Так говорил мой Савушка… - с грустью в голосе ответила Джулия, затем чокнулась с ними и поднесла бокал ко рту.
Она пила долго. Мысли явно унесли ее далеко от сидящих за столом. Словно догадываясь о ее состоянии, Лариса с Эммануэлом оставили ее в покое и вступили в ни к чему не обязывающие разговоры.
При упоминании о Савелии Джулия действительно забыла о присутствующих и окунулась в не такое уж и далекое прошлое. Чаще всего она вспоминала их любовные игры в бассейне. Вероятно, потому‑то ей не хотелось расставаться с этим домом. С ним связаны лучшие дни жизни с Савелием - дни любви и счастья, рождения маленького
Савушки. Даже трагические события она вспоминала с трепетной тоской: они объединяли их, накрепко скрепляли их души.
Сейчас, сидя за столом, она мысленно перенеслась в тот час, когда она нежилась у бассейна под сентябрьскими солнечными лучами и дремала. Она не слышала, как подошел Савелий, но ощутила его присутствие задолго до его ласкового прикосновения.
В тот день, занимаясь физическими упражнениями, она потянула спинную мышцу, но никому не сказала об этом, надеясь, что боль сама скоро пройдет. Однако она не исчезала, более того, перешла в постоянную и ноющую. И вдруг руки Савелия прикоснулись именно к этому месту. Описали пару кругов, потом произвели странное, как бы захватывающее движение, и она явственно ощутила, как из‑под ее кожи руки Савелия словно извлекли нечто тяжелое и неприятное.
И стоило Савелию это нечто "отбросить" в сторону, как Джулия ощутила такую легкость во всем теле, что если до этого она не без тревоги думала о том, как ей удастся перетерпеть боль, если милому захочется освоить с ней какую‑нибудь новую любовную позу, то сейчас Джулию охватил такой трепет желания, что она стремительно повернулась к нему, обхватила его мощную шею руками и впилась своими влажными нетерпеливыми губами в его губы.
Хорошо понимая, что с ней происходит, Савелий прильнул к ней всем телом, и они замерли, словно постигая таинство соприкосновения и исследуя каждую клеточку своих естеств. Это было столь восхитительно, что даже сейчас, когда минуло столько времени, Джулия, при одном лишь воспоминании о том состоянии, мгновенно окунулась в него, и ее девочка тут же отозвалась влагой. Ее рука потянулась вниз, чтобы прийти на помощь и, конечно, не остановилась бы, если бы…
Если бы ее, как нельзя кстати, не окликнула Лариса:
Ты знаешь, Джулечка, со мною явно что‑то происходит.
Что? - встрепенулась та, еще не отойдя от охватившего ее состояния возбуждения.
Да ты, никак, еще не возвратилась из "дальних странствий"! - с улыбкой подколола ее Лариса.
Да вернулась уже, вернулась! - не очень радостно отмахнулась Джулия. - Извини, о чем ты?
Говорю, что со мною явно что‑то происходит…
И что же?
Ты же отлично знаешь, какая я на самом деле стерва, ведь так?
Эммануэл зааплодировал:
Браво, Лариса! Редко кто может с такой откровенностью сказать о себе!
Погоди, подружка, помолчи! - оборвала та. - Мне нужно выговориться!
Между прочим, я никогда не считала и не считаю тебя стервой, - искренне заявила Джулия.
И напрасно, - мотнула головой Лариса. - Твоя тетка была права на все сто, с трудом переваривая мое присутствие и наше с тобой общение.
Ты преувеличиваешь, - попыталась возразить Джулия.
Не пытайся сгладить! Зинуля была действительно права, и я очень ей благодарна за то, что она не скрывала своих эмоций на мой счет. Вполне возможно, что она оказалась тем единственным человеком, который заставил меня взглянуть на себя со стороны. - Она повернулась к Эммануэлу: - Отличное занятие, скажу я тебе, Длинноногая Эмми! - и снова обратилась к Джулии: - Взглянула я, значит, на себя и ужаснулась: как же мои близкие переносят такую стерву? Подумала я так, заперлась в своей комнате, открыла бутылку виски и пару дней, прикладываясь по глоточку, проанализировала всю свою жизнь, не приукрашая ее и совершенно не щадя свое самолюбие. Прикинь, вспомнила даже и то, как хотела отбить у тебя Савелия. Прекрасно понимая, что этого мне никогда не достичь, я хотела любым способом хотя бы затащить его в постель. Ты уж прости меня, подлую!
Я давно простила тебя, - тихо ответила Джулия.
Спасибо! - с горячностью воскликнула Лариса и залпом опрокинула в рот остатки шампанского прямо из бутылки.
Может, не стоит? - Джулия опустила ладонь ей на плечо.
Так она уже пустая, - кивнула та на бутылку.
Я не о шампанском, а о твоем душевном обнажении.
Браво! Пять баллов, Джулечка! - зааплодировала Лариса. - Как точно ты сказала: "Душевное обнажение"! Понимаешь, подружка ты моя милая, это самое обнажение мне сейчас и нужно, как кислород всему живому! Мне необходимо высказаться, чтобы не сгрызть себя изнутри…
Девочки, извините, но мне пора, - повинуясь чувству такта, проговорил Эммануэл, встав из‑за стола.
Что, заскучала, Эммочка? - спросила Джулия.
Никак нет, - возразил он, - действительно дела…
Хорошо, я провожу.
Не стоит. Звони, если что.
Ты тоже.
Непременно. Рад был нашей встрече, мисс Лариса.
И мне приятно.
Когда Эммануэл вышел, Джулия долго смотрела в глаза Ларисы, словно решая говорить или нет. Та тоже молчала, ощутив ненужность слов в данный момент.
Знаешь, подруга, ты права: Зинуля часто пыталась предупредить меня, какая ты стерва.
Вот! - Лариса победоносно вскинула указательный палец.
Погоди! - оборвала подругу Джулия. - И всякий раз я возражала ей, говоря, какая ты заботливая и нежная подруга. И знаешь, что мне на это говорила тетка?
Что тебе нужно быть геологом, - со вздохом ответила Лариса, - потому что ты так глубоко копаешь и находишь во мне даже то, чего во мне нет и в помине.
Господи, откуда…
Зинуля сама мне и сказала. - Она вдруг весело расхохоталась, и ее смех подхватила и Джулия.
Они смеялись долго и заразительно. Это был необходимый смех, очищающий душу, соединяющий и вселяющий надежду на еще более прочные взаимоотношения. Перестав смеяться, они помолчали немного: каждый думал о своем.
Наконец Лариса задумчиво сказала:
Я действительно благодарна тебе, моя милая подруга: ты была столь терпима к моим стервозным проявлениям, ты так верила, что во мне есть и нечто хорошее, что буквально заставила и саму меня поверить в это. Клянусь, я стала другой, и преданнее меня у тебя вряд ли кто будет.
В ее голосе было столько искренности, что Джулия молча обняла ее, прижала к своей груди, и они вдруг заплакали, с надрывом, по–бабьи…
Мамочка, тетя Лариса, почему вы плачете? - раздался в дверях звонкий голос Савушки.
Что ты, деточка, мы не плачем, мы так смеемся, - возразила Лариса, широко улыбнувшись ребенку.
Ага, а почему тогда слезки на глазках? - рассудительно спросил тот.
Эти слезки, сыночек, от смеха, - пояснила Джулия. - Когда долго смеешься, могут появиться слезки.
А вы долго смеялись?
Долго–долго, - ответила Лариса, - иди‑ка ко мне. Боже, какой же ты стал тяжелый!
Так человек же растет, - совсем по–взрослому ответил Савушка.
Еще как растет! - весело воскликнула Лариса и попыталась подкинуть его на руках. Так она делала не раз: это "упражнение" ему особенно нравилось. Сейчас ей удалось только оторвать его от пола, подкинуть не хватило сил.
Не стоит, тетя Лариса, а то еще надорветесь и у вас малышек не будет.
Каких малышек? - не поняла она.
Как каких, - он пожал плечами и укоризненно взглянул на Ларису, - как я у моей мамы…
Господи, где ты наслушался таких вещей?
Так мама Полли сказала.
Тебе так сказала Полли? - недовольно нахмурилась Джулия.
Да не мне, мамочка! Сегодня нам встретилась ее знакомая, которая тоже попыталась меня поднять, так мама Полли и сказала ей: "Смотри, не надорвись, а то детишек не будет!"
Савушка рассказывал все с таким серьезным выражением лица, что подруги с трудом удерживались от смеха.
Боже, милый Савушка, как же ты у меня повзрослел! - Джулия крепко прижала его к груди.
А смотри, тетя Лариса, какой я сильный! - мальчуган обнажил бицепс, согнул руку в локте и сжал ее в кулак.
Слушай, подруга, смех смехом, а бугорок‑то действительно твердый, - покачала головой Лариса.
Наш Сэнсэй поработал на славу. Он говорит, что Савушка очень талантливый и он еще удивит мир, - хвастливо проговорила Джулия.
Сэнсэй? - нахмурилась Лариса, - почему я о нем ничего не знаю?
Когда он появился в моей жизни, мы были в ссоре, а потом… - она пожала плечами, - как‑то разговор не заходил. Он из Японии, его фамилия относится к одному очень уважаемому и древнему роду. Его зовут Токугава Кадзу, однако все его родственники погибли, и он не смог жить в своей стране. Перебрался в Америку, а здесь его зовут Грейт!
Познакомишь?
Только в том случае, если он сам изъявит желание.
Сам? - удивилась она.
Иначе ничего не получится.
Ты меня заинтриговала. Сколько ему лет?
Сэнсэй не имеет возраста, - машинально ответила Джулия и укоризненно покачала головой. - И думать забудь: он придерживается обычаев древних монахов из его рода, которые давали обет безбрачия.
Так я и не собираюсь звать его под венец!
Для таких, как наш Сэнсэй, понятие пола вообще не имеет смысла: и в мужчине, и в женщине он видит только воина или работягу.
Кого же он видит в тебе?
Во мне, естественно, воина! - серьезно ответила Джулия.
И во мне! - подхватил Савушка.
А вот в отношении тебя у меня нет никаких сомнений! - весело воскликнула Джулия, затем подхватила его и легко подкинула чуть ли не до потолка.
Ничего себе, - едва не выругалась Лариса, - если бы не увидела собственными глазами, не поверила бы ни за что! Кажется, я начинаю заранее уважать твоего Сэнсэя!
Я ему передам, - улыбнулась Джулия, затем тихонько опустила сына на пол. - Ну что, любимый, обедать и спать?
He–а, обедать не нужно, сразу спать.
Это почему обедать не нужно?
Потому что меня мама Полли уже покормила.
Тогда ладно… - Джулия взглянула на Ларису, - подождешь или как?
Нет, подружка, пойду, пожалуй… Во мне сейчас столько мыслей роятся, что хочется побыть одной и поразмышлять о вечном, - на полном серьезе проговорила она.
Что ж, Ларчик, похоже, ты действительно изменилась, - задумчиво согласилась Джулия.
Надеюсь, не в худшую сторону?
Наверняка в лучшую!..
Они проводили гостью до выхода и отправились в детскую. Почитав Савушке пару сказок перед сном, Джулия не заметила, как и сама задремала…
Ее сон был тревожным и беспокойным. Среди абсолютной тьмы возникали, буквально на мгновение, яркие вспышки, но они были столь коротки, что ослепляли и не давали ничего рассмотреть. Постепенно привыкнув к ритму вспышек, Джулия сумела нечто зафиксировать… и в этот же миг вспышки прекратились…
Джулия прилагала все силы, пытаясь "рассмотреть" это нечто, но никак не могла сосредоточиться, чтобы увидеть конкретный объект.
И вдруг тревожное чувство охватила ее. Нет, она ничего не разглядела, она просто почувствовала, даже не почувствовала, а поняла, что это был тот старик в белом, который был Учителем ее Савелия. И как только она поняла это, Джулии показалось, что она расслышала и его голос:
- Все будет хорошо… - сказал он, и ее беспокойство постепенно отступило: воцарилась тишина.
"Господи, что Он имел в виду? - подумала Джулия. - Как может быть все хорошо, если Савелий погиб?"
И едва она закончила эту мысленную фразу, как явственно ощутила, как к ее губам кто‑то прикоснулся.
"Кто ты?" - едва не закричала она, но тут же ПОНЯЛА: это было прикосновение Савелия.
Джулия даже ощутила ЕГО запах, ЕГО ауру. Это было столь прекрасно, что не хотелось просыпаться. Хотелось всегда пребывать в этом сне, чтобы раз за разом испытывать такое чудесное ощущение…
И снова, едва к ней пришла эта мысль, как прикосновение исчезло. Она оглянулась, пытаясь обнаружить своего милого, и тут увидела, как иссохшая, с потемневшей от времени кожей старческая рука прикасается к левому предплечью маленького Савушки. От этого прикосновения тот вскрикнул и…
Джулия проснулась и увидела рядом безмятежно посапывающего сына.
И вдруг ее взгляд остановился на его предплечье. Джулия испуганно и удивленно вздрогнула: на коже она увидела знак удлиненного ромба. Он был точно такой же формы, что и у Савелия, только меньшего размера. Прикоснувшись к нему, Джулия ощутила жар, какой бывает, когда есть воспаление на коже.
Она поняла, что это след от ожога. Быстро вскочив с кровати, она сбегала за Полли и привела ее в детскую.
Скажи‑ка, Полли, тебе известно, откуда это у Савушки? - указала она на ожог.
Господи, мисс Джулия, мы вернулись с прогулки, я его искупала под душем и клянусь вам, ничего подобного не было! - женщина даже воздела руки к небу.
Я верю, Полли, иди к себе…
Джулия поняла, что виденный ею сон очень важен, но для чего и для кого?
Глава 7
Новые смерти
Несколько дней братья Губайдулины беспрерывно наблюдали за вдовой и дочерью Мордковича, но никак не могли засечь тех, ради кого они взялись за эту работу. Во время инструктажа их работодатель, Константин Рокотов, не скрывал, что дело им предстоит очень опасное, и рассказал о том, как неизвестные перехитрили его опытного оперативника.
Может, ваш опер и опытный служака, но так проколоться… - скептически заметил старший брат Рафик, однако определять суть ошибки не стал. - Иногда мы сутками в Чечне в засадах парились… Ни тебе поесть, ни тебе попить, а уж о том, чтобы нужду справить и мечтать не приходилось: иногда даже и дышали‑то через раз, не то чтобы шелохнуться!
Жить захочешь и не такое выдержишь, - с улыбкой заметил младший брат.
Как же вы выкручивались? - спросил Константин. - Допустим, попить–поесть можно перетерпеть, а вот нужду…
Если заранее знали, что придется в засаде париться, старались как можно меньше пить и есть только чистый шоколад, - пояснил младший Гантемир. - Во–первых, калорийно, во–вторых, желудок не очень забивается. Труднее всего
было с нуждой по малому, но и здесь нашли выход…
Какой, интересно?
Презерватив использовали, - не моргнув глазом ответил тот с таким заговорщическим выражением лица, что Константин не поверил.
Как это презерватив? Привязывали, что ли?
Ага!
Слушай, Ганя, перестань шефу тюльку гнать! Тебе что, западло правду сказать?
Почему западло? Это я ради прикола, братишка… - подмигнул Гантемир. - Короче, Константин Михайлович, мы использовали подгузники.
Разве бывают таких размеров детские подгузники? - машинально оценив габариты братьев, спросил Рокотов.
Бывают, - ответил Рафик, - ведь подгузники выпускают не только для детей, но и для инвалидов, больных…
Не знал… А не проще было в травку, на землю сливаться?
Проще, - согласно кивнул средний брат Рифкат, - но это летом: вонь от мочи можно и потерпеть, а зимой очень опасно… - он взглянул на Рокотова, но вопроса не дождался и рассудительно добавил: - Дело в том, что зимой можно и свое мужское достоинство отморозить.
Понятно. Скажи, Рафик, вам еще что‑то может понадобиться для успешной работы?
Что именно?
Ну… не знаю… Может, подслушивающее устройство или еще что? - предположил Константин, вспомнив причину ошибки, допущенной Колесниковым.
Спасибо, конечно, за заботу, но наши тачки отлично оборудованы: нам бы скорее обнаружить их, а там, как говорится, дело техники.
А с оружием как?
С оружием тоже все в порядке. Да не беспокойтесь вы, Константин Михайлович, братья Губайдулины никого пока не подводили.
Понимаете, ребята, кроме того, что задание надо обязательно выполнить, я не могу допустить, чтобы с вами что‑то случилось, - со всей серьезностью сказал Рокотов.
Ты что, мужик, правду говоришь? - слова Рокотова настолько поразили старшего брата, что он даже перешел на "ты". - Это для красного словца или на самом деле братская забота?
Поверь, Рафик, я очень уважаю Ростовского, и вполне естественно, что меня всерьез волнует безопасность людей, которых он мне порекомендовал, - ответил Константин.
Тогда держи "пять"! Считай, что в нашем лице ты обрел верных друзей.
Спасибо…
Со времени "инструктажа" прошло несколько дней, но братья не выходили на связь, а информацию Рокотов получал только от Ростовского, причем всякий раз кратко–деловую: "Никаких новостей. Все по–старому".
Константин уже было подумывал встретиться со старшим братом и обсудить их возможные активные действия, как его внимание поглотили совсем другие проблемы…
Сначала, словно предчувствуя, что Рокотов нуждается в помощи, нежданно позвонил Бешеный.
Привет, дорогой! - раздался в трубке его бодрый голос.
По тому, как Савелий обратился к нему, Константин сразу догадался, что называть его по имени не следует.
И ты здравствуй всегда, наставник, - искренне обрадовался он. - Как всегда, ты звонишь весьма кстати!
Проблемы?
Не то слово.
Намекни как‑нибудь.
Занимаюсь я туг одним делом и забрел в самый настоящий тупик, - осторожно подбирая слова, начал рассказывать Константин. - Прикинь, обнаружили человека "на отдыхе", и специалисты выяснили, что "отдых" он получил вполне обычный, но один выразил сомнение, говорит: "Незаслуженный отдых". Его близкие попросили меня заняться и все выяснить…
И выводы спеца подтвердились?
На все сто! А после случился такой наезд, что один из моих людей тоже едва не отправился на "незаслуженный отдых". - Константин не скрывал раздражения.
Неужели не смог пробить их "нору"? - недовольным голосом спросил Бешеный.
После того как мой человек их обнаружил, они‑то его и… - Рокотов многозначительно умолк.
Понял, - без труда догадался Савелий, - а потом вы их благополучно потеряли?
Так точно!
Ты не пробовал проверить, кто еще таким образом отправился на "отдых"?
Именно этим сейчас и занимаемся.
Пять баллов! - похвалил Савелий. - Сам додумался?
Нет, мой компьютерный гений подсказал, - признался Константин.
А сам он ничего не накопал?
Не смог: все так профессионально исполнено, что и там полный облом, - со вздохом ответил он.
Тебе обязательно нужно серьезно подумать о близких "отдыхающего", - посоветовал Савелий.
Уже. В этом помогает… тезка твоего брата. - Константин был уверен, что Бешеный поймет, о ком идет речь.
Неплохой выбор! - оценил Савелий. - Скажи, как поживают твои родственники? Надеюсь, ты не загрузил их своими проблемами?
Рокотов понял, что Савелий имеет в виду отца и генерала Богомолова.
Зачем создавать им лишние неприятности?
Вот правильный подход! - одобрил Савелий. - Мои не звонили? Как там, финансовые трудности прошли?
Один раз общался, настроение было выше всяких похвал. Сказала, что им, вероятно, сам Бог помогает. Хотела уже дом продавать, и вдруг не только все возвратилось на круги своя, но она даже богаче стала!
Так и должно быть, - спокойно заключил Савелий.
Рокотов догадался, что к благополучию Джулии Бешеный имеет самое прямое отношение…