Свершив свою месть, Мамет-хан считал, что теперь он обязан помочь тому, кто сопровождал его в поисках. Они вдвоем отправились в район Ведено - туда, где жил его брат Хасан-бек. Того в селе не оказалось, он был в горах с овцами. Оставив Савелия дожидаться в лесу, Мамет-хан отправился за Хасан-беком. Он отсутствовал два дня.
- Надо ждать… - сказал он Савелию, когда усталый и осунувшийся спустился с гор. - Хасан-бек не может сейчас уйти от своих овец, ему нужно найти замену.
- Сколько ждать? - поинтересовался Савелий: время его уже поджимало.
- Не знаю… - пожал плечами Мамет-хан. - Хасан-бек обязательно придет. Надо ждать…
Итак, они уже третий день находились в томительном ожидании. Савелий уже подумывал, не пойти ли одному или поискать другого проводника.
Наконец появился Хасан-бек. Это был худой, весь какой-то нескладный человек тридцати двух лет от роду. Одет он был в старую, заношенную полевую форму с чужого плеча, видимо доставшуюся ему от какого-нибудь русского пленного - их, бедолаг, по здешним селам томилось немало. Говорил он на чистейшем русском языке и, в отличие от простых чеченцев, не носил бороду, тем самым подчеркивая, что исламские традиции его мало интересуют. Так как в здешней округе к нему уже несколько лет относились как к изгою, со временем Хасан-бека стали считать - несмотря на его ученость - эдаким местным дурачком, юродивым.
Женщины обходили его стороной, мужчины смеялись над ним, подростки издевались; непонятно, почему он так упорно оставался жить в этих местах, где его унижали? Ведь мог же он найти себе место, где его знания агронома пригодились бы?..
Скорее всего, Хасан-бек был идеалистом и верил, что все это безумие - шариат, независимость, боевики с оружием на каждом углу - когда-нибудь закончится и Чеченская Республика снова заживет нормальной, мирной и спокойной жизнью…
Теперь от этого человека во многом зависело, сможет ли Савелий выполнить задуманное. Мамет-хан тоже хотел пойти с ними к лагерю Хаттаба, но Савелий настоял на том, чтобы тот вернулся в Дагестан:
- Подумай о своей семье, Мамет-хан. Им тяжело без мужчины в доме, тем более что твоей жене сейчас ты нужен, как никогда прежде. Поверь, все, что мог, ты для меня уже сделал. Спасибо тебе, Мамет-хан! Пусть мир воцарится в твоем доме и наконец-то в него войдет счастье!
- Счастья уже никогда будет в моей жизни! - обреченно возразил тот.
- Сегодня тебе так кажется, а я уверен, что оно еще будет, но подумай хотя бы о своих детях! Возвращайся к ним!
Мамет-хан не стал упорствовать - ему и правда надо было возвращаться, он и сам это понимал. Обнявшись с Савелием, поцеловав на прощание родственника и прошептав ему что-то на ухо, Мамет-хан исчез в мутной пелене тумана.
- Пошли? - невозмутимо спросил Хасан-бек.
Сначала Савелию показалось, что родственник Мамет-хана и впрямь за годы унижений превратился в дурачка, которому все до лампочки. Но, когда они, едва разбирая извилистую горную тропу в густом тумане, пошли в направлении, указанном Хасан-бе-ком, Савелий понял, что первое впечатление, которое на него произвел этот человек, ошибочно.
Началось с того, что Хасан-бек неожиданно стал наизусть читать стихи:
Раз - это было под Гихами - Мы проходили темный лес; Огнем дыша, пылал над нами Лазурно-яркий свод небес.
Нам был обещан бой жестокий. Из гор Ичкерии далекой Уже в Чечню на братний зов Толпы стекались удальцов…
- Чье это? - удивленно спросил Савелий.
- Лермонтов сочинил. "Валерик" называется. Михаил Юрьевич написал это стихотворение больше ста пятидесяти лет назад… Тем не менее иногда мне кажется, что на земле ничего не меняется.
- "Валерик"… Это что, имя чье-то?
- Можно и так сказать! - согласно кивнул Ха-сан-бек. - Это название речки, на русский переводится как "река смерти". Там было большое сражение между русскими войсками и беспощадными повстанцами Шамиля. Да, тогдашние русские поэты понимали Кавказ… Вот, послушай еще:
В полдневный жар в долине Дагестана С свинцом в груди лежал недвижим я; Глубокая еще дымилась рана, По капле кровь точилася моя…
Савелий, не прерывая, дослушал до конца стихотворение Лермонтова о том, как смертельно раненному парню грезится его далекая подруга, которой в это же самое время снится ее умирающий друг.
"Как будто вчера написано… - подумал Савелий. - Действительно, ничего на земле по большому счету не изменилось - ни смерть коварная, ни пылкая любовь…"
Хасан-бек еще долго, в такт шагам, читал стихи русских поэтов о Кавказе - Пушкина, Тарковского, Пастернака. Неожиданно он перешел к тому, что его, наверное, все время волновало. Похоже, мысли об этом не оставляли его и во время чтения прекрасных стихов.
- Как ты думаешь, - спросил он у Савелия, - люди всегда будут друг друга убивать? Неужели зло сильнее добра? Если так, то куда смотрит Бог, Аллах?
Савелий вспомнил уроки своего Учителя, с которым они когда-то успели поговорить на эту сложную тему.
- ЗАПОМНИ, БРАТ МОЙ, ДОБРО ИСХОДИТ ИЗ СЕРДЦА, - говорил тогда Учитель, - А ЗЛО ВСЕГДА ИДЕТ ОТ УМА. СКАЖИ, РАЗВЕ ТЫ ВИДЕЛ ЛЮДЕЙ ЗЛЫХ И СЛАБОУМНЫХ? ВСЕ ВОЙНЫ НА ЗЕМЛЕ, ВСЕ ОРУДИЯ ПЫТОК, ЛЮБОЕ ОРУЖИЕ, ИДЕИ ЗАВОЕВАНИЯ МИРА - ВСЕ ПОРОЖДАЕТ УМ.
- Выходит, Учитель, что лучше быть глупым, но добрым? - изумился неожиданной догадке Савелий.
- КОНЕЧНО НЕТ! - досадливо нахмурился Учитель. - У ТОГО, КТО УМЕЕТ ЧУВСТВОВАТЬ СВОЕ СЕРДЦЕ, У ТОГО И УМ ДОБРЫЙ. ЗЛЫЕ ЛЮДИ ВСЕГДА БЕССЕРДЕЧНЫ. ЗЛЫЕ ЛЮДИ ВСЕГДА НЕСЧАСТНЫ: ВЕДЬ ОНИ НЕ ЗНАЮТ НЕ ТОЛЬКО ДРУГИХ, ОНИ НЕ ЗНАЮТ И СЕБЯ. ИХ АУРА - ЧЕРНАЯ И ПОХОЖА НА СМОРЩЕННЫЙ КОМОК, СОСТОЯЩИЙ ИЗ ОДНОЙ ТОЛЬКО ЗЛОБЫ И ЗАВИСТИ СЧАСТЬЮ ДРУГИХ ЛЮДЕЙ…
- Не волнуйся, Хасан, когда-нибудь люди перестанут быть злыми, - сказал Савелий, - и мы сейчас с тобой приближаем это время. Пусть хотя бы на день, на час, но и этого немало, как ты думаешь, а?
- Наверное… - Хасан-бек умолк, надолго уйдя в свои мысли; ему казалось, что он находится на пороге какого-то собственного открытия.
По-видимому, Савелий понял своего проводника, и они долгое время шли в полном молчании, пока впереди из-за поредевших деревьев не показались какие-то строения.
- Пришли, - сказал Хасан-бек.
Савелий достал из своего походного рюкзака небольшой, но сильный бинокль, прилег на взгорок и внимательно осмотрел лежащую перед ними местность. Они находились на возвышении, а внизу, как на ладони, лежал лагерь Хаттаба.
Возле небольшого, домов в тридцать, селения раскинулось окруженное по периметру колючей проволокой обширное пространство, с десятком больших деревянных коттеджей, кухней, складами и невысоким зданием радиостанции. Отдельно стояла военная и гражданская техника - несколько БТРов, грузовики, легковушки и даже один танк, устаревший Т-74. Еще Савелий углядел и то, что лагерь предусмотрительно охраняется от нападения с воздуха: на одной из высоток неподалеку от лагеря стояла портативная РЛС предварительного оповещения, а в самом лагере было размещено несколько ракетно-зенитных установок. Хотя они были двадцатилетней давности, для обороны от нападения вертолетов вполне годились.
В ваххабитском лагере шла бурная жизнь: в спортивном городке занимались физподготовкой, с оборудованного рядом стрельбища раздавались частые очереди, трубы кухни вовсю дымили, часовые стояли на своих постах - во всем чувствовались четкая организованность и строгая дисциплина.
"Судя по тому, что в лагере совершенно не принимают мер к маскировке, они чувствуют себя здесь в полной безопасности, - подумал Савелий. - У наших спецслужб наверняка есть фотографии лагеря, снятые со спутников слежения. Чего же они телятся? Долбануть бы сюда десятком крылатых ракет: рассчитать траекторию для специалиста - проще простого! Ведь наши наверняка знают, на кого здесь учат и кто преподает…"
Но думать о причинах бездействия российского правительства и военных Савелию больше не хотелось: становилось противно и грустно. Надо было что-то делать самому.
- Хасан-бек, глянь-ка… - Савелий передал ему бинокль. - Как ты думаешь, получится у тебя пробраться в лагерь?
Хасан-бек несколько минут молча наблюдал за жизнью в лагере и только потом ответил:
- Наверное, можно. Скоро у мусульман большой праздник - курбан-байрам называется, - думаю, вполне сойдет как повод для подарка.
- Подарка?
- Да. Надо подарить им баранов, штук двадцать. Тогда они, скорее всего, позволят войти в лагерь и допустят хотя бы к тому месту, где готовят пищу.
- Но у нас нет баранов, - растерянно заметил Савелий.
- Я знаю, где их можно взять, - невозмутимо сказал Хасан-бек. - Ты когда-нибудь воровал скот?
- Ну, нет, - презрительно усмехнулся Савелий, - до этого я еще не докатился.
- А у нас в республике это всегда считалось одной из важных мужских доблестей… Я, правда, тоже никогда не брал чужого, но ради такого случая, может быть, стоит попробовать? - задумчиво проговорил Хасан-бек.
- Вот что, - Савелий уже все мгновенно просчитал, - у меня есть немного долларов. Как думаешь, сколько будут стоить тридцать баранов?
- Может, четыреста, может, триста долларов. А может, еще меньше - все зависит от жадности хозяина и ситуации в момент -покупки. К примеру, можно сказать, что ты хочешь сделать подарок моджахедам Хаттаба. - Хасан-бек хитро подмигнул. - Думаю, в этом случае хозяин побоится заламывать цену: вдруг ты пожалуешься на него - тогда он может лишиться всего, если узнают, что хозяин отары пожалел жалких баранов для борцов за ислам.
- Что ж, по-моему, идея хорошая… Богатая идея! - похвалил Савелий. - Только ни ты, ни особенно я не слишком похожи на правоверных последователей ислама…
- Об этом я уже подумал… - Хасан-бек достал из кармана какой-то сверток. - Вот это нам поможет.
Савелий в очередной раз подивился тому, каким ошибочным было его первое впечатление о Хасан-беке. Тот оказался в действительности гораздо умнее, чем это могло показаться с первого взгляда. В свертке лежали накладные усы и бороды разных цветов и размеров. Тут же Савелий заметил небольшой тюбик с клеем.
- Зря я, что ли, увлекался театром? - улыбнулся Хасан-бек. - Хотел в своем ауле театральный кружок открыть, спектакли ставить о местной жизни. Вот, теперь пригодилось. Скажи, ты когда-нибудь изображал кого-то, совсем иного, чем ты сам?
Савелий кивнул: в его жизни такое бывало сплошь и рядом.
- Кого я только не изображал! - задумчиво вздохнул он…
Следующий день они потратили на то, чтобы спуститься в соседнюю долину и купить небольшую отару. Хасан-бек был знаком с хозяином баранов, и тот, узнав, куда эти бараны пойдут, уступил их, не торгуясь, за двести долларов. Они наклеили себе усы и бороды, придирчиво осмотрели друг друга.
- Ничего не выйдет! - выдохнул Савелий. - Да меня ж расколют после первого же слова!
- А зачем тебе говорить? - хмыкнул Хасан-бек. - Говорить буду я: ты же немой с детства, да и глупый к тому же. - Он хитро подмигнул.
- Ну-ну… - только и нашелся что сказать Савелий, и они погнали баранов к лагерю.
Савелий думал, что лучше всего захватить в плен одного из помощников Хаттаба или кого-нибудь из инструкторов: те могли многое знать, и ради такой информации стоило рисковать своей жизнью.
Они появились у ворот бывшего пионерского лагеря ближе к вечеру. Савелий очень надеялся, что их оставят в лагере вместе с отарой на те два дня, которые предшествовали празднику: по мусульманским обычаям резать жертвенный скот доверялось уважаемым людям и самим хозяевам скота.
С охраной, дежурившей у шлагбаума, перегораживающего ворота, говорил Хасан-бек. Савелий сделал вид, что присматривает за баранами, не подходил близко к воротам, но вполне дебильно улыбался, когда бросал взгляд в сторону постовых. Он увидел, как Хасан-бек подал ему знак рукой, и понял, что их хитрость сработала. Они вдвоем погнали отару по лагерю, не обращая внимания на шутки и смех моджахедов, которые, помогая "пастухам", пинали ногами и прикладами автоматов отбивавшихся от стада баранов.
Определив отару в указанный им загончик, они уселись неподалеку. К ним подошел какой-то человек и протянул котелок с густой и вкусно пахнущей шурпой. Савелий, который почти месяц не ел горячей пищи, почувствовал, что страшно голоден. Хасан-бек куда-то сходил и принес краюху хлеба, который выпекался здесь же, в лагере. Они вдвоем быстро и молча уговорили большущий котелок с шурпой.
- Ты выяснил, где у них штаб? - тихо спросил Савелий Хасана, когда они, покончив с едой, расслабленно развалились на траве: поблизости никого не было и можно было говорить спокойно, но осторожно, поскольку русская речь, услышь ее кто-нибудь в этом лагере, неминуемо навлекла бы на них смертельную опасность.
- Да. Повар оказался разговорчивым. - Они беседовали так, что со стороны их общение было трудно заметить: сидят двое и лениво поглядывают по сторонам. Савелий говорил, не шевеля губами, а Хасан-бек просто прикрывал рот рукой. - Штаб в центре лагеря, у мачты радиостанции, справа. Рядом дом инструкторов. Их пятнадцать человек, в основном афганцы, двое из Пакистана. Живут все вместе. Хаттаба в лагере сейчас нет. Говорят, что он собирается приехать на праздник, но у него личная охрана, многочисленная и профессиональная, и к нему ты никак не подступишься. Конечно, если ты не камикадзе…
- Нет, я не смертник, - сказал Савелий. - Хаттаб мне пока не по зубам. Сделаем так: дождемся ночи. Ты дойдешь до штаба и понаблюдаешь за охраной. Попробуй как-нибудь заглянуть в домик инструкторов, оценить обстановку. Вернешься и все мне расскажешь. На этом твоя задача, считай, будет выполнена. Дальше я буду действовать один, мне так привычнее. Смотря по тому, что тебе удастся узнать, я приму окончательное решение. Договорились?
- Хорошо…
Когда ночью, часа в три, Хасан вернулся из разведки и поведал Савелию, что у штаба стоит всего один часовой, а инструкторы - он видел это через окна - спят мертвым сном, Савелий понял, что ему надо делать, и сразу определился. В первую очередь необходимо снять часового, потом попытаться проникнуть в штаб и захватить там как можно больше документов, затем взять "языка", желательно инструктора, и как можно скорее уносить ноги,
- Ты водишь машину? - спросил Савелий у Хасан-бека.
- Умею. Хотя прав у меня нет, но…
- Прав тот, у кого больше прав! - с усмешкой пошутил Говорков. - Выжди ровно десять минут после моего ухода, после чего постарайся угнать любой транспорт. Сможешь БТР - твое дело. Нет - бери легковушку или "уазик". И ровно через двадцать минут заводи машину и быстренько ломись сквозь ворота, как можно дальше из лагеря. Хотя нет, километров через двадцать бросай машину и немедленно уходи в лес: у них тут повсюду посты, тебе могут засаду устроить, связь у Хаттаба налажена отлично. Когда вернешься домой - забудь о том, что мы с тобой встречались. Ну а если окажешься в Москве… У тебя память хорошая? - неожиданно спросил он.
- Не жалуюсь.
- Запомни телефон Сергея Мануйлова, он поможет тебе найти там работу. - Он продиктовал номер. - Ты все понял?
- Да, понял… Одно непонятно: как узнать время? - Он отвернул рукав. - Часов-то у меня нет…
Тогда Савелий снял свои "командирские" и надел их Хасан-беку на запястье:
- Вот, возьми на память…
- Но мне как-то… - замялся тот.
- Перестань! Дарю не потому, что у тебя нет часов, а потому, что ХОЧУ сделать этот подарок!
- В таком случае… - Хасан-бек дернул правой рукой, и в ней неизвестно откуда оказался небольшой кинжал. - Это - тебе мой подарок!
- Ты еще и фокусник? - улыбнулся Савелий.
- Это подарок моего брата, Мамет-хана: сказал, что мне он нужнее. Снял его с руки насильника. Теперь он нужнее тебе…
- Спасибо, Хасан-бек, буду бережно хранить твой подарок! - Савелий крепко обнял его, потом подтолкнул: - Иди…
- А как же ты? - спросил Хасан-бек.
- Это мои проблемы. Действуй, как я сказал, - и ты мне здорово поможешь. Ну все, я пошел!
Подарив часы Хасан-беку, Савелий "включил" свой внутренний будильник и, осторожно поглядывая по сторонам, приблизился к часовому, которого снял без проблем; тот, как по заказу, стоял на одном месте, опираясь на автомат и не прислушиваясь к звукам ночи, бормотал себе под нос какую-то восточную мелодию. Савелий неслышно подошел к часовому сзади и, коротко размахнувшись, нанес ему удар ребром ладони в основание черепа.
Оттащив тело подальше в темноту, Савелий вернулся к штабу, затем вытащил из нагрудного кармана миниатюрный, размером с шариковую ручку, но достаточно яркий фонарик, вошел в дом и осторожно осмотрел все двери, выходящие в небольшой коридорчик, где он находился. За одной из них он увидел моджахеда. Тот спал - видимо, это был напарник часового, который должен был охранять штаб изнутри. Савелий избавился от него единственным мощным ударом пальца в одну из многочисленных смертельных точек у человека.
После чего отыскал канцелярию штаба и, убедившись в том, что в ней никого нет, бегло осмотрел ее. Узкий направленный луч света быстро пробежал по столам, заваленным картами и документами. Савелий покопался в бумагах, выбрал наиболее интересные и запихнул в рюкзак.
Чтобы добыть инструктора, понадобилось времени чуть побольше. Савелий знал, что ему придется тащить "языка" на себе, и поэтому не хотел, чтобы "его" инструктор оказался крупным детиной под метр девяносто и под сто килограммов весом. Пришлось со всеми предосторожностями пройти по большой комнате вдоль рядов раскладушек со спящими бородатыми людьми. Некоторые из них спали не раздеваясь. Именно такого Савелий и выбрал. Тот был как раз небольшого роста и выглядел довольно тщедушным.
Савелий, по своему старому опыту спецназовца, помнил, что, как правило, инструкторы бывают двух типов: здоровые амбалы, которые учат солдат рукопашному бою, физической подготовке, умению выживать, и обычные с виду мужики, обучающие владению техникой, минированию, умению работать с рациями, теории и практике диверсий. Из таких, кстати, чаще всего назначаются комиссары; Хаттаб, как в прошлом и советские лидеры, тоже уделял большое внимание идеологии.
Как правило, инструкторы второго типа были умнее и осведомленное первого. А значит, и более ценны в качестве "языка". Все эти логические выводы Савелий делал почти автоматически, пока скользил взглядом по лицам спящих инструкторов.
Он приблизился к постели выбранного им инструктора. Правой рукой он вполсилы ткнул спящему кончиками пальцев в известную ему точку под ключицей, одновременно левой закрыл ему рот. Спящий издал чуть заметное шипение, дернулся разок-другой под руками Савелия и надолго перестал шевелиться. Говорков подхватил его под мышки, взвалил на плечи и потащил из комнаты.
В этот момент должен был объявиться Хасан-бек. И действительно, не успел Бешеный отойти и пяти метров от жилища инструкторов, как у въезда в лагерь послышался рев мотора крытого брезентом "КамАЗа". Оттуда донеслись чьи-то крики, затем раздалась автоматная очередь, за ней другая… Так и есть: Хасан-бек, точно следуя указаниям Савелия, вырвался из лагеря и учинил у ворот небольшой переполох.