* * *
– Рванет так, – сказал Сергеев, – что все вдребезги разлетится. В клочья.
Он налил себе в стакан водки и залпом выпил. Вторые полстакана за последние десять минут. Но водка проходила, будто вода, не цепляя. Сергеев сидел на высоком круглом табурете возле барной стойки и разглядывал пустой стакан.
Хозяин дачи устроился в кресле возле журнального столика.
Он не пил. Решая серьезные вопросы, он старался не пить. Решая серьезные вопросы, он старался быть спокойным и взвешенным. Его крик по телефону был только эмоциональной реакцией. Чистая эмоция, к деловому разговору отношения не имеющая.
– И ты позвонил в министерство? – спросил Сергей Петрович.
– Я не стал звонить в министерство, – ответил Сергеев. – Я внимательно посмотрел его удостоверение и предписание о проверке Приморского городского отделения милиции, подписанное самим министром. И я сравнил телефон, по которому эта сволочь предложила мне позвонить, с тем телефоном, который есть у меня для экстренной связи с министерством…
– И развели тебя, как лоха, – засмеялся Олег, сидевший на диване. – Я тебе таких документов сделаю сотню. Хочешь, интерполовское зафигачу?
Олег всегда любил пошутить над начальником городского отделения милиции. Сам он возглавлял структуру не совсем официальную. Сергееву и его подчиненным, в принципе, следовало бы заниматься именно Олегом и его структурой. В принципе.
И то, что Олег и Анатолий Иванович предпочитали возникающие недоразумения решать в личных беседах, свидетельствовало о рациональном мышлении и Анатолия Ивановича, и Олега. Предшественник Олега этого в свое время не понял – и как-то утром не проснулся. Печень, сказали, подумав, врачи.
А предшественник Анатолия Ивановича, пытавшийся перетянуть всё одеяло на себя, был переведен в министерство, а потом благополучно уволен из органов. За служебное несоответствие.
– А пошел ты, Олежек, – ласково сказал Сергеев. – Я и так чуть не попал. Прикинь – если бы он не показал свое удостоверение на блокпосту и не надумал вернуться? Что было бы?
– Ну, это понятное дело, – протянул Олег. – Вот ты бы покрутился на сковороде…
– Мы бы покрутились, – сказал мэр. – Мы все. Это мы должны понять накрепко. Или мы все выбираемся из этого дерьма, или…
Что "или" понимали все трое. Сергеев снова потянулся к бутылке, но мэр встал с кресла, отобрал бутылку и вернулся на место.
– Думать надо, – сказал мэр и поднял палец. – Что твоим сказали горничная и Зайцев?
– А что они могли сказать? – Сергеев покрутил в руках стакан и поставил его на стойку. – Они сказали, что утром в номере не оказалось ни бабы, ни вещей. Ни вещей, ни бабы. Вот они и подумали, что всё как обычно, что можно номер считать свободным.
– Но их же обычно предупреждают, – напомнил Олег. – Каждого предупреждают.
– А тут – забыли! – выкрикнул Сергеев.
Водка все-таки начинала действовать.
– Забыли предупредить, а тут появился этот армянин, который очень хотел классный номер – вот они и решили! – Сергеев стукнул перевязанным кулаком по стойке и зашипел от боли.
Олег сочувственно покачал головой.
– Но, может, она действительно уехала? – спросил мэр. – Взяла и уехала.
– Не уехала. Не уехала. На блокпосту, как ты понимаешь, мы записываем всех приезжающих. Каждого. Так вот, она въехала три дня назад. И не выезжала. Это я уже выяснить успел.
– А морем? – спросил мэр.
– А это мы будем выяснять. И дай бог, чтобы это было так!
– Ну, так сделаем, чтобы было так, – Олег засмеялся. – Трудно что ли? Что, не найдем кого-то, кто расскажет, как она в полночь, прячась за грибками, прокралась на яхту с алыми парусами… И пусть он валит в свой заветный Зурбаган!
Олег был человеком начитанным и не стыдился этого.
– Можно, – сказал Сергеев. – Конечно, можно. Я могу, конечно, организовать даже запись в книге регистрации на блокпосту. Но… Нужно чтобы он поверил, во-первых. А, во-вторых, есть один очень серьезный вопрос… И вот тут нам придется – всем придется – поработать на полную катушку. Вопрос…
– Это точно, – голос у мэра был серьезный, – нужно будет выяснить, кто это шустрит в нашем городе.
Ударение было сделано именно на "в нашем".
Кто-то позволил себе в их городе нечто, что позволено было только им троим. И сделал это не так и не с тем.
Одно дело – исчезла просто дама, приехавшая на отдых. Другое – жена подполковника милиции, прибывшего, к тому же, из министерства, с проверкой.
– Мы должны сделать всё быстро, нам не нужны здесь посторонние, – подвел черту Сергей Петрович.
С ним были согласны оба собеседника. Проблема заключалась только в том, что были еще и другие мнения.
* * *
Гринчук жив. Более того, он на курорте. И это именно он, сволочь, подставил Мастера и унес общак. Хорошо еще, что Лёвчик вернулся, а с ним все счета, акции-шмакции, и прочие бумаги, в которые были вложены общие деньги. Лёвчика даже не стали бить-убивать. Каждый понимал, что выбора у Лёвчика не было – с Зеленым спорить – себе дороже.
Куда там Лёвчику упираться с Зеленым! Каждый в душе понимал, что окажись он на месте Лёвчика – хрен его знает, как повел бы себя. Абрек, вон, так прямо сказал – я бы против Зеленого не потянул. Понятно, что против своих идти – крысой быть, но против Гринчука…
Кто на Гринчука наезжает, тот долго не живет, помнили все – и вслух это старались не произносить.
На это раз собрались без Али. Не то чтобы ему вдруг перестали доверять, но Али – это Али. Он ведет дела с большими людьми, а люди те стараются вести дела тихо, без крови.
А тут без крови вряд ли получится. Общак есть общак. Люди в других городах смеются. Мастер, который общак прозевал, понятно, все равно должен умереть. Такого не прощают. Но и Зеленый, который, как оказалось, не подох… Зеленый, который увел общие деньги… Такое прощать нельзя.
А, кроме этого, как немного подумав, сказал Абрек, то что Зеленый взял общак – еще не точно. На хрена Зеленому такая головная боль, если у него и своих бабок немеряно… Да и странно как-то – никогда Гринчук не шакалил, а тут…
По всему выходило – нужно ехать в Приморск. Осталось только решить – кому. Хотя, с другой стороны… Серьезные дела так не делаются. В Приморске есть люди. Им может не понравиться, когда понаедут пацаны, начнут шнырять…
Прикинув всё, люди решили созвониться с Приморском. С Большим Олегом. Перетереть толком. И отправить туда одного, максимум, двоих. Ну, или троих, на крайняк. Поговорить с бывшим ментом. Благо – Гринчук там в ментовке. И пока никуда не денется.
Никто, естественно, не хотел ехать, и Абрек возьми да и ляпни, что, мол, разговаривал с Гринчуком… Нормальный мужик… Вот ты и поедешь, обрадовались люди. Даже полетишь, на самолете. Есть у одного барыги самолет. Подкинет до Узловой. А там – встретят люди Большого Олега. Олегу звонили. Он обещал.
* * *
Звонил телефон и у Мастера. Номер высветился незнакомый. Звонили не с мобильника, и номер был, вроде, из родного города. Мастер с недоверием посмотрел на телефон. Его номер знали всего несколько человек. Звонили обычно с известных Мастеру мобилок. Хорошая штука – сотовый. Всегда понятно, кто звонит.
Но тут…
Ладно, подумал Мастер и нажал кнопку.
– Привет, – сказал незнакомый голос. – Мастер? Слышишь меня?
– Да, – коротко ответил Мастер.
– Хорошие новости для тебя, – сказал голос.
Мастер промолчал.
– Слушаешь?
– Да.
– Гринчук нашелся. Ты рад? Живой нашелся, между прочим. И знаешь, где?
Мастер скрипнул зубами. Соврали, значит, убивцы. Соврал Виталик. Не было контрольного выстрела в голову. Не было ничего. Никому сейчас нельзя верить. Если хочешь что-то сделать – сделай это сам.
– Потрясен? – голос засмеялся. – Это еще не всё. Ты хотел бы вернуться в город?
– Что? – спросил Мастер. – Что ты сказал?
– В город вернуться хочешь? Есть шанс. Лёвчик нарисовался, сказал, что его Зеленый вывез насильно. И что общак зацепил не ты…
– Я это сам знаю! – не выдержал Мастер.
– Не ты, а сам он и забрал. А тебя – подставил. Улавливаешь?
Мастер закрыл глаза. Вот так. Зеленый, сука. Понятно. И понятно, на что намекает позвонивший. Если сам Мастер привезет общаковские деньги – его простят. И даже есть шанс, что он сможет занять свое бывшее место.
– Где он? – хрипло спросил Мастер.
– В Приморске, – ответил голос, и телефон отключился.
Мастер застонал.
Так он и знал. Предчувствовал. А ведь сам виноват. Сам. Зачем тогда, ночью, сказал, чтобы Зеленый сам съездил в Приморск? Зачем вообще тогда затеял все эти игры? Просто нужно было грохнуть мента. Сразу после его разговора с Атаманом. Покойным Атаманом. Просто тупо завалить.
Того же Виталика посадить на чердак напротив дома Гринчука. Один выстрел. Сразу. А он затеял игру. Не нужно было. Не нужно.
Мастер сидел на кровати и, раскачиваясь, шептал одно – не нужно. Не нужно. Не нужно.
Только не в Приморск. Туда нельзя ехать. Нельзя. Он там уже был один раз. И вся жизнь сломалась. Покойный Атаман запсиховал – пришлось убрать. Его тоже приказали привезти в Приморск. Понятно, зачем. Мастеру это как раз понятно. И понятно, что после этого Атаман… Атаман мог сделать что угодно. После такого…
Он убрал Атамана так, чтобы не поняли свои и чтобы в Приморске тоже не поняли. Никто и не сообразил. Только Зеленый. Он понял. Всё понял. И он за этим поехал в Приморск? Чтобы разобраться? Или за чем?
Подставил Мастера. Подставил, но дал уйти. Зачем? Деньги хотел украсть? Ой, не всё так просто. Не всё так просто… Но…
Он в Приморске. И в Приморске к нему… С ним могут попытаться… Как и с Мастером. Чтобы захомутать. Чтобы выдавить из него всю силу, всю жизнь, чтобы сделать послушной куклой. Чтобы через него… А теперь Мастер уже не нужен. Или еще нужен?
Или это звонили те, из Приморска? Подсказали, как Мастеру можно выйти из этой потасовки без особых потерь.
У него, у Мастера, есть теперь повод съездить в Приморск. Совершенно законный повод. И есть повод разобраться с Гринчуком.
А, прошептал Мастер, они хотят понять, кто круче, на кого можно делать ставку. Кто будет лучшей куклой.
– Конечно-конечно, – забормотал Мастер, вставая с постели. – Конечно. Нужно ехать. Ехать.
Мастер взял со стола другой мобильник, тот, с которого говорил обычно с Виталиком. С Виталиком нужно поговорить. Виталик, сука продажная, заказ не выполнил. А за такие вещи…
Мастер набрал номер. Потом остановился. Нет, просто грохнуть Гринчука теперь нельзя. Теперь его нужно брать живым и вытряхивать из него общак. Можно, конечно, замочить Зеленого и положить свои бабки вместо украденных. Можно было бы. Если бы у Мастера были такие деньги.
Придется ехать. Виталик… Виталика нужно наказать.
Мастер нажал на телефоне кнопку.
– Да, – почти сразу ответил Виталик.
* * *
– Он мне позвонил, – сказал Виталик в телефон. – Вот, пять минут назад.
– И что? – спросил Гричнук.
– Ничего, он хотел дать новый заказ. Просил приехать на Узловую, а там со мной снова свяжется, – Виталик вытер пот.
Лучше бы его этот мент тогда замочил. Толкнул бы машину в пропасть – и всех делов. Всё бы закончилось. Это тогда очень хотелось жить. Казалось, что ради жизни можно пойти на все. А сейчас…
– Я, надеюсь, ты на встречу не поедешь?
– Нет, конечно, – Виталик даже хихикнул нервно. – Я еще жить хочу.
– Вот и молодец. Живи. Но когда он снова тебе позвонит, ты немедленно… что?
– Перезвоню.
– Правильно – перезвонишь. Иначе… Пока о том, что ты не выполнил заказ, знают только твои кореши, Мастер и я. Мастеру рассказывать, что он хотел меня грохнуть, пока не с руки… Улавливаешь, куда я клоню?
– Понятно, – Виталик облизал губы.
– Пока, – сказал Гринчук.
Виталик с приятелями будет молчать. Куда он денется. Такая слава киллеру – ни к чему.
А Мастер скоро будет здесь. Интересно, кто будет им заниматься?
Местное милицейское начальство отреагировало быстро и жестко. Что-то подсказывает, что у горничной и начальника секьюрити – серьезные проблемы.
Значит, ночью они подготовятся, а утром начнется беготня.
Главное, что этой ночью меня убивать не будут, подумал Гринчук и закрыл глаза.
* * *
…– Здравствуй, – сказала Инга.
– Привет.
Было хорошо. Было легко. Была только она. И он.
– Напрасно… – сказала Инга.
– Что?
– Напрасно ты это все начал… Зачем тебе все это? Ведь просто нужно жить. Для меня. Для тебя. Тебя ведь могут убить. Тебя…
– Я знаю, – сказал Гринчук. – И это еще не самое страшное, что со мной могут сделать.
Гринчук вздрогнул и проснулся. Выпал из забытья.
А это уже нервы. Спать или не спать может решать только он, Юрий Иванович Гринчук, и никакой, пусть даже самый заслуженный организм, даже при поддержке усталости, не сможет тут ничего сделать.
И спать мы не будем. Мы сейчас встанем с кресла и выйдем из гостиницы на улицу. И прогуляемся немного. Не с целью, понятно, что-то найти, но чтобы подергать гостеприимных хозяев.
Сергеев ушел злой, даже в стену кулаком постучать изволил, но вот человечка своего приставить к отелю он наверняка не забыл. Не такого сорта человек. Из настоящих. Из таких получаются отличные менты… или бандиты.
Гринчук задумчиво посмотрел на свою сумку, стоящую посреди комнаты. Махнул рукой. Ничего с ней не случится. Все-таки, крутой отель, с собственной секьюрити.
* * *
На улице было жарко и душно, той приморской духотой, когда влажный воздух с моря смешивается с горячими ароматами, дымом и пылью города. Горы вокруг удерживают эту смесь, как в котле, а ветра – нет. Он появится только к утру… В лучшем случае. Иначе коктейль к утру остынет, а солнце его потом снова разогреет, как суп в общепитовской столовке.
Только пройдя три квартала и свернув в скверик возле какой-то базы отдыха, Гринчук срисовал своего сопровождающего. Народу было еще много, затеряться в сутолоке свободно могло человек тридцать наблюдателей…
Гринчук вначале даже ошибся, решив, что за ним идет парочка изображающая влюбленных. Потом, в скверике, оказалось, что парочка влюбленных не изображает… Или изображает с натурализмом, службе наружного наблюдения противопоказанным.
А вот парень лет двадцати пяти, в серой футболке, серых брюках почти сливался с фоном. Когда Гринчук вышел в места почти безлюдные, да еще остановился в зарослях кустарника, у парня был выбор либо отвязаться, либо засветиться.
Отставать ему, видимо, запретили. Вот он бедняга и пошел в обход проклятого кустарника.
Темно, со стороны набережной доносится музыка и крики. Кто-то пытается петь в хрипящий микрофон…
– Привет, – сказал Гринчук.
Парень замер. Руки остались неподвижными, отметил Гринчук. Значит, в карманах и на поясе разных опасных штучек нет. Человек, у которого с собой есть что-то острое или, не дай бог, огнестрельное, при такой вот внезапной встрече ручкой обязательно за своим оружием потянется. Потом остановится, возможно, но первое движение будет наверняка.
– Не меня ищешь? – спросил Гринчук.
– Я…
– Отлить решил, – сочувственно улыбнулся Гринчук, хотя прекрасно понимал, что в темноте его улыбка не видна. – Нехорошо… Очень нехорошо. В общественном месте. А давай я тебя задержу…
Парень попятился.
А ведь ты не мент, подумал Гринчук. Если бы ты был ментом, которого начальник приставил наблюдать, какого хрена ты бы дергался? Ну засек тебя приезжий, ну заговорил, пригрозил задержать, благо сам – подполковник милиции. Ну покажи свое удостоверение, скажи, что ошибся, думал, кто-то прячется, чтобы совершить нечто нехорошее…
Зачем менту вот так неуверенно оглядываться через плечо, будто собрался бежать? Будто…
Парень бросился бежать. Парень действительно повернулся и побежал… Парень был такой спортивный, подтянутый, первый шаг сделал так легко и стремительно! И наверняка убежал бы. Если бы ему позволили. Если бы Гринчук не подсек беднягу на втором шаге.
– Не нужно бегать по темным паркам, – сказал Гринчук, укладывая парня лицом вниз в траву и быстро его обыскивая.
Ничего, кроме бумажника и мобильника, Гринчук у парня не нашел. В бумажнике было немного денег.
– Не мент, – с укоризной произнес Гринчук. – Чего же ты за мной ходишь?
Парень дернулся, пытаясь выскользнуть из-под колена Гринчука. Не получилось.