нет. Я проиграл их.