Обычно обед в "Ласточке" затягивался часа на три. Как обычно, горячие блюда остывали, а сотрапезники не спешили кушать, курили, потягивали пивко и перетирали базары.
Вася без клички покамест в терке участвовал чисто символически. Утром он вернулся из Москвы, где гулял на свадьбе у двоюродного дяди. Вася мучался похмельем и налегал на пиво.
Аркаша Башка, наоборот, был сегодня особенно возбужден и позволял себе лишнюю фамильярность в общении с бригадиром. Он всегда, когда заводился, позволял себе лишнее, и это сходило с рук. Крокодил ценил его за смышленость, мудро предпочитая не замечать нарушение субординации, если терка шла без лишних ушей.
- Вась, чо киснешь, спрашиваю? Совсем херово? Может, водяры для тебя заказать?
- Не-е, - замотал бледной головой Вася. - Не, Ген, не смогу боле ханку жрать... - и соснул пивка прямо из бутыльного горлышка.
- Ген, отставь его, пусть отдыхает. Гена, как ты не догоняешь, что пришла пора капитально прибздеть? У нас бычар до хера, не спорю, но братва Самбиста прошла зону, ты понял?
- И чо с того? Ну припухали они в Мордовии и чо?
- Через плечо! Пацаны Самбиста росли на спортивном режиме - это раз, половина ихних Афгань носом пропахала - это два, а теперь еще и зону прошли - это много. Реальные бойцы, сечешь? Гвардия, мать их в душу! А у нас? Понты голимые! До хера, но понтов! А их мало, но все козырные!
- Не смеши мою жопу, она и так смешная. Им нас не сделать.
- Хер с тобой! Пусть не сделать! Но покоцают капитально, а мусора нас, покоцанных, дожмут, и финиш! Пролетарка ихняя, мусорская!
- И чо ты предлагаешь? Лечь прям щас под мусоров?
- Да ну, ты чего? С мусорней хороводы водить нам без мазы. Я тут вот чего, ты понимаешь, удумал: Самбист, он кто? Крутой, как мамонт из вечной мерзлоты! Он и его гвардейцы подсели, когда и стволов-то ни у кого, кроме органов, реально не было, они...
- Йоп! Молоток, Башка! - перебил собеседника Гена почти в буквальном смысле - ударил ладошкой по столу так, аж тарелки подскочили, чуть пиво не расплескалось. - Вот это в тему, братела! Забиваем мамонтам стрелку и шинкуем их из всех стволов! Сукой буду, прокатит!
- Ни хера, Гена, не прокатит! В курсах Самбист, что на воле пули свищут и нарыть ща волыны - ноу проблем. Телевизоры, ты понимаешь, и на зонах есть. В телевизоре каждый день про заказухи трендят. При оружии они вернутся, как пить дать! И один его афганец с волыной стоит трех наших с "калашами", скажешь нет? У них, ты понимаешь, реальный опыт, а наши? Только и стреляли, что в лесу по консервным банкам!
- Э, не скажи! Есть у нас и которые в армии служили, и...
- И чмурили там чурок! - подхватил Аркаша. - Знаю я, ты о ком, бухал я с ними, слушал байки про Чуркистан и анашу. Херня все это, Гена! Нам с мамонтами внагляк письками мериться ваще без мазы, уроют и так, и этак. Ну или покоцают капитально, нам без разницы, все одно - вилы! Но ты понимаешь, они там на зоне, у кума в гостях, новости по телику смотрели, будто кино про будущее из прошлого, ты понял?
- Не-а, не въезжаю я. Проще говори, без кучерявостей.
- Бля! Ну ты тормоз! Ну ты сам прикинь, жил бы сейчас этот... Пушкин, стал бы он этого, как его, иностранца на дуэль звать, а?.. Хера! Заказал бы фраера, и всех делов! А оживи они щас, а?
- Кто?
- Да Пушкин и тот фраер, который его на дуэли грохнул! Он бы его сызнова на дуэли стрельнул, ты понял?
- Кого стрельнул?
- Пушкина, бляха-муха! Потому как Пушкин - мамонт, он щас не жил, он тогда жил. Он бы ща заместо того, чтоб фраера заказать, по новой замутил дуэль, во!
- Йоп, Аркаша. Ну ты и грузишь! Ни-и хе-е-ера не въезжаю.
- Хер с тобой, проехали! Объясняю на пальцах: когда Самбист садился, были одни понятия, своя распальцовка, а щас совсем по-другому пальцуют и понятия поменялись, согласен?
- Базаров нет.
- Во! А мы давай сыграем с Самбистом по тем, по прежним понятиям, врубаешься? По тем понятиям, при которых он жил до зоны, а не по тем, о которых догадывается, глядя в телевизор, ты понял? В восемьдесят шестом, в соседнем районе, в Ленинском, две кодлы нарисовались, помнишь? Я совсем малым был, и то помню, как они район меж собой разыграли. Ихние бугры за район один на один бились. Типа, все по честняку, справедливый махач, а победителю - район, ты понял?
- Ты чо, Башка? С дуба упал? Предлагаешь мне с Самбистом махаться?
- Крокодил, бля! Тормозишь! Ясный перец, он тя замесит, я ж понимаю! Мы тебе руку загипсуем, ты понял? Отмазка железная! Пусть Самбист одного своего бойца выставит, а мы своего, чей победит, за тем и Пролетарка.
Гена нахмурился, свел брови, сморщил лоб. Скуренная сигарета меж его пальцев чадила, вонюче дымил тлеющий фильтр.
Аркаша поискал глазами, откуда бы еще плеснуть себе пива, уставшее горло промочить, и не нашел.
Пока двое за столом плевались словами, третий сотрапезник, денщик Вася, вылакал все пивко и заметно поправил здоровье. Ожил до той степени, что уже начал соображать, о чем базарят Башка и Крокодил Гена.
- Кого биться-то выставим? - Гена брезгливо стряхнул с пальцев вонючий фильтр в хрусталь пепельницы.
- А Борова если? - Аркаша смочил горло остатками пива в персональном бокале. Только и хватило, что брызнуть на связки.
- Думаешь, потянет? - В глазах бригадира читался скепсис.
- Хы!.. - Его ближайший советчик осклабился. - Сто сорок кэгэ, на двух метрах скелета поперек себя шире - потянет только так!
- Может, и потянет, но стремно. - Гена прикурил новую сигарету. - Район на кон ставим, не хер собачий. Амбал Боров риска не перевесит.
- А мы ему втолкуем: типа, победишь - войдешь в реальный авторитет, а побьет тебя ихний гвардеец, так лучше, чтоб до смерти, не то мы в асфальт закатаем.
- Лажа! - мотнул головой с зажатой в зубах сигаретой Гена. - Бугай - свой, правильный пацан. На него наеду - братва в репе почешет и скажет: скурвился командир, беспредельничает. Мне себя перед братвой опускать резону нету.
- Тогда найми громилу со стороны, ты понял? Боксера какого или каратиста из Москвы, а?
- Беспонтово, - снова мотнул головой бригадир-командор. - Все реально крутые под кем-то ходят. Свистнет наемник своей крыше, и, считай, мы сами перед чужими раком встали, очко подставили.
- Да ну брось ты! Нужны мы каким-то московским крышам, как рыбе зонтик. Усложняешь, бугор.
- Не, Аркаш, не! Тема с наемником не канает! Понты надо держать, да и бабок реальный костолом запросит немерено. Может, и стока, скока у нас сроду не было. И опять же, цену сбивать - себя лажать на хер.
- Э, Ген, слышь? - влез в разговор реанимированный пивом Василий. - Как в девяносто первом на комбинат вместо Горбачева другой приехал, ты помнишь?
- Иди на хер, - отмахнулся Крокодил. - Не до тебя, засохни.
- Ген, э-э, я в тему! Ты послушай! И ты, Башка, слушайте. На свадьбе у дядьки я телку склеил, родственницу, значит, невесты. Телка в дурке работает, санитаркой. Танцуем с ей, она мне про буйных психов, про врачей, про колеса пургу прогнала и спрашивает: вы сами, интересуется, ваще откуда? Я ей - из Энска, говорю. Подмосковного я, признаюсь, разлива. Она в ответ: йо-п-р-с-те! У них, говорит, в дурдоме, в специальной палате на одного, лежит чисто овощ тот кадр, который в девяносто первом покоцал в Энске контору. Откуда, спрашиваю, известно, что это тот кадр, и ваще, про ту заморочку? Тебе, спрашиваю, откуда известно? Она сливает, типа, того крутого кадра в ихний дурдом тогда ж, в девяносто первом, из Кремлевки привезли, и те, которые его...
- Хорэ лапшу вешать! - оборвал реанимированного Аркаша. - У меня отчим в мебельном техникуме сантехником числился, он божился, что тот крутой застрелился на крыше.
- Фига! - И Вася показал Башке кукиш. - Он в себя стрельнул, чтоб в больничку попасть. В ребра стрельнул, навылет, знал куда. Операцию ему сделали, он от наркоза отошел и, как был забинтованный, так и дернул в бега. Его комитетчики сторожили после операции, так он их всех уделал, как бог черепаху. Здоровых комитетчиков на стреме один больной в бинтах после наркоза, а уделал реально. Кабы не в Кремлевке его резали, точняк бы свинтил. Но тама, в Кремлевке, знаешь, как все обложено? Повязали крутого и сразу на иглу. Солидно?
- Фуфло, - усомнился в услышанном Гена. - Чо, санитаркам докладывают, откель кого привезли и за чо в дурке закрыли?
- Хлопцы, которые того кадра из Кремлевки в дурдом кантовали, уже никакого, обколотого, чисто овощ, к моей крале клеились. Для солидности слили ей, чего у них тама было с этим кадром. Типа, мы не просто так пальцы гнем, а мы хлопцы при делах, солидон??
- И чо? Дала им твоя телка?
- Хер с ней, с телкой, Ген! Эт я все к чему базарю-то, мужики! В Москве щас ва-а-аще финиш! Эти, из Верховного Совету, грозятся мэрию взять и на Останкино двинуть. Ельцин ссыт, менты под лавки забились, базар-вокзал. Телка вчерась говорила, что в ихнем дурдоме врачи работу прогуливают, а санитарки, значит, с охраной на радостях забухали. Это я к тому, что, если моей телке замоскать две-три сотки бакинских, так она подмогнет того крутого кадра из дурки умыкнуть.
- Был крутым, да весь вышел, - скептически скривился Крокодил Гена. - Столько лет на игле, какой с него прок?
- Телка брехала, что его вроде как законсервировали ширевом, - уточнил Вася. - Вдруг как слезет с иглы, так оклемается в натуре? Вдруг он в натуре, реально, законсервированный? Мы ему тогда чистую ксиву устроим, бабки на карман дадим, и нехай линяет, куда ему надо, только вначале пусть за нас против Самбиста выступит. Нормальный ченч - свобода за один нормальный махач. Ему ништяк, и нам не херово.
- Йоп-понский городовой! Ген, а ведь Васька дело говорит! Ломка у этого Рэмбо херова пройдет, проверим его, как он махается, и в легкую договоримся, если кадр подходящий. А сдохнет от ломки иль при проверке - так и хер с ним! Какие проблемы? Пару тачек с пацанами до Москвы сгонять, пара сотен баксов телке, еще кому там в дурке, если надо сотнягу-другую - без проблем!
- Не боишься, Башка, что тот Рэмбо так оклемается, что всех нас уроет, а?
- С умом все устроим, Ген! Зря, что ль, я на Башку откликаюсь? Я все придумаю, как устроить! За базар отвечаю.
2. Два дня спустя
Змей очнулся.
Сердце колотилось в висках, болели мышцы, связки, мясо, глаза, зубы, кожа, ногти, болело все.
Сил хватило только на глубокий вдох полной грудью. И за дополнительную порцию воздуха пришлось расплачиваться приступом тошноты...
Говоря строго, слово "очнулся" не совсем или вовсе не соответствует истине. Правильнее было бы определить изменения в состоянии Змея словом "проснулся". Хотя психотропный дурман - это вовсе не сон, а еще вернее, совсем не сон, но все же слово "проснулся" подходит больше. Меж тем сам для себя Змей охарактеризовал новое - хорошо забытое старое - ощущение именно как "очнулся".
Едва мозг очнулся, он все вспомнил.
Единственное, что оставалось загадкой, - количество времени, которое мыслительный аппарат искусственно поддерживали в состоянии растения.
Судя по побочным явлениям остальной органики - фармакология запрещала мозгу думать долго, очень долго...
Первый глубокий вдох грудью - чисто рефлекторная глупость. Далее Змей задышал по-другому, как учили.
Будущих особых порученцев учили специальному дыханию, которое помогает телу справиться с негативными последствиями от воздействия психотропов.
Настроившись на определенный ритм вдохов-выдохов, надувая живот, как мячик, Змей тянул воздух ртом и выпускал через нос.
Змей представлял себя губкой, которую долго насыщали чернилами, и с каждым вдохом выдавливал из организма, из сознания, из нервных окончаний черную чернильную каплю.
Конечно, восстановиться полностью за пару часов, да и за пару дней тоже, используя одно лишь дыхание и самогипноз, в принципе невозможно. За неделю можно, если будет, чего кушать и пить, "продышаться" как следует. Но есть ли у него эта неделя? Где он? Почему прекратили колоть психотропы?..
Однако дыхание поможет часа через три подняться. Его будет шатать, как алкаша после литра чистого спирта, однако он сумеет передвигаться, действовать... Если, конечно, возможно действовать. Если дадут... А пока нет смысла даже глаза открывать, даже пытаться. Ближайшие три часа бессмысленно мучить больную голову вопросами. Надо дышать, дышать...
Вдох...
Выдох...
И еще одна капля черных чернил растаяла в сосредоточенном воображении...
3. Три часа спустя
Змей поджал ноги, оттолкнулся локтем, сел. Он сидел на матрасе, пропахшем его мочой, привалившись спиной к холодной трубе. Его потряхивало, как с перепоя. Не хватало сил держать голову, подбородок то и дело падал на грудь. Однако у него получилось намотать цепь на руку и стукнуть ею по холодной трубе. Змей звал тех, кто посадил его на цепь, приковал к трубе.
Стукнув железом о железо, он подавал им сигнал. И надеялся, что будет услышан.
Цепь длинная, один ее конец приварен к метровой трубе отопления, другой приклепан к металлическому ошейнику на шее у Змея. К самодельному, тяжелому ошейнику, который, слава богу, не мешает дышать. Как надо дышать, как учили.
Змей уже смог бы и встать. И дотащить себя до широкой, обитой жестью двери прямо напротив, в противоположной серой стене. Но какой смысл? Логика подсказывала, что цепь не даст дотянуться до замков.
Совершенно очевидно, что Змея посадили на цепь в подвальном помещении. Хоть и нет здесь окошек-амбразур на улицу, зато есть вентиляционные отверстия в бетонных стенах под высоким бетонным потолком. Серый мешок из искусственного камня довольно сносно освещает стоваттовая лампочка наверху. Лишь в углах, куда смели мелкий строительный мусор, вечная тьма успешно борется с электрическим светом.
Нет, Змею вовсе не кажется, что потолок высоко. Как минимум, до него метра три, а то и больше. Помещение похоже на складское. Законченное, но не вычищенное, не сданное в эксплуатацию. А значит, и над потенциальным складом нечто промышленное, недостроенное. Причем не заводской цех, а, скорее, свечной заводик.
Особый порученец угадал - братва Крокодила использовала в качестве зиндана недра районного долгостроя. Последний председатель райисполкома изыскал средства на строительство фабрики-кухни, в июле 91-го ее начали возводить ударными темпами, но зимой 92-го средства иссякли, их съела инфляция, и мало-помалу стройплощадка превратилась в свалку, а недострой - в экстремальную площадку для игр местных мальчишек.
Подрастающее в экстремальных условиях поколение бандюки шуганули запросто. Сложней оказалось заморочить мозги ментам, которых не мог не заинтересовать внезапный интерес конкурентов к заброшенной стройке. Ментам грамотно слили дезу, типа, нарисовалась тема с паленой водкой. Отраву надо где-то хранить, вот и расчистили подвальчик, да свет туда кинули, да посты на подходах загодя выставили. Менты дезу сглотнули и прикинулись до поры шлангами. До той гипотетической поры, когда в подвале появится тара с водочным наполнением. Как обдурить мусорню, придумал Башка. Он же, Башка, придумал посадить "крутого кадра" на цепь.
На длинную прочную цепь, как служебного пса. А Крокодил лично установил график дежурств за недостроенными стенами фабрики-кухни и за дверью в зиндан. А Вася собственноручно проковырял в двери дырочку, сквозь которую дежурным предписывалось следить за пленником.
Продажная санитарка обещала, что пациент отойдет от ширева дня через два. Так оно и случилось. Она объясняла, как кормить пациента, пока у того мозги-инфузории, и когда под него подкладывать судно. Но Крокодил решил, что за пару суток арестант от голода не подохнет и пущай гадит под себя, не хер за ним горшки выносить.
И еще телка-санитарка говорила, мол, спустя двое суток у пациента начнется жесточайшая ломка, дескать, волком взвоет. Однако больного волка сквозь проделанную в двери дырочку пацаны на внутреннем посту не увидели. Ну мандраж у мужика, ну голову плохо держит, меж тем сидит, не падает и по трубе цепью стук-стук стучит. А чего стучит?.. А хер его знает...
Один из соглядатаев побежал в "Ласточку" звать старших. Оставшийся приоткрыл дверь и крикнул:
- Слышь, Стукач?! Слышь, чувак?! Долбозвонить кончай, да? Щас бугры нарисуются, побазарите, да?
- Пи-ить... - застонал в ответ поднадзорный. - Да-а-ай пи-и-ить, сдохну...
И с губы поднадзорного по двухдневной щетине на подбородке побежала струйка крови.
- Едрены пассатижи! Чувачок, ты давай кончай загибаться, да?! Ты потерпи, щас бугры придут.
- Пи-и-ть дай! - Только что сидел поднадзорный и вот завалился на бок, кровавая струйка потекла теперь по щеке. - Надо мне! На-а-адо... Подых-х-а-аю...
- Еть твою! Напряги, блин... - Соглядатая и самого затрясло. А если реально чувачок без воды ласты склеит, а? Кого Крокодил крайним назначит, а?
Мандражирующий соглядатай откликался на погоняло Гвоздик. Лет ему было двадцать от роду, в шоблу Крокодила его взяли недавно, и больше всего на свете боялся он облажаться.
- Чувак, ты терпи, а? Слышь, ты?.. - Гвоздик от всей души позавидовал напарнику, который сейчас бежит к "Ласточке".
- Уби-иваешь меня! Пи-и-ить! Да-а-ай...
Блин! Ни хера Крокодил не оставил инструкций на тот случай, если поднадзорный попросит... Да какое, на хер, "попросит"? Если он, типа, загибаться начнет без воды.
- Bo-оды, сука!!! Воды да...й... - Чувачок дернулся и затих. Лежит на обоссанном матрасе, на спине. Левая клешня цепью обмотана. Открытые глаза остекленели. Изо рта течет красное.
Как только чувак замер, так Гвоздика отпустило - все равно в не успел напоить терпилу. Который, кажись, дуба таки врезал, окочурился...
Как только Гвоздика отпустило, так вдруг - во подляна! - терпила тыкву приподнял, повернул мордой к Гвоздику, взгляд его стал осмысленным, и чувачок внятно так, вкрадчиво произнес:
- Парень, у меня ноги онемели, рук уже не чувствую. До прихода твоих начальников доживу, но при них точно сдохну, тебя проклиная за то, что не спас меня, воды не дал.
Засада, блин! У Гвоздика аж в груди защемило от жалости. Не к терпиле, конечно, а к себе, любимому. И Гвоздик сорвался, побежал опрометью наверх, на свежий воздух.
Где, блин?! Где взять воду? Из лужи, блин? А в чем нести, блин? В ладонях?.. Блин, во подляна...
Гвоздик выскочил на строительный двор-свалку и увидал братков, что несли там дежурство. А главное, увидал бутылку с пивом в руках у Шрама.
- Бутылку давайте! - заорал Гвоздик. - Чувак загибается.
- Тихо ты! Ша, молодой, - рявкнул тридцатилетний Шрам. Его, понятно, почему нарекли Шрамом, - рожа у него наискосок располосована. Рожа героическая, но в натуре он заработал увечье по пьяни, упав фейсом на осколки стакана с недопитым портвейном.
- Чего такое? - спросил напарник Шрама, лысый, как бильярдный шар, парень по кличке Чернобыль. С ним и его кликухой совсем другая история - пацан лишился волос, отслужив трешник на подлодке.
- Чувак пить просит, - ответил запыхавшийся Гвоздик, ища взглядом подходящую лужу. - Типа, без воды сдохну, говорит.
- Разводит, - авторитетно заявил Шрам.
- У него кровища из пасти потекла, - добавил Гвоздик. - Сдохнет реально, и мне отвечать, да?
- А от пива он не сдохнет? - Шрам с сомнением посмотрел на свою ополовиненную бутылку.