- И для тебя самого, а главное - для страны. Став Президентом на деньги людей, которые сейчас льстят тебе и подталкивают в Кремль, ты не станешь им равным, а окажешься их рабом. Советую крепко подумать над этим.
- Не пугай меня, Мудрец, - заносчиво ответил Икс. - Ты же знаешь, какой я бесстрашный…
- Именно потом и считаю своим долгом предупредить. В любом случае, желаю тебе ухватить за хвост птицу удачи.
- Спасибо, Мудрец, на добром слове. - Лицо Икса было непроницаемым.
На том они и расстались.
* * *
Буквально на следующее утро после тайной встречи Широши с Иксом Позину позвонил из Лондона Долонович и сообщил, что завтра прилетает в Москву на несколько дней и очень хочет повидать старого друга и подчиненного.
Точно в назначенный час Позин явился в представительство, где в уютном небольшом кабинете его уже ждал Долонович - как обычно небритый и небрежно одетый в какой‑то довольно затрапезного вида свитер и потертые брюки. Он быстрее большинства олигархов и вообще новых русских усвоил неписаное, но тем не менее почти нерушимое правило капиталистического Запада: только истинно богатый человек может себе позволить не обращать внимания на повседневную одежду.
Старые друзья тепло обнялись и уселись друг против друга.
Прихлебывая кофе, Долонович как бы между прочим сообщил:
- А футбольную команду я все‑таки купил.
- Зачем? - с искренним недоумением спросил Позин, до которого слухи об этом уже доходили.
- Ты верно забыл, что я просто люблю футбол, а у этой команды давняя и славная история, но в настоящий момент тяжелое финансовое положение. У меня же, кроме любви к футболу, есть еще и деньги, видишь, как все просто, - немного застенчиво объяснил ситуацию Долонович.
- А что, деньги некуда больше потратить? - подколол его Позин.
- Конечно, нашлось бы на что, - не остался в долгу Долонович. - К примеру, дал бы я их тебе, а ты бы просадил в казино.
При всей его коммерческой изворотливости и не–преодолимой склонности к деловым и финансовым операциям, находящимся на самой грани закона, а иногда и за его гранью, Долонович по жизни был строгий моралист: не одобрял внебрачных связей, пьянства, азартных игр и т. д.
Позину по старой с детства дружбе он все прощал, но справедливости ради заметим, что никогда не отказывал себе в удовольствии прочитать другу строгую нотацию.
Предвидя очередное нудное поучение, Александр поспешил перевести разговор на волновавшую его тему и спросил:
- В газетах пишут, что ты намерен перебраться на постоянное жительство в Англию. Это правда?
- Честно говоря, окончательно пока не решил. - Долонович задумчиво пожевал губами. - Но в таком переезде есть свои определенные плюсы. Здесь я навсегда останусь евреем, проявившим нездоровый интерес к чукчам. Атам, особенно после приобретения футбольной команды с большими традициями, я - респектабельный бизнесмен, и даже немножко джентльмен. - Произнеся последнее слово, Долонович невесело улыбнулся. - А если я все‑таки отважусь на переезд, ты не хочешь заняться моими связями с общественностью в Лондоне? По–моему, ты когда‑то любил этот город. Не сомневаюсь, у тебя получится: языками ты владеешь превосходно, и вообще парень-обаяшка. Англичане таких любят. А казино в Лондоне не меньше, чем в Москве. - Долонович вопросительно посмотрел на старого приятеля.
От такого лестного предложения Позин, прямо сказать, опешил. Любой разумный человек согласился бы немедленно. Но быстрый умом Александр мгновенно сообразил, что уж там‑то Долонович точно за ставит его работать с утра до вечера, а жить в таком ритме он не привык, да и вряд ли долго выдержал бы.
Однако отказаться сразу было бы откровенным хамством, а потому вслух Позин с чувством произнес:
- Спасибо, Саня, за очень лестное предложение. Вот уж не думал, что ты так высоко ценишь мои деловые качества. Не уверен, что сумею потянуть, но обещаю крепко подумать над твоим предложением.
- Не спеши, обдумай все хорошенько, это ведь пока самый предварительный разговор. Для меня самого уехать из России - решение трудное, - несколько успокоил приятеля Долонович.
- А что бизнес тут идет не шибко? - с деланной озабоченностью поинтересовался Позин, который никогда толком не вникал в коммерческие проекты товарища и босса, хотя приличную зарплату получал регулярно.
- Никаких серьезных провалов пока нет и вроде не предвидится, но мой чувствительный еврейский нос подает сигналы надвигающейся опасности, - признался Долонович, глядя на Позина взором, в котором сквозила традиционная вековая скорбь еврейского народа. - Ты же прекрасно знаешь, как он всех нас ненавидит. И если не сумеет прижать, то развернуться толком обязательно помешает.
Пояснять, кто такой "он", Позину не требовалось. И это вовсе не был, как полагают наивные или неинформированные люди, второй Президент России.
- Честно признаться, я его просто боюсь, да и не я один. - Долонович перешел на шепот, хотя его уютный кабинет каждый день утром и вечером специалисты проверяли на наличие подслушивающих устройств.
Позин, естественно, давно знал человека, которого имел в виду Долонович, но никогда близко с ним не сталкивался, находясь у Ельцина на особом положении.
Тут надо сказать, что Позин давно не видел своего рта таким испуганным и растерянным, и, искренне не понимая, что происходит, наивно спросил:
- Но вы же, вроде, все вместе начинали и как будто дружили, и ведь именно он вам помог подняться и разбогатеть?
- Верно. Так и есть, - охотно подтвердил Долонович. - А теперь подумай, что он сам получил?
- Ну уж он‑то и сам человек небедный! - со знанием дела воскликнул Позин.
- Именно не бедный по сравнению со средним российским тружеником, месячная зарплата которого редко достигает ста пятидесяти долларов, - уточнил обожавший конкретные цифры Долонович. - Потому нас, два десятка по–настоящему богатых людей России, он и ненавидит, побольше, чем даже простые люди, рассказывающие про Олигархов анекдоты. От лютой ненависти и зависти небось по ночам зубами скрежещет.
- А тебе‑то чего его бояться? Ты как–благородный рыцарь на белом коне, бедным чукчам из своего кармана помогаешь? - недоумение Позина было вполне искренним.
-Ты забыл, Сашок, - тут Долонович и вовсе перешел на еле слышный шепот, - что на всех нас у него ест убойный компромат, я готов держать пари, что вся эта кампания вокруг "Югнефти" и заключение под стражу ее руководителей - именно его штучки. Он нам показывает, кто в доме хозяин, а вовсе не Президент, который так и не может через Думу в правительстве пробить закон о ренте за использование природных ресурсов, чтобы народу хоть немного деньжат подкинуть.
Сейчас Позина интересовало именно это.
- Ты‑то сам предполагаешь, какова коечная цель твоего недоброжелателя? Может, он в президенты намылился?
- Здорово сечешь, башковитый, - одобрительно кивнул Долонович, - не зря тебя Дед ценил. Только ему этого мало. Он видит себя во главе Мирового правительства…
- А ты веришь, что оно существует? - нетерпеливо перебил Позин, который хотя, конечно, слышал и о трехсторонней комиссии, и о масонах, и иных клубах богатых людей, все же не верил, что мировые богатеи смогут наконец договориться.
- Боюсь, к этому идет, - удрученно прошептал Долонович. - Сбывается заветная мечта коммунистов о едином Мировом правительстве, только вот им‑то самим там места не будет.
- А кому будет? - полюбопытствовал Позин.
- Пес их знает, я еще не разобрался. - Долонович поскреб щетину. - Если не хочешь заниматься пиаром, может, тогда сядешь на аналитический отдел? Я его как раз создаю, чтобы хоть чуть–чуть представить себе, в самом первом приближении, реальную картину того, что происходит в мировой экономике и политике. Задача, сам видишь, грандиозная.
- Иными словами, ты сам хочешь понять, почему кому‑то позволяют воровать на мировом уровне, а кому‑то нет?
- В сильно упрощенном виде - можно сказать и так. Согласись, интересно же, почему одним многонациональным компаниям все сходит с рук, а других банкротят, руководителей судят и сажают. Процессы эти носят общемировой характер, только в России они почему‑то нагляднее.
- Идея лихая, - мечтательно протянул Позин, в котором немедленно проснулся инстинкт заядлого игрока. - Но ведь охотясь за столь секретной информацией, недолго и голову потерять.
- То‑то и оно, - сокрушенно подтвердил Долонович. - Вот я и рассуждаю, исходя из своей национальной логики: а оно мне надо? В общем, если будут какие‑то соображения, перебрось мне их только с нарочным. Курьер ко мне каждую неделю летает. - Долонович украдкой посмотрел на часы. - Извини, Санек, мне пора на важную деловую встречу.
Через несколько дней Позин к своему немалому удивлению получил с курьером толстый конверт, в котором был договор на его, Позина, имя на оказание консультативных услуг по приобретению господином Долоновичем известной футбольной команды. Сумма, обозначенная в контракте, была очень солидной. Собственно, от Позина требовалось поставить визу под этим контрактом, что он и сделал, тут же отослав его обратно. А уже через неделю его счет пополнился так весомо, что позволил Позину без волнения отдать свой давний долг Аристарху.
После известной встречи с Иксом Широши провел два страшно суетливых дня. С утра до позднего вечера он встречался с разными людьми в отдельном кабинете принадлежавшего ему восточного ресторана, в каких‑то совсем непрезентабельных забегаловках и частных картинных галереях. Сквозь плотные московские автомобильные пробки возили его в знаменитую Жу- ковку, что на Рублевском шоссе, где за глухими высокими заборами громоздятся довольно безвкусные на его, Широши, вкус особняки деловой политической элиты России.
С кем конкретно он встречался, о чем говорил, нам пока доподлинно неизвестно. Знаем мы только, что он бы очень занят и попал в квартиру своей давней подруги близ станции метро "Водный стадион" существенно позже, нежели рассчитывал.
На пороге обняв и поцеловав Эльзевиру Готфридовну, Широши отрывисто спросил:
- Ты пыталась выполнить просьбу Константина?
- Пыталась, - без всякого энтузиазма ответила Эльзевира. - Карты показывают, что за всем этим стоит какой‑то один человек. Так я мальчику и сказала, когда он позвонил.
- Вряд ли эта информация существенно поможет ему в расследовании, - скептически заметил Широши.
- Я это почувствовала по его разочарованной реакции, - согласилась Эльзевира.
- Ладно, не будем терять времени и воспользуемся моим давним подарком, - деловито предложил Широши.
- Только вместе с тобой, - поспешила вставить Эльзевира.
- Конечно, вместе. А ты сама давно им не пользовалась? - спросил Широши.
- Очень давно.
- Почему? - не без интереса спросил Широши.
- Оттуда такая черная энергетика идет и таким плотным потоком, что мне бывает плохо, а однажды я даже в обморок упала, - стыдливо призналась Эльзевира.
- Ничего удивительного, - подбодрил ее Широши. - Можешь себе представить, сколько информации о всевозможных злодеяниях там накапливалось веками. Надеюсь, общими усилиями мы справимся. Кстати, а позовем‑ка мы Серафима Кузьмича - его энергетика нам не помешает.
Эльзевира взяла трубку детского телефона - когда- то в советские времена они свободно продавались в Детском мире" - и нажала кнопочку. Это был на удивление удобный способ связи между двумя соседними квартирами на одной площадке. Марта тут же откликнулась.
- Марточка, дорогая, приведите вашего постояльца ко мне. Его друг хочет видеть. - Сама Эльзевира, л о указанию Широши, еще не познакомилась с Савелием, который был полностью на попечительстве Марлы. - Его нет? Понятно. Как только появится, проводите его ко мне, но сами не заходите - мы будем работать, - приказал Эльзевира.
- Так где же Серафим Кузьмич? - несколько встревожено спросил Широши.
- Пошел на прогулку, обещал скоро вернуться, - ответила Эльзевира.
- Попробуем без него, - твердо сказал Широши.
Крошечным ключиком Эльзевира открыла хорошо замаскированный в стене гостиной сейф, вынула оттуда тяжелый, резной деревянный ларец, который отомкнула другим ключом и достала из ларца серебристый предмет, довольно странной формы, напоминавшей анатомическое строение человеческого глаза. Предмет был, очевидно, тяжелый, ибо дама с видимым усилием пристроила его на один из самых крепких старинных столиков.
Странный этот предмет был куплен Широши очень много лет назад чисто случайно в маленькой антикварной лавке на Портобелло–роуд, в знаменитом лондонском районе Челси, за двадцать фунтов (тогда это были очень большие деньги).
Антиквар, знавший только, что вещь старинная и привезена из Персии, а притащил ее к нему в лавку капитан королевской конной гвардии, нуждавшийся в деньгах, просил тридцать фунтов. Но вездесущий Широши, как раз знавший об истинном назначении данного предмета, торговался до посинения, объясняя, что вещь эта совершенно бесполезная и на каминной полке в английском доме смотреться никак не будет, а он приобретает ее исключительно из любви к Востоку, где провел много лет в колониальной администрации, и сбил‑таки цену.
Самое смешное, что Широши действительно не лгал: предмет этот был для человека непосвященного абсолютно бесполезен, а глазоподобная форма ему была придана вовсе не для красоты.
Еще задолго до этого памятного визита к антиквару, разбирая богатую коллекцию книг по магии и эзотерике, собранную его далеким предком сэром Квентином Макфеем, почтенным казначеем ордена тамплиеров, и веками хранившуюся без особого спроса в библиотеке родового замка в Шотландии, Широши, в тот момент, конечно, сэр Малколм Макфей, обнаружил рисунок и описание этого странного предмета, который именовался "Око Ахура Мазды".
Ахура Мазда, или Ормузд, был верховным божеством зороастрейцев, который всегда находился в постоянной битве с божеством Тьмы и Зла Ариманом. Жрецы культа Ахура Мазды использовали это Око, чтобы предвидеть постоянные козни и происки Аримана и его приспешников, демонов поменьше рангом. Там же, в библиотеке предка, алхимика и чернокнижника, сэр Малколм обнаружил набор заклинаний, необходимых, чтобы привести Око в действие.
Широши тогда удивился, что заклинания были на арамейском языке, но потом понял, что это, скорее всего, для того, чтобы похитивший Око простолюдин не мог им воспользоваться.
- Положи фотографии перед ним веером, - сосредоточиваясь, распорядился Широши.
Он подошел к Оку, вытянул руки так, чтобы они покрывали оба конца предмета. Эльзевира встала в ту же позу с другой стороны стола.
Широши напряг все мышцы, сосредоточился, наклонил голову, как будто готовясь поднять какую‑то тяжелую ношу, и вполголоса забормотал древние заклинания.
Эльзевира своим низким голосом, как эхо, вторила ему.
Через несколько мгновений Око засветилось, в комнату хлынул жар, а воздух стал густым и тяжелым. Широши продолжал бормотать, иногда громко выкрикивая, а иногда переходя на чуть слышный шепот.
В глубине Ока появились неясные очертания каких- то туманных фигур, изображение постепенно обретало необходимую четкость, и в Оке отразились лица, запечатленные на фотографии.
Они беспорядочно перемещались внутри Ока, как рыбки в аквариуме. Потом движения несколько упорядочились, и картины обрели некую последовательность: люди, чьи лица были на фотографиях, ели и пили, с кем‑то встречались, о чем‑то разговаривали, а потом падали и, очевидно, умирали. Но ритм, в котором двигались картинки, был рваный: изображение то застывало на минуту или две, то мелькало в таком быстром темпе, что ничего нельзя было разобрать.
Вспотевший и тяжело дышавший Широши издал резкий гортанный крик.
Изображение пропало, но Око продолжало светиться.
- Мне надо немного передохнуть, - нехотя признался Широши. - Ты же понимаешь, Эля, когда жрецы Ахура Мазды боролись с Ариманом, фотографий и в помине не было, так что я не уверен, что Око правильно понимает, чего мы от него требуем.
И тут в гостиной появился Савелий, с некоторым изумлением оглядываясь по сторонам.
- А мы вас уже заждались, Серафим Кузьмич, голубчик, - приветливо заворковал Широши. - Пожалуйста, прежде всего познакомьтесь с нашей очаровательной хозяйкой. Эльзевира Готфридовна - верный друг моей долгой и порочной жизни! Серафим Кузьмич - человек, перед силами и знаниями которого я действительно преклоняюсь со всей искренностью, - с пафосом представил он их друг другу.
Бешеный чинно поклонился даме, которая улыбнулась в ответ и сказала:
- Я впервые слышу, чтобы самовлюбленный и злобный Феликс так о ком‑нибудь говорил!
Широши незаметно подмигнул Савелию, как бы давая понять, что женщины - всегда женщины, и что, мол, с них взять.
Бешеного всегда раздражали расточаемые ему комплименты - он сам хорошо знал свои возможности и в опеке других не нуждался, и потому попросил:
- Объясните мне толком, чем вы здесь занимаетесь, Феликс Андреевич!
Широши доходчиво объяснил.
- А что вместо фотографий жрецы Ахура Мазды подкладывали под… - Савелий чуть запнулся, а потом нашел подходящее слово, - под этот прибор?
Широши не замедлил с ответом.
- Как вы точно, Серафим Кузьмич, определили: именно "прибор"… - Он задумчиво покачал головой. - Этот прибор располагался высоко в горах, обычно на небольшом расстоянии от храма Ахура Мазды и возвышался на широком каменном постаменте, в особом гнезде, а на постамент, то есть под этот прибор.
раскладывались вещи, принадлежащие либо погибшему. либо потенциальным преступникам, если таковые имелись в наличии.
- Вот видите, сколько условий вами нарушено: нет гор, нет каменного постамента, нет предметов, а какиe–то непонятные прибору бумажки с отпечатанными на них лицами. И вы еще требуете от системы, что- бы она запустилась и давала качество?
Савелий логически выстроил цепь аргументов в защиту древнего прибора, а в конце спросил:
- И вообще, у вас с ним когда‑нибудь что‑то получалось?
- Получалось, получалось, - не вдаваясь в подробности, ответил Широши.
- А что вы от меня хотите? - с нетерпеливым интересом спросил Савелий, которому было любопытно попробовать себя в незнакомом деле.
- Мои заклинания призывают Око показать нам убийцу невинных людей, чьи изображения видит Око. Сами понимаете, в арамейском языке слово "фотография" попросту отсутствует, а жрецы теоретически могли использовать фигурку убитого, если конечно, это был богатый человек и с него лепили соответствующие фигурки или маску. Вас же я попрошу максимально энергетически поддержать мою просьбу прибору. Объяснять вам, как именно это делается, надеюсь, не надо.
Широши и Савелий встали по обе стороны стола напротив друг друга и приняли нужные позы. Эльзевира Готфридовна пристроилась по левую руку от Широши, который начал бормотать заклинания.