- Кто такой?! - властно спросила Галина. Топор в ее руке не дрожал. И в глазах страха не было.
- От… Митяя… - успел произнести человек, еле шевеля белыми отмороженными губами, и, оторвавшись от подоконника, рухнул в снег.
Часть вторая
Корона бандитской империи
Глава 4
Прости меня, мама…
Поднимаясь, чтоб снова упасть,
И, опять выбираясь из хлама,
Проклинаешь пиковую масть
И рыдаешь: "Прости меня, мама!"
Москва гудела. Казалось, жизнь дала трещину - потому что власть дала дуба.
Было что-то свинское в той весне - тысяча девятьсот девяносто первого года.
Горбачева вместе с руководящей и направляющей силой - супругой Раисой Максимовной - по сути дела, арестовали в Форосе и самолетом переправили в столицу, чтобы сообщить принеприятнейшее известие: он больше не президент. Кадры телевизионных новостей, запечатлевшие траурный сход Михаила Сергеевича с трапа самолета в сопровождении вооруженных автоматами офицеров Девятого Управления КГБ, мигом облетели весь мир.
Западные социологи взахлеб пророчили наступление на 1/6 части земной суши "краснознаменной военной диктатуры". Как всегда, не угадали. Русская натура непредсказуема и стихийна до идиотизма. Новым президентом страны стал огромный, как медведь, и напористый, как бешеный бык, уральский мужик - Борис Николаевич Ельцин.
С того самого момента генералов, как в сортир при поносе, галопом потянуло в политику, политиков - в запой, рабочие плюнули на работу и ринулись чесать языки о депутатские трибуны, а крестьяне принялись активно рыть землю - под собственные могилы.
Русская братва на какое-то время осталась беспризорной: милиция и КГБ были азартно увлечены наблюдением за рукопашными боями на заседаниях Государственной Думы, юридическим сопровождением торгово-посреднических операций по грамотному разбазариванию государственной собственности и судорожным пересчетом денег, полученных за то, что никому не мешают жить.
Бригада Соболя, пацана конкретного и правильного, числящегося в картотеках уголовного розыска под именем Соболева Игоря Николаевича, отдыхала после трудов неправедных в одном из многочисленных фешенебельных притонов на Рублевском шоссе.
Место было выбрано не случайно. По этой трассе ежедневно каталась вся государственная верхушка - от президента с министрами до прокуроров и депутатов. Все они проживали на личных и казенных дачах - в разных там Барвихах и Жуковках. Трасса и подъезды к ней круглосуточно охранялись подразделениями Федеральной Службы Охраны и силами специального полка МВД. Значит, спокойствие братве в некоторой степени было гарантировано. К тому же, как нельзя кстати, применимой была пословица: у семи нянек дитя без глаз. Тусовка собиралась настолько пестрая и разношерстная, что даже при огромном скоплении агентов различных силовых ведомств встречи братков с подкормленными представителями официальной власти всегда проходили незамеченными.
Никого здесь не удивляло, скажем, появление Аркадия Укупника, Игоря Крутого, Кристины Орбакайте или Льва Лещенко. Точно так же запросто могли посидеть за столиками, лихо поплясать ламбаду или просто нажраться до поросячьего визга известные широким массам государственные мужи. Журналисты, пожалуй, единственная категория лиц, которых тут вычисляли на раз и немедленно гнали в шею. И правильно. Нечего совать неаккредитованные любопытные носы в частную жизнь приличных граждан.
Пока бригадные братишки в общем зале употребляли в пищу виски да водочку, сам Соболь ничего не пил. Он сидел в отдельном кабинете и мило беседовал с импозантным солидным дяденькой. Таких обычно возят по Москве в черных лимузинах с синими "мигалками". А еще такие дяденьки любят добротные кожаные портфели с золочеными пряжками. Если конечно эти портфели не пусты.
- Пятьсот тысяч долларов, - тихо произнес Соболь и ногой придвинул к дяденьке один из тех портфелей, о которых шла речь выше.
- Ты с ума сошел, Игорек! - взволнованно воскликнул дяденька. - Почему здесь?! И почему наличные?!
- Захар Матвеевич, вы меня не первый год знаете. Я - не банкир, чтоб со счета на счет "лавэ" перекачивать. У меня все конкретно и без лишних бумаг. А здесь даже безопаснее. Никому и в голову не придет, что мы тут с вами за жизнь калякаем, под носом у кремлевской охранки. А в свой швейцарский банк, я думаю, вы без особого труда эти деньги переправите…
- Это - деньги?! - криво усмехнулся собеседник. - Не смеши меня.
- Ну, мы люди бедные, - пожал плечами Соболь. - Для нас и один доллар - большие деньги. Надеюсь, наш трафик пройдет гладко?
- Что за слова придумали?! "Трафик", "консалтинг", "франчайзинг"! Язык сломать можно. Плюем мы на великий и могучий. Ну, ладно, не мы одни. Не беспокойся, Игорек. Товар пропустим в Россию без проблем, комар носа не подточит. Ты мне его, главное, через страну без приключений проведи. Кстати, кто непосредственно будет координировать ход операции?
- Это так важно? - Соболь пристально взглянул на Захара Матвеевича.
- Безусловно. Ведь в деле есть и мой интерес. Значительный интерес. А потом, это ведь далеко идущие планы. Провернув это дело, мы весьма и весьма укрепим наш авторитет в глазах западных партнеров.
- Хорошо, человек сейчас подойдет, и я вас познакомлю. Но…
- Что - но?
- Есть одна проблема. Парня нужно легализовать.
- А он у вас кто, американский шпион или инопланетянин? - скривил губы Захар Матвеевич.
- Почти, - вполне серьезно ответил Соболь. - Он недавно из лагеря бежал.
- Ах, какая прелесть! И такого человека ты мне предлагаешь в координаторы проекта?! Игореша, знаешь ли ты, какие люди привлечены к этому делу, какая шумиха поднимется, если хоть одно звено во всей этой длинной цепи оборвется?! - Захар Матвеевич распалялся все больше. - Не-е-ет! Напрасно я сделал на тебя главную ставку! Здесь нужна стопроцентная гарантия!
- Вот именно поэтому! Именно поэтому лучшего человека не найти! Он - никто! И потому всецело наш! - Соболь чуть повысил голос. - Во-первых, мы ему как бы доброе дело делаем - избавляем от необходимости скрываться в подполье. Во-вторых, он нам за это по гроб жизни обязан будет. Такой экземпляр с крючка не сорвется. И в любой момент можно будет вернуть все на круги своя - отправить его снова на Колыму, только теперь пожизненно. Абсолютно зависимый человек всегда предсказуем и легко управляем. В крайнем случае, просто "завалить" можно - тоже хлопот никаких, никто не спохватится.
- Ты ужасный циник, Игорек, - покачал головой Захар Матвеевич. - Но с тобой приятно иметь дело. У тебя железная хватка.
- Спасибо, - Соболь едва улыбнулся.
- Ладно, зови своего инопланетянина.
Соболь достал из кармана мобильник, набрал номер:
- Зайди.
Через минуту дверь кабинета отворилась, и на пороге возник Андрей Таганцев собственной персоной.
- Здравствуйте…
…Еще в середине восьмидесятых годов Андрей неудачно выступил на боксерском ринге. Неудачно не в том смысле, что проиграл спартакиаду Дружбы Народов СССР. Ему попросту башку там конкретно отбили.
Здоровый парень из Казахстана послал в голову серию ударов, которую Таганцев, окончательно вымотавшийся на последних минутах третьего раунда, не смог блокировать. В результате - тяжелейшее сотрясение мозга. Свернутый на сторону нос, рассеченная бровь и разбитые в хлам губы - не в счет. Нос поставили на место. Губы и бровь успешно зашили. А вот показатели компьютерной томографии оказались неутешительными.
Врачи, правда, разрешили тренироваться в свое удовольствие. Предложили заняться лечебным плаванием, бадминтоном, настольным теннисом или шахматами в городском сквере с пенсионерами. Но выходить на серьезные бои - ни в коем случае.
Андрей попытался пристроиться на тренерскую работу. Безрезультатно. Таких спортсменов-неудачников в Москве и области было пруд пруди. Все маялись без денег. Лишь единицам удавалось устроиться вышибалами в кабаки. Но такие везунчики, как правило, зазнавались и безработных не подпускали к себе на пушечный выстрел.
Вскоре, обнищав окончательно, Андрей по совету матери пошел грузчиком на железнодорожную станцию "Москва Товарная". Сутки через двое по ночам разгружал вагоны с углем.
Что ж, вроде бы жить кое-как было можно.
Мама и сама работала в железнодорожном депо - техником силовых агрегатов. Осматривала перед рейсом тепловозы. На двоих у них выходило сто двадцать четыре рубля в месяц плюс премиальные пятьдесят процентов.
Однажды ночью, во время очередной смены, тепловозом ей ноги и переехало.
С тех пор Андрей еще два года работал на той проклятой железной дороге и по выходным возил маму на инвалидной коляске.
А ей становилось все хуже и хуже. Начались сердечные приступы, появились легкие признаки паралича - время от времени отнималась левая часть тела вместе с рукой и лицевыми мышцами. В такие мгновения она даже говорить не могла.
Врачи предполагали, что при потере ног поврежденными оказались какие-то важные нервные окончания. Необходим был классный нейрохирург. А где его взять и за какие деньги, спрашивается?!
… Андрей брел по улице с тряпичной авоськой, в которой лежали пачка серых макарон, маргарин и жестяная банка с томатной пастой - продукты на ужин, купленные на последние деньги. И тут на шикарной немецкой тачке, напоминающей длинную сигару - "Audi-100" - восемьдесят первого года выпуска! - подкатил Игорь Соболев. Весь в польской джинсе! В отличной турецкой кожаной куртке! На шее - золотая цепь, на запястье правой руки - толстый браслет, на пальце - огромный перстень! При этом в зубах сигарета "Marlboro", а на ногах модные пакистанские туфли.
- Здорово, брателло! - весело заорал Соболев, вальяжно выбираясь из машины и глотая прямо из горла янтарное вино "Tokai". Такое мог себе позволить только человек, не стесненный деньгами. - Ты чего такой задроченный, в натуре, как шахтер из Гондураса? Последний мешок денег топить несешь?
Надо же! Он узнал Андрея Таганцева! А ведь не виделись они, как минимум, лет десять.
Раньше Соболев тоже был спортсменом - боролся по дзюдо и самбо в тяжелой весовой категории.
Потом ушел в подпольную секцию карате. Там его менты и загребли. Точнее, даже не менты, а сотрудники Комитета Государственной Безопасности.
И посадили. Отправился Игорь Соболев в колонию за враждебные социалистическому строю занятия агрессивно-капиталистическим видом спорта, разлагающим советскую молодежь.
Не верите? Так оно и было на самом деле. Даже великий Касьянов (не бывший премьер-министр, этот известен меньше) "зону" топтал за то же самое! Сегодня его все знают как каскадера, актера и продюсера. А давным-давно советская власть сделала из него чуть ли не врага народа, побрила наголо и одела в серый лагерный "клифт".
Короче, как посадили Соболева, так следы его и затерялись. А тут вдруг - на тебе, объявился. И друзей старых, как видно, не забыл.
Тряпичную авоську вместе с маргарином и макаронами тут же выбросили. А ужинал Андрюха в этот вечер вместе с Игорем Соболевым и, конечно же, с мамой - сырокопченой колбаской, консервированными крабами, краснодарскими помидорчиками и венгерской шинкой, запивая все это дело водочкой "Золотое Кольцо", которую наливал из литровой бутылки-графина с изящной ручкой.
- Есть хорошая работа, - сказал ему Соболев там же, за щедро накрытым столом. - Как раз для тебя, боксер.
- Что за работа? - поинтересовался Андрей. Но - только для виду. На самом деле, он пошел бы сейчас, доведенный до полного отчаяния, на любое дело - хоть говно из туалетов качать, хоть покойников обмывать в морге.
- Не ссы, малыш! - потрепал его Соболев за щеку. - Работенка не пыльная и, справедливо замечу, весьма прибыльная. Одно скажу: весело, на воздухе, с людьми!
- Насколько прибыльная? - вновь, на всякий случай, спросил Таганцев.
А Соболев рассмеялся.
- Тачка моя нравится?
- Еще бы! - воскликнул Андрей. - Да мне на такую за всю жизнь не заработать!
- За всю жизнь, конечно, не получится. - Призадумавшись, Соболев нахмурился. Но снова заржал, как конь. - А вот за пару месяцев будет у тебя тачка! - и хлопнул Андрея по плечу. - Еще круче, чем у меня, машина будет!
- Брось так шутить! - попытался Андрей урезонить богатого и потому, наверное, бесцеремонного друга. - Тебе легко говорить…
- Да падлой буду, братан! - Соболев невпопад перекрестился. - Купишь ты себе еще этим летом "БМВ" или "мерседес"! Меня держись, не пропадешь!
Интересное дело - мама, сидевшая с ними за одним столом, растроганно улыбалась. Ей нравился Игорь, разбитной, энергичный, неунывающий и, наверное, хорошо обеспеченный парень. Она знала его еще мальчишкой, когда они с Андрейкой вовсю лазали по деревьям во дворе и мастерили рогатки. Пацаном Игорек был шкодливым, но честным. И дружбу ценил.
То, что Игорь Соболев так неожиданно появился в их крохотной коммунальной квартирке, мама рассматривала как знак свыше. Бог услышал ее молитвы, и теперь у Андрея будет приличная и хорошо оплачиваемая работа.
А наутро Таганка опохмелился вместе с заночевавшим у них Игорем, смело шагнул за порог и… стал бандитом.
Маме, правда, сказал, что Игорь устроил его тренером в престижный спортклуб. И доверчивая мама не могла нарадоваться.
Очень скоро у Андрея появились первые деньги, хорошая одежда "Made in China" и обалденная машина - подержанный джип "Cherokee" с пробегом всего-то сто пятьдесят тысяч километров. По возрасту джип был почти ровесником Таганцеву, но в Москве таких в восьмидесятые годы - раз, два и обчелся.
- Мамочка, ты не волнуйся. - Он сидел у ее кровати и нежно гладил по седым волосам, вернувшись с очередного разбоя. - Потерпи немного. Скоро я еще денег заработаю, отправим тебя на операцию в Германию, купим силиконовые протезы - вальс танцевать будешь!
Спустя месяц Игоря Соболева снова посадили. Андрей сказал маме, что того отправили в длительную заграничную командировку - в Канаду. Она, как всегда, поверила.
А Таганке ничего не оставалось, как только собрать вокруг себя таких же спортсменов и организовать по примеру Соболя бригаду, ставшую известной в бандитских кругах и оперативных сводках МВД как организованная преступная группировка "Олимпийцы".
Пришло время и "Олимпийцев" расстреляли на ВДНХ возле банка "Планета", что, впрочем, уже известно читателю. Таганка надолго сел в колымский лагерь. И, пока сидел, мама, так и не дождавшись, умерла.
Сбежав из лагеря и добравшись до Москвы, Андрей первым делом отправился в Люберцы, на кладбище.
Могилка мамы была, как ни странно, прибрана и ухожена. Кто-то регулярно смотрел за ней, даже стелу из серого мрамора установили. И цветы здесь лежали свежие.
Никаких родственников у Таганки не было на всем белом свете, и кто бы мог позаботиться о могиле матери, пока он сидел на "зоне", в голову не приходило. Да и не об этом он сейчас думал, честно говоря.
Упав на могильный холм, Таганка громко расплакался, обнимая землю так, как будто перед ним была сама мама - живая, теплая, нежная. Мольбы о прощении громким криком вырывались у него из груди, а слезы так лили из глаз, как, наверное, самый бурный ливень не смог бы оросить эту кладбищенскую землю.
Выплакавшись, Таганка еще долго стоял на коленях, задрав голову и молча глядя в серое безутешное небо.
А когда поднялся на ноги и собрался уходить, увидел совсем рядом… Соболя.
Игорь стоял неподалеку и не мешал ему. Потом медленно подошел.
- Здравствуй, братан. - Произнес тихо. - Я тут за могилой присматривал, пока тебя не было.
Они по-братски обнялись… Потом молча выпили по стакану водки, которую Игорь Соболев предусмотрительно принес с собой.
- Ты знаешь, - с горечью в голосе говорил Андрей. - У меня никого на свете не было, кроме мамы. И я никого так не любил, как ее…
- Понимаю. - Соболь положил ему руку на плечо, выражая, таким образом, сочувствие и поддержку. - Не кори себя. Все случилось в твоей жизни, так, как назначено судьбой.
- Судьбой?! - Таганка поднял на друга глаза, в которых снова блеснули слезы. - Да свинья я последняя! Даже похоронить ее не смог! Какой я сын после этого?!
- Жить нужно, брателло. Нужно жить дальше. А мертвых, к сожалению, не вернешь.
- А как я без нее жить буду?! Скажи мне - как?! Она - самое дорогое, что у меня было!
- Положись на меня, Андрей. Все будет хорошо…
- О-о! Здравствуйте, здравствуйте, молодой человек! - расплылся Захар Матвеевич в самой что ни на есть доброжелательной улыбке. - Проходите же, присаживайтесь! Мне Игорь Николаевич много хорошего о вас рассказывал. Прошли, как говорится, огни, воды и медные трубы… Что ж, давайте-ка, вместе подумаем, как разрешить наши насущные проблемы…
Через месяц с небольшим Таганка получил на руки новенький гражданский паспорт и водительские права, оформленные, как полагается, во всех соответствующих органах внутренних дел. О наличии его судимости и факте побега с мест лишения свободы, похоже, забыли напрочь. Во всяком случае, люди в погонах называли его теперь не гражданином, а товарищем. А из оперативных ориентировок отделений, отделов и управлений милиции изъяли информацию о разыскиваемом особо опасном преступнике Андрее Таганцеве.
- Соболь, ты настоящий братан. Спасибо тебе, - благодарил Андрей своего бригадира за помощь с документами. - Век не забуду.
Они сидели под тентом в одном из летних кафе неподалеку от станции метро "ВДНХ". Пили молочный коктейль и, не спеша, беседовали.
- Брось, Андрей, - улыбался в ответ Соболь. - Все мы люди. И помогать друг другу должны в трудную минуту. Скажи, разве ты не помог бы мне, окажись я в такой ситуации?
Таганка согласно кивнул.
- Ну вот, видишь! Так что, не думай ни о чем, живи спокойно. И во всем положись на меня. Со мной не пропадешь.
- Не знаю, смогу ли я оплатить свой долг.
- Чтоб я больше не слышал ни о каких долгах, - шутливо пригрозил Соболь. - А вот о работе твоей теперь подумать надо. Следует тебя к делу приставить.
- Да я и сам уже засиделся! - обрадовался Андрей тому, что наконец-то ему предстоит заняться чем-то реальным. Месяцы, проведенные в вынужденном подполье, повергали его в уныние. Хотелось движения, смены обстановки. Хотелось, в конце концов, стать полезным для Игоря Соболева, приютившего его после побега с "зоны", вернувшего ему возможность ходить по улицам Москвы, не оглядываясь и не шарахаясь от каждого постового.
- Тут у меня дельце одно подворачивается, - как бы в раздумье произнес Соболь. - Не хилое дельце. И поручить его я хочу тебе.
- Что за дело, расскажи поподробнее, - попросил Андрей, внутренне готовый в лепешку разбиться, но сделать для Игоря все, что только тот пожелает.
- Расскажу. Но - чуть позже. Для начала вот, держи, - Соболь протянул Таганке конверт.
- Что это?
- Бабки. Здесь три тонны. Оденься поприличнее. И - вот еще. - Он положил на стол серую книжицу. - Это - техпаспорт на машину.
- На какую? - удивился Андрей.
- А вон на ту, - Игорь взглядом указал в сторону, где был припаркован новенький джип "Гранд Чероки" - черного цвета, с хромированными литыми дисками и тонированными "в глухую" стеклами.
- Мне?! - Таганка, казалось, был сражен наповал. Он раскрыл техпаспорт. Документ был оформлен на его имя. - Я не могу принять такой подарок!