Это был бригадир небольшой группы, состоявшей из громил, специализацией которых было вышибание долгов. Иногда им поручали и более грязные дела. Чтобы обелить себя, этот бригадир, по кличке Слюнявый, все валил на Нугу, подчеркивая, что всегда действовал только по планам, разработанным самим Джанашвили, и не проявлял собственной инициативы. Десять лет назад, когда Амиран-Мартали отбывал свой срок, Слюнявый был среди тех, кто помогал Джанашвили избавляться от людей бывшего шефа. Он описал несколько случаев расправ, в которых он тогда участвовал. Амиран сидел, прикрыв глаза, и с закипавшей злостью слушал о подробностях смертей тех, кого он когда-то знал и ценил.
- …А Леньку Тимофеева сожгли в собственной машине, прям вместе с гаражом, - типа, значит, несчастный случай произошел с ним, - лился невозмутимый рассказ Слюнявого, - вообще-то Нуга всегда любил, когда следы можно под огонь списать… Ага… Вот, к примеру, - Слюнявый наморщил свой лоб, переходящий в бритую наголо голову, - помню, мы в Малаховке одну бабу с дочкой спалили. Чем она Нуге помешала, ума не приложу. Короче, я их сначала малек придушил, а потом…
- Когда это было? - с тревогой перебил рассказ Слюнявого Амиран.
- Чего?
- Ну, поджог дома в Малаховке.
- А, это! Дай вспомнить, столько всего было-то… - Он довольно усмехнулся. - Ну, как бы не соврать, лет десять прошло. Я точно уже не скажу, все в башке смешалось - кто, когда, как…
- Значит, это Нуга… -тихо и задумчиво произнес Амиран, не обращая внимания на то, что Слюнявый снова начал бубнить про свои "подвиги" у Джанашвили.
"Почему-то мне всегда казалось, что без него тут не обошлось, - продолжал размышлять Амиран. - Но зачем убивать ни в чем не повинных? Только за то, что они меня любили? Чтобы сделать мне больно? Спровоцировать меня к побегу?.. А может быть, все гораздо проще: жадность! Зачем платить им, заботиться, время лишний раз тратить, когда можно просто избавиться… Ну, Нугзар, ты мне дорого заплатишь за их смерть… Жизнью своей клянусь!"
Амиран отлично знал своего бывшего друга и партнера по бизнесу, потому и точно угадал. Все действительно было проще: жадность! Именно жадность решила судьбу двух неповинных людей. Джанашвили не хотелось тратить на "содержание этой босоты свои кровные заработанные". Сначала он собирался перестать платить, но потом подумал, что по возвращении Амирана могут возникнуть лишние хлопоты, которые были ему совсем ни к чему. Он и с "подогревом" самому Амирану долго раздумывал, прежде чем отказаться от него. Для всех, как и для самого Амирана, он изобрел одну отговорку: "Я всегда помогал тебе, отстегивая на общак значительные суммы!"
Потому-то и решил: "Нет человека - нет и проблемы!"
Не вдаваясь в подробности, он вызвал к себе самого надежного и дерзкого исполнителя - Слюнявого, дал ему адресок и сказал:
- По этому адресу живет одна стерва со своим отродьем, которая слишком задержалась на этой земле…
- Не волнуйся, Нугзарчик, сделаем все, как надо! - заверил тот, потом плотоядно усмехнулся: - А можно мы сначала их потрахаем от души?
- Я тебе потрахаю! - вспылил Джанашвили. - Не хватало, чтобы менты копаться начали! И никаких "мы"! Ты один все сделаешь! Причем, - он задумался, сочиняя план, по которому не только не возникнет никаких подозрений, но и следов не останется, - все нужно списать на "неосторожное обращение с огнем"! - Нугзар довольно усмехнулся. - А чтобы ни криков, ни стонов, сначала придушишь их, но смотри не задуши насмерть - только лиши сознания!
- Понял, шеф!
- Потом и подожжешь, и смотри, без всякого бензина-керосина! Дом старенький, деревянный и так быстро займется! Но ты, не светясь, все-таки проследи до конца!
- Как скажешь, шеф, ты ж знаешь, Слюнявый все делает так, как ты велишь…
Он действительно все сделал, как и хотел Джанашвили, и не выполнил только одного: приказа не насиловать несчастных. Последив за "предметом" несколько дней, он все больше и больше распалялся от желания. Стройненькая фигурка с крутыми бедрами и пышной грудью: разве можно удержаться? Все одно "добру" пропадать!
Навестив дом в отсутствие хозяйки, он внимательно изучил внутреннюю обстановку, обнаружил небольшую кладовку при входном коридоре и задумал ее использовать. Выбрав удобный момент, Слюнявый снова забрался в дом в ее отсутствие, затаился в кладовке и стал ждать. Хозяйка вот-вот должна была вернуться с дочерью, которую она встречала после школы.
Убедившись, что они пришли вместе, Слюнявый позволил им спокойно раздеться: на улице стоял морозный декабрь, после чего тихо выбрался из кладовки. Видя, что девочка зашла в ванную комнату, а мать пошла на кухню, подкрался на цыпочках сзади к женщине, чуть-чуть придушил ее, прикрыв рот: она и пикнуть не успела. Затем связал руки и ноги полотенцем и пошел в ванную комнату. Там, припугнув и без того пугливую девочку, тоже связал ее, заткнул рот ее же трусиками и вернулся к матери, оставив дочку "на десерт".
Несколько часов издевался этот изверг над несчастными, несколько раз девочка теряла сознание прежде, чем эта похотливая слюнявая сволочь не пресытилась, потом этот подонок проделал все, как и приказал Джанашвили…
Дом действительно оказался настолько сухим, что пламя сожрало его буквально в считанные секунды. Несмотря на то что пожарные приехали довольно быстро, уже ничего нельзя было сделать…
Амиран-Мартали исподлобья взглянул на Слюнявого.
- А девочку-то зачем было убивать? - спросил тихо, стараясь скрыть свой бушующий гнев.
- Так Лысый Нуга приказал! Хотя, если честно, и мне сначала не по себе было, но потом, когда я узнал, что эта баба у "хозяина" побывала, да еще и коблой была, то мне стало все равно: представляю, сколько она там девочек попортила! - Слюнявый криво усмехнулся.
- Откуда тебе известно, что она была коблой? - нахмурился Амиран.
- Так у нее наколка была: роза, кинжал и решетка! Тут и к бабке не ходи: кобла! - Слюнявый весело заржал, обнажая свои кривые зубы.
Страшным усилием воли Амиран подавил свои эмоции. Дело в том, что эта наколка находилась у Светланы внизу живота и заметить ее, не сняв трусы, было невозможно. И сделала она ее не за колючей проволокой и не потому, что была когда-то коблой, - она вообще не сидела, даже не привлекалась, а накололась в знак любви к Амирану-Мартали, когда он уже отбывал срок.
В одном из своих писем к нему в колонию Светлана написала:
"Милый мой, любимый, мы с Машенькой так соскучились по тебе, что кажется, я сойду с ума. Как жалко, что я не могу приехать к тебе на свидание… Почему такой несправедливый закон: жене, хоть и не любящей, разрешено свидание, а любящей без памяти, но не имеющей этого проклятого штампа в паспорте, - нет?
Любимый мой, у тебя скоро день рождения, а подарить тебе я ничего, оказывается, не имею права. И я придумала тебе самый оригинальный подарок, который ты сможешь увидеть, когда мы будем вместе. Чтобы все время, даже, извини, в туалете, думать о тебе, я сделала себе наколку в том самом возбуждающем месте, которое ты так любил щекотать с нежностью.
Это изображение состоит из трех предметов: кинжал за решеткой, а перед решеткой роза. Ты, наверное, уже понял, что кинжал за решеткой это - ты, а роза - я и моя любовь к тебе.
Хочу, чтобы ты знал: я дождусь тебя чистой и свежей, как эта роза! А твоя доченька Машенька прикладывает к письму свой подарок - свою ладошку…
Целуем тебя, любимый, и ждем.
Навсегда твои женщины Машенька и Света".
Амиран скрежетнул зубами: сначала, услышав рассказ Слюнявого о том, что он выполнял приказ Джанашвили, хотел его не наказывать, а отпустить восвояси, но, узнав о наколке, понял, что эта мразь не просто выполнила свою грязную работу, а еще наверняка и изнасиловала его любимую, а может быть… Господи, дай ему немного терпения! Он должен испить всю чашу горькую до дна…
- Слушай, Слюнявый, у меня к тебе задание одно есть… - как можно спокойнее проговорил Амиран.
- Для тебя сделаю что угодно! - радостно воскликнул подонок, уверенный, что Амиран принял его в свою команду. - Убрать кого или покошмарить чуток? - осклабился он.
- Там видно будет… Поехали! Они вышли, сели в машину, но тут Амирана неожиданно осенило.
- Посиди-ка, забыл кое-что! - бросил он Слюнявому и вернулся в дом.
Ему пришло в голову на всякий случай взять с собой видеокамеру, подаренную ему на день рождения Витей Камским. Почему-то Амирану подумалось, что она ему может пригодиться. Прихватил и еще кое-что.
Вернувшись в машину, он дал по газам. Слюнявый продолжал рассказывать о своих гнусных "подвигах", пока Амиран его не прервал:
- Слушай, Слюнявый! Я не прокурор, чтобы ты мне тут исповедовался.
- Я ж не исповедуюсь, а в курс дела посвящаю… - удивился тот.
Он же хотел, как лучше. Думал, Амирану интересно узнать, что тут творил его бывший партнер в его отсидку у хозяина.
- А мне по фигу твои откровения: о Нуге я знаю больше, чем ты думаешь, так что заткнись! Дай мне подумать…
Слюнявый судорожно кивнул и обиженно замолчал. Он сидел и спокойно смотрел по сторонам, пока не заметил, что они уже выезжают из города.
- Далеко еще? - нетерпеливо спросил он.
- Нет, скоро приедем…
Но ехали они еще долго, и вдруг Слюнявый почувствовал какое-то беспокойство: дело а том, что ему показалось, что он узнал место, куда они приехали. Малаховка? Точно - Малаховка! Зачем привел его сюда Амиран-Мартали? Беспокойство еще больше усилилось, когда машина остановилась: Слюнявый узнал и место, где он сжег когда-то несчастную женщину с ребенком.
- Узнаешь? - тихо спросил Амиран.
- Вроде… - не очень уверенно ответил тот. - Кажется, здесь и жила та кобла!
- Кажется? - нахмурился Амиран. - Или точно?
- Столько лет прошло… - Слюнявый внимательно огляделся и уверенно бросил, взмахнув рукой в сторону бывшего пепелища: - Точно, здесь! Но зачем мы сюда приехали?
- Хочу записать твои откровения прямо на месте совершенной тобой… - Варднадзе сделал паузу, подумав, что рановато наезжать на этого ублюдка: сначала он должен все повторить о Лысом Нуге на видеокамеру, а потому добавил: - Работы!
- Зачем? - испуганно спросил тот.
- Ну не для ментов же! - с усмешкой успокоил его Амиран и добавил: - Для сходки…
- Понял! - повеселел тот. - Давно пора кончать с этим скрягой! Все расскажу! Записывай, Амиранчик…
Амиран включил камеру, и Слюнявый действительно во всех подробностях расписал, как Джанашвили приказывал ему и его "пацанам" "мочить" тех, кто сочувствовал Амирану, а потом и о том, как Лысый Нуга поручил ему сжечь женщину с ребенком.
Когда Слюнявый закончил, Амиран, не выключая камеру, спросил его:
- А ты, Слюнявый, не догадываешься, почему я тебя привез сюда? Ведь ты мне не говорил, где находился этот дом? - В голосе его появился металл.
- Нет, не догадываюсь. - Слюнявый еще улыбался, думая, что "Вор в законе" с ним играет и сейчас расскажет какой-нибудь забавный анекдот.
- Женщина, которую ты сжег, - моя жена, а девочка - моя дочь!
Только сейчас до Слюнявого дошло, какое злодейство он совершил по отношению к Амирану-Мартали. Его охватил животный ужас, он упал на колени не буквально взвыл от страха:
- Амиранчик, дорогой, я не знал! Сукой буду, не знал! Мне и в голову не могло прийти, что эта лысая падла может решиться на такую жуть! Хочешь, я эту паскуду голыми руками удушу? - Этот подонок, прекрасно понимая, что творится сейчас в душе Амирана, пытался спасти свою шкуру, Амиран выключил камеру и осмотрелся вокруг: для задуманного им место не подходило.
- Ладно, их уже не вернешь, но Нуга должен получить свое, ты прав! - Он говорил спокойно и, как всегда, уверенно. - Садись, поедем домой - мысленно благодаря Бога за свое неожиданное спасение, Слюнявый наклонился и стал целовать ботинки Амирана-Мартали.
-: Поверь, я отслужу тебе! Собакой, рабом буду, глотку за тебя любому перегрызу…
- Ладно, поехали! - скрывая брезгливость, перебил его Амиран.
Выехав из Малаховки, Амиран свернул с дороги в небольшой лесок.
- Помочиться нужно: дальше негде будет! - пояснил он.
Когда они вышли из машины, Амиран вдруг приказал:
- А теперь расскажи, как на самом деле ты все проделал с ними! Только не ври: я не Нугзар, ремней из тебя нарежу!
Он проговорил спокойно, словно не угрожал, а обещал купить билеты в кино. Но от этого спокойствия у Слюнявого побежали мурашки по спине и потек холодный пот.
- О чем ты хочешь узнать? - чуть не всхлипывая, спросил тот.
- О том, как ты насиловал их!
- Амиранчик, сукой буду, она сама…
- Что ты сказал, падали кусок? - взревел Амиран и вытащил из-за пояса свой родовой грузинский кинжал. - Правду говори или на куски порежу! - В его глазах появилось нечто демоническое, зловещее. - Скажешь правду - шанс будет!
- Правду скажу, клянусь! - заверещал Слюнявый. - Она без памяти была, когда я ее трахнул, гадом буду! Она даже ничего не чувствовала…
- А девочка?
- Я… я… я… - Он понял, что не может признаться отцу в том злодействе, которое совершил с его дочерью.
Амиран аккуратно воткнул в землю родовой кинжал и вынул острый стилет, когда-то подаренный ему старым другом Васо Каландадзе.
- Говори! - Амиран приставил к его уху стилет. Сталь неприятно холодила кожу.
- Нет, не могу! - выкрикнул подонок. Амиран чиркнул стилетом, и ухо Слюнявого упало на землю: фонтаном хлынула кровь.
- А-а-а! - взвыл тот от боли и страха. - Пощади, Амиранчик!
- Говори, паскуда! А то и башка отлетит! - Амиран приставил стилет к его горлу.
- Да! Да! Да! - истерически завопил Слюнявый. - Ее тоже! Прости, умоляю!
- Он вновь бросился на колени.
- А ты бы простил? - устало спросил Амиран, а потом, когда тот не ответил, добавил: - Выбирай: сам вздернешься… - он бросил ему веревку, прихваченную из дома, - или мне позволишь отвести душу, отрезая от тебя по куску твоего вонючего мяса?
Тот было взмолился о пощаде, но Амиран так взглянул на него, что тот уже больше не раздумывал: причитая и постанывая от неотвратимости своего близкого конца, трясущимися от страха руками Слюнявый сделал петлю, перекинул ее через толстую ветку, закрепил второй конец, обвязав им ствол, потом накинул петлю на шею и зло усмехнулся:
- А телки-то твои ничего были! А-а-а! - истошно заорал он и подогнул ноги.
Услышав его последние слова, Амиран хотел было почикать его стилетом, потом сплюнул и резко ткнул рукой по его плечам - раздавшийся хруст оповестил о разрыве шейных позвонков. Через несколько секунд все было кончено. Тем не менее Амиран не ощущал очищающего чувства отмщения, у него осталась лишь некая брезгливость, какую испытывает любой нормальный человек, который только что раздавил нечто скользкое, мерзкое и опасное…
Вернувшись в Москву, Амиран-Мартали прямиком отправился на блатхату, куда привозили Костю Рокотова, и провел там бессонную ночь. Он сидел в полной темноте на кухне, беспрестанно курил, иногда прикладываясь к стоявшей перед ним рюмке коньяка.
Бессильная ярость, неукротимая жажда немедленного и жестокого отмщения и горечь невосполнимой утраты - все эти чувства причудливо переплелись и смешались в его душе. Первые часы его страшно тянуло тотчас мчаться к Джанашвили, чтобы долго терзать и мучить его, чтобы сторицей отплатить за то зло, которое тот ему причинил. Но усилием воли он победил это естественное желание - нельзя быть рабом эмоций. Правда по всем "понятиям" на его стороне, и теперь у него на руках конкретные факты - Джанашвили сначала будет убит морально, а потом и физически…
Амиран всю ночь напряженно думал и к рассвету пришел к парадоксальному выводу о том, что хотя Джанашвили уникальный мерзавец, каких мало, но в гибели Светланы и Машеньки более всех повинен он сам. Во-первых, "понятия" помешали ему оформить их отношения официально, а если бы это произошло, то трусливый Нуга вряд ли бы посмел приказать убить его жену и дочь, а Слюнявый и ему подобные никогда бы не решились такой приказ исполнить.
Во-вторых, вечная его вина была в том, что он не только доверился Джанашвили, взял его партнером и поступил по отношению к нему благородно, пожертвовав ради него двенадцатью годами собственной жизни. Он сам фактически поручил ему своих жену и дочь, не предусмотрев для них никакой иной поддержки и защиты.
Единственные близкие - женщина, которую он любил, и его доченька погибли в жутких муках. После всего, что в его жизни было, он вряд ли кого-то сможет еще полюбить. Детей у него больше не будет, род его с его смертью угаснет… Так с рассветом ему стало ясно, что главный виновник всех его бед - он сам. Недаром он звался Амиран-Мартали…
Но в любом случае подлый Нуга должен был получить то, что ему причиталось…
Стараясь не светиться и вовсю используя Мишку-Зуба, который занимал в империи Джанашвили достаточно высокое положение, Амиран начал незаметно переводить дела Нуги на своих доверенных людей. Он хотел за все отомстить Джанашвили, но перед этим оставить Нугзара - таким же голым, как его лысая голова: во-первых, отобрать у него все доходы, во-вторых, лишить поддержки в криминальной среде, в-третьих, свести его политический вес к абсолютному нулю. И только после этого Амиран готовился предъявить ему свой личный счет за убийство любимой женщины и своей дочери, за загубленных Нугой его соратников…
Нугзар теперь почти не вникал в конкретику, полностью отдав многие дела на откуп поставленным на них своим людям, и только получал от них определенные суммы. Многие из этих людей уже перешли на сторону Амирана-Мартали и выполняли только его указания, хотя и продолжали пока платить дань Нуге.
Но международный бизнес Нугзара - особенно финансы - требовал к себе иного подхода. В нем у Джанашвили почти не было откровенного криминала, и его иностранные партнеры считали Нугзара вполне достойным и удачливым компаньоном по бизнесу Амирану и его помощникам предстояло внушить партнерам Нуги стойкое недоверие к его способностям честно вести дела и к самому Джанашвили.
Над этим следовало хорошенько потрудиться. Амирану был крайне необходим дельный помощник но финансовым делам, сам он не очень-то разбирался в финансовых хитросплетениях.
Кто ищет - тот всегда находит: с подачи Мишки-Зуба Амиран познакомился с тем, кто был ему так нужен.
Несмотря на то что Василий Монахов, молодой парень двадцати трех лет, совсем недавно окончил Финансовую академию, он настолько профессионально разбирался в международных финансовых делах, что ему по окончании академии тут же предложили место помощника министра финансов. Однако Монахов вежливо отказался: у него были другие, далеко идущие планы, нежели малодоходная чиновничья должность. Василий без излишней скромности собирался в самом скором времени занять место директора какого-нибудь крупного банка или, по меньшей мере, управляющего отделением валютных операций солидного банка.
Монахов попался на глаза Мишке-Зубу, когда тот выходил из принадлежащего Джанашвили "Эко-банка" Мишка-Зуб сразу засек своим наметанным глазом хорошо одетого молодого парня, который долго вертелся в фойе банка, внимательно изучая висящие на стенах рекламные проспекты. Поскольку Мишка-Зуб был в курсе того, что Амиран-Мартали ищет себе толкового финансиста - он и в банк сегодня заехал только по этому поводу, - Мишка-Зуб подошел к парню и заговорил с ним.