XIII. Опять Рассказов
За три дня до гибели Амирана-Мартали на расстоянии нескольких тысяч километров чужие "дяденьки" решали его судьбу…
В мраморном небоскребе, который разрезал своим черным контуром пеструю смесь домов Пятой авеню Нью-Йорка, члены Братства, составляющие Великий Магистрат из двенадцати посвященных в высшие тайны Ордена, срочно собрались на свою внеочередную ассамблею. Им предстояло решить один вопрос: судьбу послевоенной Югославии, а также обсудить перспективы деятельности Ордена в России.
Мало кто в мире знал, что операция НАТО по отторжению Косово от Югославии целиком входила в стратегическую концепцию проникновения Ордена на Балканы. Тайный Орден занимался этим вопросом уже больше десяти лет, и вот теперь он, как никогда, был близок к поставленной много лет назад цели. " Члены Великого Магистрата собрались, чтобы решить финансовую сторону вопроса. Для всего мира это выглядело как помощь разрушенной бомбежками Югославии. Но на самом деле Масонский Орден, конечно же, никому и никогда не помогал. Вкладывая деньги в разрушенные объекты, Орден собирался так или иначе прибрать все к своим рукам, подчинить экономику Югославии своим интересам, накрепко прижать ее экономическими рычагами к транснациональным корпорациям и уже изнутри руководить происходящими в стране политическими и общественными процессами.
На беду тайного Ордена, в этом вопросе ему мешала активная позиция России. Несмотря на все усилия Запада, которыми подспудно руководил Орден через расставленных повсюду своих приверженцев, Россия ловко успела ввести в Косово свой контингент миротворцев и собиралась не только присутствовать в качестве наблюдателей, но и активно помогать сербам в восстановлении разрушенных предприятий, мостов, жилых домов.
- Россия не хочет быть на вторых ролях в югославском кризисе, - говорил Перье, Великий Магистр Ордена, цепкими глазами оглядывая присутствующих, - но мы в силах помешать этому. Уважаемый Десятый член Магистрата, вам слово.
Тим Рот, срочно прилетевший на ассамблею из Москвы в Нью-Йорк, встал со своего места и подошел к небольшому экрану, висевшему на одной из стен зала. Он включил видеопроектор и начал свой доклад:
- Уважаемый Великий Магистр уже сказал вам, братья, что нам по силам противостоять желанию России участвовать в восстановлении Югославии. Мы можем это сделать с помощью наших людей в Госдуме России, которые преданы Великому Ордену. Прежде всего речь идет о Нугзаре Джанашвили. - На экране появилось фото Лысого Нуги, который стоял на трибуне думского зала заседаний. - Этот человек может реально влиять на фонды, которые Россия собирается выделить Югославии. Сейчас он всеми силами старается, чтобы запланированные на помощь сербам деньги не были включены в российский бюджет. Джанашвили собирается вкладывать собственные средства в развитие некоторых отраслей югославской экономики. Речь идет не о таких крупных суммах, которыми мы привыкли оперировать, но и их достаточно для того, чтобы, скажем, табачная промышленность сербов целиком оказалась под нашим влиянием…
- Насколько это реально? - спросил Великий Магистр.
- Более чем, ваше святейшество! Позвольте я продолжу… До последнего времени все наши замыслы точно и планомерно развивались по намеченному нами плану, но неожиданно для нас в дело вмешался некий Амиран Варднадзе: "Вор в законе" - Амиран-Мартали, - на экране появилась его фотография, - который, в силу некоторых обстоятельств, претендует на место Нугзара Джанашвили в его финансово-промышленном объединении. По нашему мнению, этот человек не станет сотрудничать с Великим Орденом ни при каких условиях. В данном контексте его вмешательство в дела Джанашвили выглядит неприемлемым и, более того, опасным. По донесению давнего члена нашего Ордена банкира Велихова, Варднадзе близок к тому, чтобы взять под свой контроль все финансы Нугзара Джанашвили. Велихов, зная, какое важное значение наш Орден придает косовской проблеме, самостоятельно принял решение вызвать в Приштину Варднадзе и сделал запрос руководству Ордена о дальнейшей судьбе этого человека. Через три дня Варднадзе должен встретиться в Приштине с Велиховым. Мы, уважаемые братья, должны незамедлительно решить, как нам поступить с этим человеком, чтобы позиции Ордена в Югославии не были ослаблены: промедление может привести к существенным финансовым, и не только финансовым, потерям.
- Так в чем же проблема? Нужно решать - значит, решим! Кажется, мы полностью контролируем албанцев? - спросил Седьмой член Великого Магистрата.
- Да, уважаемый брат, - ответил Тим Рот, курировавший в Ордене всю Восточную Европу.
- Велихова лучше в это дело не впутывать, он нам нужен в Париже, - заметил Седьмой член Великого Магистрата, - пусть этим займется ОАК. А потом, как всегда, спишем их действия на сербов.
- Я уже об этом подумал, - признался Тим Рот, - мною проведены предварительные переговоры с руководством ОАК по поводу предстоящей операции. ОАК готова пожертвовать своим человеком, которому по силам устранить Варднадзе.
- Ну, значит, так и надо сделать! - вмешался Второй член Великого Магистрата. - Мы не можем позволять кому бы то ни было ставить под удар наши стратегические планы!
Так в тот день и решилась судьба Амирана-Мартали.
Его убийца, Абу Чохал, ненадолго пережил своих жертв: его труп, одетый в форму сербского милиционера, в тот же день был обнаружен неподалеку от взорванного им "Мерседеса". Более того, для окончательного уничтожения всех следов был убит и убийца Абу Чохала.
Западные газеты вскользь упомянули об этой трагедии несколькими строчками:
"Вчера в американском миротворческом секторе Косовского края тремя солдатами сербской дорожной милиции был по ошибке обстрелян и сожжен "Мерседес" с русскими предпринимателями. Двое находившихся в автомобиле русских убиты. Во время нападения убит один из сербских милиционеров, двое других были захвачены в плен бойцами Освободительной армии Косово, которые случайно проезжали по шоссе в момент покушения. ОАК передала сербов в руки юристов, находящихся сейчас в Косове в составе американского миротворческого корпуса, с целью проведения непредвзятого следствия. Из материалов предварительных допросов следует, что милиционеры приняли сидящих в "Мерседесе" людей за руководителей албанской оппозиции. Этот эпизод еще раз продемонстрировал, как сербы на деле относятся к несомненным правам албанцев на самоопределение…"
О гибели своего соперника Джанашвили узнал в Ницце, где они с Велиховым дожидались Мушмакаева. Они сидели на веранде дорогого ресторана и пили превосходный коньяк "Хеннесси", когда зазвонил сотовый телефон Велихова. Банкир сказал всего два слова: "понятно" и "спасибо" и, отключив телефон, внимательно посмотрел на Джанашвили:
- Твой любезный друг Амиран-Мартали два часа тому назад трагически погиб в Косово…
- Слава Богу! - облегченно вздохнул Джанашвили и улыбнулся, но тут же состроил скорбную мину. - Давай, Аркадий, все же помянем его - мужик-то он был неплохой, но уж очень несовременный.
И они выпили не чокаясь, приняв соответствующий моменту скорбный вид, хотя в душе нисколечко не сожалели о содеянном. Амиран им откровенно мешал, а истинные и правоверные капиталисты, какими эти дельцы себя мнили, любыми способами устраняют препятствия, возникающие на их пути…
Вечерним рейсом из Стамбула прилетел Эльсон Мушмакаев. Встреча давних соратников произошла на небольшой яхте, зафрахтованной Велиховым. В уютной каюте повар-китаец сервировал изысканный восточный стол, за которым сидело четыре человека - Велихов, Джанашвили, Мушмакаев и некто в неброском, но дорогом костюме с небольшой бородкой и густой шевелюрой курчавых волос. Велихов и Джанашвили называли его Шура, а Мушмакаеву его представили как "большого государственного человека". Мушмакаев коротко доложил о рейде своего отряда в Дагестан, всячески -выпячивая свои подвиги и уничижительно отзываясь о боевиках Хаттаба ("наемники, они наемники и есть"), на что Велихов снисходительно сказал:
- Но люди-то у Хаттаба обучены получше, чем твои горцы.
Мушмакаев обиделся и начал возмущаться дагестанцами, которые в массе своей не желают принимать истинный ислам. Но Велихов резко прервал его гневную речь:
- Деньги неделю назад переведены на твой номерной счет в известном тебе банке в Карачи.
- Сколько? - деловито поинтересовался Мушмакаев.
- Пятьсот.
- Но вы же обещали миллион, Аркадий Романович…
Тут в разговор вмешался Джанашвили:
- Не торгуйся, дорогой, все у тебя будет. Тебе предстоят еще большие дела. Сколько ты можешь выставить опытных проверенных бойцов?
- Человек пятьсот, а что?
- Так вот, половину из них отправишь в Косово - там они рассредоточатся по территории, где есть российские войска, и помогут албанцам в их справедливой партизанской войне. Твои бойцы имеют большой опыт войны с русскими, пусть и передадут его албанцам. Твоим людям пока в Чечне делать нечего. Наступает зима. Федералам придется приостановить активные боевые действия. Чтобы не давать им спокойно спать, хватит Хаттаба и Шамиля. А по весне мы в твой отряд подбросим тысячу албанских братьев мусульман. Эти ребята воюют как звери. Согласен?
Мушмакаев задумался. Велихов, словно читая его мысли, произнес:
- Ты лично получишь два миллиона, если выставишь триста человек, а бойцы по семьсот долларов за каждого убитого русского…
- Но в Чечне и Дагестане же платили по тысяче?
- Перестань попрошайничать. - Тон Велихова был строг. - В Косово вы будете на всем готовом и командировочные по пятьдесят долларов в день от… мирового сообщества. Ты понял?
- Я согласен, - объявил Мушмакаев.
Во время беседы "государственный человек" сосредоточенно поглощал королевские креветки, но в какой-то момент, пронзительно взглянув на Мушмакаева, безо всяких прелюдий спросил:
- Скажите, как вы считаете, готов ли чеченский народ продолжать борьбу с российской армией или люди уже устали от хаоса и терроризма и готовы к сотрудничеству с Москвой?
Мушмакаев расправил свои хилые плечи.
- Чеченский народ будет воевать с русскими хоть еще сто лет, пока не добьется полной независимости от России! - гордо воскликнул он.
- Спасибо, - вежливо сказал "государственный человек".
Казалось, ответ командира боевиков его полностью удовлетворил.
Непонятно почему, но Мушмакаев почувствовал себя учеником, правильно ответившим на вопрос учителя. И тут, словно в награду, на колени к Мушмакаеву опустилась неизвестно откуда взявшаяся очаровательная блондинка и принялась страстно целовать его, увлекая на диванчик, стоящий под иллюминатором. Троица за столом как будто и не заметила передислокации Мушмакаева. Только Велихов загадочно и ободряюще улыбнулся уголками губ. За столом продолжался оживленный разговор, отдельные фразы которого долетали до Мушмакаева: "Пока идет война, чрезвычайное положение можно не вводить… Победу одержим к выборам… Албанцы обойдутся много дешевле…"
Но разгоряченного похотью героя чеченской и дагестанской кампаний волновало сейчас лишь одно, где бы уединиться со страстной незнакомкой. Всегда угадывающий его помыслы Велихов, как и подобало хозяину стола, предложил подняться на палубу, подышать морским воздухом и посмотреть на звезды. Пропустив вперед "государственного Шуру" и Джанашвили, он проследовал по трапу за ними, плотно притворив за собой дверь каюты…
Пока Велихов и Джанашвили общались с Мушмакаевым и Шурой на яхте, ФСБ искала Рассказова-Рогожина.
Уже было установлено, что похожий на него человек не покидал пределов России. Теперь только оставалось найти его след на ее обширных просторах.
В ФСБ быстро выяснили, что до своего прибытия в Москву Рогожин некоторое время проживал в Приморье и даже сумел стать доверенным лицом одного из тамошних губернаторов. Но Рассказов не был настолько глуп, чтобы вернуться туда, где он уже засветился. Он понимал, что ФСБ считает его опасным государственным преступником, и выжидал, чтобы выиграть время.
Выправив себе новый паспорт, Рассказов все еще надеялся на то, что ему удастся приладиться к новой российской жизни, и отсиживался в тихом, далеком от основных политических битв месте.
Вологду Рассказов выбрал по нескольким причинам. Первая - удобное географическое расположение: от Петербурга, Москвы и Екатеринбурга - политических центров России - до Вологды было всего шесть - восемь часов езды на поезде.
Вторая причина - патриархальность атмосферы, которой всегда славился этот старинный русский городок: в Вологде столичные политические страсти толком и не возникали; оппозиция к государственной власти была тут слаба, и вследствие этого деятельность органов правопорядка в основном была направлена на борьбу с обычной уличной преступностью.
Третьей причиной было то, что Рассказов когда-то давно, еще в юности, служил в этих краях и неплохо знал Вологодчину.
Аркадий Сергеевич снял квартирку в пятиэтажной кирпичной "хрущевке" неподалеку от вологодского речного вокзала. Он отрастил - по местной моде - бороду и на время забыл, что когда-то любил одеваться в дорогие красивые вещи. Сейчас на Рассказове мешковато сидели серые брючки местного производства, дешевый китайский свитерок и куртка-болонья.
И только по вечерам Аркадий Сергеевич позволял себе расслабиться и вкусно поесть в ресторанчике-поплавке неподалеку от своей "хрущобы", но каждый раз ему приходилось соблюдать осторожность, чтобы не попасть в поле зрения милиции или негласных сотрудников ФСБ: его наметанный глаз бывшего чекиста безошибочно вычислял одетых в гражданскую одежду секретных сотрудников - и тогда он всегда успевал исчезнуть.
По иронии судьбы именно любовь к вкусной еде и сыграла с Рассказовым злую шутку: именно из-за своего неумения приготовить себе нечто иное, нежели яичница с колбасой, Аркадий Сергеевич и был обнаружен. Как всегда это и бывает, в дело вмешался Господин Случай.
Рассказов сидел в ресторанчике речного вокзала и, поглядывая в давно не мытое ресторанное окно на катерки, снующие по Сухоне, уплетал за обе щеки довольно внушительную порцию мясного рагу. По соседству с его столиком сидела большая и шумная компания строителей-шабашников, которыми издавна полным-полна Вологодская область. Строители весело отмечали конец рабочего сезона, их стол ломился от многочисленных бутылок и тарелок с едой.
Рассказов, не понаслышке зная дикие нравы русской гульбы, спешил как можно быстрее съесть свою порцию рагу и уйти из ресторана. Но, на беду Аркадия Сергеевича, на его торопливость во время еды обратил внимание один из шумных соседей: огромного роста и с весьма объемным брюшком. Он был бригадиром шабашников и по доброте своей душевной решил, что этот несчастный бедняга, так жадно и спеша поедающий свой ужин, очень голоден. Улыбаясь во всю ширь своего простецкого лица, он поднялся из-за стола и подошел к Рассказову.
- Слышь, мужик, - добродушно сказал Бугор, - хорош тебе тут в одиночку сидеть, пошли к нам! Выпьем, поговорим по душам… Ты сам-то откуда? - Рассказову бы сесть к ним за стол минут на пятнадцать, а потом тихо уйти, и тогда ничего бы не случилось, но он что-то промычал, спешно утирая рот салфеткой, явно собираясь немедленно встать и убраться восвояси. - Э, постой, мужик! Так дело не пойдет! Ты чего это? Тебе что, западло с трудовым народом минуту поговорить и выпить с ним? - Мужик уже не улыбался, а сильной своей рукой придавил Рассказова к стулу.
Аркадий Сергеевич, неплохо владеющий приемами восточных единоборств, взялся за кисть мужика и, легонько надавив ему большим пальцем на болевую точку на запястье, без особого усилия отвел от себя давившую на его плечо руку. После чего встал, бросил на стол деньги и, не оглядываясь на ошалевшего от резкой боли мужика, направился быстрым шагом к выходу из ресторана.
- Так ты вот, блин, как со мной?! - очнулся бригадир. - Я с ним по-хорошему, по-человечески, а он мне руку ломать?! Мужики, а ну-ка, держи этого засранца в кепочке! - заревел он, показывая на спину уходящего Рассказова. - Он меня обидел!
- Что? Обидел? Кто нашего Бугра обидел?!! - Шабашники пьяно повскакивали из-за стола, роняя стулья. - Куда сквозишь? А ну, стой, ублюдок! Стой, говорю! - раздавалось со всех сторон.
Рассказов, мгновенно оценив, что ему несдобровать, бросился бежать. Однако было уже поздно. Его схватили несколько рук, кто-то с разбегу двинул ему в глаз - и удары посыпались со всех сторон… Разъяренная, да еще и разгоряченная алкоголем, толпа - страшное дело! Аркадий Сергеевич пытался как-то отбиться, но в таком ближнем бою, да еще с таким количеством бойцов, все его умения оказались бесполезны. Он пожалел, что из-за своей обычной осмотрительности не взял с собой пистолет: только оружие могло бы сейчас его выручить из беды, но его не было.
Тем временем прибежали трое вызванных официантами милиционеров. Не разбирая, кто прав, кто виноват, они затолкали всех дерущихся в машину и отвезли для составления протокола и дальнейшего разбирательства в отделение милиции.
Там-то и выяснилось, какую птицу задержала милиция в вологодском ресторане: Рассказова опознали по фотороботу, висящему на стене милицейской дежурки. Как только об этом стало известно в ФСБ, оттуда в отделение милиции примчались двое местных сотрудников, которые, нацепив Рассказову наручники, немедленно увезли его с собой.
Через час от генерала Богомолова об этом уже знал Андрей Воронов. Генерал приказал выехать за Расска-зовым в Вологду и немедленно доставить его в Москву. Воронов, взяв с собою молодого лейтенанта из своего отдела - Евгения Ясько, спешно вылетел в Вологду…
На следующий день один из прилетающих из Вологды Як встречала целая кавалькада. Ее составляли две черные "Волги" ФСБ и зеленый зековский "воронок" с решетками на маленьких окошках, который в Быково специально для встречи важного государственного преступника пригнали из Лефортово.
Самолет сел, прокатился по бетону взлетно-посадочной полосы и остановился неподалеку от здания аэропорта. Кавалькада эфэсбэшных машин покатила к самолету, под хвостом которого уже откидывался небольшой трап.
Несколько сотрудников вышли, из "Волги" и встали у выхода с трапа. Показалась стюардесса, затем по трапу принялись спускаться пассажиры. Рассказова и сопровождающих его сотрудников ФСБ среди них видно не было. А когда народ прошел, один из встречающих поднялся в самолет и увидел двоих сидящих в креслах людей.
Это были Андрей Воронов и улетевший с ним в Вологду молодой лейтенант Евгений Ясько. Их руки, прикрытые одеялом, были сцеплены наручниками, а сами они находились в состоянии близком к коме. Их немедленно погрузили в машины и под вой сирен повезли в Москву.
В отделении реанимации пятнадцатой городской больницы, которая оказалась ближе всех к Быково, у Воронова и лейтенанта Ясько быстро определили сильнейшее наркотическое отравление - "передозировку" - и сделали все, чтобы спасти им жизнь.
Несколько дней оба пострадавших не приходили в сознание. Только спустя неделю их смогли расспросить о случившемся с ними постоянно дежурившие рядом сотрудники Особого отдела ФСБ. Но ни Воронов, ни лейтенант ничего не помнили, что произошло с ними с того момента, как они, забрав утром в вологодском областном управлении ФСБ Рассказова, посадили его в "уазик" и отправились в аэропорт…
Рассказова, на которого снова объявили всероссийский розыск, так с тех пор больше в России и не видели…