У ЦРУ не ушло много времени на то, чтобы понять, что оно допустило ошибку. Хорватский партизанский отряд Кадича оказался замешан в преступлениях против сербского мирного населения, и ЦРУ оборвало связи с Кадичем и его группой.
После окончания войны, Кадич стал наемным убийцей. Он работал на Балканах и Ближнем Востоке, а затем, на рубеже нового тысячелетия, перебрался в Россию, где стал наемным убийцей для любого преступного объединения, нуждавшегося в таковом.
Он создал себе хорошую репутацию за несколько лет, а затем перебрался с вырученными деньгами обратно в Хорватию, где формально устроился на работу с неполным рабочим днем, живя, в основном, на деньги, вырученные в России за прошедшее десятилетие. Но время от времени ему приходили заказы, от которых он не мог отказаться.
Такие, как это покушение на Холдейна. Заказчик, лицо из русского криминалитета, предложил Кадичу баснословную сумму при минимальном, по оценке Кадича, риске. Единственное, русский очень точно определил время и место взрыва, сказав Кадичу, что намеревается громко заявить о себе.
"Nyet problem", сказал тогда Дино заказчику. Громче будет некуда.
Он замедлил дыхание, заставляя себя успокоиться.
И сказал сам себе фразу на английском, которую когда-то сказал ему американской инструктор:
- Stay frosty - "оставайся холодным".
Это стало для него своеобразным ритуалом в моменты затишья перед заданием. От этого ему становилось хорошо, и это стоило делать. Он ненавидел американцев, которые отвернулись от него, сочтя ненадежным, но они не могли забрать то, чему его научили.
И он намеревался в полной мере использовать это.
Дино взглянул на часы, а затем снова сосредоточился на темной площадке перед рестораном. Он не пользовался биноклем, так как была слишком большая вероятность того, что кто-то, проходящий мимо его автомобиля, или даже проезжающий мимо или глядящий из окна заметит человека с биноклем, глядящего в него на место, где вскоре произойдет взрыв. Любое упоминание о его машине заставит следователей из МВД заняться ее поиском на камерах наблюдения, и его достаточно быстро идентифицируют.
Этого не должно было произойти. Дино должен был не вызвать подозрений и поэтому держался в стороне. Люди, нанявшие его для этого дела, приказали ему совершить это убийство максимально громко, так что бомба имела избыточную мощность. По этой причине Дино расположился намного дальше от места взрыва, чем бы ему хотелось.
На таком расстоянии ему придется опознавать цель по цвету его пальто из верблюжьей шерсти. Дино подумал, что это было неплохо.
Он снова посмотрел на часы.
- Оставайся холодным, - сказал он сам себе по-английски, а потом добавил на родном сербохорватском: - Požuriti, prokletniĉe! - "Быстрее, черт тебя подери"!
* * *
Внутри "Ванили" кордон из четырех телохранителей в черных костюмах стоял перед красным занавесом, отделявшем приватный зал от общего. Хотя обитатели ресторана привыкли видеть телохранителей в штатском по всему этому небезопасному городу, даже беглого взгляда на них хватало, чтобы понять, что это были люди высшей категории, гораздо более высокой, чем обычные мордовороты.
За ними и занавесом, двое мужчин средних лет потягивали коньяк за столом в центе большого, за исключением них пустого зала.
Один из них был одет в серый костюм от "Барберри". Узел синего галстука был затянут правильно и столь же туго, как и в восемь часов утра. Он сказал по-английски, но с сильным русским акцентом:
- Москва всегда была опасным местом. Но я боюсь, за последние несколько месяцев опасность нарастает экспоненциально.
Сидевший напротив британский подданный Энтони Холдейн был одет столь же хорошо, сколь и русский. Синий в полоску костюм от "Бонд стрит" был столь же свежим и хорошо подогнанным. Верблюжье пальто висело на стойке рядом. Он улыбнулся, удивленный сказанным:
- Довольно тревожные слова, учитывая, что их говорит начальник службы безопасности этой страны.
Вместо ответа с ходу, Станислав Бирюков отпил чачи, грузинского коньяка, приготовлявшегося из виноградной отжимки. Протерев губы салфеткой, он ответил:
- СВР занимается внешними вопросами. В зарубежье дела идут относительно хорошо. Внутренними вопросами занимается ФСБ, которая заправляет в нынешней катастрофе, как в России, так и в странах, с ней граничащих.
Холдейн ответил:
- Ты меня извини, что все никак не запомню, что СВР и ФСБ это не одно и тоже. Для такого старика, как я, вы все еще КГБ.
Бирюков улыбнулся:
- И, раз уж мы о старом, то мы все всё равно чекисты.
Холдейн усмехнулся:
- Ну, я все-таки не настолько стар, дружище.
Бирюков поднес бокал к свече, он вгляделся в глубокий золотистый цвет жидкости и сказал, тщательно подбирая слова:
- Как иностранец, вы можете этого не знать, но ФСБ занимается не только Россией, но и другими странами Содружества Независимых Государств, хотя наши соседи - суверенные государства. Их называют приграничными странами, или "ближним зарубежьем".
Холдейн склонил голову. Он сделал вид, что не знает этого, а Бирюков сделал вид, будто этого не понял. Русский добавил.
- Я понимаю, это может быть немного запутанным.
Холдейн сказал:
- Кто-то печется о внутренней безопасности России в бывших советских республиках. Вроде как кто-то забыл сказать шпионам, что Советского союза больше нет.
Бирюков не ответил.
Холдейн понимал, что директор СВР преследует какие-то свои цели, раз пригласил его на ужин этим вечером, но русский держал карты как только можно прижатыми к жилетке. Англичанин попытался сделать ход:
- Думаете, они лезут на вашу землю?
Бирюков громко рассмеялся.
- Да пусть забирают. Моя работа в Париже, Токио и Торонто - настоящая тонкость по сравнению с тем, чем им приходится заниматься в Грозном, Алматы и Минске. Пусть уж "смежники" это все разгребают.
- Могу я предположить, что ты хотел поговорить со мной именно об этом?
Бирюков ответил вопросом на вопрос:
- Тони, сколько мы уже знаем друг друга?
- С конца восьмидесятых. Ты тогда был атташе по культуре в советском посольстве в Лондоне, а я - сотрудником министерства иностранных дел.
Бирюков поправил его:
- Ты хотел сказать, что я был из КГБ, а ты - из британской разведки.
Холдейн словно хотел запротестовать, но лишь на мгновение.
- Есть какой-то смысл что-то отрицать?
Русский сказал:
- Мы ведь тогда были совсем детьми, да?
- Это точно, старина.
Бирюков подался вперед:
- Я не собираюсь наводить на тебя ужас, друг мой, но я знаю, что ты сохранил свои отношения с вашим правительством.
- Я все еще подданный Ее Величества, если ты об этом.
- Nyet. Ты понимаешь, о чем я.
Брови Холдейна взлетели вверх.
- Неужели директор российской внешней разведки обвиняет меня в том, что я - иностранный шпион в столице России?
Бирюков откинулся на стуле.
- Не надо такого драматизма. Вполне естественно, что ты сохранил дружеские связи с МИ-6. Они не помешают такому опытному бизнесмену, как ты, а вашим шпионским службам это тоже не помешает. Разумный подход для обеих сторон.
Вот что он задумал, с некоторым облегчением подумал Холдейн. Стэн намеревался выйти на британскую разведку при помощи своего старого друга.
Разумно, подумал он, осушая бокал. Не будет же глава СВР являться на прием в британское посольство.
Холдейн сказал:
- У меня, конечно, остались друзьям в МИ-6, но я бы не советовал слишком сильно на меня надеяться. Я ушел оттуда уже давно. Я могу передать любое сообщение, которое ты хотел бы им передать, но чем больше нужно будет сделать, тем меньше у меня будет возможностей.
Бирюков налил им обоим по новому бокалу чачи.
- Очень хорошо. Я сделаю все предельно четко. Этим вечером я намерен сообщить тебе, чтобы ты сообщил Великобритании, что наш президент намерен воссоединить обе наши разведывательные службы, чтобы воссоздать единый орган внешней и внутренней безопасности. - Он добавил: - и это, по-моему, очень плохая идея.
Англичанин поперхнулся коньяком:
- Он хочет восстановить КГБ?
- Мне трудно представить, что Кремль, даже при Валерии Володине окажется настолько наглым, чтобы назвать новую организацию Komitet Gosudarstvennoĭ Bezopasnosti, но роль ее будет почти той же самой. Одна организация, отвечающая за все вопросы безопасности, как внешней, так и внутренней.
Холдейн пробормотал почти про себя:
- Твою же мать.
Бирюков мрачно кивнул:
- От этого не будет ничего хорошего.
Холдейн подумал, что это монументальное преуменьшение.
- Тогда зачем?
- Сегодня как в России, так и в бывших советских республиках события нарастают. После неудачной атаки на Эстонию пару месяцев назад, президент Володин и его люди начали наращивать влияние России по всем направлениям. Он хочет больше власти и больше контроля над бывшими сателлитами. И то, что он не может взять танками, он возьмет шпионами.
Холдейн знал это, потому что он этого говорили во всех новостях. В прошлом году в Белоруссии, Чечне, Казахстане и Молдове были избраны твердо пророссийские и антизападные правительства. Во всех случаях Россию обвиняли во вмешательстве в выборы, политическими методами, разведывательными органами или преступными элементами, чтобы результаты склонились в пользу Москвы.
Раздоры, в значительной степени подпитываемые Москвой, были на повестке дня в других странах. Вторжение в Эстонию закончилось неудачей, но сохранялась угроза вторжения на Украину. Кроме того, в Грузии состояние было близко к гражданской войне, в Литве и Латвии шли напряженные и спорные президентские компании, а в других соседних страх бушевали массовые беспорядки и акции протеста.
Бирюков продолжил:
- Всем этим заправляет мой коллега из ФСБ Роман Таланов. Я полагаю, имея полный контроль над внешней разведкой, он сможет расширить свое влияние и начать дестабилизировать страны дальнего зарубежья. Россия вторгнется на Украину, вероятно, в ближайшие несколько недель. Аннексирует Крым. Затем, если не будет сопротивления со стороны Запада, будет занято все до Днепра. Как только это все будет достигнуто, Володин займется заключением союзов с позиции силы с другими странами ближнего зарубежья и бывшего Варшавского договора. Он считает, что сможет вернуть весь регион под прямую власть Кремля. Польша. Чехия. Венгрия. Болгария. Румыния. Они станут следующими в цепи домино.
Бирюков сделал глоток, но Холдейн не притронулся к бокалу. Речь шла, по крайней мере, о новой холодной войне, которая могла привести к войне горячей. Но англичанин знал русского достаточно долго, чтобы понимать, что этот человек не склонен к преувеличениям.
Холдейн спросил:
- Если Таланов возьмет на себя работу СВР, что будет с тобой, Стэн?
- Я обеспокоен хрупкостью нашей демократии. Я обеспокоен свободой русского народа. Я беспокоюсь об опасном перенапряжении, которое может вызвать широкомасштабная война с Западом. - Он улыбнулся и пожал плечами. - Но о собственных перспективах трудоустройства я не беспокоюсь.
Он добавил:
- У меня будет для тебя больше сведений. Нам обоим нужно поднять связи. Это займет время.
Холдейн усмехнулся от неожиданности:
- То есть, становишься моим агентом?
Директор СВР склонился над столом:
- Я обойдусь тебе дешево. Я не хочу ничего взамен, кроме уверенности в том, что Запад предпримет все необходимые политические шаги, чтобы помешать ФСБ усилить свое влияние над нашей внешней разведкой. Если вы опубликуете это, это может охладить головы Володину с Талановым.
Холдейн поймал себя на мысли о том, как эти сведения повлияют на его инвестиции в Европе. Он был, в первую очередь, бизнесменом. Но он выбросил из головы деловые вопросы и сосредоточился на том, чтобы вновь стать разведчиком.
Это оказалось трудно. Он не работал в МИ-6 уже почти два десятилетия. Он поднял руки в знак капитуляции:
- Я… Я действительно вышел из игры, друг мой. Конечно, я сразу же вернусь в Лондон и поговорю об этом со своими старыми знакомыми, а они уже найдут кого-то более подходящего для передачи твоих сведений.
- Нет, Тони. Я буду разговаривать только с тобой.
Холдейн медленно кивнул.
- Я понял. - На мгновение он задумался. - У меня здесь будут дела на следующей неделе. Мы сможем встретиться?
- Хорошо, но после этого нам нужно будет наладить обмен информацией.
- Согласен. Я не уверен, что смогу часто бывать здесь по ночам.
Станислав улыбнулся.
- Ты прав. Моя жена ничуть не менее опасна, чем директор ФСБ Роман Таланов.
- Не сомневаюсь, старина.
ГЛАВА 7
Президент США Джек Райан стоял у Южного Портика Белого дома рядом с женой Кэти и охранниками из Секретной службы по обе стороны от них. В Вашингтоне стоял ясный весенний день, с голубым небом и температурой около плюс пяти. Глядя на въезжающий в резиденцию черный "Форд Экспедишн", Райан не мог не думать о том, что это прекрасная погода для фотосессии на Южной лужайке.
Но фотографий сегодня делать не следовало, хотя встреча была официально назначена. Официальное расписание мероприятий президента было выложено в открытый доступ, и его мог видеть весь мир, но, тем не менее, ничего конкретного понять было нельзя. Записано было просто: "Частный обед в резиденции. 13.00–14.30".
И была бы воля госсекретаря Скотта Адлера, этой встречи не было бы вообще.
Но Райан был президентом Соединенных Штатов, и смог добиться своего. Этот гость был его личным другом, он был в городе, и Райан не видел ни одной причины, по которой он не мог бы с ним повидаться.
Пока они ожидали подъезда "Экспедишна", Кэти Райан наклонилась к мужу:
- А ведь он когда-то держал тебя под прицелом.
Это точно, подумал Райан.
Он хитро улыбнулся:
- Извини, милая, это секретная информация. Но ты ведь знаешь Сергея. Он мой друг.
Кэти игриво ущипнула мужа за руку и шутливо сказала:
- Они ведь его обыскали?
- Кэти… - Начал Райан голосом, в котором слышался упрек, однако потом шутливо добавил: - Черт… Надеюсь, да.
Старший телохранитель Райана, Андреа Прайс О" Дэй, стояла достаточно близко, чтобы услышать это.
- Если уж на то пошло, господин президент, я думаю, вы сами справитесь.
"Экспедишн" остановился, и один из сотрудников Секретной службы открыл дверь.
Мгновением позже из машины медленно выбрался Сергей Головко, бывший офицер КГБ и бывший глава российской Службы внешней разведки.
- Сергей! - Улыбнулся Райан и протянул ему руку.
- Господин президент, - ответил Головко и улыбнулся.
Кэти подалась вперед, принимая дежурный поцелуй. Она встречалась с Сергеем раньше и знала, что это был мягкий и добрый человек, несмотря на то, что случилось между ним и Джеком давным-давно.
Когда они повернулись и двинулись к Белому дому, Райан не смог не заметить, что Сергей выглядел заметно старше, чем во время их последней встречи. Хотя он и улыбался, но движения его были медленными и вялыми, а укрытые синим костюмом плечи сильно поникли.
Райан сказал сам себе, что это не удивительно. По статистике, средняя продолжительность жизни русского мужчины была около шестидесяти, а Сергею было уже за семьдесят. Плюс к тому, Головко провел последние две недели в наполненном выступлениями путешествии по Соединенным Штатам. Стоило ли удивляться, что он выглядел немного измотанным?
Да, Джек, подумал он. Все мы стареем.
Когда они вошли в Зал Дипломатических Приемов и направились к лестнице на второй этаж, Джек коснулся спины Головко:
- Как вы, друг мой?
- Все хорошо, - ответил Сергей. А потом добавил, пожав плечами. - Хотя сегодня с утра не очень. Вчера вечером, в Лоуренсе, штат Канзас, я съел то, что назвали барбекю-грудинкой. Судя по всему, даже мой железный русский желудок оказался к такому не готов.
Райан усмехнулся и приобнял своего старого друга.
- Мне жаль. Но у нас есть личный врач. Я могу пригласить ее, если ты считаешь нужным.
Сергей вежливо покачал головой:
- Nyet. Я в порядке. Спасибо, Иван Эмметович. - Он быстро поправился. - Я хотел сказать, господин президент.
- Лучше "Иван Эмметович", Сергей Николаевич. Я ценю этот знак уважения к моему отцу.
* * *
Энтони Холдейн и Станислав Бирюков стояли в фойе ресторана "Ваниль", одевая пальто и заканчивая разговор. Когда они были готовы отправляться, старший телохранитель директора СВР сообщил по рации подгонять "Лэнд Ровер" Бирюкова ко входу.
Они пожали друг другу руки:
- До встречи через неделю, Энтони Артурович.
- Da svidaniya, Стэн.
Тони Холдейн вышел в дверь вместе с одним из охранников Бирюкова, который намеревался проверить улицу. Сам Станислав остановился в дверях, окруженный тремя телохранителями.
Когда Холдейн зашагал к обочине позади ряда внедорожников, чтобы поймать такси, Бирюков вышел из ресторана, оказавшись в восьми метрах позади англичанина. Как только он оказался между двумя клумбами, стоявшими по обе стороны от входа в "Ваниль" все вокруг заволокло вспышкой.
Долей секунды позднее налетели грохот и ударная волна.
Взрыв швырнул охранников на улицу, словно груду тряпья. Бронированный "Рэйндж Ровер" перевернулся, словно игрушечный, осколки выбитых стекол ранили прохожих за сто метров. Десятки сигнализаций взорвались в дикой какофонии, заглушая все, кроме самых громких криков, вызванных шоком и болью.
Дино Кадич выпрямился на сидении своей "Лады" на другой стороне парка. Нажимая кнопку отправки на своем телефоне, он опустился почти что ниже уровня окон, так как находился на пути разлета осколков, хотя его седан был, в целом, защищен углом здания банка.
Когда улеглись последние признаки взрыва, Кадич тронулся с места и выехал в вечерний поток. Он ехал медленно и спокойно, не оглядываясь на оставшиеся за спиной разрушения. Он лишь немного опустил окно машины и глубоко вздохнул, выдохнув целое облако табачного дыма.