* * *
Подголовник плетеного кресла оказался жутко жестким. Хиршбург потерся о него затылком. Саднящая боль заставила вернуться из прошлого в сегодняшний день.
У самого горизонта в солнечном мареве сгустилась темно-синяя полоска - там, за апельсиновыми рощами нежилось теплое море. Юная всадница по-прежнему гарцевала на лужайке. Жеребец хрипел, роняя пену в пожухлую траву, взбивал копытами фонтанчики красной земли. Нервный ритм ударов копыт тревожной волной отзывался в сердце.
На столе стоял запотевший кувшин с соком. В золотистой жидкости плавали шарики льда. Ее поверхность, показалось, вибрирует в такт ударам копыт разгоряченного скакуна. Хиршбург сглотнул вязкую слюну.
Винер уже полчаса наблюдал за нервным танцем вороного жеребца, но, как оказалось, краем глаза внимательно следил за состоянием Хиршбурга. Потянулся, правой, не раненой рукой, поднял кувшин. Льдинки тонко тренькнули по стеклу
- Попробуйте, Вальтер. Апельсины только что сорвали с дерева.
- Благодарю, герр Винер. - Хиршбург принял из рук Винера стакан. Стенки оказались ледяными на ощупь.
Винер дождался, когда Хиршбург сделает глоток, и, отвернувшись от лужайки, указал взглядом на папку, что Хиршбург держал на коленях.
- Начнем, если вы не против. Или дать вам еще немного привыкнуть к жаре и солнцу?
- Нет, я готов, - ответил Хиршбург, отставляя стакан.
Он раскрыл папку. Память, несмотря на возраст, еще ни разу не подвела, но по опыту знал, с папкой докладывающий выглядит солидней. К тому же, руки постоянно заняты, не суетятся, выдавая волнение.
Винер подобрался в кресле. Если все это время он выглядел молодым помещиком, наслаждающимся сиестой в уютной тени родового гнезда, то сейчас стал тем, кем был на самом деле, - главой концерна "Магнус", унаследовавшего разработки тайных лабораторий Рейха, и самым молодым членом совета "Черного солнца", создавшего Рейх.
Хиршбург не мог не признать, что перемена в молодом шефе ему приятна. Пусть Винер и проиграл, но поражение не выхолостило его дух.
В тот дождливый вечер, когда судно "Мебиус" экстренно отвалило от пирса Калининграда и легло на курс острова Рюген, Винер пришел в себя. Врачи и медикаменты на борту были первоклассными. Но даже они бессильны, если ранен дух. Пуля, черт бы побрал Жозефа, действительно прошла вскользь по левой половине груди, размозжив ребро. Рана оказалась не смертельной, а болевой шок быстро прошел. Но как пережить удар? Чаша Огня сама шла в руки, и в последний миг ее вырвал тот незнакомец с волчьими глазами. Хиршбург не представлял, как бы он пережил такой крах. А Винер смог. Едва придя в себя, он вызвал Хиршбурга и, до боли сжав ему пальцы, приказал: "Готовьте контрудар".
Команда была отдана две недели назад, и сегодня Хиршбург впервые докладывал о проделанной работе.
- Прежде всего, хочу доложить, что русские клюнули на приманку, - откашлявшись в кулак, начал Хиршбург. - Пожар на даче профессора Арсеньева не прошел незамеченным. Нам немного повезло. Мой человек на пожаре засек молодого корреспондента, укравшего образцы расплава. В порядке импровизации я подвел к нему Нуаре. Он перекупил права на информацию и сдал ее в русскую резидентуру. При желании, русская контрразведка легко проверит этот след.
- И у них возникло это желание? - спросил Винер, поигрывая льдом в стакане.
- Безусловно, - кивнул Хиршбург. - Я имею возможность контролировать этого мальчика-журналиста. Русская контрразведка беседу с ним уже провела, о чем он не преминул раззвонить всем своим знакомым.
- Что в Берлине?
- Пока держат паузу, что вполне объяснимо. У них осталось два дня до оговоренного срока. Естественно, ждут, пока контрразведка отработает информацию в Москве. - Хиршбург перевернул лист. - Кстати, я просмотрел запись встречи с Садовским, он работает "под крышей" представительства русского информационного концерна, с фрау Эрикой и Нуаре. Мой вывод: успех достигнут исключительно благодаря, скажем так, нетрадиционному воздействию фрау Эрики.
Хиршбург умел докладывать. Упомянув вскользь о навыках Эрики, он сделал приятное шефу. Винер считал, что будущее за нетрадиционными технологиями, и вкладывал в исследования этих направлений огромные суммы. Многие оперативники из спецотдела корпорации прошли курс парапсихологической подготовки. Для них не составляло труда моментально вогнать человека в гипнотический транс, излечить или убить одним нажимом пальца, управлять собственными и чужими сновидениями и угадывать девять карт из десяти. И еще многое другое, что Хиршбург считал даже излишним для ремесла разведки. Но Винер хотел иметь в своем подчинении не ремесленников и солдат, а воинов и полубогов. Что ж, за свои деньги он их получил. И Эрика была одной из лучших.
Винер, оказалось, так же не равнодушен к тонкой лести, как и все предыдущие начальник Хиршбурга. Он перевел взгляд на лужайку, где наездница продолжала изводить жеребца, и губы его тронула улыбка.
- Можно приручить коня, можно покорить женщину. Но с амазонкой справиться невозможно, - задумчиво произнес он.
Хиршбург решил оставить эту сентенцию шефа без комментария. В конце концов, не ему лезть в личную жизнь Винера. Дело молодое, пусть отдыхает, как считает нужным.
Он перевернул листок, бегло пробежал глазами.
- Источник "Крупье" сообщает, в Москве активизировалось контрразведывательное прикрытие музейных фондов. На контроль взяты все более-менее серьезные скупщики и посредники. Как правило, такие мероприятия русские проводят для пресечения реализации похищенных культурных ценностей. И самое главное, в спецхранилище музея, где работает профессор Арсеньев, проведена негласная ревизия.
- Все говорит о том, что русские клюнули, - сам сделал вывод Винер. - Впрочем, чему удивляться? Золото Ретры - это наживка, которую нельзя не заглотнуть.
- Я держу в постоянной готовности группу экспертов. Как только русские вернут нам брактеат, они сразу же проведут анализ, и мы будем точно знать, проверялся ли он в лабораторных условиях или нет. Это будет самым точным признаком, заглотили ли русские наживку.
- Уверены, что они ее не выплюнут? - спросил Винер.
- Могут перестраховаться, такой вариант я не исключаю, - сразу же, как о давно обдуманном и тщательно взвешенном, ответил Хиршбург. - Решат затянуть паузу и посмотреть, как будет развиваться ситуация. Для спецслужб это наиболее очевидное поведение в условиях неопределенности. Но в таком случае они развязывают руки Нуаре. Где гарантия, что он не пойдет на скандал в прессе?
- Они тут же заткнут ему глотку. - Винер насупился.
- Скорее всего, сделают это руками азиатского бонзы, - подхватил Хиршбург. - Думаю, у него найдется не одна сотня смертников, готовых исполнить любой приказ. Кстати, устранив Нуаре, бонза выдаст себя с головой и окажется на крючке у Москвы.
- Разумно, - кивнул Винер. - Но такой вариант меня абсолютно не устраивает.
- Мы не дадим русским разыграть его, герр Винер. - Хиршбург постарался, чтобы уверенность в голосе была точно дозированной: начальство в равной степени не любит излишнего оптимизма и чрезмерной осторожности.
- Надеюсь, - пробормотал Винер. - Что еще? Хиршбург не закрыл папку, что не укрылось от глаз шефа.
- Осталось только досье на этого русского. - Хиршбург то решился уточнять, предоставив Винеру самому догадаться, о ком пойдет речь. И самому решить, хочет ли он узнать о человеке, стрелявшем в него в подвале.
Винер отставил стакан с соком. Вскинул руку. По его сигналу из тени выступил молодой человек, по виду из местных.
- Пако, вина! - по-испански отдал команду Винер. - Информацию, как блюда, надо чередовать, - обратился он к Хиршбургу. - Контраст вкусовых ощущений и температуры позволяют насытиться, не переедая. Сок свежевыжатых фруктов - это здоровье. А доброе старое вино… - Винер прищелкнул пальцами, подбирая слово. - Это мудрость. Вы согласны, Вальтер?
Хиршбург кивнул.
"Ты взял паузу, чтобы спрятать боль, мой мальчик, - подумал он. - Не ту, что иногда бередит рану, а ту, что еще долго будет терзать душу. Уж я-то знаю. Раны тела затягиваются быстро, но раны души, что получил при сокрушительном поражении, не заживают никогда. Ты умеешь держать удар, что само по себе уже много значит. И ты наделен завидным качеством превращать поражение в преимущество. И не окажись в тебе этого, я бы не сидел сейчас здесь".
Он смотрел на Винера глазами старого солдата тайной войны. Любой ветеран знает, что с каждым днем все ближе час, когда возраст даст о себе знать, мышцы и нервы уже не те, и любой из ближайших боев может стать последним. И поэтому внимательно приглядывается к новобранцам, пытаясь угадать в молодых волчатах, у которых на губах еще не засохла кровь первой охоты, того, единственного, кто вместо тебя пойдет по трупам дальше, к победе, до которой ты не дожил.
Он обратил внимание, что у Винера появилась тонкая морщинка. Первый раз он увидел ее там, на борту "Мебиуса", в каюте, пропахшей лекарствами и антисептиком. Сейчас на загорелой коже она выделялась особенно четко, словно след пореза острой бритвой. Это был еще один след от ранения. Но если шрам на груди теперь навсегда будет напоминать Винеру о непростительной поспешности, то складочка, чиркнувшая по коже от носа к губе, навеки останется знаком мудрости, обретенной в миг смертельной опасности.
Слуга принес бутылку вина, и Хиршбург уже знал, какой будет вкус у вина. Вернее, очень хотел не ошибиться ни в вине, ни в Винере.
Подставил бокал под струю темно-красной влаги. Пригубил, закрыв глаза. Рот сразу же наполнился полынной горечью. Потом теплая волна упала вниз, и к нёбу поднялся аромат истомленного солнцем цветка. Пурпурно-красного, источающего аромат, тягучий и печальный, как последний аккорд симфонии Малера.
- Что скажете? - поинтересовался Винер, грея бокал в пальцах.
- Вкус мудрости, - ответил Хиршбург, посмаковав оставшийся во рту аромат.
- Прекрасно сказано. - Винер полюбовался на игру света в бокале и сделал маленький глоток. - Этот кагор делают монахи-цестерианцы. Это особенное вино. Горечь появляется лишь на десятом году, а до этого оно нежное и пахнет земляникой. Как девочка на первом причастии. А таким, мудрым, как вы выразились, монахи причащают своих стариков, готовящихся предстать пред очами Создателя. - Винер тягучим глотком допил остатки вина. Подставил бокал под новую порцию, после чего жестом приказал слуге удалиться. - Вернемся к делам, если вы не против, - сказал он уже другим тоном.
Хиршбург выпрямил спину, поправил на коленях папку.
- Мы установили боевика, герр Винер. Его зовут Максим Владимирович Максимов. В прошлом - кадровый военный. Уволен из армии в девяносто первом году в звании капитана. Тем не менее в объединенной картотеке НАТО данные на него есть.
- Вот как! - Винер явно заинтересовался. Он знал, что разведслужбы НАТО сливают в общий архив установочные данные на старших офицеров армии "вероятного противника", младшие офицеры удостаиваются такой чести лишь в том случае, если представляют особый интерес для разведывательного сообщества.
Хиршбург нацепил на нос очки, поднес листок ближе к глазам. Наступил момент, когда следует показать, что он старательно точен в деталях.
- Впервые в поле зрения контрразведки Максимов попал в восемьдесят девятом в Эфиопии. Входил в группу военных советников, руководивших контрпартизанскими операциями против сил провинции Эритрея. При выводе из страны группа оказалась в районе спецоперации, проводимой американцами. Операцию они сорвали. За что американцы организовали на них охоту. Русские оставили ЦРУ с носом. Этот Максимов одиночным рейдом прошел всю страну и вынырнул в Найроби с каким-то особо ценным грузом. Подробности, к сожалению, выяснить не удалось. О провалах никто распространяться не любит.
- И этого достаточно. - Губы Винера тронула саркастическая улыбка.
- Второй раз он насолил англичанам, - продолжил Хиршбург, подстраиваясь под настроение шефа, тому явно нравилось слышать о неудачах других. - В девяносто четвертом Максимов работал в контакте с балканским разведцентром ГРУ. Ликвидировал ливийского резидента, работавшего на МИ-6. Джеймсы бонды организовали на него охоту, но Максимов перепрыгнул через флажки и исчез. С тех пор достоверных данных о его участии в спецоперациях нет.
- Если не считать его работу против нас в Кенигсберге, - вставил Винер, по-старому назвав Калининград ради Хиршбурга, не выносившего нового названия города.
- Думаю, его появление было не случайным. Есть данные, что Максимов уволен из армии с должности офицера 3-го отдела 2-го управления штаба Прибалтийского округа. - Хиршбург заглянул в записи и пояснил: - Это глубинная разведка в тылах "вероятного противника". Сочетание агентурно-оперативной работы с диверсионно-разведывательной деятельностью. Так что район и местная специфика ему были отлично знакомы.
Винер покосился на Хиршбурга и спросил:
- Скажите, в России действительно сейчас так легко работать?
- Непривычно легко, - помедлив, ответил Хиршбург. - Секретов нет, потому что они стали товаром. Можно купить практически любую информацию. Заплатив, можно получить нужную резолюцию на нужном документе. Либо блокировать прохождение уже принятого решения. Уровень коррупции такой, что даже не снился каудильо Франко.
- Тем не менее мы сидим здесь и зализываем раны, - обронил Винер, отвернувшись к лужайке.
Хиршбург насупился. В нерешительности дважды пробежал глазами короткое сообщение.
- Вынужден доложить, герр Винер. - Хиршбург дождался, когда молодой шеф повернет к нему лицо. - Наш агент в Кенигсберге ликвидирован. Полковника Елисеева нашли с прострелянной головой в котловане строящейся дачи. Дело по самоубийству военная прокуратура закрыла два дня назад.
- Зачем же так грубо работать? - поморщился Винер. - Могли же просто сделать так, чтобы он исчез.
- Типичный почерк ГРУ, они своих изменников не прощают. А показательная казнь служит уроком потенциальным предателям и предупреждением противнику. В военной разведке русских всегда так: предпочитают действовать демонстративно жестко и решительно. В чем их нельзя упрекнуть, так это в сентиментальности.
- Придется ответить им в той же манере. Демонстративно жестоко. - Винер посмаковал фразу, как до этого смаковал вино. Вкус ее ему явно понравился.
Хиршбург протянул Винеру два снимка.
- Вот он - Максимов. Снимали в Москве. Адрес и прочее уже установлены.
Винер сосредоточенно принялся разглядывать лицо человека на фотографии, а Хиршбург перевернул лист в папке и стал читать вслух:
- Прекрасная моторика и координация движений, гимнастические данные выше средних. Физических отклонений и выраженной патологии нет. Высокое интеллектуальное развитие. Работа обоих полушарий мозга сбалансирована, то есть в равной степени развиты образное мышление и аналитические способности. Повышена сенситивность и интуиция. Биоэнергетический потенциал выше нормы. Имеет опыт побед, воспоминание о которых использует в критической обстановке. Если судить по чертам лица, целеустремлен, волевой, контактен. При этом внутренне отчужден от окружающих. Способен одаривать любовью и дружбой только избранных им людей. Остальные для него - либо мишени, либо объекты разработки. Наделен особенной чертой - интеллигентной жестокостью. Иными словами, жесток без всякой психопатологии. Органично жесток, как жесток волк. При этом не является асоциальным типом. То есть не врожденный уголовник. Он считается с законами общества, вернее - использует их в своих интересах. - Хиршбург дочитал до конца и опустил листок. - От себя добавлю: место службы и должность говорят о хорошем владении приемами рукопашного боя и стрелковым оружием. Безусловно, обучен оперативной и агентурной работе. Имеет боевой опыт. Короче, идеальный боевик для особо опасных заданий. Скорее всего, действует самостоятельно, а не в составе группы.
- Что это вы мне тут наговорили? - Винер нехотя оторвал взгляд от фотографии.
- Комплексный психологический портрет объекта. Составлен экспертами из отдела "Сигма". - Хиршбург специально упомянул название любимого детища шефа. Этот отдел корпорации занимался прикладными разработками в парапсихологии. Сам Хиршбург старался без лишней надобности не входить в блок, где размещался отдел. Большая часть его сотрудников ничем не отличалась от вечно обкуренного Жозефа.
Но на Винера упоминание отдела на этот раз не произвело должного впечатления. Как правило, он высоко Ценил мнение адептов черной магии и трансперсональной психологии. Но сейчас его лицо исказила брезгливая гримаса.
- И как эта писанина объясняет простой и очевидный факт, что я еще жив? Клауса он свалил одним выстрелом. Сюда. - Винер ткнул пальцем себе в горло чуть выше распахнутого воротника. - О чем это говорит, Вальтер?
- Выстрел профессионала. На два пальца выше бронежилета. - Он не удержался и посмотрел на бандаж на груди Винера.
- Правильно, Вальтер. - Винер перехватил его взгляд. - Мне он стрелял в грудь. По касательной. При этом не счел нужным добить. Даже если он хотел, чтобы я истек кровью в этом подвале, зачем тогда устраивать шоу у машины?
- Если честно, в первые секунды я был уверен, что он просто изрешетит нас, - признался Хиршбург. - Думаю, у него был приказ лишь остановить. А как это сделать, он решал сам. Счел возможным не убивать, вот и не убил.
- Разве такая самостоятельность допускается? - Винер с недоверием покосился на ветерана тайной войны.
- Другого объяснения у меня нет, герр Винер.
- Все это очень странно, - пробормотал Винер, отложив фотографию и взяв в руку бокал.
Сделал глоток и стал смотреть на наездницу. Она как раз резко осадила коня, заставив его встать на дыбы. Конь несколько раз ударил по воздуху передними копытами, потом, низко захрипев, опустился на колени. Женщина выпрыгнула из седла, похлопала коня по черной шее. К ней сразу же бросился конюх, все время прятавшийся в тени ближайшего дерева. Он что-то сказал женщине, на что она ответила звонким смехом. На ней был не классический костюм для верховой езды, а одежда пикадора: остроносые сапожки, широкие кожаные штаны с высоким корсажем, короткая куртка поверх белой рубашки с широким воротом. На голове черная шляпа с узкими полями. Когда женщина засмеялась, закинув голову, шляпа соскользнула, и на ее плечи хлынул поток светлых волос. Из-за яркого света Хиршбургу показалось, что голову и плечи женщины окутало золотое свечение.
Женщина не стала поднимать шляпку. Легким бегом бросилась к дому, на ходу срывая с себя куртку.
- Буэнос диас, кабальерос! - приветствовала она мужчин, поднявшись на веранду.
Хиршбург встал, стараясь держать спину по-военному прямо, Винер на правах выздоравливающего остался сидеть.
- Испания идет тебе на пользу, дорогая.
- О, эта страна, как молодое вино. Не замечаешь, как напиваешься ею вусмерть. - Она перешла на немецкий, протягивая руку Хиршбургу. - Добрый день, Вальтер. Я права?
- Безусловно, - пробормотал старик, в лучших старых традициях припадая губами к ручке дамы.