- Ты бы, Сан Саныч, как-нибудь надел свои ордена и медали на День Победы, а я бы тебя сфотографировал.
- Не хочу я их надевать. А как помру, так их на похоронах на красных подушечках понесут.
- Сан Саныч, похороны, подушечки." Брось ты все это, давай еще по рюмке. Награды же в твоем тайнике никто не найдет.
- А ты что думаешь, я зря его тебе показал? Вот ты и понесешь, а потом себе забери.
Сергей не нашелся что сказать, но понял, что старик прав и сделал он все это с умыслом. Значит, и кассета правильно легла.
- Чем ты вообще занимаешься, Серега? - спросил Сан Саныч.
- Да вот, - признался Дорогин, - хочу кое-каких гадов проучить. Больно они мне насолили.
- Тех, что ли? - не стал уточнять старый пиротехник.
- Да, тех, - признался Сергей.
- Оно, может, и правильно. На хрен такой падали землю топтать, еще кому-нибудь горе принесут. Но ты себя береги.
- Стараюсь, - сказал Сергей. - Расслабил ты меня, Сан Саныч, делать уже ничего не хочется, а работы выше крыши.
Сергей выбрался из-за стола, вошел в комнату, где работал телевизор.
- Вот кресло, бери кассеты, смотри, получай удовольствие, вспоминай, как работал.
- Да уж насмотрюсь, - обрадованно произнес старик. - Я на экран смотрю, а вижу все, что за кадром происходило, - вся моя жизнь. Ты только не пропадай, Серега, не забывай меня. Капусты у меня, между прочим, еще целая бочка. А кстати… - и Сан Саныч замахал руками, - посиди-ка здесь, - и он вышел на балкон, даже не накинув на плечи меховую жилетку. А вернулся оттуда с трехлитровой банкой, плотно набитой капустой. - Вот тебе мой подарок. Конечно, не сравнится с твоим по цене, но по качеству не хуже "Sony" будет.
- Супер, - сказал Сергей, с благодарностью принимая тяжелую трехлитровую банку.
- В тепле не держи, сразу в холодильник поставь, чтобы мягкой не стала.
Где Дорогин остановился, где его жилище, Сан Саныч специально не спрашивал. Захочет Сергей, сам расскажет, а не рассказывает, значит, так надо.
- Знаешь, Сан Саныч, до холодильника, думаю, дело не дойдет. Как только приеду, я ее сразу съем и хороших людей угощу.
- Съешь эту, я тебе еще банку устрою, так что хоть повод заехать ко мне будет.
- Я к тебе, Сан Саныч, обязательно до Нового года еще наведаюсь.
Они пожали друг другу руки так, словно бы прощались до вечера, и расстались. Сергей хоть и выпил две рюмки водки, но чувствовал себя абсолютно трезвым. Погода стояла и впрямь волшебная. Хмеля в голове не было, Сергей спокойно сел за руль "опель-кадета".
А через час в прокуратуру города Москвы вошел мужчина и оставил видеокассету, заклеенную в плотный белый пакет. На конверте печатными буквами было написано: "Прокурору Москвы". Милиционер, дежуривший у входа, поинтересовался, опасаясь, что в конверте может быть взрывное устройство, его содержимым. Конверт пришлось вскрыть и показать безобидную видеокассету.
- Да, я передам, - кивнул милиционер.
На следующее утро кассета уже оказалась на столе у прокурора. Что на кассете, прокурор, естественно, знать не мог, но почувствовал какой-то компромат. В последнее время подобные кассеты появлялись у него на столе довольно часто, и с ними приходилось работать.
"Может, какая-нибудь оперативная съемка, может, еще что-нибудь".
Прокурор сунул ее в видеомагнитофон, нажал кнопку пульта. Видеомагнитофон заработал, экран телевизора загорелся. И то, что увидел прокурор столицы, заставило его забыть о бумагах, лежащих на столе. Он смотрел широко открытыми глазами. Кассета шла безо всякого комментария, лишь тайм-код указывал на время съемки.
Что-то было вырезано, что именно, прокурор мог лишь догадываться. Но уже то, что он видел, заставило его вздрогнуть. Он понимал, что существует копия этой кассеты, и прислали ее не только ему. Скорее всего ее просматривает сейчас редактор какой-нибудь популярной и влиятельной газеты, и тогда шуму будет столько, что прокуратуре не поздоровится. Уж лучше начать расследование первым, продемонстрировав принципиальность и честность.
Юрия Михайловича Прошкина прокурор Москвы знал хорошо. Как-никак работали в одном здании.
"Что делать? - размышлял прокурор. - Позвать Прошкина и потребовать объяснений? Но что эти объяснения дадут? Прошкин с девицами и, скорее всего, с какими-то бандитами расслабляется в бане. Да и время, судя по тайм-. коду, рабочее, - он взглянул на календарь. - Да, день был не выходной, среда, середина недели. - Ну и сука! - непонятно кому адресовал это слово прокурор столицы, то ли Прошкину, то ли человеку, принесшему эту кассету. - Отдать на экспертизу, проверить, не монтаж ли?"
Но было видно даже не специалисту, что кассета - подлинник. Однако работа есть работа, больше бумаги - чище задница. Эту заповедь прокурор Москвы знал твердо. Лучше заручиться заключением экспертов, прежде чем начать служебное расследование, и принять санкции.
Но для начала Прошкина следовало отстранить от всех дел до выяснения обстоятельств.
Он тут же направил кассету на экспертизу, договорившись, что о ее существовании никто не должен знать, только он и специалисты, которые подпишут акт экспертизы. И акт, минуя все инстанции и этапы, должен прямиком попасть ему на стол. Все это было сказано таким тоном, что в экспертном отделе стало понятно, дело чрезвычайно серьезное.
Экспертиза была проведена быстро, техника в прокуратуре имелась хорошая. И уже через два часа заключение, под которым красовались три подписи очень ответственных людей, лежало на столе у прокурора города Москвы.
Из заключения следовало, что съемки велись бытовой видеокамерой "Панасоник" в формате VHS, а данная кассета является второй копией с оригинала.
Прокурор прикусил нижнюю губу, читая заключение экспертов. Правда, он и без заключения понимал, что кассета подлинная. Он тут же запросил у своего помощника личное дело Юрия Михайловича Прошкина и попросил, чтобы ему доложили о техпроцессах, в которых занят прокурор Прошкин.
Информация была тут же подготовлена и легла на стол к прокурору. Вдогонку пришла еще одна информация, буквально выбившая прокурора столицы из колеи: человек, который фигурировал в записи вместе с прокурором Прошкиным, - преступный авторитет, один из руководителей бандитской группировки, три года назад вернувшийся из мест заключения, авторитет по кличке Чекан, недавно занявший место убитого Александра Данилина.
"Ну и дела! - подумал прокурор. - Куда теперь со всеми этими бумагами и видеокассетами?"
И прокурор, поразмыслив, решил пока спрятать кассету и заключение экспертов в свой сейф. Правда, он попросил зарегистрировать ее в журнале входящей корреспонденции сегодняшним числом.
Юрий Михайлович Прошкин, ничего пока не подозревая о том предновогоднем подарке, который сделал ему Дорогин, прекрасно провел дело вместе с адвокатом, сыграв в одну руку с защитой. И бандит, который должен был по совокупности статей получить десять или одиннадцать лет, отделался всего лишь тремя годами.
Юрий Михайлович Прошкин получил через Чекана от адвоката свою долю денег, а адвокат - свои. В общем, все остались крайне довольны друг другом, дело было сделано как нельзя лучше. Юрий Михайлович Прошкин пока еще ни о чем не подозревал, его настроение было приподнятым, можно сказать, праздничным. И он решил купить жене к Рождеству какую-нибудь дорогую безделушку, ведь ему предстояло замаливать перед Маргаритой Васильевной свои грехи. О грехах же своей жены он пока еще ничего не знал.
Глава 11
Чекан и Михара решили не откладывать дело в долгий ящик, а с ходу заняться допросом Рафика Магомедова. Его втащили в самое дальнее и глухое помещение, большое, с низким потолком и шершавыми стенами, вдоль которого тянулись покрытые теплоизоляцией трубы. На давно небеленном потолке в проволочных колпаках горело несколько ламп.
- Стул принесите, - приказал Чекан.
Тут же приволокли из другого помещения стул.
- Привяжите к нему этого урода.
Избитого Рафика привязали к стулу. Его руки были крепко-накрепко связаны за спиной, ноги примотаны к ножкам стула, а стул поставили к стене.
- Оставьте-ка нас наедине, - сказал Михара, обращаясь к Чекану.
Тот пожал плечами, но ослушаться своего учителя не мог.
- И дверь закройте поплотнее, чтобы никто ничего не услышал.
- Э нет, Михара, - сказал Чекан.
- Ты что, мне не доверяешь?
- Тебе доверяю. Просто вдруг.., чего он скажет? Или вытворит?
- Если скажет, я тебе передам. Ты же знаешь, общак мне дорог. А вытворит - ему же хуже.
- Понял, понял, - Чекан покинул помещение с низким потолком, оставив наедине Рафика Магомедова и Михару.
Михарский расстегнул пальто и несколько раз прошелся от стены до стены. Затем остановился в нескольких шагах от Рафика.
- Ну, что скажешь?
- А что я должен говорить? - с кавказским акцентом произнес Рафик.
- Давай побазарим. Тебя долго искали.
- Ну и что из этого?
- Значит, видеть хотели.
- Кто меня сдал? - выдавал из себя Рафик.
- Да разве это имеет значение для тебя, тем более сейчас? Отсюда ты не выберешься, привязали тебя крепко, ты даже двинуться не можешь.
- Гады.
- Кто?
Рафик в ответ заскрежетал зубами, и из рассеченной губы потекла кровь. Капли падали на грудь, оставляя на свитере темные пятна.
- Кровь течет…
- Ну вот видишь, кровь течет.., некрасиво как-то, - сказал Михара, - Ты знаешь, Рафик, что делают с теми, кто позарился на общак, или не знаешь?
Рафик молчал, опустив голову.
- Нет, так ты знаешь или не знаешь? Ответь.
- Слыхал.
- А ты припомни, что тебе умные люди говорили.
Михара взял за курчавые, уже высохшие волосы Рафика, резко рванул вверх, пристально посмотрел в глаза.
Взгляд Михары был таким, что не предвещал ничего хорошего для Рафика.
- Так ты знаешь или нет? Отвечай, морда, урод!
- Я ничего не хочу говорить. Кто меня сдал? - как заклинание, уже во второй раз повторил пленный азербайджанец.
- Кто сдал, кто сдал… Люди хорошие сдали, за деньги, естественно.
- За деньги… Продажные шакалы!
- Да нет, не шакалы, Рафик, не шакалы, поверь.
Не менты. Хорошие люди тебя сдали. А ты знаешь, скотина, что из-за тебя на зонах братва голодает, что из-за тебя подогрев в лагеря не идет и братва мучится, страдает, знаешь это? Отвечай, скотина, отвечай, шакал мусульманский! - и Михара, пока еще не выходя из себя, принялся трясти Рафика за волосы.
Его движения были резкими, сильными, и Рафик мотался вместе со стулом.
- Сука ты, сука! - Михара начинал звереть и тряс Рафика все сильнее и сильнее.
- Пусти!
- Сука!
Он бил его головой о трубы, затем опрокинул стул, стал ногой на горло Рафику и медленно принялся переносить тяжесть своего тела на правую ногу. Магомедов начал задыхаться, кровь хлынула из носа, но Михара своей ноги не снимал.
- Задушишь…
- Ишак мусульманский! Так ты знаешь, на что позарился?
- Знаю, - выдавил из себя Рафик.
- Ах, знаешь! - Михара наклонился, схватил правой рукой за веревку и легко, словно бы Рафик вообще ничего не весил, поставил стул на место.
Магомедов жадно хватал воздух окровавленными губами, сопел, изо рта вырывались кровавые пузыри.
- Ничего у вас не выйдет, не брал я…
- Ну, сука, а ты знаешь, что делают с теми, кто позарился на общак? Знаешь или нет?
- Слыхал, - сказал Рафик.
- А вот шакалам, которые хватают чужое, то, что им не принадлежит, отрубают руки. По-моему, так же поступают и у вас на Востоке. Но этого слишком мало для тебя, скотина. Ты знаешь, что ты убил моего друга и всю его семью? Моего друга, моего кореша, с которым я шел по жизни, который помогал мне и которому я жизнью обязан, ты знаешь это или нет? Зачем ты убил Резаного, шакал мусульманский? - и Михара со злостью и невероятной силой ударил ногой в грудь.
- Я Азербайджанец не успел договорить и вместе со стулом, к которому был привязан, буквально влип в стену, ударившись головой о трубы, потерял на несколько мгновений сознание.
- Ну, ну, сейчас очухаешься, это только начало. Руки мы тебе отрубим, это точно.
Рафик понимал, что выхода у него нет, скорее всего его ждет смерть, причем не просто смерть, легкая и быстрая, а мучительная и страшная, с ужасными пытками.
Ведь он попал в лапы не к милиции, не к сотрудникам ФСБ, которые за сотрудничество могли бы пристроить его в одиночную камеру, а к самым настоящим бандитам.
К таким, которые не остановятся ни перед чем, для которых свят лишь их воровской закон, а всякие там разговоры о гуманизме им просто-напросто неизвестны, они на них не обращают внимания.
- Ну, очухался? - прошипел Михара, заглядывая в глаза Рафика. - Где общак, говори!
- Я его не брал.
- Не брал? - удивленно вскинул брови Михара.:
- А кто его тогда взял?
- Я не брал.
- Испарился, говоришь, сам по себе?
- Не брал…
- Слушай, наверное, выходит, я его взял? Вот приехал с Колымы, из колонии строгого режима, отскочил на пару недель, быстренько в самолет, в Москву, а затем приехал к Данилину и забрал общак? А самого Данилина зверски мучил? Получается так?
- Не знаю, как там у тебя получается, но я его не брал, - ответил Рафик.
- Так, может, мил человек, ты подскажешь, кто его взял?
- Если бы я его схватил, меня бы уже здесь не было, поверь. Ты же не глупый человек, должен понимать, с такими деньгами мне бы сам черт был не брат.
- Черт, говоришь? - Михара заложил руки за спину, присел на корточки и снизу вверх посмотрел на Рафика. - Жаль мне тебя, парень, мог бы быть из тебя толк, если бы по правильной дороге пошел, если бы "стремящимся" стал, жил по понятиям, а не как свинья, не как бродячий пес. Да что уже про это говорить, поздно, время упущено. Мужик ты хваткий, в хороших руках из тебя бы человек получился, а так сдохнешь как собака. Выхода у тебя никакого, шансов у тебя, приятель, ноль. Просто ноль без палочки.
- Убьете?
- Я бы тебя сразу убил, да вот есть на тебя другой заказ, менты тебя хотят получить. А с ними разговор, знаешь, у тебя тоже может не получиться. А если и получится, если вышку не дадут, до зоны дойдешь, там тебе не жить, там тебя сперва опустят всем отрядом, задница шире рта станет. А потом замучат, небо покажется с овчинку. Ты на зоне, как я понимаю, никогда не был?
Если бы был, то я бы тебя знал. А кстати, - Михара поднялся на ноги и запрокинул голову, - меня-то ты, мил человек, хоть знаешь?
- Знаю, слышал, - выдавил из себя Рафик, - Михара ты.
- А, знаешь, видишь, и до тебя молва про меня дошла. Поскольку я человек правильный.
- Дошла, - сказал Рафик.
- Плохо, что мы с тобой вот так встретились, - Михара решил сменить гнев на милость и попробовать поговорить с Рафиком спокойнее.
Он подошел к железной двери, потянул ее на себя. Та отворилась.
- Эй, Чекан, тут у нас разговор душевный с Магомедовым намечается, дай-ка бутылочку водки и два стакана.
Чекан посмотрел на своего водителя и приказал:
- Слышал, что Михара просит?
Тот метнулся в соседнюю комнату, где стояли ящики с алкоголем и с закусками. Он открыл картонный ящик, вытащил литровую бутылку водки. А вот со стаканами было посложнее, ни одного чистого не нашлось. И Борис принялся мыть два взятых тут же на столе стакана, а затем насухо вытер. С ними и с бутылкой он подошел к двери.
В помещение Михара его не пустил, принял стаканы, вставленные друг в друга, и открытую бутылку водки. Затем попросил еще стул. Он поставил табуретку прямо перед Рафиком, на нее водрузил два стакана и бутылку с водкой. Налил полстакана себе и полный - Магомедову.
- Руки у тебя, дружок, связаны, так что я тебя сам попою.
Магомедов отрицательно махнул головой, дескать, я не хочу пить.
- Э, так не пойдет, мил человек. Давай-ка мы с тобой за знакомство выпьем, ведь раньше мы с тобой никогда не встречались и навряд ли встретимся потом. Так что давай покатим по стаканчику, - он взял стакан, поднес его ко рту Рафика.
И тот понял по выражению лица Михары, что лучше не сопротивляться. Давясь, он принялся хлебать водку, а Михара следил, чтобы ничего не проливалось. Водка жгла разбитые губы, но Рафик продолжал глотать сорокаградусную жидкость.
- Не могу больше, не могу…
- Кровь пить, значит, можешь, а как водку, так - нет?
Наконец стакан опустел. Тогда Михара взял свой, сделал несколько глотков, пополоскал во рту и сплюнул под ноги.
- Ну что, еще по одному? Между первой и второй перерывчик небольшой, - он опять налил стакан до краев и принялся вкатывать водку в Рафика. Тот уже не мог больше пить, закашлялся, тошнота подступила к горлу.
- Ну, азер, что-то ты слаб на водку, а вот на баб ты мастер.
- На баб? - произнес Рафик.
- Конечно, на баб.
- Так это проститутка меня заложила?
- Да не проститутка она, мил человек, а хорошая женщина. И дело свое знает туго, зря ты ее обидел, - Михара знал о том, что произошло между Рафиком и девушкой по вызову, - так что ты за нее не переживай.
- Знал бы, убил бы тогда суку!
- Ну, если бы знал." ты бы и на свет не родился, - мечтательно произнес Михара.
Выражение его угрюмого лица сделалось настолько страшным, что оно было красноречивее, чем надпись "Высокое напряжение, убьет!"
- Убил бы.
- Если бы да кабы…
И Рафик понял, пощады ждать не придется, эти два стакана водки, наверное, самое простое и легкое, что ему пока еще пришлось пережить.
- Так ты говоришь, общак не брал?
- Не брал, - убежденно произнес Рафик.
- Но ведь хотел взять?
- Хотел, - признался Рафик.
- Вот видишь, хотел. А уже за одно это, лишь за то, что такая мысль шевельнулась в твоих гнилых мозгах, тебе надо голову открутить и выкинуть на съедение злым собакам.
Знаешь, какие собаки на зонах? У, злые, лютые! Они зека по запаху чуют, будь ты хоть в цивильном, хоть надушен, намазан, она все равно, стерва, бросается, как та проститутка на член, и грызет, грызет… Так что, лучше ты об этом не думай, зона для тебя - курорт. Я же тебе уже говорил, Рафик, что там братва без подогрева. Ты взял их общак, а они сейчас голодные, даже чайку попить не могут.
- Не брал, не брал я, Михара! Слышишь, не брал! - с явно выраженным кавказским акцентом произнес Рафик, и говорил он это так, что Михара понял: действительно, Рафик до общака не добрался.
"Но кто же тогда мог взять?"
Ведь Рафик - это последняя надежда и Чекана, и Михары, и вообще всей братвы, всех тех, кто по крупицам его собирал, отстегивая долю.
- Значит, не брал? А Резаного за что погубил, семью его, жену молодую, племянника? Как тебе не стыдно, ишак ты мусульманский, шайтан ты!
Рафик молчал, понимая, что будет лучше не произносить пока ни слова. Алкоголь уже туманил голову, смягчал боль, которая буквально пронизывала все тело.