В этой "бумаге" отсутствовала только одна вещь – не была вписана окончательная сумма "отступных". "Боссы" упрямо отказывались от 4 миллионов, а мы даже не желали обсуждать другую цифру. Время от времени происходили истерические сцены, когда Виталий вопил: "Ничего я не буду подписывать, особенно под таким давлением!" Случались также попытки задушевных бесед с Сережей со стороны Валентина (все-таки они были дальними родственниками, троюродными братьями), когда Валентин пытался уговорить его "образумиться" и валил всю вину на меня: "Эта стерва тебя науськала, как только ты на ней женился!"
Но время работало на нас, надо было только терпеливо ждать и стоять на своем. Деньги от фонда все не поступали, фонд начинал нервничать, почему до сих пор не подписаны финальные бумаги. Поставщики, которые ждали выплат за поставленный товар и которым уже сообщили о предстоящем получении инвестиций, тоже нервничали и названивали "боссам" с вопросами: "Когда, когда же?" В общем, деваться им было некуда и они должны были сдаться на наши условия, тем более что требовали мы действительно вполне божескую сумму, и не сейчас, а потом.
Однако эта выплата "потом" меня, например, очень настораживала. Если мы сейчас с такими трудностями вытягивали из них принципиальное обязательство уплатить, то, скорее всего, еще больше придется мучиться при фактическом получении денег. Я очень нервничала и несколько раз обсуждала с остальными, как бы нам обезопасить свое будущее получение денег. Я была совершенно уверена, что, несмотря на скорое и неизбежное подписание нужной нам "бумаги с обязательствами", борьба только начинается. Они бы обязательно постарались под каким-нибудь предлогом не заплатить или тянули бы с выплатами бесконечно долго. Я же знала, какой у них богатый опыт оттягивания платежей поставщикам, и мне совершенно не улыбалась перспектива провести остаток жизни у них под дверью со своими бумагами или, например, бегая по судам со всяким крючкотворством.
Игорь с Лешей к этому вопросу относились совершенно хладнокровно и говорили: "Да заплатят они, куда денутся, если только бумагу подпишут. В крайнем случае – скажем им, что придут грузины с автоматами и всех поубивают. Они же трусы, как известно". Но я слабо представляла себе, как мы будем пугать "боссов" грузинами и автоматами и что из этого может получиться, поэтому искала более надежные пути защиты. Было очевидно, что сейчас мы находимся в выигрышном положении, потому что "боссам" необходимы наши подписи для фонда, и это обстоятельство делает их практически неспособными сопротивляться. Но после подписания обоих документов это "оружие" из наших рук исчезнет. Как же вынудить их действительно в срок расплатиться, а не тянуть резину до второго пришествия? Я понимала, что надо соорудить для них какую-то новую "бумажную ловушку", которая начнет действовать вскоре после подписания первых обязательств и из которой они никак не смогут выбраться без нашей помощи. А тогда мы легко обменяем "ключ от ловушки" на фактическое получение денег по обязательствам.
Выход подвернулся случайно, но очень удачный. Оказывается, по нашему законодательству, все акционерные общества (а "Фармапомощь" была именно закрытым акционерным обществом) должны были с начала 1998 года перерегистрировать свои уставные документы, внеся в них небольшие, но необходимые изменения. Например, там надо было немного увеличить уставной капитал, первое лицо в компании должно было называться отныне "генеральный директор", а не "президент", как это разрешалось раньше, были и еще какие-то изменения, которые я сейчас не вспомню.
Виталий со своим презрением к "мелким техническим деталям бизнеса" если и знал об этом, то совершенно не обращал внимания на такие пустяки. Поэтому никакие изменения в документы "Фармапомощи" вовремя внесены не были, и даже сам Виталий продолжал по документам именоваться "президентом компании", что ему очень нравилось. Я решила просто не напоминать нашим "боссам" об этом обстоятельстве. Сами они в жизни о нем не вспомнят, я была в этом уверена. Все останется неизменным до тех пор, пока не выяснится, что с января 1998 года у них все документы устарели и недействительны. Рано или поздно это должны были заметить юристы фонда, которые обычно следят за такими вещами, или юристы обслуживающих банков, которым тоже понадобятся измененные документы для нормального обслуживания счетов. Вот тут-то им снова потребуются наши подписи – ведь 40 % "Фармапомощи" по-прежнему (до момента получения денег) сохранятся в нашей собственности (вернее, в собственности маленькой фирмешки "Х6", принадлежавшей поровну Игорю, Леше и нам с Сережей), и никакие изменения Устава и т. д. без нас не будут возможны.
"Что они тогда смогут предпринять, чтобы разблокировать ситуацию?" – рассуждала я. Первое, что приходило в голову, – они попытаются изготовить поддельные документы с фальшивыми подписями от имени фирмы "Х6". Оттиски печатей "Х6" у них были в большом количестве, потому что их регулярно в прошлом приходилось ставить на разные протоколы собраний акционеров и т. д. При современной технике изготовления печатей и штампов совершенно нетрудно сделать поддельный оттиск, очень похожий на настоящий, и бегай потом по судам с этим оттиском! Но тут им можно заранее испортить всю малину. Пусть "Х6" заблаговременно, до наступления 1998 года и момента массовой перерегистрации акционерных обществ, официально поменяет все свои печати и подписи так, чтобы они были совершенно не похожи на прежние. Причем об этом мы их, разумеется, не известим. При официальной замене печатей где-то в недрах наших государственных регистрационных служб остается копия нового штампа и дата, когда он был изменен. Тогда при попытке подлога они попадутся как кур в ощип, потому что мы запросим у государства эту копию, о которой они знать не знают, и любой суд поневоле будет на нашей стороне.
Так мы и поступили. "Х6" сменил генерального директора (вместо Игоря стала я) и форму главной печати – с круглой на квадратную. Круглая, хорошо известная нашим "боссам", была уничтожена, и я стала ждать развития событий, заранее твердо убежденная в том, что, во-первых, для спокойной жизни обновленной "Фармапомощи" скоро потребуется новая подпись и печать "Х6" на учредительных документах и, во-вторых, запросто подделать их никому не удастся. Это и должно было стать второй "бумажной миной", с помощью которой мы намеревались все-таки обеспечить себе честное поведение со стороны "боссов".
Я не помню точно, сколько прошло времени в молчаливом противостоянии по поводу подписания бумаги с четырехмиллионными обязательствами. Мы регулярно приходили в офис, но в работе не участвовали. Сережа ссылался на "новые проекты", а я пользовалась тем, что у меня на руках был грудной ребенок – в апреле 1997 года как раз родился наш третий ребенок, сын Витюха, то есть ему было около 7 месяцев в то время. Работать после родов я вышла еще в сентябре, оставив четырехмесячного малыша на руках у няни. Но в сложившейся ситуации я не стеснялась ссылаться на наличие грудного ребенка. Известно, какое отношение у нас к таким мамашам, – чуть что, я сообщала, что нахожусь у врача с ребенком, и ко мне никто не приставал. Уволить меня, по КЗОТу, все равно было никак не возможно, хоть тресни. Тем временем, по-видимому, давление на "боссов" со стороны поставщиков, ждущих денег, и со стороны фонда, ждущего подписанных бумаг, усилилось нестерпимо. И вот, в один прекрасный день ко мне в кабинет влетел мрачный Виталий, бросил: "Давай сюда свои бумаги" – и все одним махом подписал. "К остальным иди сама, они подпишут. И наши бумаги тоже принеси подписанными, не позже вечера".
Кроме бумаг для фонда, мы подписали Виталию заявления об уходе с работы по собственному желанию – передним числом, январем, как он и просил. У нас хватило также ума взять с него расписку, что дела ему оставлены в полном порядке – на складе проведена инвентаризация и крупных недостач не выявлено, все подотчетные средства из кассы возвращены, необходимые документы переданы под расписку, основные средства на месте, штат полностью укомплектован, дела переданы назначенным Виталием "преемникам". Длинная была бумага и полезная, она до сих пор у меня цела.
Глава 32
Зима. Регистрируем новую фирму. Все еще впереди
Итак, надо было начинать думать о новом бизнесе. Нам нравился сегмент фармацевтики, мы видели, что в нем есть реальный спрос и что этот сегмент в нашей стране еще долго должен успешно развиваться, так как очень многое не сделано. Можно было с хорошей перспективой вкладываться и в аптечную сеть, и в производство – в стране не хватало грамотно выстроенных предприятий в обоих направлениях. Кроме того, нам надо было понять, готовы ли наши компаньоны Игорь и Леша и дальше с нами сотрудничать и доверить нам управление своими капиталами (при условии, конечно, что их действительно удастся выцарапать из лап Виталия).
Мы встретились с ребятами у нас в квартире. В офисе обсуждать свои частные проблемы как-то не хотелось. Леша и Игорь выслушали наше предложение по совместному участию в новом бизнесе и с энтузиазмом согласились. Игорю особенно хотелось открывать аптеки. Он видел нашу аптеку в Северном Бутове, она ему очень понравилась, и он был уверен, что этот бизнес должен хорошо пойти. Мы даже придумали название новой фирмы с аптечным уклоном ("Аптечный бизнес") и договорились, что генеральным директором назначим туда Диму, нашего бывшего директора по продажам, который по милости Виталия недавно остался без работы. Игорь пообещал найти хорошего главного бухгалтера – так в нашей компании появилась Наталья Ивановна, которая проработала с нами в дальнейшем около 15 лет.
Было решено, что, как только мы вытрясем хоть какие-то живые деньги из наших "боссов", мы начнем их вкладывать в развитие новой компании и что ей предстоит стать нашей кормилицей и предметом неустанных забот на ближайшее будущее.
Однако через некоторое время возникли новые обстоятельства. Все это время мы, согласно просьбе Виталия, не сообщали решительно никому, что собираемся уходить и тем более что подписаны какие-то договоренности о выплате "отступных" денег. Однако коллектив наш оказался гораздо проницательнее, чем мог ожидать Виталий.
Народ, по моим наблюдениям, отнюдь не "быдло", а тем более такой высококвалифицированный народ, который работал у нас. Они, разумеется, достоверно ничего не знали о наших намерениях, но за долгие годы работы хорошо изучили и С. М., и меня, и наших боссов. Им было совершенно очевидно, что такой активный человек, как Сережа, который всегда работал семь дней в неделю по 12 часов в сутки, не может "просто так" несколько месяцев ничего не делать. Мифические "новые проекты" тоже никого не обманывали – видно же, что никакой деятельности по ним не ведется. Наш конфликт с "боссами" был тоже очевиден всякому, у кого были глаза. Какие-то слухи про скорое поступление "больших денег от фонда" тоже ходили, прежде всего потому, что это было известно поставщикам, а с поставщиками активно общались менеджеры отдела поставок.
И вот люди, работавшие в компании, смогли вполне самостоятельно сделать для себя вывод – как только "большие деньги" действительно придут, фирма будет разделена между "боссами" и "остальными". Это, конечно, было не совсем точно, но привело к тому, что в один прекрасный момент к Сереже в кабинет явилась целая делегация наших сотрудников. Они с порога заявили, что все знают о предстоящем разделе, что в перспективы "Фармапомощи" под управлением "боссов" не верят ни на грош, так как "они рулить не умеют и жадные", и что намереваются "откочевать" в ту половину компании, которая достанется нам.
Мы, разумеется, были ошеломлены. Стали объяснять, что речь о разделе не идет, что, скорее всего, мы действительно уйдем из "Фармапомощи", но придется создавать какой-то новый бизнес с нуля, и что денег пока нет и даже не очень ясно, чем именно заниматься. На это на все наш несгибаемый коллектив хором заявил, что "с нуля начинать – даже лучше, все можно без старых ошибок сделать", деньги, наверное, как-нибудь все вместе заработаем, а заниматься лучше всего чем и раньше – фармацевтической дистрибьюцией, благо в нашем распоряжении есть готовые специалисты по всем необходимым профилям. "Можно и филиалы с собой забрать, – добавили они, – чего здесь филиалам пропадать?"
Это надо было обдумать. И чем больше мы думали, тем яснее понимали, что они, пожалуй, правы. Действительно, от добра добра не ищут, в наших руках, кроме обещанных денег, оказался еще один ценный актив – сплоченный коллектив превосходных специалистов в области "торговли таблетками". Совесть по отношению к "боссам" нас не мучила – было совершенно ясно, что этот коллектив не останется с ними работать по доброй воле. Рабства в стране нет, и заставить человека работать, если он решил уйти, нереально. Все эти люди просто разбежались бы по разным местам, если бы никто не предложил им новое рабочее место, одно на всех. То же самое относилось и к филиалам. "Забрать с собой" филиал "Фармапомощи" юридически было невозможно, но было ясно как день, что персонал "утечет" оттуда в один момент, как только станет известно об уходе С. М. и особенно Елены Ивановны, их директора по филиалам, которую они очень уважали. С учетом острого дефицита на рынке труда было очевидно, что весь этот народ тоже сразу уволится вслед за ними и мгновенно трудоустроится к конкурентам.
Так что, пораздумав еще немного, мы согласились с предложением нашего коллектива. Предварительно, разумеется, спросили точку зрения Игоря и Леши. Им было, в общем-то, все равно, и двигала ими, как мне кажется, в основном неприязнь к "боссам". "Конечно, так даже лучше, чего там! Нечего коллективу с этими уродами оставаться и даром пропадать!" – вынес заключение Леша.
Мы сообщили о нашем решении буквально пяти-шести людям (из тех, кто приходил к нам тогда в кабинет), так как считали нужным дождаться января, когда будем уже ничем не связаны с "Фармапомощью" и сможем объявить о своих планах открыто. Однако, видимо, информация продолжала распространяться, и к нам зачастили делегация за делегацией – сборщики со склада, группа водителей "Газелей", несколько теток из бухгалтерии, "ботаники"-компьютерщики – все хотели рискнуть вместе с нами и испытать судьбу, покинув насиженное место!
Надо сказать, что я была очень тронута такой твердой верой в наши менеджерские таланты и тем, что будущий бизнес воспринимался явно как "общее дело" и все были готовы идти на немалые жертвы для его создания. Самое удивительное явление, однако, предстало нашим глазам, когда в полном составе к нам ввалилась наша "чоповская" охрана. Уж они-то к нашей фирме вообще имели весьма отдаленное отношение – просто обслуживали по договору. Но до них тоже, видимо, дошли какие-то слухи, и они явились сообщить, что "хотят охранять нас также и на новом месте". Это было весьма забавно.
К началу января уже бурлила вся фирма. Все уже знали, кто "уходит", а кто остается, единственные, кто совершенно не относились к этому кипению серьезно, были сами "боссы". То ли они уже решили тогда, что деньги ни за что не отдадут, и поэтому полагали нашу затею дохлым номером, то ли, что вернее, просто не утруждали себя изучением мнения "офисного простонародья".
* * *
Тем временем фирма была уже зарегистрирована, и мы даже присмотрели для нее новый офис – помещение вроде той аптеки, которую открыли в Бутово, только это была не аптека, а старая разорившаяся советская "Оптика". Помещение со всем содержимым стоило 75 тысяч долларов, и его пришлось купить за свои семейные сбережения, потому что никаких денег от Виталия мы, разумеется, пока не видели. Но надо было понемногу готовить рабочие места для тех людей, которые нас поддерживали и собирались в январе увольняться вместе с нами. В помещении "Оптики" сделали ремонт, и в конце декабря была получена лицензия на склад – на фармацевтическую дистрибьюцию. В передней части помещения мы сделали совмещенную "Оптику-Аптеку", которая, кстати, работает до сегодняшнего дня.
Директор по филиалам Елена Ивановна тоже собралась уходить с нами. Она очень горевала о своих филиалах, была уверена, что они обязательно зачахнут и погибнут, оставаясь в рамках "Фармапомощи", потому что ими просто-напросто некому будет заниматься. Она твердила, что директора филиалов уже ищут работу, что сейчас все разбегутся и их уже будет не собрать, и настаивала, чтобы мы немедленно объявляли о наборе персонала в новые филиалы. Мы с ужасом говорили: "Да ты что, подожди! У нас на складе шаром покати, ни одной поставки товара даже для Москвы еще не было, а ты говоришь – филиалы!" Она отвечала: "Поздно будет, все развалится! Они пока без зарплаты могут месяцок посидеть в крайнем случае! Так надеялись люди, что нашли себе хорошую работу стабильную! И вдруг на тебе! Вы же знаете, как плохо в регионах с нормальной работой!"
В конце концов было решено, что филиалы пусть как-нибудь дотерпят в своем старом статусе хотя бы до февраля, что надо пока начать поставки и сформировать хоть какой-нибудь прайс-лист, а потом уже открывать филиалы.
Отдел поставок мы решительно сформировали из наших самых верных семейных кадров. Начальником назначили Елену Викторовну, которая была знакома практически со всеми крупными поставщиками по своей работе в Аналитическом центре, а Евгению Николаевну – безотказного разностороннего человека – сделали начальником отдела российских препаратов. Третьим человеком была Наташа К., двоюродная сестра одного из наших менеджеров, которая никогда раньше у нас не работала, но, как сказал ее брат, "это тот человек, на которого можно много навалить – и он повезет!"
И они успели еще до Нового года подписать первый договор на поставки и даже получить первую партию на склад! Это была партия пипеток российского производства. Начиналась новая жизнь. Все еще было впереди!
Примечания
1
Первостольник – почему-то в России так называется продавец лекарств в аптеке, стоящий "за первым столом", то есть там, где продаются именно медикаменты, а не, например, памперсы.
2
Дефектура – это те лекарства, которые в данный момент отсутствуют в аптеке или на складе. Дефектурный лист – список таких лекарств. Елена Ивановна ужасается, вспоминая, что тогда приходилось составлять эти списки вручную на листах бумаги (это долго, хлопотно, и бывает много ошибок). Сейчас даже рядовая аптека получает дефектурные листы нажатием двух-трех клавиш на компьютере и посылает их поставщику электронным путем, что занимает несколько секунд.
3
"Старт-ап" – это калька с английского и означает "только что открытый новый бизнес".
4
Данные на 2006 год.
5
До лета 2011 года компания называлась Sanofi-Aventis.
6
Мерчандайзинг – грубо говоря, это правила, по которым выкладываются товары в торговом зале, чтобы покупателям было удобно все рассмотреть и появлялось сильное желание что-то купить. Один из способов увеличения продаж в розничной торговле.