У восьмистраничного "Невского семени" дела, наоборот, шли в гору, но не по причине остроты перьев пишущей в газету журналистской братии, а из-за названия, ассоциирующегося с садоводством. Спешащие на свои участки, а потому невнимательные дачники и огорошенные очередным скачком цен домохозяйки сметали пачки "Невского семени" с лотков в надежде обнаружить в нем советы по уходу за огуречной рассадой и методы борьбы с плодожоркой. Но находили лишь пустопорожнюю болтовню индивидов, отсидевших во времена СССР за мелкие кражи с производства или за махинации с вверенным им имуществом, а ныне записавшихся в ряды "жертв тоталитарного режима".
Весьма беспринципный и довольно оборотистый редактор "Невского семени", начинавший свою коммерческую деятельность еще в стенах райкома комсомола, где он за взятки снимал с провинившихся секретарей институтских и заводских бюро строгие выговоры и принимал подношения от желающих выехать за границу в составе студенческих стройотрядов, быстро уловил прямую связь между названием и ростом тиражей, и отдал приказ ответственному за выпуск номеров подбирать соответствующие заголовки статей на первой полосе, дабы подольше эксплуатировать сельскохозяйственную тему.
Так рождались опусы под шапками "Как растлить тлю…", "Огурец - всему столу венец", "Хлоп - и нет колорадского жука!", "Помидоры и летом, и зимой" или "Артишок нашего времени", в которых речь шла не о парниках на балконе, а об очередном "зверском" нападении российских спецназовцев на отряд "мирных охотников" в горной части Чечни или о "новой экономической стратегии", выдвинутой кучкой "леворадикальных монетаристов" на малолюдном митинге в Минске, закончившемся, по обыкновению, пьяной дракой демонстрантов с белорусским ОМОНом.
Использование слова "семя" в названии газеты было столь удачным, что владелец печатного издания решил развить успех и, в надежде охватить также владельцев крупной и мелкой домашней скотины, подал в комитет по печати документы на регистрацию воскресного приложения "Невское вымя". И подумывал над организацией "правозащитного" ежемесячника для будущих матерей под названием "Невское бремя" и псевдоконеводческого журнала "Невское стремя", где основная часть материалов посвящалась бы проблемам российской армии и советам, как "закосить" службу в ней.
- Общий обзор будет готов через два дня, - осторожно заявил Мальков. - Я нащупал кое-какие связи с информационным центром "Кавказ", но особенно прочными их назвать нельзя. Скорее, от случая к случаю… Или сброс информации зависит от регулярности выплат. Я выделю это отдельным абзацем. Возможно, с графиком, если удастся подобрать пять-шесть опорных точек.
- Неплохо, - кивнул Рыжиков. - На ваш взгляд, каковы перспективы укрепления этих связей?
- Достаточно серьезные. - Егор откинулся на спинку стула. - Для пропагандистов идейки "ичкерийской независимости" сотрудничество с "Демократом" и "Семенем" весьма выгодно. Расширение круга читателей, сближение с нашими питерскими борцами за отделение Северо-западного региона от России, вовлечение в писанину молодых выпускников журфака, которые сейчас околачиваются у порога наших правозащитных изданий, перекраивание старых статей на новый лад… Фактуры у "Кавказа" маловато, в основном сплетни, пропагандистские лозунги и крайне шаткие с логической точки зрения "показания очевидцев", так что новый регион для них - возможность перевести дух, запустить слегка измененную лежалую информацию под видом свежей и подготовиться к следующему витку работы. Финансирующие их зарубежные структуры будут удовлетворены и перечислят очередные транши… Плюс можно разгрузить "Новейшую газету".
- Зачем? - поинтересовался подполковник.
- "Новейшая" стала уже пережимать как количеством негатива, так и его значимостью, - объяснил Мальков. - Читатель начал уставать.
- Вы думаете?
- Да. Пока шли по одному на номер материалы то о лагерях беженцев, то о гонениях на коренное население внутри Чечни, поддерживался некий информационный баланс. Но когда в один номер стали ставить по две-три статьи на одну тему, получился перебор. Последний пример: в тридцать восьмом номере на первой полосе - материал о "чудовищной ковровой" бомбардировке села, в процессе которой почему-то гибнет всего один человек, на третьей - рассказ Ани Билятковской о ее очередной вылазке в закрытую для журналистов зону и, естественно, опять байки о "ямах для задержанных", пыточных камерах и садистах из числа следователей департамента[5]. Пятая полоса - изложение происходившего на сессии ПАСЕ[6] с упором на визит в Брюссель ичкерийского министра иностранных дел", восьмая - рассказ о пикете в поддержку идеи чеченской независимости в Гатчине. Розничные продажи пошли вниз, я проверил.
- Насколько уменьшилась розница? - прищурился Рыжиков.
- Процентов на пятнадцать. - Егор был готов к вопросу начальника отдела. - Естественно, их главный редактор утверждает обратное. И ставит в выходных данных тот тираж, который ему нравится. К реальному количеству выпущенных и, тем более, проданных экземпляров цифирь на последней странице отношения не имеет.
- Наши "Демократ" и "Семя" мелковаты против "Новейшей", - задумчиво сказал подполковник. - У них совокупный тираж, если я не ошибаюсь, до полусотни тысяч не дотягивает… К тому же "Семя" - чисто региональное издание.
- Логинович, он же - Светлана Гаврилюк, - усмехнулся Мальков, вспомнив дамский псевдоним ведущего журналиста "Невского семени", - сотрудничает с массой мелких газетенок по всей стране и сбрасывает им копии своих статей. Так что тотально охват может быть даже выше, чем у "Новейшей". Надо посчитать…
- Что ж, посчитайте, - согласился Анатолий Викторович. - А теперь по тому вопросу, по которому я вас вызвал. Про "Набат"[7] знаете?
- Конечно. Сегодня последний день учений, если мне не изменяет память.
- Не изменяет. Так вот, - подполковник проводил внимательным взглядом юркнувшего в пещеру сома, - заболел один из "террористов", захватывающих самолет. Его надо кем-то заменить. Сможете принять на себя сию почетную обязанность?
- Конечно. - Егор сел прямо. - Надо, значит, надо. Когда ехать?
- Через полчасика. - Рыжиков посмотрел на часы. - Поедете вместе с переговорщиками. Они объяснят вам ваши функции…
- Слушаюсь. - Мальков поднялся со стула. - Но я могу не успеть с отчетом.
- Накиньте себе лишние пару дней, - позволил подполковник. - Спешка в нашем деле не нужна. Главное - качество.
- Ясно. - Егор посмотрел на разрезвившихся барбусов, устроивших гонку с преследованием вокруг возвышавшегося на дне аквариума керамического макета средневековой крепости. - Разрешите идти?
- Идите. - Анатолий Викторович крепко пожал руку молодому сотруднику. - Желаю удачи.
***
Один из пяти заместителей начальника УФСБ, возглавляющий СЭБ[8], генерал-майор Александр Сергеевич Щербаков на людях обращался к первому заму начальника Управления генералу-лейтенанту Ястребову исключительно на "вы" и по имени-отчеству - Владимир Сергеевич, тот отвечал ему аналогично. В приватной беседе знающие друг друга двадцать пять лет генералы отбрасывали ненужные формальности.
- Гибель Гордеенко могла быть и не случайной. - Щербаков, в отличие от некурящего Ястребова, почти не расставался с сигаретой. - Я не настаиваю, но…
- Саша, эксперты из Управления в Черноморске всё тщательно проверили и перепроверили. Если бы было хоть малейшее подозрение, в заключение бы это попало. Ты сам его читал. - Первый заместитель начальника УФСБ покрутил в пальцах остро отточенный карандаш.
- За два часа до аварии Гордеенко видели возле гостиницы с папкой в руках, - напомнил начальник СЭБ.
- С бумажной папкой…
- С бумажной, - согласился Щербаков. - Но куда она делась?
- Сгорела при пожаре, - пожал плечами Ястребов. - Если от микроавтобуса один остов остался, то что говорить о бумаге…
- Володя, я знал Гордеенко много лет. - Начальник СЭБ прикурил очередную сигарету. Если бы не кондиционер, в кабинете давно было б нечем дышать. - Он не стал бы брать с собой никакие документы, а оставил бы их в сейфе. Особенно, - Щербаков поднял палец, - документы по работе. В его гостиничном номере не обнаружили ни одной папки с бумагами. Ни одной… Кстати, что тоже не очень понятно. Для создания имиджа он должен был притащить в номер какие-то неважные бумаги и бросить их как попало.
- Папка могла быть для бумаг, а не с бумагами, - произнес генерал-лейтенант.
- Папка была не новой. - Генерал-майор упрямо сжал губы. - Неновыми папками в магазинах не торгуют.
- Взял в канцелярии, - предположил Ястребов. - Что-что, а канцтовары не дефицит. Этого добра в любой конторе навалом.
- Хорошо. А зачем ему вдруг потребовалась папка? - Начальник СЭБ зашел с другой стороны. - Должна ж быть причина. Свои записи он держал в сейфе, но оттуда ни единой бумажки не пропало, отчеты передавал связному. Объем проделанной работы совпадает со временем, которое Гордеенко проводил в конторе. Плюс - даты на всех записях, точное время прихода и ухода. У Гордеенко была привычка помечать на полях даже время ознакомления с конкретным документом… Всё совпадает, мои ребята посчитали скорость работы.
- Так, подожди. - Первый заместитель начальника УФСБ отложил карандаш. - Если Гордеенко оставил все записи и в них нет ничего необычного, то откуда вдруг к нему попадают документы, за обладание которыми убивают? И зачем выносить их с территории порта, если можно было позвонить в местное управление и вызвать людей? Гордеенко сидел в конторе и в архивах. Где он мог взять эту неновую папку?
- В архиве, в бухгалтерии или в каком-нибудь из отделов. Например, в отделе кадров, - изрек насупленный Щербаков.
- Ну и что там могло быть экстраординарного? - поинтересовался Владимир Сергеевич. - Да еще такого, что за пару часов организовывается устранение нашего человека, и столь виртуозно, что при этом отсутствуют следы какого-либо чужого вмешательства… Слишком мал промежуток времени между получением некоего материала и ликвидацией. Чтобы только подготовить подобное мероприятие, требуется несколько дней. А здесь два-три часа…
- Ликвидация могла готовиться заранее, - не сдался начальник СЭБ.
- Предположим, - согласился Ястребов. - А смысл ликвидации? На место Гордеенко прибудет другой сотрудник… Погоди, дай мне договорить! - остановил генерал-лейтенант открывшего было рот Щербакова. - Ты мне скажешь, что папка с неизвестным нам содержимым уничтожена или похищена и тем, кто отдал приказ на ликвидацию Гордеенко, опасаться больше нечего. С натяжкой такое может быть. Но… - Второе лицо в управлении побарабанило пальцами по столешнице. - Велика опасность случайного фактора. Ненужные свидетели, упущение исполнителя, следы воздействия на тормозную или рулевую системы микроавтобуса, копии этих самых документов из папки… Наконец, в тот промежуток времени, что прошел между моментом обнаружения условного компромата и посадкой в микроавтобус, Гордеенко мог элементарно передать папку или документы из папки кому-нибудь другому, и тогда его ликвидация теряет всяческий смысл. Получается, что после получения им папки его очень плотно вели и были уверены в том, что документы при нем.
- Получается так, - грустно сказал Щербаков. - Но это не из разряда невозможного…
- Гордеенко был опытным сотрудником. Почувствовав наблюдение, он не отправился бы в пригород, а пошел бы прямиком в гостиницу, вызвав к тому же группу прикрытия.
- Если только ему не надо было по какой-то причине срочно сбросить "хвост"…
- С того момента, как он покинул территорию порта, и до аварии прошло почти три часа, - нахмурился Ястребов. - Значит, ситуация ничего необычного не предвещала и у Гордеенко не было даже тени сомнений в собственной безопасности. Далее, он отправляется на маршрутке в пригород, ничуть не заботясь о прикрытии и не информируя связного. Кстати, а зачем он поехал в пригород, выяснили?
- Там продовольственный рынок дешевый, - буркнул начальник СЭБ. - На наши пятьдесят пять рэ суточных особо не пошикуешь…
- То есть - поехал за продуктами?
- Получается так…
- Получается, - резюмировал Ястребов, - что в поездке Гордеенко ничего необычного не было. Не объяснен только один факт - папка. Откуда она взялась, что в ней было, и зачем Гордеенко взял ее с собой.
- Насчет того, что он ее с собой взял, - нет данных, - признался Щербаков. - Папку в руках у Гордеенко видел охранник из службы безопасности порта, с которым тот перебросился парой слов. За сорок минут до отхода маршрутки… Свидетелей с остановки микроавтобусов нет.
- Свидетели погибли вместе с нашим сотрудником. - Генерал-лейтенант отпил глоток остывшего чая. - Кстати, сколько человек всего погибли?
- Одиннадцать. Водитель, Гордеенко и девять пассажиров. Из них - пять женщин и ребенок шести лет.
- И ты всё-таки считаешь, что авария не случайна?
- Да, считаю. - Щербаков сдвинул брови. - Слишком всё… - генерал-майор выдержал паузу, - обыденно, что ли… Классическая автокатастрофа. Водитель не справился с управлением на мокрой дороге. И место аварии имеет дурную славу, там в году пять раз кто-нибудь бьется…
- А ты не пережимаешь ситуацию? Может, так оно и есть?
- Может, но вряд ли. - Начальник СЭБ уставился на стопку чистой бумаги, лежащей возле принтера. - Володя, я пузом чую, что здесь дело нечисто.
- Твое пузо - это серьезный аргумент, но недостаточный для того, чтобы начать масштабную операцию, - серьезно сказал Ястребов. - Что тебя насторожило в самой аварии?
- То, что она словно взята из учебника по дознанию. Полное соответствие канонам: крутой поворот у обрыва, строго соответствующие скорости шестьдесят километров в час следы торможения, срыв двух колес с асфальта на песчаную обочину, воспламенение запасных канистр с бензином под задним рядом кресел, наличие которых в маршрутном такси само по себе - грубейшее нарушение. У нас в Питере за это уволят сразу, даже оправданий слушать не будут. К тому же пожарно-техническая экспертиза установила, что одна из канистр была полупустой, что скорее всего и послужило причиной возгорания…
- Соответствие канону еще не говорит об умысле, - покачал головой генерал-лейтенант.
- Володя, ты веришь в то, что водитель маршрутки будет держать шестьдесят на дороге, по которой он катается по тридцать раз на дню? Я - нет… Они там гоняют за сто, и всем это прекрасно известно. Далее - одно место в салоне пустовало. А набивают обычно под завязку. Пока салон не заполнят, с места не двинутся.
- Ликвидатор был в той же машине? - Первый заместитель начальника УФСБ взял с блюдечка печенье. - Предположим. А техника исполнения?
- Диверсы говорят, что существует несколько методик.
- Насколько эти методики известны и реализуемы?
Щербаков вздохнул.
Проблема заключалась в том, что ликвидировать объект тем способом, который, как предполагал генерал-майор, был применен в отношении подполковника Гордеенко, мог только человек, прошедший обучение в специфической государственной структуре и имевший весьма обширный опыт в совершении такого рода мероприятий. Серьезных "чистильщиков" готовят годами, да и в одиночку они практически никогда не работают. Каждый "несчастный случай" тщательно готовится, по объекту работают и бригады наружного наблюдения, и группы отвлечения внимания, и целый экспертный отдел, подбирающий оптимальные способы устранения.
Ликвидация - это крайняя мера, редкая настолько, что многие подготовленные специалисты в этой области так и не удостаиваются чести ее совершить.
А "зачистка" в отношении сотрудника специальной службы редка вдвойне. Ибо за оперативным сотрудником стоит система, обладающая всеми возможностями для вычисления и наказания исполнителя.
Ястребов посмотрел на часы. У Щербакова были еще семь минут, по истечении которых генерал-лейтенант будет вынужден прервать разговор и отправиться на доклад к начальнику управления.
- Саша, давай-ка решим следующим образом. - Владимир Сергеевич помассировал затылок. - Подготовь план мероприятий с обоснованием каждого пункта. Работа по Черноморску не закончена, мы в любом случае должны будем ее завершить. Придется направить туда еще одного сотрудника. Чтобы он доделал то, что не успел Гордеенко…
- Какие оперативные возможности я могу использовать? - оживился начальник СЭБ.
- Те, что сочтешь нужными. В пределах разумного, естественно. Оголить все направления я тебе не позволю, сам знаешь…
- Нестандартный подход?
- Сколько угодно. - На губах первого заместителя начальника УФСБ промелькнула улыбка. - Я, кстати, вообще не припомню случая, чтобы ты действовал стандартно.
- Как и ты, - тут же отреагировал Щербаков.
Ястребов встал, подошел к окну и посмотрел на заснеженную крышу дома напротив, с которой несколько лет назад сняли немецкого туриста, вооруженного метровым направленным микрофоном. Придурковатому "фрицу" еще повезло, что он не получил пулю промеж глаз. Если б всё происходило вечером или ночью, то его оборудование легко могло быть принято за снайперскую винтовку, и тогда беды было бы не избежать.
Излишне любопытный гость северной столицы орал, плевался и даже пытался укусить охранников здания на Литейном, 4, когда те волокли его по чердаку и по лестнице вниз. В кабинете дежурного, однако, сразу притих и с ужасом смотрел на рослого, грузного и стриженного под машинку человека в белом халате с характерным, словно вырубленным топором широким лицом, о чем-то тихонько переговаривавшегося с мрачным майором. Терапевт из медслужбы зашел проконсультировать майора по поводу постоянных простуд сына последнего, но был принят наймитом ФРС[9] за специалиста в области допросов с применением "сывороток правды", клещей для вырывания ногтей, ампутационного скальпеля и бормашины.
Майор хмурился, иногда поглядывал на задержанного наблюдателя-неудачника, и иностранцу казалось, что опер прикидывает, с какой пытки начать.
Когда явился переводчик, "турист" уже дошел до кондиции и с ходу поведал собравшимся все подробности своей вербовки, нюансы задания и назвал каналы переброски аудиозаписей в Бонн…
- Я еще сам переговорю с рядом сотрудников. - Ястребов развернулся спиной к окну. - Послушаю, что они по этому поводу думают. А ты готовь предварительный план операции. Если ты прав и Гордеенко убили, то подходить к делу надо крайне осторожно. И предусмотреть меры обеспечения безопасности исполнителей. Для нас с тобой потерять еще кого-нибудь из ребят совершенно недопустимо.
- Володя, я это прекрасно понимаю. - Щербаков забросил ногу на ногу. - Гарантирую тебе, что группы обеспечения и прикрытия будут лучшими… Лично подберу и проверю.