- Когда команда попадает в подобную передрягу, сзади обычно остается снайпер - плюс-минус тридцать метров значения для него не имеет, зато сподручнее бить из укрытия, не обнаруживая себя перемещениями… - задумчиво молвил Щербинин, затем смачно сплюнул под ноги и проворчал: - что ж, выходит Шип был сзади. Я, черт возьми, уже перестаю удивляться!..
- А я в таком случае очень неприятно удивлен, - гневно выдохнул Сомов.
Пожилой собеседник воззрился на него с немым вопросом.
- Положительно удивлен тому факту, Юрий Леонидович, что круг подозреваемых в предательстве сужен до неприличия. Получается, что оборотень - один из хорошо знакомых нам людей. Впрочем, едва ли кому-нибудь от этого большая радость… Легко можно ошибиться в предсказании на кого нынче укажет жребий…
Не ответив, тот вдавил окурок в землю, зло прихлопнул его ногой и, отойдя в сторону, принялся изучать карту.
Через четверть часа гранатометчик был похоронен должным образом. Бойцы постояли возле неприметного бугорка, водрузили на головы повязки защитного цвета и ринулись в дальнейшую погоню.
Поздним вечером четвертых суток преследования отдел "Л" связался с генералом Бондарем и продиктовал следующее лаконичное послание, полученное от Константина Николаевича:
"Иудой уничтожен пятый боец спецгруппы Гроссмейстера - ефрейтор Куц. Отставание от первой группы сократилось до четырех-пяти часов.
Б. К."
Часть вторая
Провал "Вердикта"
Последнее донесение из отряда полковника Щербинина вызвало у штабных офицеров оперативного соединения немалое замешательство.
Во-первых, за короткий срок спецоперации "Вердикт" появилось слишком много жертв, весьма слабо подходящих под определение "боевые потери". Объяснять и оправдывать "в верхах" смерть людей из-за действующего и не изобличенного по сей день провокатора, командованию становилось все сложнее.
Во-вторых, после нескольких громких провальных рейдов Федеральных сил, столичным генералитетом незадолго до старта "Вердикта" был спущен некий негласный лимит все того же "боевого ущерба". Потери, указанные в официальных реляциях и докладных, существенно занижались, и хотя простой русский люд давно понимал, что к приукрашенным цифирям, оптимистично озвучиваемым средствами массовой информации, следует, как минимум, добавлять ноль, московское начальство все еще строило иллюзии. Директива чем-то смахивала на закрытые документы из Политбюро ЦК КПСС и гласила: в сутки данные о потерях не должны превышать более одного человека из взвода; трех из роты; девяти из батальона. Дальше по логике, говоря о масштабах полка, должна была следовать цифра "двадцать семь", но о таком уроне в столице боялись даже думать. Спецгруппа Торбина, недотягивающая по численности и до отделения - минимального армейского подразделения, уже прилично превысила свой предел.
И, наконец, в-третьих… Предателем, судя по всему, являлся кто-то из оставшихся трех профессионалов высочайшего уровня. Это подливало изрядную порцию масла в вот-вот готовый разгореться грандиозный скандал - наличие оборотней из числа прапорщиков, а тем более боевых офицеров издавна считалось пятном позора, явным образом характеризующим колоссальные недоработки не только в воспитательной работе, но и во всех остальных аспектах жизни и деятельности силовых структур.
Расклад приблизительно таковых отвратительных мыслей и перспектив портил Бондарю настроение с того самого дня, когда полковник ФСБ примчался с известием о перехваченном разговоре по радиоканалу "Вертекса". Перед началом совещания, в экстренном порядке созванного после получения пятой депеши, генерал-майор маханул из плоской бутылки смачный глоток коньяку, вошел в штабную палатку и, поздоровавшись с офицерами, начал:
- Итак, господа, вот что мы имеем… К преогромному сожалению, Щербинин с Сомовым к этому часу получили исключительно косвенные улики. Доказательств измены, прямо указывающих на конкретного человека, увы, пока нет… И здесь - под Ханкалой спецслужбами многократно проверены все сотрудники отряда специального назначения "Шторм", не занятые на сегодняшний день в операции "Вердикт". Каких-либо результатов данные контрольные мероприятия также не дали, посему круг подозреваемых в измене сузился до трех человек. Меня интересует ваше мнение - кто из них предатель?
На двух узеньких лавках, стоящих по обе стороны от длинного стола, разместились в основном чины ФСБ и заместители руководителя оперативного соединения. Все они имели довольно скудную информацию о членах первой команды, да, пожалуй, и об остальных бойцах спецназа. Каждому из них на войне с лихвой хватало и своих канительных забот. Что до изучения отдельных личностей, то это была прямейшая обязанность бывших замполитов и нынешних "воспитателей"… Потому-то Бондарь в срочном порядке и вызвал в Чечню заместителя командира "Шторма" по воспитательной работе подполковника Орлова. Уж он-то, по мнению генерала, как никто другой должен был владеть информацией о подноготных своих подопечных. Именно на него и устремились после прямого вопроса угрюмые и недвусмысленные взгляды…
- Что я могу сказать о них? - встал худощавый подполковник. - Весть о непонятных подозрениях, стала сродни шоку…
- Давайте без красочных описаний эмоций. Ближе к делу, - поморщился командир опергруппы.
- Короче говоря, коллектив не видит причин, для столь тяжких обвинений кого-либо из наших людей, - набрав в легкие воздуха, твердо заявил гость из Северной столицы. - Торбин, Воронцов и Шипилло - профессионалы, прошли огонь и воду. Зарекомендовали себя с самой лучшей стороны…
- Забудьте на полчаса о солидарности и своей… этой, как ее… корпоративной этике! В данном случае мы оперируем фактами, добытыми ни кем-нибудь, а вашими же сослуживцами! Вон на столе валяется распечатка радиограмм Сомова… Можете полюбопытствовать.
"Воспитатель" промолчал. Осознавая правоту генерала, он по-прежнему ощущал на себе пристальные и выжидательные взоры присутствующих. Опустив глаза, признался:
- Есть одна слабая зацепка. Не знаю, поможет ли она в расследовании… Но только я хотел бы наедине, товарищ генерал-майор.
- Нет уж, увольте подполковник. Мы собрались здесь не сплетни выслушивать, а дерьмо разгребать. Кучу дерьма, наваленную на всех нас одним из ваших "профессионалов"! Ясно?
Тот утвердительно кивнул…
- Докладывайте при всех. Если, конечно, есть что доложить, а коль собрались попусту балаболить, то лучше помолчите. Итак, слушаем…
- Возможно, тут замешана девица… - начал вконец расстроенный офицер, - а точнее - дочь полковника Щербинина.
- И позвольте же узнать: а при чем здесь отпрыски Юрия Леонидовича? - продолжал допытываться генерал.
- Торбин и Воронцов вроде бы друзья, но оба знакомы с девушкой. Оба добиваются ее расположения. И… если не ошибаюсь, между ними состоялась дуэль…
- Совсем охренели!.. - откинулся на спинку единственного стула Бондарь и грозно уставился на бывшего замполита: - у вас что там в Петербурге, бойцы столбовыми дворянами себя возомнили? И почему, скажите на милость, если дошло то такого беспредела, этих двоих посылают сюда одновременно!? Более того, Щербинин сует их в одну спецгруппу!
- Происходящее здесь, равно как и деятельность руководства уже не в моей компетенции, - смущенно пожал плечами собеседник, - а вот противостояние двух молодых людей - такой же бесспорный факт.
- Деятельность руководства!.. - ехидно передразнил его генерал-майор. - А вы-то тогда кем в "Шторме" приходитесь? Ночным сторожем подрабатываете?..
Покачав головой, он молча посмотрел на остальных офицеров. На лицах отчетливо читалось сомнение в адрес озвученной новости. Их скептическое настроение передалось и ему. Ухмыльнувшись, командир соединения с издевкой продолжил "следствие":
- Полагаете, обезумевший любовник мог из-за какой-то бабы преспокойно расправиться с сослуживцами, не имеющих к ней ни малейшего касательства?
- Я ничего не полагаю, просто других объяснений у меня нет, - корректно оппонировал "воспитатель".
- Бред какой-то… Если бы разборки Торбина и Воронцова перешли все границы - они попросту перерезали бы друг другу глотки. И все бы на этом закончилось…
- Ну а что можете поведать о прапорщике? - впервые подал голос Сергей Аркадьевич - полковник ФСБ, возвращая собеседников к истокам проблемной темы.
- Сергей Шипилло - надежный мужик, отличный снайпер, неоднократно выполнял…
- А мы и не сомневаемся, - меняя шутливый тон на раздражение, резко прервал оглашение очередной положительной характеристики Бондарь, - все трое - герои!.. Профессионалы!.. И преданные, ё… вашу мать, сыны Отечества! Все, да не все!.. Из восьми ушедших - четыре трупа, плюс один инвалид… Вот показатель вашей "надежности"!
- Может быть, замечались за кем-то из них выходящие за рамки логики поступки, странности, или же у кого-то ни с того ни сего появлялись шальные деньги? - мягко продолжал вытягивать нужные сведения контрразведчик.
Боязливо косясь на руководителя оперативной группы и побаиваясь очередной вспышки гнева, подполковник промямлил:
- Если вы не стали бы возражать, к завтрашнему дню я бы попробовал выяснить такие подробности…
- Почему вы именно этот день выбрали - "завтра", а не другой какой-нибудь - не "сегодня", скажем? - снова завелся Бондарь. Похоже, за время их короткого знакомства бывший замполит успел завоевать устойчивую антипатию боевого генерала. - Отставить "завтра"! Сегодня же свяжитесь с Питером и вечером подробно доложите полковнику. Ясно?
- Так точно…
- В моей практике случались всякие казусы, - поспешил вставить реплику Сергей Аркадьевич, чувствуя, что терпение пожилого вояки вот-вот иссякнет. Кроме того, версия зашкалившей ревности, сумасбродной ему отнюдь не показалась и он, спасая бедного "воспитателя", припомнил некоторые из упомянутых фортелей: - помнится, мужики ради смазливых теток и бомбы мастерили, и вокзалы минировали, и даже государственной изменой не гнушались. Надобно как следует обжевать эту гипотезу, прежде чем отбросить.
- Ладно, обжевывайте, - согласился командир оперативной группы, всё одно не видя другого выходя. - Срок вам на все про все - двое суток. Извещайте меня о любых сдвигах в этом чертовом деле. Свободны…
1
Чем ближе три спецназовца подходили к Грузинской границе, тем гуще и сумрачнее становились леса, тем выше взметались в небо горы, тем чаще встречались глубокие скалистые ущелья. Разряженный воздух высокогорья не обеспечивал организмы здоровых мужчин нужным количеством кислорода, и остановки для отдыха командиру приходилось объявлять чаще. Тем не менее, за остаток дня они преодолели крутой хребет перевала, отмахав в общей сложности около двадцати километров.
Торбин правильно рассчитал время оставшегося пути. В ночь перед последним привалом немногочисленные остатки первой группы отделял от маленького кружочка, очерченного синим фломастером на топографической карте, один пятичасовой марш-бросок…
- Отдых граждане, - скомандовал Стас, когда троица очутилась на покрытой кустарником и низкорослыми деревцами вершине скалы, - четыре часа отдыхаем…
С двух сторон подходы к вершине были защищены обрывами, так что дозорному оставалось следить лишь за двумя другими склонами, бесшумно подняться по которым и приблизиться на расстояние прицельного выстрела не представлялось возможным.
- Всё!.. Двести сорок минут полной релаксации! - тяжело дыша и разваливаясь на куцей траве, заявил Циркач.
- Полной чего? - переспросил Шип, обустраивая место ночевки.
- Релаксации, глухомань дальневосточная, - членораздельно повторил шутник и добавил: - расслабухи, короче.
Через полчаса, подкрепившись нехитрым ужином, Гроссмейстер расположился чуть ближе к спуску и, пристроив рядом автомат, принял обязанности дежурного. Максимум к завтрашнему полудню его отряд должен выйти к расположению лагеря Беслана Шахабова… Вероятно, завтра они успешно завершат сложный и утомительный марафон…
Друзья долго не могли заснуть и возились. Может быть, обдумывали детали устранения эмира, или вспоминали каждого из погибших в последней командировке…
"Нужно отвлечь их, - подумал Станислав, - поговорить, навести на мысли о чем-то приятном. Иначе так и будут кувыркаться до утра…"
- Как дети-то? - справился он у женатого приятеля.
Шипилло будто только и ждал подобного вопроса - повернулся к командиру и с улыбкой пустился в воспоминания:
- Старший уж свой дом поднимает, в гости всей семьей приходят. Молодцы, дружно ведут хозяйство. А младший растет, точно пивных дрожжей объелся. Вот намедни с девчонкой его на улице встретил…
- И что же?
- Застеснялся Дон Жуан, словно провинился в чем. Я ему потом втихоря от матери на кухне и втолковываю: дескать, чего же ты партизаном хоронишься? Дело, чай, не преступное, а житейское и, прямо скажем - любому нормальному мужчине завсегда потребное…
Циркач повернулся на бок и тоже стал с интересом внимать откровениям Сергея. Тот, закинув руки за голову и мечтательно глядя в бездонную черноту южного неба, поделился:
- Не-ет, мои, видать, поспокойнее будут.
- Поспокойнее чем у кого? - не понял Сашка.
- Это я с собой сравниваю. Домочадцам я не рассказываю - храню, так сказать, инкогнито, про свое детство. Оно у меня ядрен-батон, хулиганистое происходило, овражное… Залихватские с пацанами киноконцерты устраивали!.. Бывало, и двор на двор дрались, и даже улица на улицу хаживали, а уж один на один… Этакое мероприятие обязательной и каждодневной разминкой являлось. Чуть что не так - айда за угол - молотиться до первой крови. В общем, характеры с бойцовскими навыками нарабатывали. Помню, идешь гулять - мать приоденет во все чистенькое, наглаженное, а возвращаешься - словно год в подземельях скитался и к тому же сопли кровавые до полу вожжами… Эх, вот времечко было знатное! Хоть и нос сломан и ребер, видать, целых не осталось, а все ж вспоминаю с удовольствием. Никакой наркоты, проституции, иль другой подлости не знали. Чтоб ватагой, к примеру, на одного наброситься и забить до полусмерти - не вжисть ни бывало!
- А что же внук? - полюбопытствовал Торбин.
- Сёмка-то? - снова расплылся в улыбке Серега. - Семен у нас в интеллектуалы пошел. Сейчас самый интересный возраст - пять годков. Вопросы формулирует - будь здоров!.. Давеча спрашивает: "Дед, а почему у моей мамы мускулов больше чем у папы, а силы меньше?" Это почему же, удивляюсь, у нее мускулов-то больше? "Ну, как же, - не унимается пострел, - посмотри, какая у нее грудь оттопыренная - вон сколько мышцев торчит!" А ведь точно подметил архаровец, у мамаши его, то есть у невестки моей такой, ядрен-батон, "бампер"!..
Оба капитана долго беззвучно хохотали. Насмеявшись вдоволь и успокоившись, Воронцов поделился:
- У меня по части баб тоже немало вопросов остается. Точнее выразился бы так: с годами появляются новые.
- Это, какие же? - принял серьезный тон Циркача за чистую монету прапорщик.
- Ну, например: какого черта, делая минет, все они норовят заглянуть тебе в глаза?
Теперь улыбнулся один Гроссмейстер - всегда и везде Сашка оставался самим собой…
- Тьфу!.. Оболтус… - беззлобно выругался добропорядочный семьянин и, сладко зевнув, добавил: - жениться тебе надобно. Тогда и дурацких загадок в пустопорожней башке поубавится…
Скоро дыхание обоих приятелей успокоилось и стало размерным. Всеисцеляющий сон распахнул свои объятия и позволил позабыть телесные невзгоды вместе с мыслями о непонятном, темном будущем, ожидающем их завтра…
К одиннадцати часам следующего дня Торбин, Воронцов и Шипилло прибыли к цели многодневного похода. До сего момента командир спецгруппы неоднократно рассматривал и изучал по карте искомую область. С точек зрения стратегии и безопасности участок дислокации большого отряда сепаратистов был выбран безукоризненно - чувствовался немалый опыт ведения скрытных боевых действий Беслана Шахабова. Узкий клин долины, защищенный с трех сторон неприступными скалами и хорошо просматриваемая, почти голая каменистая равнина, уходящая на километр к югу. Подобраться к логову эмира можно было только оттуда - с юга…
Уже около часа приятели лежали неподалеку от опушки, на неприметном бугорке, окруженном редким кустарником и, обратившись лицом к северу, вели наблюдение за лагерем. Ближайший и пока единственный, обнаруженный ими пост дозорных располагался метров на триста ближе к бандитскому лагерю - за бруствером, сложенным из булыжников. Внутри этого нехитрого полевого укрепления, наглухо закрывавшего проход к лагерю, яростно жестикулируя, о чем-то спорили четверо боевиков.
- На двух противоположных склонах наверняка заседает по снайперу, - пробормотал Шип, не отрываясь от окуляра оптического прицела.
- Возможно… - озабоченно отвечал Станислав, пытаясь с помощью бинокля определить приблизительную численность противника.
Увиденное им пока явно не дотягивало до цифр, озвученных Щербининым на инструктаже. "От двухсот до четырехсот человек…" - повторял он про себя слова полковника, но никак не мог толком пересчитать сепаратистов. Возле палаток и времянок, сложенных из того же плоского булыжника и перекрытых нарубленными ветками, сновало взад-вперед десятка два-три вооруженных мужчин. Однако выступающее подножие горы скрывало большую часть поселения.
Гросс повернулся на бок, достал из кармана фотографию эмира и бросил ее на траву:
- Взгляните на него в последний раз.
Друзья по очереди полюбовались колоритной внешностью заместителя Командующего Вооруженными Силами Чеченской Республики Ичкерия по подготовке резерва и вернули карточку Стасу. Тот чиркнул зажигалкой, и скоро от плотной бумаги осталась только маленькая горстка пепла. Вынув помятую и затертую карту, капитан молча посмотрел на ее разворот. Поверх зелено-коричневого фона беспорядочного рисунка местности был начертан маршрут движения его группы. В трех местах слегка изломанной линии зловеще чернели кресты - отмеченные офицером захоронения боевых товарищей: Анатолия Тоцкого, Романа Деркача и Бориса Куца. Точное расположение грота в скалистом утесе, где остались дожидаться помощи раненный Бояринов и сержант Серов, Гроссмейстер наносить на карту сознательно не стал. "Мало ли что может с нами случиться, - подумал он тогда, вглядываясь и стараясь запомнить ничем не примечательный изгиб ручья у тонкой черты, обозначавшей подножие скалы. - Не дай бог, карта попадет в руки моджахедов! Могут досконально проверить все нанесенные мной метки".
Через минуту пламя объяло потрепанный и испещренный топографическими знаками листок. А после карты та же участь постигла и боевое распоряжение.
- Отсюда Медведя не подстрелить. Жду ваших предложений, - зажмурил уставшие глаза Торбин.
- Поболе версты до палаток, - подтвердил Серега, - с такой дистанции не то что башку нашему красавцу продырявить, распознать-то его сложно.
- Да уж, далековато… Да и мода у "духов" разнообразием не блещет, - согласился Циркач. - Все на одно лицо. Главное чтоб был зол, несвеж и нехорош!..
- Про бороду забыл и шапочку как у меня, только с зелененькой полосочкой, - напомнил прапорщик.
- Точно.