Глава шестая
Арефьев пребывал в трауре. Погибших телохранителей Рюмку и Заполошного похоронили на Химкинском кладбище. Буханца положили в частную, полуподпольную, клинику, где после сделанной операции он уже шел на поправку. Там же два дня лежал Чугунов. Ему повезло: пуля, задев по касательной брюшную полость, прошла сквозь карман, в котором лежала запасная обойма от пистолета.
Воробьев лечился, что называется, в амбулаторных условиях.
В дороге, когда они возвращались из Хлебниково, состояние Вахитова стало угрожающим. Пульс почти не прощупывался, и Голощеков велел Борису отвезти его в ближайшую больницу. Однако через пару километров стало ясно, что до больницы он не дотянет: Борис по мобильнику вызвал "скорую помощь" в район метро Таганская… Однако сердце Вахитова перестало биться за полторы минуты до прибытия неотложки…Борис вынес тело из машины и, положив его на скамейку, уехал…
Труп Полоза, который привезли в Опалиху, оставили на ночь в гараже - на дощатом настиле, положенном на сдвинутые капоты двух машин. В первую же ночь, Арефьев, взяв фонарик, спустился во двор. К нему подошел охранник Борис, но хозяин жестом дал понять, чтобы его оставили одного.
Он зашел в гараж и включил свет. Долгое, плоское тело Полоза казалось отчужденно беспомощным. Кто-то из охраны в его сложенные на груди руки вставил сигарету. Арефьев, сочтя это издевательством над мертвым, выдернул сигарету и бросил ее под машину.
Постояв несколько минут над трупом, и, не получив от свидания с ним успокоения, он отвел взгляд от заострившегося, объятого желтизной лица и пошел на выход. Злата ждала его на крыльце. Он обнял ее за плечи и увел в дом. В постели долго ворочался, отчего растревожил бок и ему пришлось встать и принять лекарство.
Прошедший день он считал позорным. Утром состоялся "разбор полетов". Воробьев, с рукой на перевязи, рассказал о том, что произошло в Хлебниково. Выслушав доклад, Арефьев, по очереди оглядев присутствовавших, неопределенно сказал:
- Смерть не есть зло…Дело в другом.
И он завел речь о деньгах. При этом Арефьев выразительно посмотрел на финансиста Коркина. Тот, не заглядывая в лежащий перед ним лист бумаги, назвал цифру - 700 тысяч долларов.
- Это все, что нам удастся наскрести, - сказал он. - Вы же знаете, наш груз задержан на таможне Украины, а это не много, не мало, три тысячи тонн спирта.
- Я знаю, - сухо перебил финансиста Арефьев. - А кредит, о котором мы с тобой говорили? Я имею в виду "Альфа-банк"…
- Там слишком высокие ставки…В банке "Столичный", где приемлемые проценты, мы уже взяли кредит, другие наши средства брошены в Тюмень, на разработку новых нефтяных полей…Кроме этого, до первого числа мы должны произвести выплату акционерам общества "Северное сияние"…Это последний срок, после чего к нам могут быть применены солидные штрафные санкции…
- Не много ли этих санкций? - Арефьев взглянул на часы. - С минуты на минуту должен звонить Расколов - что мы ему скажем?
- Может, пока не стоит ставить его в известность? - предположил Голощеков.
- Не будем наивничать, ему уже наверняка все известно.
- Но есть другой вариант, - Воробьев отпил из своего фужера минеральной воды. - Бортинженер умер и мы в конце концов можем все списать на него. Я понимаю, это не по правилам, но надо учитывать, что нас кинули именно по его наводке.
Арефьев взглядом остановил Воробьева.
- Кто кого кинул еще неизвестно, а за доставку валюты целиком отвечаем мы. Но это для нас не только вопрос чести, но и вопрос выживания. Я не хочу пугать вас, но не исключается крупная разборка. Возможно, даже с применением оружия и взрывчатки…Поэтому Воробьеву и Голощекову надо подумать о безопасности нашей фирмы. Как вы думаете заменить вышедших из строя людей? - обратился он к Воробьеву.
- Мы уже давно работаем с охранной фирмой "Вердикт"…Вот и Борис оттуда и Буханец, так что…
…В половине одиннадцатого утра телекамеры наружного слежения зафиксировали человека, который подошел к калитке. В руках у него была двухлитровая стеклянная банка с содержимым белого цвета. Охрана впустила козьего пастуха. Как будто погода его не касалась: он по-прежнему был в дырявых, на босу ногу, кедах и в своей потерявшей первоначальный вид выгоревшей безрукавке. Подошедший Борис завел с ним разговор.
- Хозяин сейчас обедает, - сказал он Раздрыкину. - Что ему передать?
Пастух протянул охраннику банку с молоком.
- Передайте вот это, жена только что подоила, - он собрался уходить, но что-то передумав, обратился к Борису. - Передайте Герману Олеговичу, что справедливость все же восторжествовала. Он поймет, о чем идет речь…
- Обязательно передам, - улыбнулся Борис, - и, я думаю, это понравится ему.
Не успела калитка захлопнуться за пастухом, как у ворот строения ? 9 остановилась серая "волга". Из машины вышел довольно высокий, средней комплекции, человек в форме подполковника милиции. Не спеша он подошел к воротам, и нажал на звонок. Это был Коризно, начальник отдела милиции Опалихи. Его встретили с почтением. Сам Арефьев провел его в свой кабинет и открыл бар. Однако Коризно от выпивки отказался, лишь заметив: "Если не сложно, то чайку бы я стаканчик выпил …"
- В газетах пишут о покушении на редакторшу, - сказал Арефьев, наливая в фужеры минеральной воды. - Наверное, недостатка в версиях у вас нет?
- Основные две: разбой с целью похищения автомашины и вторая версия - заурядная месть. Вы же знаете, что наши СМИ за последние годы стали своего рода киллерами и…в ответ получают по полной программе.
- А куда денешься, издержки демократии. А кому мог помешать наш мэр?
- С ним сложнее…Но пока ничего определенного сказать не могу… - Я вам принес документы, - подполковник достал из папки и положил на стол официальные бумаги. Это разрешение на хранение и пользование двух гладкоствольных ружей. Прошу…
Речь шла о шестизарядном "ремингтоне" двенадцатого калибра и о "тулке" шестнадцатого калибра…
Арефьев взял в руки важные для него бумаги.
- Исполнение просто классическое, - сказал он и протянул Коризно руку. Они обменялись рукопожатием.
- Что вы хотите, компьютерное оформление, чистописание…Хороший, между прочим, у вас чай, наверное, цейлонский, - сказал подполковник.
- Честно говоря, я в этом не разбираюсь. Обычно я пью шиповник в пакетиках, крепкий чай мне пока нельзя…
Помолчали. Это были абсолютно разные люди, без каких бы то ни было точек соприкосновения. Взглянув на хозяина дома и, видимо, уловив какой-то свой момент, Коризно сказал:
- В прошлый раз мы разговаривали с вами насчет моих сотрудников…Я посоветовался с начальством и оно в принципе не возражает против…спонсорской поддержки. Только чтобы это особо не рекламировалось…
Арефьев встал с кресла, подошел к сейфу и достал оттуда пачку долларов. Отсчитав несколько купюр, вернул их обратно в сейф.
- Здесь четыре тысячи пятьсот…
- Огромные деньги. Я сейчас напишу вам расписку, - подполковник покрылся пунцовой краской и лихорадочно стал обивать себя по карманам в поисках ручки.
- Прошу вас, Михаил Иванович, не делать из этого бюрократической канители. Ваши ребята хорошо поработали и общество обязано их поощрить. А эти деньги я заработал честным трудом и пусть ваша совесть будет спокойна..
- Ладно, я так, для проформы, - Коризно встал. - Ладно, - повторил он, - у меня нет слов, чтобы выразить вам свою признательность… - Он извинялся, долго тряс руку Арефьеву и, вытерев ладонью вспотевший лоб, раскланялся. И что-то в плечах Коризно изменилось, они как будто стали на вершок уже и согбеннее. У порога он зацепился ботинком за угол паласа и едва не упал.
- Э, черт! - тихо выругался подполковник и не очень уверенно перешагнул порог.
Шедший позади него Арефьев глянул на часы - до приезда его старого товарища Виктора Шедова оставалось чуть больше часа.
- Хорошая у вас дорога, - сказал Коризно, садясь в машину, - только фонарей маловато…
Пока хозяин дома поднимался по ступеням крыльца, шел через прихожую, до него доносились телефонные звонки. Однако он не спешил к ним: в последнее время ничего хорошего они не приносили. Когда снял трубку, услышал голос Шедова, который звонил из своей машины на подъезде к Кольцевой дороге.
Арефьев поспешил в кабинет, откуда позвонил Злате, чтобы она убрала чайный прибор и принесла "чего-нибудь посолиднее".
Шедов приехал на оранжевом "ниссане". Коренастый, лысеющий человек, с румяным свежим лицом и слегка надспущенными на глаза веками. На вид 45-50 лет. Не обошлось без объятий и поцелуев, после чего они вошли в дом.
- Если есть желание, можем немного вспрыснуть нашу встречу, - Арефьев не скрывал радости от встречи.
- Если самую малость. У меня сегодня с утра что-то пошаливает сердечко, - гость сидел в кресле и рассматривал богато обставленную гостиную.
Однако работающий в углу телевизор напоминал о вещах неприятных: о правительственном кризисе, рухнувших банках и торге, который начала Госдума с президентом.
- Так всегда в России было и так всегда будет, - философски заметил Шедов. - Прошедший год для меня тоже был хуже не придумаешь. Сначала язва открылась. Потом микроинфаркт, а в декабре, когда стал понемногу оклемываться, взорвали машину…Наезд банды на племянников…
- А как сейчас?
- Как ни странно, все пока складывается до смешного удачно. Хотя порой приходится надевать бронежилет…Но зато я бросил курить.
- А это? - Арефьев посмотрел на стоящую на столе бутылку сухого вина.
- Это даже врачи рекомендуют. Холестериновые бляшки исчезают да и стресс как рукой…Когда ты мне позвонил, я понял - что-то у тебя не того…Рассказывай, может, совместными усилиями что-нибудь придумаем…
Арефьев по природе скрытный человек, но обстоятельства…Да и доверял он своему другу, как никому другому в жизни. Он уложился в десять минут и когда кончил, наступила долгая пауза.
Шедов смотрел на висевшую возле секции неброскую картину, на которой доминировала голубая ваза, ярко-желтые цветы и темно-синяя драпировка.
Арефьев взял из пачки сигарету, без нужды стал ее разминать.
- Что ты думаешь предпринять? - спросил Шедов.
- А у меня вариантов не так уж много… Побыстрее собрать деньги и вернуть их Расколову. Но сам видишь, в какой переплет попали банки. Я не могу получить от них собственные деньги. А та наличка, которую можно собрать со своими компаньонами, Расколова, разумеется, не устроит.
- К сожалению, я тебе тоже не могу как следует помочь. Та же история с банками, доллар взбесился, поставщики отказываются везти сюда товар. Ужас что творится, пришлось все три магазина закрыть на переучет…Конечно, тысяч сто-сто пятьдесят могу наскрести, во всяком случае до весны…
Арефьев положил руку на плечо друга.
- Я не к тому говорю, чтобы попросить у тебя бабок. Мне, возможно, потребуется от тебя другая помощь. Ты ведь знаешь, я потерял шестерых человек, а прибегать к помощи охранной фирмы, во-первых, начетисто, во-вторых, не знаешь, кого себе в дом приведешь…А теми силами, которые у меня есть, семейный очаг не защитишь…
- Если, Гера, ты имеешь в виду Расколова, то числом против него ничего не сделаешь. Насколько мне известно, на него работают человек 100-120 накаченных мерзавцев. Это настоящий спрут…Говорят, после убийства авторитета Муфлона, царицынская группировка тоже переходит под его крыло, а это еще полста рыл…Вообще тут нужна не позиционная защита, а мощный упредительный удар. Чтобы мозги во все стороны…
Шедов пододвинул к себе фужер с вином, однако сразу пить не стал. Подняв фужер, долго рассматривал вино на просвет.
- Если я это сделаю, значит, объявлю тем самым Расколову войну, а у меня Злата на шестом месяце беременности и сам я в любой момент могу загреметь в больницу…
- Тогда смирись и возврати ему долг.
- Я могу его вернуть только по частям, а это его не устраивает. Он берет меня за горло. Если бы не кризис, может, я что-нибудь придумал, но сейчас это мне не по силам.
- Тогда попытайся провести с ним переговоры, потяни время. Там, смотришь, начнется еще одна пролетарская революция, которая спишет со всех все долги, - Шедов улыбнулся, обнажив золотые коронки. - Но в любом случае, ты должен иметь в виду, что эти деньги, которые Расколов отправлял через тебя за рубеж, принадлежат нескольким бандам. Общак. Если ты их не вернешь ему, братва его замочит в одну секунду и он это прекрасно понимает. И потому, не получив быстро назад гроши, он будет на тебя наезжать как танк…
Они умолкли. Видимо, лежащая у ног Арефьева Ронда, тоже почувствовав напряженность, встала и положила морду на колени хозяина. Он ее погладил, дал со стола кусочек ветчины и собака с подарком снова улеглась у кресла.
- Значит, по существу у меня нет выхода? - Лицо Арефьева при этом не выражало и тени отчаянья. Он поднял фужер и предложил выпить за удачу. - Я, конечно, пойду на компромисс - верну какую-то сумму, остальные деньги пообещаю отдать в течение года. Если это общак братвы, он на это, разумеется, не пойдет, но если он хотел их переправить на личный счет, тогда будет ждать. Поерепенится, посулит завернуть меня в асфальтовое одеяло, но в конце концов смирится. Ему ведь лучше держать в руках наличный миллион и еще один иметь в уме, нежели видеть мой обезображенный тротилом труп…
- Это хорошо, что ты юморишь, значит, не все фишки еще израсходованы. Давай, Гера, дерзай, но при этом не забывай, что имеешь дело с отъявленным подонком, для которого твоя логика не подходит. В этом случае о логике и порядочности вообще забудь. Что касается моей помощи… Я могу отдать в твое распоряжение двух прекрасных мальчуганов. Близнецы, мои племянники…
- Спецназовцы?
- Бронька чемпион западной зоны по биатлону, второй - Димка, бывший шеф-повар ресторана "Анютины глазки". Фанаты… Я могу хоть сейчас их тебе представить, они в машине играют в нарды…
- В чем заключается их фанатизм?
- Ну как тебе сказать…У Броньки глаз-ватерпас, с дистанции в 100 метров расстреливает наперсток. Во-вторых, он, несмотря на молодость, тертый калач. Уже понюхал пороху…я, по-моему, тебе уже рассказывал о наездах банды Кривозуба на него и его друзей. Кстати, сейчас этот Кривозуб, если не ошибаюсь, обслуживает Расколова…
- Не ошибаешься, его шестерка…
- Так вот, мои хлопцы на этого лютого Клыка имеют серьезный зуб…
- С одной стороны это неплохо, больше злости будет, но с другой…Чтобы в горячке твои ребята не наломали дров…А что второй близнец?
- Димка помешен на восточных единоборствах, умеет также неплохо стрелять и обращаться со взрывчаткой.
- Самородок?
- Я его кое-чему научил, жизнь заставляет. Ты ведь знаешь, моя военная учетная специальность - подрывник… А у них дела…Ресторан закрылся, команду по биатлону некому содержать, спонсор из-за бесконечных наездов рэкета обанкротился. До денег близнецы не жадные, на карманные расходы ребятам чего-нибудь подкинешь…
Шедов говорил горячо и Арефьев ему поверил, но со знакомством с "фанатами" спешить не стал.
- У меня тоже неплохие орлы служат и тоже кое-чего умеют, - Арефьев почувствовал подступающую в спине боль. - Я тебе, Виктор, дам знать, когда мне понадобится твоя помощь.
- Смотри, не промедли. Иногда события опережают нас.
- Я знаю. Сегодня я больше всего хотел бы вернуться на наш завод, в моторный цех.
Лет пятнадцать назад они работали на авиационном военном заводе. Арефьев с бригадой ремонтировал ротор, Шедов - фронтальное устройство, был асом аргонодуговой сварки. Их портреты висели на доске почета. С приходом перестройки оба перевоплотились…
- А что, может, и в самом деле нам уже пора возвращаться на родину, а? - вдруг спросил Арефьев и по лицу его прошла судорога.
- Я "за"! - по-пионерски бойко откликнулся Шедов. - Только не знаю, где эта дверь…В меня дважды стреляли и один раз взрывали в собственном доме…В каком страшном сне могло это тогда приснится?
Арефьев поднялся с кресла.
- Извини, брат, я сейчас вернусь…
Он не хотел при Шедове делать укол, а потому направился в спальню, где в тумбочке находился приготовленный шприц с порцией морфия. Трясущимися от боли руками он взял шприц и, не закатывая рукава, через рубашку, сделал инъекцию. Сел на кровать, опустил голову в колени. Он знал: через пару минут наркотик взбодрит кровь. Расслабит утомленные нервы, освободит от железного обруча сердце.
И действительно, очень скоро он уже был в состоянии функционировать. Когда вернулся в кабинет, услышал как Шедов разговаривает по мобильному телефону. Очевидно, под впечатлением обволакивающей каждую клетку теплоты, Арефьеву хотелось говорить, действовать…
- Пойдем посмотрим твоих фанатиков, - предложил он Шедову.
- Один момент. Только допью вино. Кстати, где ты его покупаешь?
- В Столешниковом переулке, в винной лавочке. Понравилось?
- Приятное послевкусье и в меру терпкое. Пьешь и еще хочется.
- Это любимое вино Клинтона - "Калифорнийское Бургундское".
Когда они вышли во двор, Шедов вытащил мобильник, набрал номер.
- Пусть твои люди откроют ворота, - сказал он.
На территорию строения ? 9 въехал представительный "джип-вагон-4" с темными стеклами. Шедов открыл дверцу и с кем-то перекинулся несколькими словами. Первым из машины вылез смуглолицый, с усиками молодой человек. Он был в кроссовках, темных джинсах и в кожаной безрукавке.
- Подойди сюда, Броня, - позвал парня Шедов. - Познакомься - Герман Олегович, мой стары кореш, не один пуд соли съели вместе с ним и не одну цистерну выпили вина…
Арефьеву понравился прямой взгляд и сильное рукопожатие. Парень поздоровался и скромно отступил на шаг - дескать, я не буду мешать. Его брат, тоже смугловатый лицом, не был точной копией Бронислава. У него были более светлые волосы и более широко расставленные глаза. Экипировка почти та же, что у брата - джинсы, кроссовки и со множеством карманов кожаная тужурка.
- Есть хотите? - спросил своих молодых гостей Арефьев и получил отрицательный ответ. Говорить им было не о чем. Это понимали все, однако, Шедов, которого затянувшаяся пауза тоже не устраивала, сказал:
- Возможно, вам, мальчики, придется какое-то время поработать здесь, у Германа Олеговича, - он окинул взглядом просторный двор, внушительных размеров хозпостройки.
- Пусть только хлопцы скажут, что им готовить из еды. Для Златы это одно удовольствие… - сказал Арефьев.
- У меня своя диета, - Бронислав улыбнулся, приоткрыв белоснежные зубы. - Мне нужна дистиллированная вода, немного риса и два яблока. На день…
- А ты, Дима, тоже на диете? - спросил Арефьев другого близнеца. Тот засмущался, на скулах появился румянец.
- Я в принципе всеядный…Не стоит, Герман Олегович, беспокоиться…
- Идите в машину, сейчас поедем, - Шедов взял Арефьева под локоть и они направились в сторону гаража. Двери его были открыты настежь, труп Полоза ночью увезли в крематорий и помещение проветривалось от смерти….
- Как тебе мои ребята?
- Симпатичные, молодость говорит сама за себя…А как у тебя насчет стволов?
- С этим проблем нет, но только не хотелось бы, чтобы мои люди разъезжали с оружием по Москве.