- Береги себя, Стас. Если с тобой, не дай бог, что-нибудь случится - Елизавета меня со свету сживет. Это последняя операция, вернешься - будем собираться домой - в Питер. А там у тебя отпуск… Отправлю вас с Лизой, куда-нибудь в теплые края - косточки погреть на белом песочке. Идет?
Согласно кивнув, Торбин решил все же не выходить за рамки устава и четко произнес:
- Разрешите начать подготовку?
- Подожди… - Юрий Леонидович выудил из той же полевой сумки белоснежный конверт, - здесь фотография эмира. Это чтоб твои снайперы не ошиблись… Теперь приступай.
Стас молча взял со стола карту и сунул ее вместе с боевым распоряжением и конвертом в один из карманов камуфляжки. Полученную информацию можно было считать исчерпывающей.
Вынырнув из палатки, он зажмурился от яркого весеннего солнца и твердым шагом направился вслед за майором Сомовым…
По проселочной дороге, во мгле южной ночи двигалась колонна БТР-80. Маршрут между двумя лагерями федеральных войск оставался относительно безопасным для передвижения в темное время суток - на пятнадцатикилометровой дорожной дуге располагалось три укрепленных блокпоста. Кроме того, несколько часов назад для пущей надежности в район предстоящей высадки была направлена разведгруппа.
Каждая боевая машина вмещала в своем чреве до восьми десантников, но в этот раз спецназовцы тащили с собой изрядную поклажу: всевозможное снаряжение, продовольствие, оружие и боеприпасы. Поэтому решили разместиться без стеснения в двух бэтээрах…
Последние транспортеры вдруг снизили скорость и немного приотстали от колонны. От продолговатых бронированных тел поочередно отделились неприметные тени. Когда последняя - восьмая исчезла в придорожных зарослях, мощные двигатели взревели, набирая былые обороты и машины, оставив клубы пыли и дыма, скрылись за плавным поворотом, догоняя колонну.
Едва стихли надрывные звуки, над лесом установилась абсолютная тишина - ни шорохов, ни шелеста листвы, ни треска сухих ветвей… Все бойцы десантированного отряда замерли на тех самых местах, где застигло безмолвие - для сбора и дальнейшего продвижения должен был прозвучать условный сигнал командира.
Торбин достал из нагрудного кармана разгрузочного жилета небольшую радиостанцию "Вертекс".
- Двадцать два, - негромко проговорил он, нажав кнопку "Передача".
Две двойки означали успешную высадку и готовность к пешему марш-броску. Через мгновение в динамике раздался закодированный ответ:
- Семьдесят семь…
Этими двумя цифрами старший разведгруппы, что расположилась на высотке в трехстах метрах южнее, оповещал Станислава о благоприятной, спокойной обстановке вокруг.
- Отлично, - прошептал капитан.
Аккуратно положив ненужную отныне рацию на землю, он с силой наступил на нее кроссовкой и дважды отрывисто свистнул. Первый звук был немного длиннее второго и на полтона ниже. Вскоре вокруг собрался весь отряд. Темноту прорезал слабый свет луны, преодолевшей вершины гор, и все восемь бойцов небольшого отряда бесшумно растворились в ночной мгле…
До рассвета предстояло прошагать более десяти километров и выйти на рубеж, где относительный контроль территории республики российскими войсками заканчивался. Далее начиналась пересеченная местность, скрытая до самой Грузии лесами и кишащая разрозненными отрядами сепаратистов. Именно оттуда боевики раз за разом спускались на обширную равнину - Терско-Кумскую низменность, с тем, чтобы уничтожать неверных и творить разбой. Высокогорные районы подвергались лишь эпизодическим ракетно-бомбовым ударам с воздуха, да коротким нашествиям регулярных частей для уничтожения баз террористов, засеченных аэрокосмической разведкой. Иногда туда наведывались и небольшие подразделения "Шторма" - Отдела специального назначения, находящегося в ведомстве Государственного управления исполнения наказаний Минюста России.
Впереди - на удалении зрительной связи, шла пара лидеров: опытный снайпер Шип - прапорщик Сергей Шипилло и Руль - рядовой Анатолий Тоцкий, получивший свое прозвище благодаря безмерной любви к автомобилям. На старенькую, но проверенную временем оптическую винтовку СВД, Шип приладил прибор ночного видения и теперь, постоянно обозревая окрестности, уверенно продвигался сквозь заросли. Иногда, замечая что-то подозрительное, он замирал и тогда, идущий на подстраховке Руль, вскидывал вверх руку. Торбин же, следя за каждым их движением с помощью ночного оптического прицела, немедля останавливал основную группу, арьергард которой замыкал и прикрывал его давний друг - капитан Воронцов.
Впрочем, каких либо длительных заминок в дороге не случилось, и весь путь первого этапа отряд проделал до восхода солнца - натренированные мужчины справились с задачей в означенный срок. Хотя… если бы они поддались на уговоры майора Сомова, настоятельно рекомендовавшего облачиться в положенное снаряжение, кратковременные остановки пришлось бы делать гораздо чаще. Выбирая амуницию, они все как один отказались от шлемов и бронежилетов. Надежные и обладавшие четвертой степенью защиты титановые "Кирасы" были слишком тяжелы. Легкое же кевларовое облачение от пуль "Калашей" и снайперских винтовок все равно не спасало…
- Привал, - объявил Станислав на заросшем склоне пологого пригорка и, вглядываясь в начинавшее светлеть на востоке небо, приказал: - всем отдыхать четыре часа. Первым дежурю я и рядовой Тоцкий. Через час заступают Воронцов с Бояриновым, их меняют Шипилло и Куц. Последняя пара - Серов, Деркач…
Десятки раз, находясь в Чечне, полковник Щербинин лично участвовал в спецоперациях, но еще чаще формировал и отправлял отряды на различные задания. Чем только поначалу, будучи в командировках, не занимались люди из тюремного спецназа - как вначале народ окрестил бойцов "Шторма": ликвидировали незаконные вооруженные формирования, освобождали заложников, искали и изымали оружие с боеприпасами, пресекали незаконную добычу и перевозку нефтепродуктов… Но так уж сложилось, что в последнее время деятельность профессионалов Минюста никак не сочеталась с обидным дополнением "тюремный" к гордому, внушающему уважение слову СПЕЦНАЗ. Их работа сосредоточилась на подавлении очагов террора, а именно на выполнении точечных и, если можно так выразиться - хирургических операций по физическому устранению лидеров бандформирований и полевых командиров чеченской армии.
Сегодняшние будни сотрудников "Шторма" многие путали с широко известными операциями "Вихрь-антитеррор". На самом же деле в обыденной службе питерского Отдела специального назначения не было ничего общего с "вселенскими" масштабами разрекламированных, кричащих с телеэкранов и первых полос газет, акциями подразделений внутренних войск и прочих силовиков. Немногочисленные отряды высококлассных спецов выполняли свои обязанности быстро, тихо и без шумной огласки результатов. Их боевые вылазки в корне отличались от постоянной неразберихи в регулярных армейских частях, происходящей из-за несогласованности взаимодействий между родами войск, а посему частенько разбавленной матом, истерикой и огромными человеческими потерями. Возможно, данное существенное преимущество имело под собой как минимум два серьезных основания. Первым, бесспорно, было то, что офицеры и контрактники спецназа воевали в Чечне не эпизодически, а почти постоянно. Ко второму же относилось тесное сотрудничество с Департаментом ФСБ по защите конституционного строя и борьбе с терроризмом. После совместной разработки любой операции, ее ход держался под неусыпным контролем все тех же фээсбэшников - сотрудников Оперативно-координационного управления по Северному Кавказу. С этими молчаливыми ребятами спорить никто не вызывался, посему информация у спецназа всегда была наисвежайшая; аэрокосмическая разведка оперативно-тактическую обстановку освещала вовремя, а вертолеты и штурмовики появлялись в самых нужных местах.
Множество отлично подготовленных групп, уходили в предгорные районы Большого Кавказа для уничтожения вполне конкретных лиц - виновников гибели заложников и взрывов, сотрясающих мирные города. Абсолютное большинство таких команд возвращалось. Конечно, не всегда в установленный срок и далеко не в полном составе. А те, кто вновь появлялись в палаточном поселке, были порядком измотаны, худы и зачастую в окровавленных бинтовых повязках. Тем не менее, на лицах блуждали довольные улыбки - мужская работа выполнена, и сделали ЭТО именно ОНИ. Только два отряда канули в безвестность - как раз те, что искали эмира Шахабова. Люди исчезли, - словно растворились в бескрайних лесах и горных ущельях. Спасательные операции сменялись поисковыми, но ни они, ни попытки спецслужб что-либо выяснить через местную агентуру положительных результатов не дали…
Казалось бы, старт "Вердикта" прошел успешно, и обитателям базового лагеря под Ханкалой оставалось набраться терпения, да спокойно дожидаться возвращения группы Торбина, ни единожды до сих пор не хлебнувшего горькой участи провала. Всякая связь с капитаном во избежание обнаружения противником исключалась - на сей раз, командование решило понапрасну не рисковать и максимально перестраховалось: во-первых, непосредственных участников не стали готовить загодя, а выбрали и посвятили в суть буквально за час до выброски. А во-вторых, Станислава и его людей отправили в тыл противника "глухонемыми", то есть, не снабдив ни комплектом спутниковой связи; ни индивидуальными переговорными устройствами малого радиуса действия. Одну единственную коротковолновую радиостанцию "Вертекс", сразу же после лаконичного доклада разведгруппы о "чистоте" места десантирования, командиру надлежало уничтожить.
Одним словом, каждая деталь в механизме предстоящего задания выглядела досконально продуманной. его зультатагентурух и горных ущельях Однако, несмотря на столь скрупулезную подготовку и радикальную секретность, операция по устранению Беслана Шахабова вновь не заладилась с самого начала. А точнее - шесть часов спустя после высадки из бэтээров на десятом километре южной грунтовки…
- Товарищ полковник, - послышался рано утром настороженный голос часового с улицы.
Щербинин с пеной для бритья на щеках и с недовольной миной выглянул из командирской палатки. Возле часового - рядового спецназовца, стоял старший сержант - посыльный из оперативного штаба.
- Извините, немного не вовремя… - виновато начал тот и выпалил: - вас срочно вызывает на совещание командир соединения.
- Доложи: через пять минут подойду, - вздохнул Юрий Леонидович, стирая полотенцем с лица белую массу и исчезая внутри брезентового жилища.
Ровно через пять минут он проследовал мимо двух высоких флагштоков с колышущимися полотнищами российского триколора и красного флага с изображением Родины-матери, и вошел в штабную палатку. Поздоровавшись с генерал-майором внутренней службы Бондарем - руководителем оперативного соединения, командир "Шторма" обвел встревоженным взглядом остальных офицеров. К его немалому удивлению на внеплановом совещании присутствовали только чины из ФСБ.
- Присаживайся Леонидыч, - прогудел старший по званию, - есть серьезный разговор.
Он подождал, пока тот устроится на деревянный табурет, и спросил:
- Выброска произведена успешно?
- Все прошло без казусов - согласно разработанному плану, - спокойно отвечал тот. - Я же ночью докладывал по возвращении разведчиков.
- Понятно. Небось не выспался?
- Ерунда…
- Сергей Аркадьевич, введи-ка шефа "Шторма" в курс дела.
Полковник - седой фээсбэшник, знавший Щербинина лично, покашлял в кулак и начал:
- Сожалеем, Юрий Леонидович, но приходится озвучивать не слишком хорошую весть. Нами перехвачен странный диалог на одном из каналов "Вертекса". Точнее, доклад открытым текстом - без кодировки, о готовящейся операции "Вердикт"…
Контрразведчик осекся, заметив, как меняется выражение лица командира спецназовцев.
- Какой диалог?.. Кто?! - взревел тот, глядя на полковника испепеляющим взглядом.
- Нам и самим хотелось бы прояснить. Потому, собственно и примчались, - впервые взглянул ему в глаза Сергей Аркадьевич и обратился к моложавому майору: - Верник доложи подробности.
- Майор Верник. Отдел "Л" службы безопасности, - немного картавя, представился незнакомый офицер в очках с тонкой оправой.
Отдел "Л" занимался радиоперехватами и прослушиванием эфира. Офицеры и связисты знали данный порядок и старательно избегали нарушений - передачи информации по радиоканалам открытым текстом. Для общения посредством портативных станций полагалось использовать специальные кодовые переговорные таблицы. Коды, равно как и рабочие частоты менялись не реже одного раза в неделю, дабы сбить с толку неприятеля, оснащенного зачастую не хуже федеральных войск.
- В ноль часов двадцать минут местного времени записан короткий разговор двух мужчин, - начал докладывать майор, беспрестанно заглядывая в маленький блокнот, - один говорил приглушенно, на чистом русском языке и выдал исчерпывающие данные о готовящейся оперативной акции: цель; состав группы, включая фамилии и звания должностных лиц; вооружение и маршрут движения. Другой по ходу задавал наводящие вопросы. Кстати в речи второго присутствовал легкий кавказский акцент…
В палатке повисла тишина. Первым, повернувшись к комбригу, подал голос Бондарь:
- Кто подробно знал о предстоящей операции?
- Не считая сотрудников ФСБ и руководства, ставившего нам задачу по физическому устранению Шахабова, о деталях были осведомлены двое: я и Сомов, - расстроено и с потухшим взором отвечал Щербинин. - Вчера, примерно в восемнадцать пятнадцать закончился инструктаж капитана Торбина - старшего группы, после чего он занимался снаряжением и прочей подготовкой. Людей он отобрал и проинструктировал где-то в районе полуночи.
- Выходит, что ко времени перехвата о предстоящем вояже знали помимо названных еще восемь человек… - задумчиво молвил генерал.
- А в котором часу из лагеря вышла колонна бэтэров? - насторожился полковник ФСБ.
- В ноль сорок пять…
- Стало быть, информатор выходил на связь с сепаратистами до того, как отряд покинул расположение наших войск, - почти шепотом констатировал неприятный факт Бондарь. - Это хуже… Это гораздо хуже, чем мы думали - ведь в таком случае предатель может оказаться и среди тех, кто ушел на задание.
Когда прозвучало слово "предатель", присутствующие невольно переглянулись, сам же руководитель опергруппы повел головой, точно отгоняя назойливую и крайне неприятную мысль.
Внезапно он встрепенулся и с надеждой глянул на Верника:
- А направление на источники сигналов запеленговать успели?
- Нет, товарищ генерал… - виновато отвечал моложавый, - сеанс связи длился не более двух минут и, к тому же, из-за возвышенностей сигнал был крайне слаб.
- Передачу могли вести откуда угодно, - безнадежно махнул рукой Сергей Аркадьевич, - хоть из сортира… Скажи-ка лучше, Юрий Леонидович, сколько и у кого в твоем подразделении имеется комплектов радиостанций "Вертекс"?
- В обычное время только у офицеров, - буркнул тот, - а при подготовке какой-либо операции, если не ставится условием полное радиомолчание, выдаем всем остальным.
- То есть в момент вчерашнего выхода в эфир…
- Да!.. - раздраженно перебил полковник.
Он порывисто встал, и нервно вышагивая по палатке, начал загибать пальцы:
- Моя рация - раз; у майора Сомова - два; у Торбина - три; у Воронцова - четыре; у старшего лейтенанта Ковалева - пять; ну и само собой их до чертовой матери у нашего снабженца, старшего прапорщика Ивлева - шесть.
- Пришла беда - открывай ворота… Этого нам еще не хватало!.. - проворчал генерал-майор, понимая, насколько сейчас нелегко командиру питерского спецназа. Кивнув полковнику ФСБ, спросил: - что думаешь делать?
- Пусть уж Юрий Леонидович не обижается, но начнем доскональные проверки с оставшихся здесь из "Шторма". И в первую очередь займемся обладателями "Вертексов" - Ковалевым и Ивлевым. Сомова знаю давно, но стоит побеседовать и с ним… Также планируем усилить прослушку эфира на случай последующих выходов информатора на связь. Ну, а если "перевертыш" ушел с отрядом… - Сергей Аркадьевич пожал плечами и сделал жест руками, красноречиво говорящий об отсутствии каких-либо мыслей по этому поводу.
- Ясно… И все же нам надо изыскать какой-то способ… Леонидыч, твои предложения?
Тот продолжал метаться по мизерному пространству, но теперь растерянность на лице уступила место сосредоточенности. Остановившись у лежащей на столе карты, он начал рассуждать вслух:
- Согласен, - самое худшее, если изменник среди тех - восьми… Хотя, нет - в Торбине я почти не сомневаюсь, значит - семи…
- Почему "почти"? - живо зацепился за фразу фээсбэшник.
Комбриг на миг задумался, пожевал пухлыми губами, но с объяснением не задержался:
- На сто процентов могу ответить лишь за себя, за любого другого, включая и присутствующих здесь, более девяноста девяти не дам.
- Доходчиво, - удовлетворился ответом контрразведчик. - Извини, я тебя прервал…
- Так вот… Самое отвратительное, что с ними отсутствует всякая связь - сообщить о грозящей опасности невозможно. Посему жизни ребят висят на волоске, и под угрозой срыва находится вся операция…
Кажется, Бондарь начал догадываться о мыслях Щербинина, но молчал - ждал, когда тот выскажется сам.
И руководитель "Шторма" не стал испытывать терпения сослуживцев, сказав глухо:
- Полагаю, у нас имеется единственный выход - послать вторую группу с двойной задачей: во-первых, нагнать людей Торбина и нейтрализовать оборотня; во-вторых, подстраховать исход поставленной задачи.
- Годится, - кивнул пожилой вояка, и заметное удовлетворение скользнуло по его лицу, - но, на сколько мне известно, у вас маловато офицеров. Кого думаешь назначить старшим?
- Лидером пойду сам. И майора Сомова заберу - он опытный оперативник, пригодится. Моих из "Шторма" в лагере останется два десятка во главе со старшим лейтенантом Ковалевым. Боле никаких компаний не предвидится, нам скоро уже домой - справится…
- Минуточку, - не дал договорить ему полковник ФСБ, - а если вдруг "крот" окажется в твоей группе? Что тогда?..
- Мы, в отличие от капитана Торбина, к такому повороту будем готовы. Постараемся с Сомовым раскусить эту сволочь…
- Годится, - еще раз, но уже увереннее прежнего повторил Бондарь. - Отдел "Л" обеспечит вас аппаратурой спутниковой связи. Докладывать о ходе операции, Леонидыч, будете ежедневно - плавающее время сеансов определит майор Верник. Сообщения подписывайте именами бойцов из первой группы, начиная с Торбина.
Поднявшись со своего места, генерал подошел к Щербинину тяжелой и решительной походкой. Пожав ему руку, твердым голосом произнес:
- Выступайте без промедления - по готовности.