Содержание:
-
Глава первая 1
-
Глава вторая. 2
-
Глава третья 3
-
Глава четвертая 4
-
Глава пятая 6
-
Глава шестая 9
-
Глава седьмая 11
-
Глава восьмая 13
-
Глава девятая 15
-
Глава десятая 19
-
Глава одиннадцатая 20
-
Глава двенадцатая 22
-
Глава тринадцатая 23
-
Глава четырнадцатая 24
-
Глава пятнадцатая 26
-
Глава шестнадцатая 28
-
Глава семнадцатая 31
Александр Ольбик
Схватка
Глава первая
У хозяина строения номер 9 Германа Арефьева возникли серьезные проблемы с мочеиспусканием. Два года назад прострелянный мочеточник дал осложнения. Проведенное в клинике Склифосовского обследование показало: правая почка, из-за постоянного воспалительного процесса, превратилась в трухлявый гриб, который никуда, кроме, пожалуй, мусорного ведра, не годится.
Постояв впустую над унитазом, Арефьев застегнул молнию и спустил воду. Это шумовое сопрвождение предназначалось для ушей жены Златы, которая болезненно переживала, когда ему не удавалось без проблем сходить по маленькому.
Он прошел на кухню - просторную, светлую, стены которой обшиты кедровым тесом - и с порога объявил, что у него все о'кэй…
Злата - маленького росточка, хорошо сложенная, с синими глазами еврейка, недоверчиво улыбнулась, откинув со лба смоляную прядь волос. Она чистила овощи, собираясь приготовить его любимое блюдо - кабачки фаршированные.
Арефьев взял из вазы нектарин и надкусил. Врачи рекомендовали ему есть все, что источает сок и содержит мочегонные компоненты. Однако фрукт ему не понравился - несочный, что делало его совершенно безвкусным.
В колени ему ткнулся широкой мордой черный ротвеллер - молодая, с желтыми подпалинами сука по имени Ронда. Потрепав ее по лоснящемуся боку, хозяин снял с полки металлический молоток для обработки мяса и, подойдя к огромному морозильному шкафу, вынул оттуда целлофановый пакет с отборной телятиной.
- Отбей, пожалуйста, два кусочка, - попросил он жену, - сделаем сегодня разгрузочный день.
- Не часто ли ты стал разгружаться? - Злата бросила мясо в мойку и открыла горячую воду.
На кухню бесшумно вошел начальник внутренней охраны Руслан Чугунов, тоже под два метра ростом, с немного припухшим лицом. В глазах - телохранительская невозмутимость, однако смешанная с едва уловимым беспокойством. Дальше порога он не пошел, что означало - разговор с хозяином должен быть тет-а-тет.
Арефьев дотронулся до плеча Златы и вышел из кухни. Когда они с Чугуновым оказались в коридоре, охранник сказал:
- Может, я зря вас, Герман Олегович, беспокою, но дело в том, что на опушке торчат две машины - микроавтобус "Фольксваген" и темно-синяя "хонда". Подъехали и стоят, никто не выходит…
- Это, что - из ряда вон выходящее событие?
- Не в этом дело. Такое ощущение, что кто-то следит за домом. Во всяком случае, в бинокль хорошо видно, как из "хонды" ведется съемка с помощью видеокамеры.
- Принеси бинокль.
- Одну минутку, - охранник бегом устремился по лестнице на третий этаж.
Арефьев вышел на веранду, на окнах которой были приспущены жалюзи. Когда Чугунов вновь появился, хозяин дома взял у него большой морской бинокль, приставил его к глазам и направил в сторону сгруппировавшихся молодых сосенок, росших на песчаном откосе. Однако, кроме пасущихся коз и сидящего на пеньке их хозяина Петра Раздрыкина, никого на опушке не было.
- Извини, Руслан, но никаких машин я там не вижу. Ты, наверное, Петькиных коз принял за них…
- Не может этого быть! - воскликнул охранник, как будто от того - есть там чужие машины или нет, зависела его жизнь.
- Взгляни сам, - Арефьев протянул бинокль Чугунову.
- Неужели уже слиняли?
- Какие-нибудь отдыхающие…Ты номера записал?
- Только "фольксвагена", передок "хонды" скрывала трава.
- Так узнай, чья это машина…Впрочем, если они по нашу душу, то и номера у них, естественно, фальшивые.
Арефьев вернулся на кухню и сказал жене, чтобы она налила воды в формочки для льда. Затем он направился к себе в кабинет и вытащил из сейфа недавно купленный пистолет "грач" усиленной модификации. Таким оружием оснащаются сотрудники ФСБ - дальность прицельной стрельбы 200 метров , но при этом со 100 метров "грач" легко пробивает серийный армейский бронежилет.
Он вынул обойму и вылущил один патрон. Потер им по свитеру и снова вложил в обойму. Отжал предохранитель, условно прицелился в стоящую на секретере статуэтку, после чего засунул пистолет в задний карман брюк. Однако пистолет оттягивал карман и мешал сидеть. Арефьев подошел к рабочему столу и кинул оружие на ворох бумаг, лежащих в верхнем ящике. Взглянул на большие напольные часы и пожалел об этом: время подходило к обеду, а желание есть - нулевое. Ему даже показалось, что при упоминании о еде, во рту у него началось противное слюноотделение, заныло в правом боку.
Чтобы отвлечься от неприятных ощущений, он спустился вниз, в подвальный этаж, где располагались бильярдная с кегельбаном и где находился штаб телохранителей. Охрана не дремала - все четыре "волкодава", как он называл телохранителей, исправно берегли его покой и безопасность.
Арефьев подошел к Буханцу и предложил ему сигарету. Это был уже немолодой человек, побывавший в серьезных переделках и отдавший более двадцати лет безупречной службе в погранвойсках.
- Кто сегодня еще дежурит? - спросил Арефьев.
- Борис, Рюмка и Заполошный. Да все нормально, Герман Олегович, зря беспокоитесь.
- Да я особенно не беспокоюсь, мне вас жаль - в такую погоду торчать без дела. От этой жары можно с ума сойти.
- А мы к этому привыкли в Чечне. Особенно, когда сидишь в раздолбанном гранатометами укрытии и ждешь последней вспышки. Помню, была заморочка…Патроны кончились, о сигаретах вообще не говорю, а рядом Пентюхин…мой кореш, с оторванной ногой просит пристрелить…А здесь, у вас, практически, дом отдыха, реабилитационное отделение…
- Ладно, особенно не расслабляйтесь и будьте повнимательнее, сегодня тут какие-то деятели брали нас в окуляры…
Буханец, натянув на лицо маску беспристрастности, отошел к монитору и стал смотреть на экран, куда передавалась информация с внешних телекамер.
Арефьев уже был у себя в кабинете, когда уловил звук автомобильного движка. По селектору услышал голос Чугунова: "Приехал доктор Камчадалов". "Впустите!" - приказал Арефьев и направился вниз.
Во двор въехал "мерседес-280", из которого вышел седовласый, в добротном костюме человек. Его проводили до дверей, и там его переняла внутренняя охрана.
- Добрый день, Дмитрий Константинович, - хозяин дома встретил Камчадалова в дверях. Последовала череда ничего не значащих фраз, после чего они прогулочным шагом направились в просторную гостиную.
На стеклянном столе, опорой которого служила бронзовая русалка, уже стояли бутылки фанты, фужеры и серебряные тарелочки с бутербродами.
- Садитесь, Дмитрий Константинович, и чувствуйте себя как дома.
- А как вы себя чувствуете? - врач разгладил свои седые кустистые брови. Его лицо излучало приветливость.
- Да как вам сказать, доктор…Вчера два раза пытался сходить в туалет, а сегодня ни разу, хотя казалось, что созрел…Позывы есть, а выжимаю из себя лишь пару капель, причем с дикой болью…
- Это, к сожалению, неизбежно. Морфий продолжаете колоть?
- Куда же деваться? Но прежняя доза уже не спасает, а увеличивать не хочется… Как там мои анализы? - чтобы скрыть волнение, он принялся разливать по фужерам фанту.
- Давайте по порядку. Особых изменений, слава Богу, пока нет. Никаких новообразований, все по-старому…Единственное, что меня смущает - это некоторый рост лейкоцитов в крови и моче. Я советовался со специалистам…Ну что они могут сказать нового - операция…Я тоже склонен к этому.
- А как насчет протеза? - перебил врача Арефьев.
- Вот тут у нас больших побед пока нет. В институте трансплантации почек жуткая очередь. И знаете, кто среди первоочередников?
- Если честно, мне на это наплевать. Но легко представить, какие там фигурируют шишки на ровном месте.
- Могу сказать…Фидель Кастро, один из родственников Каддафи, заместитель главы администрации президента, трое депутатов Госдумы, два губернатора и так далее. Всего двадцать восемь человек. И все хотят быть первыми.
У Арефьева затекла нога, противно заныло в боку.
- А в Штатах, в Европе тоже в порядке живой очереди?
Врач пригубил фужер с фантой и как как-то неловко взялся за пластмассовую вилочку, воткнутую в крошечный бутерброд. Она вдруг выскочила и хлеб с красной икрой полетел на пол. Икринки, словно оранжевые бусинки, запрыгали по ковру.
- В США тоже очередь, только из миллиардеров. Все расписано до 2004 года. То же самое в Европе. Болезнь почек - результат перегруженности ядовитыми веществами окружающей среды…
- Значит, остается ждать летального исхода? Как вы думаете, Дмитрий Константинович, какого цвета гроб мне заказывать?
В гостиную вошла Злата с подносом в руках. В керамических горшочках дымились фаршированные кабачки с зеленью.
- Здравствуйте, доктор, - женщина опустила поднос на стеклянную столешницу.
- Добрый день, Злата. У вас, наверное, не курят?
- У нас все можно, - улыбнулась хозяйка, - единственное, чего нельзя - говорить во время обеда о Макашове.
Арефьев потускнел. Он ощутил безнадежность. Когда жена вышла, он напрямую спросил Камчадалова:
- Что нужно, чтобы ни от кого не зависеть? Ни от миллиардеров, ни от Кастро, ни от депутатов?
- Найдите донора и возьмите от него расписку…
- И что - вы сразу же сделаете мне пересадку?
- Положим в клинику и там сделают. Очередь у нас не потому, что хирурги не успевают делать пересадку, а только потому, что нет протезов.
- Значит, если завтра я вам такой протез представлю…
- Купите на Тишинском рынке? - Камчадалов опустил к тарелке глаза. - Вы, Герман Олегович, не обижайтесь, но ситуация, мягко говоря, в самом деле серьезная. Спрос на протезы опережает предложение…
- Именно куплю! Или вырву из груди какого-нибудь придурка вот этими руками, - Арефьев поднял руки и сделал пальцами такое движение, словно собирался играть на рояле. - Но вы должны мне помочь все оформить надлежащим образом. Что для этого нужно - сертификат?
Хозяин поднялся и подошел к бару. Откуда-то из-за бутылок с напитками вытащил продолговатый конверт и, возвратившись, положил его на стол.
- Надеюсь, этого хватит, чтобы с вашими консультантами решить мою проблему положительно. Сколько по-вашему может стоить почка?
- Если от бомжа - пару бутылок водки, у безработного, который готов продать себя по частям, можно сторговать за полторы-три тысячи долларов…На международном рынке за почку возьмут не менее ста тысяч долларов…Однако наши наблюдения говорят о том, что люди со своими органами расстаются крайне редко. Может, один из ста тысяч…
- Будем этого одного искать, - Арефьев подвинул конверт ближе к Камчадалову. - Берите, у меня нет больше терпежа сносить эту боль…
Когда они вышли на улицу, Арефьев подошел к водителю голубого "мерседеса" и угостил его сигаретой. Машина подала багажником в открытые ворота и вскоре вместе с гостем выехала на улицу.
Глава вторая.
Злату он застал в спальне. Она стояла возле трюмо и вытирала глаза. Он обнял ее, прижал к себе.
- Что сказал врач? - спросила женщина.
- Взял, но ничего нового не сказал.
И Арефьев передал ей разговор с доктором.
В половине седьмого охрана доложила, что у ворот просит о встрече пастух Раздрыкин. Обычно он приносит бидончик козьего молока и оставляет его охране. Но это по утрам. В другое время Арефьев вряд ли бы дал согласие на такой необязательный визит, однако, пребывая в хандре, он коротко бросил:
- Впустите его во двор, я сейчас спущусь.
С каким-то внутренним противоречием он шел на встречу с этим немного странным козьим хозяином. Безработный, здоровенный, лет сорока человек, целыми днями болтался со своим стадом в окрестностях Опалихи. И всякий мог видеть следы выпаса парнокопытных - повсеместно обглоданные кусты сирени и акаций.
Петр был одет в брезентовую, до белизны выгоревшую безрукавку, с большими кнопками на груди. Штаны тоже полинявшие и вытертые до дыр. На босых ногах, давно просящие каши, кеды. Из одной из них торчал большой, с пожелтевшим ногтем, палец. У него красное от загара лицо, живые зелено-янтарные глаза.
- Заходи, - пригласил гостя Арефьев и повел его за собой.
Они обогнули дом и вошли в тень раскинувшихся кустов жасмина, среди которых притаилась беседка с разноцветными стеклами. Когда они уселись за ромбовидный стол, Раздрыкин положил на него газету "Пульс Опалихи" - разворотом к Арефьеву.
- Смотрите, Герман Олегович, как они меня кинули мордой в грязь.
Арефьев не без интереса прочитал, на три колонки, крупный заголовок: "И у нас есть свои зоофилы?". Материал сопровождала обильная подборка фотографий, на которых был изображен сам пастух и его стадо. Среди животных особенно выделялась коза Табуретка - старая, с большими рогами и молочным выменем. И по мере того как Арефьев вчитывался в текст и вглядывался в снимки, глаза его хищно сужались, на щеках заходили желваки.
- Тебя, Петро, действительно грязно кинули, - тихо проговорил Арефьев. - Но в чем правда?
- Да какая к черту правда, Герман Олегович! Тут одна черная клевета. Смотрите, что мерзавцы придумали… Журналист задает вопрос сексопатологу, затем председателю комиссии по охране животных и даже директору зоопарка, дескать, как они смотрят на такой экземпляр, как я?
- Успокойся, парень, я не суд и не следователь. Если ты ко мне пришел, говори - да или нет. Все! Я жду…
- Клянусь детьми, нет, нет и нет! Я же пятерых детишек настругал, зачем же мне еще козы?
- А кто этот прокуда, с чьей подачи написано все это дерьмо? Получается, что как будто кто-то лично видел, как ты трахал козу Табуретку?
- Вот в том-то и дело - кто он? Я пошел в редакцию, но мне эта курва, редакторша, сказала, что не может назвать источник, поскольку по закону она не обязана этого делать. Значит, меня можно прилюдно полоскать в позоре, а назвать гада, который меня до смерти опоганил, нельзя. Как я буду смотреть детям в глаза? И как они пойдут в школу?
Крупные слезы полились по загорелым, рано проморщининым щекам Раздрыкина.
- Хорошо, Петро, а чем, собственно, я могу тебе помочь? - у Арефьева даже боль в спине поубавилась. Он подумал о пистолете в столе.
- Если можете, одолжите мне деньжат, я пойду с ними судиться. После такой рекламы я теперь не смогу продавать молоко. Все соседи враз отказались, а я ведь за счет этого только и перебивался…
- Я, разумеется, тебе дам денег, но ты, Петро, должен сказать всю правду.
- Да какая, к хрену, правда! - пастух явно заводился.
- Подожди, парень, не штампуй ахинею. Я тебя о другом спрашиваю: из-за чего они тебя так облажали? Ведь без причины ничего не бывает. Верно?
- Хорошо, скажу, - Раздрыкин нервно отстегивал и застегивал кнопку на безрукавке. - Во время выборов нашего мэра я создал комитет…Ну, какой там комитет, одна видимость…Собралось нас шесть мужиков и решили мы этого каплуна прокатить…
- Кого конкретно?
- Нынешнего мэра, жириновца, наобещавшего сделать из Опалихи новые Васюки. И став мэром, тут же, за бесценок, продал лесопилку, но и этого ему показалось мало. Ввел местные тарифы на электроэнергию, газ, словом, как следует прижал свой электорат…А мы ведь людей предупреждали.
- Значит, тоже попортили ему крови?
- Да с него, как с гуся вода. Такого злопамятного питона я еще в своей жизни не встречал. Вот он меня с помощью этой профурсетки из редакции живьем на шампур и насадил.
Арефьев, задумчиво глядя куда-то за стены беседки, равнодушно изрек: "Не прищеми да не будешь прищемлен". Он вытащил из кармана мобильный телефон и набрал номер.
- Злата, я с Петром в беседке. Возьми мой портмоне…кажется, я его на рояле оставил, и принеси его сюда…И прихвати что-нибудь выпить…
Когда Злата пришла, Арефьев отсчитал 500 долларов и протянул их Раздрыкину, однако пастух наотрез отказался брать деньги. Они ему показались "слишком большими". И только после того, как пропустил рюмку-другую водки, с оговорками, положил доллары в карман затрапезной безрукавки. Подняв кулак, он с чувством проговорил:
- Теперь я этих сволочей обязательно посажу на скамью подсудимых…
- Э, нет, Петро, - голос Арефьева налился металлом, - деньги, которые я тебе дал, отнеси не продажному суду, а потрать на детей и жену. А все остальное я отрихтую сам. Иди и утром возвращайся с молоком, оно мне очень нравится.
Раздрыкин засуетился, не зная как выказать хозяину благодарность.
- Да я те, Герман Олегович, чего хочешь сделаю. Ты меня так подвыручил, что я теперь могу послать их всех на хутор бабочек ловить…
- Я устал, иди и об этой ерунде больше не думай.
Пастух тем не менее не унимался:
- И главное, что мерзавцы придумали…Дескать, и великие люди от этого…как его, зоофильства тоже не были застрахованы. Например, Петр Ильич Чайковский или этот французский актер… забыл фамилию…И что бойцы Чингисхана в поход брали овец, чтобы вдали от жен было с кем заниматься сексом. Б-р-р, - Петр пьяно передернулся и до боли сжал челюсти…
После того, как проводил до ворот пастуха, Арефьев вернулся в беседку и долго сидел в одиночестве. Солнечные лучи, проникая через кусты и разноцветные стекла беседки, создавали вокруг прихотливые узоры. На душе было отрадно и вместе с тем неспокойно. И он понимал, откуда исходит тревога: от четкого ощущения, что в один прекрасный день все истечет в никуда.
Боль, словно колючая проволока, накручивалась и накручивалась на позвонки. Отдавала в правую лопатку, стреляла в пах, крутилась штопором внутри тела.
Он глянул на часы - приближался обед и пора уже делать укол морфия. Но когда он собрался уходить, на столе засигналила трубка мобильного телефона. Звонили из его офиса, помощник Голощеков. И сначала он его не узнал - так изменился голос и так невнятны были слова помощника.
- Да прекрати ты, наконец, валять дурака! - Арефьева кольнуло предчувствие беды. - Говори внятно, как я тебя учил…
Но то, что он услышал, потрясло его. После затянувшейся паузы Арефьев сказал:
- Пока молчи. Информацию до моего приезда заблокировать и чтоб ни один акционер об том не знал. Собери членов правления, я сейчас же выезжаю…
Он пошел в дом и с порога окликнул Злату. Начал переодеваться. Темный костюм до неузнаваемости изменил его, он превратился в еще более интересного и уверенного в себе человека.