- Нет, нет, авторитет, - поправился Михара. - Били, конечно же, в прокурора. И есть у меня одна мысль - тот, кто все это завертел, мужик толковый и свое дело знает туго, не хуже, чем мы с тобой.
- Тогда при чем я?
- Так тебе же объясняют, ты здесь при том, что авторитет. А что из себя представляет прокурор-хапуга с одними голыми бабами? Они же ему взятки давать не станут. Полная херня. А вот с тобой - совсем другое дело. Так что ты, Чекан, не думай, что хотели прославить именно тебя. Хотели подставить господина прокурора, и надо сказать, это у них получилось. Ну а нам-то что переживать, его хотели опустить, и опустили. Водку привез?
- Конечно, - сказал Чекан и громко крикнул Борису, топтавшемуся на крыльце. - Ящик принеси в дом.
Муму с Борисом принялись переставлять водку из картонного ящика в холодильник. Три бутылки не влезло, хоть холодильник и был огромным, как платяной шкаф.
Взяв бутылку водки и поднос с разнообразной закуской, Михара и Чекан удалились в комнату, где последние дни жил Михара.
- Ну как твое здоровье? - спросил Чекан.
- Ты знаешь, пошло на поправку. Может, от тишины, а может, оттого, что двигаюсь мало, а может, от таблеток. Твой доктор дал мне каких-то таблеток, боль как рукой сняло.
- Он хороший врач, - заметил Чекан.
Они уселись друг против друга, Чекан на белом табурете, а Михара на своей кровати. Откупорили бутылку водки, выпили граммов по сто пятьдесят, закурили. Михара открыл окно, он видел, как возле дома по снегу ходит Муму, перенося дрова из огромной кучи под широкий навес, к сараю.
- Ну, что скажешь? - спросил Чекан шепотом.
- Ты о чем?
- Про доктора, конечно.
- Про доктора? - Михара затянулся "Беломором". - Ничего я пока про него сказать не могу. Странный он тип. Присматриваюсь я к нему, пытался с ним разговоры заводить. Вроде и не скользкий он, а ничего вытянуть невозможно.
- А про Резаного ты с ним говорил, про последние его часы-деньки?
- Да говорил.., он лишь плечами пожимает и говорит, если бы Резаного не убили, то наверняка поставил бы его на ноги, хотя, может быть, тот остался бы инвалидом до конца дней. Но, говорит, провидение решило по-другому.
- Какое на хрен провидение? Это же Рафик его пристрелил!
- Ну, с Рафиком-то мы разобрались, - заметил Михара, жуя мундштук папиросы.
- Да, разобрались, чтоб он сдох!
- Вот он и сдох, так что можешь успокоиться.
- Слушай, Михара, - сказал Чекан, подаваясь вперед, - что мне делать, скажи? Все смеются.
- Это их дело, пусть себе смеются. А я бы на твоем месте сейчас не сидел взаперти и не крутился по разным компаниям, а ноги в руки и - на север. Правда, холодно там сейчас, но тебе, Чекан, не привыкать. Ты еще молод, кровь горячая, заодно утряс бы все дела.
Из сарая слышался стук топора. Михара повернул голову, приложил ладонь к уху.
- Муму старается… Я его тут на путь истинный направляю. Хороший помощник, мне бы такого.
- В смысле? - спросил Чекан.
- Да слова лишнего не скажет, а вот покажи ему пальцем, что надо делать, выполнит, лучше не придумаешь.
И водки, самое главное, не боится, пить умеет почище меня. Я тут в первый вечер, как приехали, устроил банкет, доктор чуть копыта не откинул, а глухонемому хоть бы что, даже не шатался.
Но ни Михаре, ни Чекану даже и в голову не могло прийти, что Муму, о котором они так беззлобно беседовали, сейчас стоит под дверью, приложив к ней ухо, внимательно ловит каждое слово, каждый звук, вздох, слышит каждое прикосновение стаканов друг к Другу, слышит, как водка падает в глотку бандитов. А в сарае стучит топором Пантелеич.
- Я думаю, Чекан, нечего кота тянуть за яйца, завтра же и улетай. Если не завтра, то послезавтра чтобы тебя в Москве не было. Зачем светиться? Ты же не народный артист, чтобы пожинать плоды собственной славы.
- Так ведь денег на покупку еще нет!
- Деньги найдутся. Ты же говорил, есть банкир, кажется, Бирюковский…
- И кстати, он нам обязан.
- Кто контролирует его банк?
- Никто полностью не контролирует, все понемногу.
И эфэсбэшники с ним накоротке, и мы тоже.
- Что, сразу двух мамок сосет? - хмыкнул Михара.
- Да уж, сосет. Ты знаешь, и неплохо у него это получается. Богатый мужичок, дела умеет крутить. Правда, партнера его не так давно грохнули, а может, он сам решил с жизнью распрощаться, - Мерзлова.
Михара насторожился.
- Ты говоришь, партнера грохнули?
- Дело темное, - принялся пояснять Чекан. - Никто толком не знает, что там с ним случилось. Он здесь, в Твери, работал, водкой торговал и всем таким прочим. Деньги под проценты ссуживал, и под очень большие.
- А если не возвращали? - спросил Михара, заглянув в глаза Чекану.
- Если не возвращали, он к нам обращался, и мы ему возвращали сторицей за процент - выбивали.
- Вот оно как… И что же с ним стряслось?
- Нашли его мертвым, в Волге плавал. На похороны съехалось народу не меньше, чем к Данилину. Видный был мужик, многие его знали, многих знал он.
- Не весело все это, - Михара налил водку в стаканы.
Сергей Дорогин стоял под дверью, не шевелясь, боясь вздохнуть. Он разулся и был в носках.
- Погоди, - пружины кровати скрипнули, Михара поднялся.
Дорогин как кошка метнулся в сторону, быстро спустился по ступенькам, абсолютно беззвучно, ни одна половица под его ногами не скрипнула, не вздохнула. Михара, таясь, подошел к двери и резко распахнул ее настежь.
- Или мне показалось, или уже от таблеток глюки начались…
- Про что это ты? - насторожился Чекан.
- Да мне показалось, под дверью какая-то падла дышит.
И тут Михара расхохотался. Он увидел возле лестницы огромного рыже-белого Лютера.
- А, это ты, собачка?
Пес дважды радостно тявкнул.
- Ну, иди сюда, иди.
Лютер, стуча когтями о ступеньки, поднялся и вошел в комнату.
- На, съешь кусочек мяса. Я не ошибся, - Михара тряхнул головой, - никакие не глюки, пес под дверью стоял.
Из сарая слышался стук топора, а может, молотка.
Сергей Дорогин стоял внизу, в гостиной, прижавшись спиной к стене, и переводил дыхание. Он понял, что если бы не убежал, то наверняка Михара его застукал бы, и тогда могло бы произойти все что угодно. Михара мог бы его раскрыть. А то, что он заподозрил бы его в двойной игре и в том, что он никакой не глухонемой, это уж - дважды два.
- Слава Богу, - бормотал Дорогин, - пронесло, пронесло…
Еще дважды Сергей пробирался к двери, отрывками слушая разговор вора в законе и авторитета. Многое прояснялось, но многое оставалось загадочным. Трижды или четырежды Дорогин слышал одну и ту же фамилию, которая ему была ненавистна не меньше, чем прозвище Чекан или имя Савелия Мерзлова. Бирюковский был его заклятым врагом, человеком, повинным в том, что с ним случилось, повинным в гибели его семьи.
- Ну ничего, ничего… - скрежетал зубами Сергей, - скоро все станет на свои места, и вы за все заплатите. Пощады вы не дождетесь!
Дорогин вышел встречать доктора, подъехавшего к воротам на своей машине. Он открыл ворота, Рычагов опустил стекло.
- Слушай, Геннадий, - зашептал Дорогин, размахивая руками, изображая глухонемого, - сделай какой-нибудь укол Михаре, пусть он целую ночь проспит, чтоб и глаз не открыл.
- Какой еще укол? Ты что, с ума сошел?
- Ну подсыпь ему что-нибудь.
- Ничего не могу подсыпать. Рискованно.
- Надо, надо!
- Зачем? - возясь с машиной возле ворот, спросил доктор.
- Мне надо уехать, этой ночью надо уехать. Обязательно, во что бы то ни стало, и надо так, чтобы Михара ничего не заподозрил. Ты меня понял? От этого зависит наша с тобой жизнь.
- Хорошо, сделаю, что-нибудь придумаю.
Доктор загнал машину в гараж, Муму закрыл ворота.
Борис сидел в гостиной перед телевизором, и жуя огромный бутерброд, который для него сделал Муму. Он уже поспал, даже вздремнул в кресле.
Доктор вошел, распространяя запах свежего воздуха и запах больницы - спирта, эфира и еще какой-то терпкий запах, присущий лечебницам всего мира. Чем конкретно пахнет, определить невозможно. Но, даже столкнувшись с человеком в автобусе или троллейбусе, можно безошибочно определить, что этот пахнущий человек совсем недавно покинул больницу.
Чекан и Михара вышли к доктору.
- О, наш спаситель и благодетель! - Чекан за руку поздоровался с Рычаговым. - Ну как наш больной, не досаждает тебе?
- Да нет, нормально. Владимир Иванович - мужик что надо, только мои предписания не выполняет. Я ему говорю, что на время лечения от алкоголя лучше воздержаться, а он не слушает. Ты уж ему скажи, - обратился доктор к Чекану.
Тот пожал плечами, понимая, что бы он ни говорил Михаре, тот вряд ли станет его слушать. У того голова своя на плечах, и соображает она получше, чем голова Чекана.
- Значит, так, Владимир Иванович, - каким-то нагловатым, начальственным голосом произнес доктор Рычагов, - я тут привез лекарство, снимает ревматические боли… - и дальше Рычагов заговорил по-профессиональному, перемежая русский язык с латынью, придавая своим словам больший вес. Из всего сказанного и Чекан, и Михара поняли лишь то, что Владимиру Ивановичу, то есть Михаре, надо сделать два укола, что лекарство очень дорогое, редкое, доставлено в Россию по гуманитарной помощи то ли из Германии, то ли из Бельгии, и доктор, собственно говоря, привез эти уколы специально для Михары, для своего гостя и пациента.
Михара пожал широкими плечами:
- А это, доктор, с алкоголем стыкуется?
- С алкоголем - нормально. Вреда не будет, и хуже вам, Владимир Иванович, не станет. Так что давайте, завязывайте с выпивкой и займемся лечением. Ух и напахался же я сегодня!
- Что, зарезал кого-нибудь? - спросил Чекан. - А чего это ваша ассистентка не появляется? Давненько я ее не видел.
Доктор недовольно поморщился:
- У меня с ней напряженные отношения.
- - А что так? - хохотнул Михара.
- Я сам тоже неплохо делаю уколы.
- Если б их делала хорошенькая женщина, мне было бы приятнее.
- Думаю, Владимир Иванович, тебе и так будет приятно. Пошли, - и Владимир Иванович указал жестом Муму, чтобы тот прошел в палату.
А там, в прокуренной уже комнате, он жестами приказал Муму убрать остатки закуски и две пустые бутылки из-под водки.
- Многовато вы взяли на грудь.
- Но как видишь, доктор, ничего.
- Вижу, вижу.
Доктор вернулся со шприцем и ампулами.
- Ложитесь. Один внутримышечный, один внутривенный.
- Наркота, что ли? - осведомился Михара.
- Нет, не наркота, - доктор опять щегольнул длиннющим латинским названием, и это подействовало на вора в законе больше, чем любые объяснения. Латынь в устах доктора звучала, как статьи Уголовного кодекса в устах прокурора или судьи.
Михара спустил штаны, лег на кровать.
- Можно было и не ложиться.
- А ходить я смогу?
- Сможете, даже бегать и прыгать.
Доктор сделал один укол в ягодицу, а затем еще один в вену левой руки.
Михара простился с Чеканом, напоследок бросив:
- В общем, ты не задерживайся в городе, а быстренько встреться с Бирюковским, договорись с ним по деньгам, предложи долю. Думаю, за треть от верха он согласится, треть - это немало, это почти в два с половиной раза больше, чем он вложит.
- Хорошо, хорошо, - Чекан уже стал тем, кем он был и раньше, о газете и о телевизоре забыл напрочь.
Борис сидел в машине, разогревая мотор. Чекан опустился на заднее сиденье, махнул на прощание рукой. Михара, доктор и Муму скрылись в доме, автомобиль, мигая габаритными огнями, растаял в сумерках.
Михара вернулся в дом, подошел к ярко горящему камину, погрел руки. То, что он выпил почти бутылку - водки, на нем почти не сказалось.
- Что-то меня знобит, доктор, может, простыл?
- Нет, это лекарство, Владимир Иванович. Вам надо выпить чайку и в постельку, а утром вы себя почувствуете совсем другим человеком. Утром я вкачу вам еще две дозы и на следующий день еще два укола. И думаю, о болях в суставах вы забудете надолго.
- Хорошо бы, - пробурчал Михара, явно довольный отношением к нему и вообще всем тем, что происходит вокруг.
Выпив большую чашку круто заваренного чая, Михара прошел к себе в уже проветренную комнату и устроился на постели, на которой Дорогин успел поменять белье. Михаре было приятно. Он натянул одеяло почти до самых глаз и почувствовал, что почти ничего не соображает, что ему ужасно хочется спать. Последней мыслью было:
"Странное дело, я же выдул целую чашку крепкого чая, а так сильно хочется спать…" - и с этой мыслью он провалился в глубокий, безмятежный сон.
Дважды Дорогин входил в комнату вора в законе, Михара не реагировал ни на скрип открывшейся, ни закрывшейся двери, ни на наглое топанье у своей головы.
Он крепко спал.
Дорогин вышел к хирургу.
- Что, спит?
- Вроде спит, - тихо сказал Сергей.
- И должен спать, - заметил Рычагов, - я ему такую дозу ввалил, что он и к утру не должен проснуться.
- Это хорошо, - сказал Сергей, быстро переодеваясь.
- А ты куда?
- Я в Москву, - ответил он Рычагову. - Если к девяти не вернусь, что-нибудь придумай, скажи, что ты меня вместе с Тамарой послал в магазин за продуктами.
- Хорошо, хорошо, только ты уж, Сергей, постарайся, мне без тебя никак.
- Я знаю, - сказал Дорогин, покидая дом.
Глава 17
Лев Данилович Бирюковский после звонка Чекана из загородного дома доктора Рычагова не на шутку встревожился. Как-никак, Чекана теперь знали все. Вести с ним какие-либо дела было довольно-таки опасно, мало ли что может случиться?
Чекан разговаривал с Бирюковским, как прежде, - на равных, словно в газете не появлялось никакой фотографии, а там поместили снимок кого-то совершенно другого. И теперь Лев Данилович сидел в загородном доме с усиленной охраной. Если раньше телохранителей было четверо, иногда пятеро, то теперь их дежурило девять. Но все равно Лев Данилович не чувствовал себя в полной безопасности. Правда, страшных, пугающих звонков больше не было, однако Бирюковский успокоиться не мог. И если бы не важные дела (как-никак конец года и многие фирмы и люди, бравшие в его банке кредиты, должны были их возвращать и возвращали) то Лев Данилович наверняка уехал бы за границу, пересидел бы, переждал праздники там. Но приходилось вести себя сообразно обстоятельствам.
Чекана он знал давно, бандитские деньги крутились в его банке уже не один год, принося хорошие прибыли. "А другие бандитские группировки его банк обходили стороной, боясь даже подумать о том, что Льва Даниловича можно хорошенько прижать и вытрясти из него миллионы.
Теперь, зимним вечером, Лев Данилович, в домашнем свитере, в вельветовых штанах, расхаживал по своему дому. Дом хоть и был полон телохранителей, но они на виду не крутились. Двое дежурили на улице, двое их постоянно сменяли, остальные находились в доме, в столовой, играли в карты, время от времени осматривая дом.
Бирюковский предупредил, что к нему должен приехать человек, чтобы все были готовы.
Мало ли чего, приезжает все-таки не коллега банкира, а бандит, и хрен знает, что у Чекана сейчас на уме. Может, попробует припугнуть. Но то, что Чекан покушаться на его жизнь не станет, это было однозначно, слишком много его денег лежало в банке, и гибель Бирюковского не позволила бы эти деньги забрать.
Чекан приехал на пятнадцать минут позже условленного, Бирюковский даже занервничал. Но когда он увидел, как Чекан в сопровождении двух телохранителей входит в дом, то попытался улыбнуться, поднялся навстречу гостю. Они пожали друг другу руки - так, как это делают старые знакомые, не видевшие друг друга пару недель.
- Ну, так какое у тебя дело?
Чекан хоть и выпил с Михарой изрядно, но выглядел трезвым.
- Дело у меня к тебе, Лев Данилович, серьезное. На; до основательно перетолковать.
- Под водочку, под коньячок поговорим или как?
- Под водочку. Неохота мешать два напитка.
- Что ж, я скажу, чтобы накрыли в моем кабинете на втором этаже.
- Как знаешь, - сказал Чекан и, сбросив пальто, швырнул его на кожаный диван.
Он остался в пиджаке, в свитере под горло, под пиджаком у него в кобуре болтался пистолет. Но об этом, естественно, Бирюковский не знал.
- Пошли наверх, уже все готово, наверное.
И действительно, в кабинете банкира на втором этаже огромного дома был накрыт стол, громко играла музыка, мигали лампочки на великолепном музыкальном центре, шторы были плотно задернуты. Вообще, во всем доме жалюзи и шторы всегда плотно закрывали, и то, что происходило внутри, увидеть с улицы было практически невозможно.
- Вот сюда, присаживайся, - Лев Данилович указал место в глубоком кожаном кресле рядом с камином, в котором тлели уголья.
Чекан удобно устроился, закинул ногу за ногу, закурил.
- Ну, говори, я тебя слушаю.
- А ты что скажешь, Лев Данилович? Как там наши денежки? - спросил Чекан.
- С денежками все нормально, и я думаю, с вами рассчитаюсь в начале следующего года, когда вернутся все долги и проценты.
- Будет неплохо. И сколько там набегает? - задумчиво произнес Чекан, глядя на изящную люстру под высоким потолком.
- Тысяч четыреста набегает, - заметил банкир, откупоривая бутылку водки и наливая рюмки.
- Маловато, - сказал Чекан.
- Как договаривались, - ответил банкир. - Время сейчас тяжелое, не очень развернешься, все за деньгами следят. Все поняли в этом деле толк.
- Ясное дело, - заметил Чекан. - Я к тебе вот по какому вопросу, Лев Данилович. Есть одно дельце, мы его обмозговали с нужными людьми со всех сторон, так сказать, обсосали дальше некуда. И теперь дело для нас абсолютно ясное.
- Интересно было бы услышать, что за дело…
- Интересно? - Чекан подался вперед, сбивая пепел в пепельницу. - Ты, надеюсь, слышал Лев Данилович, про якутские алмазы?
Бирюковский краем глаза взглянул на свой перстень, который ярко сверкнул.
- Конечно, кто же о них не слышал. Но там вроде "Де Бирс" все в свои руки взял.
- Не знаю, что там взял "Де Бирс", но алмазов там не счесть, - высоким штилем сказал Чекан, абсолютно не подозревая, что эта строка использована великим русским композитором.
- Алмазам нет числа, - сказал Бирюковский, взглянув на книжные полки, заставленные энциклопедией Брокгауза и Ефрона.
- Так вот, Лев Данилович, есть возможность взять эти алмазы.
- Как взять?
- Купить, - сказал Чекан. Он произнес это так, словно бы всю жизнь занимался тем, что покупал алмазы, и толк в них знает.
Бирюковский передернул плечами, почесал толстый живот под шерстяным свитером, затем протер глаза, словно бы только что выбрался из-под одеяла.
- Погоди, погоди, давай-ка выпьем.
Подобного от Чекана он услышать не ожидал, он думал, что тот просто-напросто будет требовать раньше вернуть проценты по деньгам, ничего не предлагая взамен. А дело приобретало совсем иной оборот.
- Что ты хочешь? - спросил он.