Шеф и редактор были в курсе давно и, если бы хотели материал снять, вообще не затевали бы его. Ответсек… Маше наплевать на содержание газеты. Ее волнует только, чтобы вместилось все, подписанное редактором в номер. И она никогда не пойдет против мнения руководства. Верстальщик…
Сволочь мелкая. К этому Сереже Шатов всегда относился с неприязнью. Тихий ублюдок с жадными глазами. Этот мог. Давно уже мелькали подозрения, что Сережа приворовывает понемногу, но за руку его так и не поймали.
Все лицо помну, пообещал мысленно Шатов. Если это он подсуетился – разобью рожу. Вполне возможно, увидел Сережа статью, связался с Васильевым и предложил торговую сделку.
Выходя из автобуса, Шатов оставил газету на сидении. Сейчас ему хотелось одного – поскорее прийти в редакцию и пообщаться тесно с верстальщиком. Где-то в глубине души шевельнулось сомнение, но Шатов не стал обращать на него внимания. Все понятно – виноват Сережа. Вот он за все и получит.
В вагоне метро народу было немного. Все сидения заняты. Стоял, держась за поручень, один Шатов. Обычно он брал с собой книгу, чтобы не пялиться на рекламные плакаты, залепившие все стены вагона. Сегодня, чтобы не перечитывать призывы покупать презервативы, носить джинсы или пользоваться итальянской сантехникой, Шатов принялся рассматривать пассажиров.
Эта девушка могла бы быть посимпатичнее, этой стоило бы поаккуратней обращаться с косметикой, этот прыщавый юнец… Шатов отвернулся к окну и некоторое время смотрел на проносящиеся стены тоннеля. Нервишки, Женя, нервишки. Из-за одного козла не стоит весь мир воспринимать как скопище уродов. Спокойнее.
Шатов глубоко вздохнул и снова обернулся к людям.
Девушки как девушки, косметика – их личное дело, парень… Ну и черт с ним, с парнем. И странная пара, сидящая возле пацана… Ему лет сорок, но выглядит моложаво. Востренькие черты лица, прилизанные черные волосы, бегающие глаза. Одет аккуратно, брючки выглажены, туфли блестят. Одежка не новая, даже очень не новая, но ухоженная. Спутница его…
Шатов скрипнул зубами. Он уже сталкивался с подобными парами. Ровесники, но она выглядит настолько же старше своих лет, насколько он выглядит моложе. Испуганное, забитое выражение лица. Это она ухаживает за мужем, это она содержит в порядке его одежду, из последних сил стараясь выполнить его требования. А на себя уже не хватает ни сил, ни желания.
Наверняка, он ее бьет каждый день. Только для того, чтобы утвердиться в собственных глазах. Малейший повод или даже иллюзия повода. Просто захотелось ударить и ударил.
На люди они тоже наверняка вместе выезжают редко. Жена знает свое место… Она знает, что должна все терпеливо сносить, пока этот крысенок, ее муж…
Шатов снова отвернулся. Нехорошо так распускать нервы. Что-то его слишком зацепил утренний звонок и то, что не вышла статья. Есть шанс, что директор завода просто удовлетворится тем, что документы у него, и неприятностей не будет…
Уловив за спиной какое-то резкое движение, Шатов оглянулся. Чем-то жена не угодила крысенку, и он решил восстановить дисциплину в семье прямо в вагоне метро.
Он ее ударил не сильно, чистенькой маленькой ладошкой по лицу. И огляделся по сторонам. Видели? Он мужик, он глава семьи. И все должны восхищаться тем, как он наводит порядок, как он… Еще одна пощечина.
Жена даже не попыталась защититься или уклониться. Только ниже опустила голову. А супруг с гордостью огляделся. И встретившись с ним взглядом, остальные пассажиры опускали глаза. Им было противно или стыдно за то, что не вмешиваются, а крысенку казалось, что его боятся. И он ударил жену еще раз.
Шатов не успел сдержаться. Горло мужика вдруг оказалось у Шатова в руке. Мягкое влажное горло подалось под нажимом пальцев. Злость на себя и ненависть к этому мелкому подонку сводили руку как судорогой, и Шатов ясно понял, что сможет сломать это горло, смять его, будто оно из пластилина.
Глаза крысенка округлились. Он захрипел. Шатов дважды ударил его затылком о стену вагона и, наклонившись, сказал:
– Еще раз ее тронешь – убью. Размажу по стене. Понял?
Мужичонка кивнул.
Шатов резко выдохнул и разжал пальцы. Он его чуть не убил. Еще секунда…
Шатов вернулся на свое место и отвернулся. Еще секунда…
Вагон въехал на станцию. Нужно выходить. Шатов шагнул к двери, оглянулся. Крысенок отвернулся. Губы его жены шевельнулись. Чуть заметно.
Спасибо.
Шатов вышел из вагона.
Спасибо.
Они приедут домой, и муж даст волю своей злости. Она будет покорно терпеть его удары и знать, что бьют ее из-за этого ненормального в метро, решившего защищать справедливость. Но сейчас – спасибо.
Шатов походя врезал кулаком по мраморной колонне и не почувствовал боли.
Поднялся по ступенькам к выходу. Вокруг двигались люди, чем-то торговали, что-то просили, надсадно играла скрипка. Спокойно. Сегодня нельзя никого убивать. В конце концов, никто не виноват в том, что…
А если виноват – ему же хуже.
Шатов быстро дошел до здания НИИ, где "Новости" арендовали целый этаж, поднялся в лифте на шестой этаж.
– Привет, – первым поздоровался с Шатовым охранник.
– Здравствуй, Макс, – заставил себя улыбнуться Шатов, – кто в редакции?
– Так ведь все в отпуске…
– Что, никого нет?
– Начальства – никого. Из журналистов – тоже. Томашов на верстке. И кто-то из реализации, я не заметил.
– Томашов на верстке, – повторил Шатов.
Сережа работает с самого утра. Молодец. Подрабатывает в свободное время. Вот мы сейчас и выясним, как это ему пришла в голову такая славная идея продать статью.
Томашов не оглянулся на дверь, когда Шатов вошел в комнату. Что-то он там сооружал на мониторе, щелкая мышкой. На голове были наушники.
Музыку слушаем, ухмыльнулся Шатов, сейчас запоем.
Сразу бить Томашова Шатов не стал, хотя сдержался с трудом. Спокойно. Вначале просто поговорить, уточнить подробности. И только после этого. Кулаки сжались сами собой. Шатов заставил себя кулаки разжать и легонько похлопал Сергея по плечу. Тот вздрогнул, оглянулся и неуверенно улыбнулся, снимая наушники:
– Испугал.
– Извини, – улыбка застыла на лице Шатова, – я хотел у тебя спросить…
– Что?
– Сколько сейчас стоит внести изменение в макет газеты?
– В смысле?
– Ну, если кто-нибудь попросит верстальщика снять один материал из макета и поставить другой.
Лицо Сергея выразило легкое недоумения. Он пожал плечами:
– Нисколько, я ведь на ставке.
– Ты не понял, если тебя попросит кто-нибудь со стороны, не начальство.
– Как это?
Шатов задержал на мгновение дыхание. Спокойно.
– Вот, например, ты вчера снял мою статью с первой полосы. Сколько тебе заплатил Васильев?
– Как-кой Васильев? – Сережа попытался встать, но Шатов надавил на его плечо.
– Директор дрожжевого завода, которому ты продал мою статью.
Лицо Томашова стало испуганным. Он почувствовал, что сейчас может произойти все, что угодно и торопливо заговорил:
– Твою статью… вчера.
– Мою статью, вчера, – Шатов не удержался и легонько стукнул Томашова в челюсть. Чуть-чуть, только наметил удар.
– Шеф приказал, – выпалил верстальщик, – шеф. Перед самой отправкой в типографию зашел, приказал исправить и вывести новую пленку.
– Шеф, говоришь… – Шатов ударил чуть сильнее.
Томашов попытался оттолкнуть Шатова, но вместо этого сам слетел со стула и упал.
– Еще раз спрашиваю, сколько тебе заплатил Васильев? – Шатов не дал Томашову подняться и придавил его к полу коленкой.
Верстальщик дернулся и тут же получил оплеуху.
– Правда, шеф приказал, честно, – выкрикнул Томашов.
– Не свисти, – Шатов наклонился к Томашову.
– Да что я, с ума сошел? Пленки просматривает перед отправкой главный и Машка. Они же смотрят на все…
Шатов замер.
Да. Так оно и есть. Именно это крутилось у него в голове. Только главный или шеф. Только они могли внести изменения без риска.
– Во сколько ты заменял статью? – спросил Шатов.
– Около девяти вечера.
Около девяти веселье за столом как раз достигло своего апогея. И Шатов даже под угрозой смерти не смог бы вспомнить, выходил ли шеф из-за стола.
Значит, это все-таки шеф. Сволочь. Он ведь не мог не знать, какие проблемы возникнут у Шатова после того, как документы попадут к Васильеву. Не мог не знать и все-таки продал.
Не документы, он Шатова продал. Подставил его.
Подставил. И что теперь? Что теперь делать? Ждать, что решит делать с журналистом директор завода?
– Женя, тебя… – Макс замер на пороге, обнаружив, что журналист на полу слегка придушил верстальщика.
– Что? – Шатов выпрямился, отпустив Томашова.
– Тебя к телефону.
– Иду.
Шатов вышел в коридор, закрыл за собой дверь и с минуту постоял, закрыв глаза. А вот что делать теперь? Он решил приехать в редакцию, а потом уже действовать по обстоятельствам. Приехал. Что дальше?
Дальше…
Дальше нужно пойти и поговорить по телефону. Его ведь позвали к телефону. Интересно, кто?
– К какому телефону, Макс? – крикнул Шатов.
Охранник махнул рукой в сторону приемной.
– Да, – сказал Шатов, сев в секретарское кресло и взяв телефонную трубку.
– Вы там случайно никого не били? – спросил голос в телефонной трубке.
– Послушайте, – взорвался Шатов, – я не знаю, кто вы такой…
В трубке что-то щелкнуло и пошли короткие гудки. Сорвалось, подумал Шатов.
Эта сволочь нашла его даже в редакции. Хотя почему даже? В редакции ему как раз быть совершенно естественно. Бросить все по первому звонку неизвестного доброжелателя и приехать в редакцию.
Телефон зазвонил.
– "Новости", – Шатов понимал, что это, скорее всего, его неизвестный собеседник, но на всякий случай ответил официально.
– Если вы еще раз попытаетесь повысить на меня голос, то я перестану с вами общаться, и вы не сможете получить от меня важную информацию, – предупредил спокойный неизвестный.
– Я не буду повышать на вас голос, – пообещал Шатов.
– Вот и хорошо. Вы, значит, мне не поверили и приехали разбираться в редакцию.
– Приехал.
– А что, по телефону этого выяснить было нельзя? Ведь вы же прекрасно знали, что начальства в редакции нет. И если бы вы вместо того, чтобы бежать, просто посидели и подумали, то сами бы поняли, что утечка произошла на самом верху вашей газеты, – в голосе прозвучала ирония.
– Да, наверху. Это все, что вы хотели мне сообщить?
– Уважаемый Евгений Сергеевич, я мог бы вообще ничего вам не сообщать, если бы не имел в вас некоторой заинтересованности. Посему слушайте меня дальше.
Шатов усмехнулся, товарищ собеседник показывает зубы и сейчас, видимо, готовится перейти в атаку.
– В настоящий момент вы находитесь в приемной вашего уважаемого шефа, – констатировал голос, – и не знаете, что в течение ближайших пяти – десяти минут, в редакцию прибудут посланцы от господина Васильева.
– Что?
– Вы прекрасно слышали, что я сказал. Слышали?
– Да.
– И поняли?
– Да.
– Очень хорошо. У нас с вами наметился прогресс в общении. Вы не вскочили с места и не пустились в бега, а ждете, что я вам еще скажу. А скажу я вам следующее… – возникла пауза, длившаяся с полминуты.
Шатов терпеливо ждал. Его явно испытывают, дают понять кто здесь главный.
– Уже намного лучше, – в голосе на этот раз прозвучало удовлетворение, – но у вас осталось очень мало времени. Посему, вы пройдете к своему рабочему столу и в ящике возьмете для себя посылку. Небольшой бумажный пакет. После чего немедленно – я подчеркиваю – немедленно, отправляетесь вон из здания редакции и института. Я с вами потом свяжусь.
– А как?… – вырвалось у Шатова, но телефон уже пищал отбой.
Бежать, значит, за пакетом, а потом вон на улицу. С нами потом свяжутся…
Шатов посмотрел на стенные часы, потом на свои ручные. Если голос не врет, а он пока не врал, осталось совсем немного времени на то, чтобы без побоев убраться из редакции.
В редакционной комнате после вчерашнего еще не прибирали. Грязная посуда, объедки, на полу под столом – пустые бутылки. Да, неплохо погуляли. Шумно, если судить по обломкам стула, валяющимся в углу. Это что же мы здесь такое вчера устраивали, попытался вспомнить Шатов, разглядев среди обломков интимную деталь дамского туалета. Стриптиза не помню, почти огорчился Шатов, или это уже без меня догуливали?
Но мы не за этим сюда пришли, мы сюда прибыли за посылкой.
Пакет действительно лежал в ящике стола, заботливо прикрытый черновиком злосчастной статьи. Если это ирония, то достаточно злая.
Шатов рванул бумагу, облепленную скотчем. Что там у нас. На мгновение все вокруг показалось нереальным. Это уже было в кино – незнакомец по телефону, пакет в офисе и в нем мобильный телефон.
И после этого главному герою пришлось бежать прочь. И приключения ему выпали не самые приятные.
Бежать. Телефон в руке запиликал. Шатов поискал кнопку, нажал:
– Да?
– Вы еще в редакции?
– Угадайте.
– Есть очень большой риск, что вы там не одни. Прикиньте как будете выкручиваться. На всякий случай – через час будьте в парке. В районе ресторана "Старая крепость". Знаете, где это?
– Шутите? – зло переспросил Шатов.
После новогодней разборки со стрельбой и десятком убитых, "Старая крепость" стала городской достопримечательностью.
– Шучу. Удачи вам, Евгений Сергеевич.
Удачи. Шатов спрятал телефон в карман, подошел к двери и осторожно выглянул в коридор.
Вдалеке, за столом напротив лифта, Макс читал газету. Вроде бы еще не пришли. Шатов быстрым шагом прошел до лифта.
– Уходишь? – не поднимая головы спросил Макс.
– Ухожу. Отпуск у меня, – кнопка лифта светилась, лифт ехал и, похоже, вниз.
– Счастливый, – одобрительно кивнул охранник.
Лифт остановился. Двигатель снова заработал. Кто-то поднимался наверх, и Шатов догадывался, кто именно.
– Запасной выход открыт? – спросил Шатов у Макса.
– Открыт, а что?
– Я пошел туда, если меня сейчас кто-нибудь спросит, – Шатов мельком глянул в сторону лифта и почти бегом направился к двери на лестницу, – я…
– Что? – переспросил немного удивленный Макс.
– Выпрыгнул в окно, – крикнул Шатов и побежал по лестнице вниз.
Макс задумчиво посмотрел на захлопнувшуюся с грохотом дверь. Странно все это, подумал Макс. Хотя с журналистами всегда так. Творческие люди.
Открылась дверь лифта и перед Максом предстала пара крепких парней – спортивные штаны, кроссовки, майки, демонстрирующие внушительные мышцы рук и шеи.
– Вам кого? – спросил Макс.
– Шатова.
– Он… – Макс замялся, с трудом подавляя желание посмотреть в сторону лестницы.
– Где Шатов? – переспросил один из посетителей, тот, что был чуть повыше.
– Он… ушел.
– Куда?
– А вам какое дело? – решил все-таки поставить гостей на место охранник. – Редакция закрыта, Шатов в отпуске.
Удар отбросил Макса в сторону, второй пресек попытку встать и схватиться за резиновую дубинку.
Макс застонал.
Его резко подняли на ноги:
– Где Шатов, он же сегодня приезжал.
– Он… – Макс не хотел отвечать, он не привык, когда с ним разговаривают вот так. Макс вообще не любил, когда его били.
Раздался щелчок и перед глазами Макса появилось лезвие ножа.
– Где Шатов?
Металл коснулся щеки охранника.
– Он тебе что – родственник? Хочешь за него кровь пролить? У нас ведь просто: чик и глаза нету. Думай быстрее…
Макс сглотнул. Он не любил, когда с ним так разговаривают, он не любил, когда его бьют или когда ему угрожают, но нож был настоящий, был рядом, и под нажимом его острия на щеке выступила капелька крови.
– Он по лестнице пошел, минуту назад.
– Что ж ты сразу не сказал, козел! – страшный удар в лицо отшвырнул охранника к стене.
Лифт кто-то вызвал, и оба бритоголовых бросились к лестнице.
Шатов видел, как они метались по улице перед зданием института. Что они говорили друг другу, Шатов расслышать не мог. Сам он укрылся за деревом в сквере недалеко от здания и теперь наблюдал, переводя дыхание.
Крепкие парни. И решительно настроенные. Что, интересно, они собирались делать с ним в людном месте? Просто поговорить? Слишком они решительно настроены для разговора. Слишком.
Наконец, посланцы Васильева немного успокоились, сели в коричневую БМВ, и машина достаточно быстро исчезла в потоке других машин на проспекте.
Шатов нащупал в кармане телефон.
Куда-то нужно ехать. Куда? Домой? Что-то подсказывало Шатову, что туда, во всяком случае, пока, возвращаться не стоит.
Рвануть к кому-нибудь из знакомых? К кому? Кого не жалко… Ведь если его начали искать серьезно, а это, похоже, именно так, то искать будут и у знакомых.
К ментам? Шатов перебрал в уме несколько фамилий. И что он им скажет? Что его хотели убить? С чего он взял? А, ему по телефону неизвестно кто позвонил… Как интересно! А ты не слишком много детективов читаешь? Да еще по солнцу без головного убора ходишь? По тридцатиградусной жаре.
Ступай себе с богом, и не морочь занятым людям голову. Но если с тобой что-нибудь случится – мы конечно же будем расследовать причины и виновников твоего убийства.
Так что, выбора особого нет, придется двигаться к ресторану "Старая крепость". И ждать, что еще скажет по телефону заботливый незнакомец. И надеяться, что он скажет что-нибудь хорошее, внушающее оптимизм.
Шатов посмотрел на часы – у него еще есть сорок минут, чтобы добраться до ресторана. Если ехать на автобусе – можно не успеть, это на другом конце города. Придется ловить тачку.
С нынешним движением это будет ненамного быстрее, зато позволит немного оглядеться и прийти в себя.
"Жигуленок" отреагировал на первый же взмах руки, вывалился из общего потока и остановился возле Шатова.
– В парк, к "Старухе", – Шатов сел на переднее сидение и захлопнул дверцу.
– Осторожнее, – недовольно бросил водитель, – там хороший замок.
– Извини.
– Извини… Вот так целый день только и знаешь – хлоп-хлоп. Силу девать некуда.
– Ну я же сказал, больше не буду.
– Ладно, поехали, – смилостивился водитель.
Шатов потер костяшки пальцев на правой руке. Больно. Посмотрел и обнаружил, что на двух суставах имеются ссадины. Это когда он умудрился? А, в метро.
Водитель вел машину легко, ловко вклиниваясь в малейший промежуток в потоке и, самое главное, даже не пытался заговорить с пассажиром. Не имел такой привычки или просто обиделся на Шатова за дверцу.
Ну и хорошо. Шатов откинулся на спинку кресла. Закрыл глаза.
Хорошо начался отпуск. Просто замечательно. И чем закончится – никому не известно. И закончится ли вообще. Может, нужно просто поехать на дрожжевой завод и попросить прощения? Пообещать исправиться, поцеловать в коленку… Что еще? Ну пусть побьет, если ему от этого станет легче.