Сидящий за соседним столом Вася Клинышкин воткнул голову в стол: это им надкушенное яблоко заставляют поднимать Штурмина. А Олег радовался другому: хорошо, что лейтенант не слышал разбор полетов у генерала, когда тот, глядя на Штурмина, недобро усмехнулся:
- Что, Бога за бороду взяли? Из кресла решили командовать молодежью? Не Клинышкин - вы упустили фигуранта. Лично!
После таких упреков зубы уже не болят и туфли не жмут. И о повышении не мечтается. Желание одно: плюнуть на службу и написать рапорт. А перед этим в отпуск…
Но Николаич вернулся от генерала с новой папкой для старого дела. И ставит в гон его, майора Штурмина! Надкушенное яблоко - это, в отличие от представлений Клинышкина, остатки доверия.
Незаметно, одним движением, майор прикрыл талончик к зубному и рапорт с просьбой на отпуск. Дату написать не успел, выведена лишь первая фраза: "Прошу предоставить очередной отпуск с понедельника…" Вечный срок: день, месяц и год ведь не названы. Но генерал-то, генерал! Отчехвостил, а потом все же разобрался…
- Посмотри, прикинь все на месте, - продолжал наставлять начальник отдела. - Сумма огромная, афера масштабная, к янтарю в Прибалтике отношение болезненное, поэтому резонанс в области большой. Соответственно - выход на Москву, правительство. Которое, как ты понимаешь, обещает разобраться.
Это тоже знакомо: министры обещают, а подметки горят у майоров. Пацанам в школе и старушкам в церкви ясно: чтобы не гоняться за каждым жуликом, которых в день рождается по миллиону, надо создать нормальные законы. Только похоже, некоторые ответственные дяди читали иные учебники и молились другим богам.
Олег при начальнике раскрыл оперативное дело. Первые листки - постановление местного прокурора о возбуждении уголовного дела против Богдановича Ю.В. и просьба областной налоговой полиции объявить его в федеральный розыск. Тут же небольшая, в два абзаца, объективка: где родился, не крестился, побег из армии, жена погибла в автокатастрофе год назад, в Москве останавливался у знакомой по адресу, на котором и произошла осечка. Любительская фотография - волевой кряжистый парень в плавках самозабвенно крутит штурвал яхты. Символичная вообще-то картинка: сколько их, ринувшихся порулить и обустроить Россию! В смысле, "обуть" россиян. Далее в папке - акты проверок, над которыми придется посидеть, и, наконец, предупреждение: фигурант при задержании опасен, способен оказать вооруженное сопротивление.
А как, собственно, иначе? Кто же просто так отдает награбленное? Не для того крутились махинации.
Но только и у него, майора Штурмина, есть свои гордость и принцип розыскника: награбленное надо возвращать. Так что, господа заинтересованные лица, стрельбы и мертвых не будет. Своровал - отдай. И отвечать за содеянное должны живые. Слишком легко и много списывается именно на покойников.
- Надо, - заметив все же среди бумаг рапорт на отпуск и думая, что Штурмин ищет повод отмазаться от дела, попросил Николаич.
Наверное, требуется дослужиться именно до полковничьих погон, чтобы просьба звучала сильнее приказа. Хотя неизвестно, кому оно нужнее, это розыскное дело.
- Мне гордиться или пожалеть свою седую голову? - Майор, чтобы не выдать волнения, традиционно пригладил волосы с небольшим седым пятнышком на виске. Всем должно казаться, что беседа у генерала его абсолютно не всколыхнула. Не лейтенант ведь!
Но пожалеть не голову, а о сказанном пришлось: Клинышкин склонился еще ниже над столом.
- Ладно, дело ясное, - перевернул неприятную для всех страницу Штурмин. - Завтра вы меня здесь не увидите!
Над оперативной кличкой для Богдановича долго думать не пришлось. Николаич, светлая голова, буркнул-подсказал:
- На дистанцию, конечно, он рассчитывает длинную. Но задача для опера остается прежней - найти, догнать, перегнать и схватить.
Стайер! Конечно же, бегун на длинные дистанции.
Жаль, что не спринтер, у тех расстояние поменьше. Хотя кто бегал, тот знает, что стометровку покорять труднее.
Дождавшись, когда подчиненный печатными буквами напишет на папке кличку (клички - врагам, псевдонимы - друзьям), начальник положил руку на плечо майора. Что наверняка означало: все нормально, мы его "сделаем".
Ох уж эти гарантии на будущее! Но и жест полковника не оценить нельзя. Черт возьми, уже казалось, что наплевать на мнение начальства о себе, а выходит, не совсем так. А потому надо "сделать" Богдановича быстро и красиво.
После ухода начальства голос из заставленного шкафами угла подал Вася Клинышкин:
- Я могу чем помочь?
Вася-Вася! Ты пока не знаешь отличия милиции от полиции. Милицию бьют мимо лица, полицию - по лицу. Во взаимоотношения начальников без майорских погон на плечах соваться - себе дороже. Дольше живет та мышка, которая меньше шуршит.
- А вообще-то можешь, - не стал усложнять себе жизнь Штурмин. - Включай "ИнКу". Давай "проколем" господина Богдановича по новой.
"Информационная карта" проявлялась на экране компьютера медленно, словно заказанная в ресторане девица: и гонор с гордостью вроде показать хочется, а деваться все равно некуда, кнопка нажата. Уплачено. И пока заряжалась техника, Штурмин все же постарался снять ответственность с Василия:
- Богданович путает следы, меняет паспорта, места жительства - но он нас уже боится! И в этом плюсе надо работать. Ничего, достанем, пусть хоть и под восьмой фамилией ходит. Или мы не "легавые"?
- Из-за меня…
Штурмин отрезал:
- Розыск - это не только и не столько найти и задержать фигуранта. Высший шик - это раскрутить всю цепочку преступления. Раньше у сыскарей и отличительная медаль имелась: голова собаки с острым взглядом и метла. Собака ищет, метла выметает. Отсюда, кстати, если не знаешь, пошла кличка "легавые". Но ты не стесняйся этой клички. Она наша.
- А "мусор" - тоже оттуда?
- Нет, "мусор" - другое. Он от сокращения МУС - Московский уголовный сыск. Существовал такой сразу после революции. А что появился другой смысл… Это порой из-за таких, как Жора: "оружие на капот, морду туда же…" Мой совет: слушать его можешь, но работай интеллигентно. И победишь. И… извини, что не подстраховал тебя.
- Олег Васильевич…
- Работаем.
Высветилось и на экране: чего изволите? Файлы изволим: поиск фигуранта по адресам, паспортным данным, по счетам в банке, торговым точкам, учредителям, по фамилии бухгалтера, номерам автомобиля, телефонов. О, даже сведения из земельного комитета появились. Значит, уломали земельщиков, дольше всех строивших из себя самую сверхсекретную службу. А впрочем, так, наверное, и есть. Реестр-то всей скупленной земли именно у них. Но жалко землицу-то, ибо годами стоит на ней "незавершенка" из дворцов. Гениален тот, кто протащил закон про налоговые льготы при незавершенном строительстве: не построен до конца дом - ничего не платишь государству. Такое впечатление, что у "новых русских" не хватает пятидесяти рублей, чтобы купить горсть гвоздей и завершить строительство особняков. Самой налоговой полиции, что ль, пройтись по дачным участкам, заколошматить "сотки" по самые шляпки в ступени крыльца: все, господа хорошие, построены ваши дворцы-хоромы. И отныне платите налог. Одного его хватило бы на выплату зарплаты всем военным. В придачу с оборонщиками.
- Что-то есть? - вовремя вернул к действительности нетерпеливый Клинышкин.
- Что-то есть всегда, - глубокомысленно изрек Олег. - Сейчас проверим детальнее.
Прогнал Богдановича по всем позициям, известным из оперативного дела. Зарегистрированных предпринимателей на данную фамилию в России оказалось ровно полторы тысячи, с инициалами Ю.В. - триста, Юриев Викторовичей - шестьдесят семь, в самом Калининграде - три. Янтарщиков - один. Счета в банке, главного бухгалтера, юридический адрес, указанные в ДОРе, подтверждала и "ИнКа". Да только "сделал" хозяин "ноги" и из адреса, и из банка. Вместе с денежками.
Штурмин выключил компьютер, глазастого циклопа XX века. Наверное, в следующем тысячелетии его создатели смогут помечать любого занесенного в каталог человека и при необходимости отслеживать его перемещение по миру. Поймал на контроль, нажимаешь очередную команду - и у твоего подконтрольного Стайера, например, подгибаются ноги. Но вместо "скорой" приезжает "автозак"…
Да, начальство право: надо лететь в Калининград и разбираться со всеми вариантами поиска на месте.
Словно дождавшись этого решения, осторожно пытаясь вырваться за рамки приглушенной хозяином громкости, попросился на разговор телефон. И если пошло суждение о технике, то вот уж кто больше всех наушничал в двадцатом веке и кого нужно первым на костер или дыбу за длинный язык…
- Слушаю.
- Сынок, ты?
Мама, стопроцентно уверенная в его голосе, все равно переспросит.
- Я.
- Олеженька, ты бы не смог заехать после работы?
- Что-то случилось?
- Нет-нет, не волнуйся. Просто в гости заглянула бывшая ученица…
Начинается!
- Мама, у меня завтра командировка.
- Я прошу тебя, сынок. Подвези Наденьку. Это недолго.
Дело не в том, долго или быстро. Мама в сотый раз повторяла один и тот же прием: прикрываясь необходимостью "подвезти", знакомила с ним своих многочисленнейших выпускниц в надежде, что какая-нибудь из них приглянется, завяжется знакомство, а там глядишь - и повернется дело к затерявшейся где-то свадьбе, давно ожидаемым внукам. Все знакомо и проверено до запятой, как в списываемом сочинении.
- Наденька живет на даче в Баковке. Мы засиделись…
- Мама!..
- Я пообещала, сынок. Приезжай. Это же рядышком.
В Москве на машине рядышком ничего не бывает. Угадать, где начался ремонт трассы, на скольких перекрестках сломались светофоры или в каком месте обеспечивают беспрепятственный проезд зарубежному или доморощенному чиновнику, - задачки из Агаты Кристи. Москва под вечер - вечная пробка…
- Мы ждем тебя, Олежек.
Так и есть - "мы ждем". Легче поймать такси, самому оплатить дорогу и отправить с очередных смотрин очередную невесту без сопровождения. Баковка - это полтора часа в один край. А командировка и Стайер требуют еще массу состыковок. Чем он виноват в том, что женщины остаются одинокими? Почему их проблемы должны оказываться у него на плечах? Да, одиночество, особенно женское, - это плохо, ужасно, противоестественно. Какой любви, нерастраченной ласки, энергии лишается Вселенная. Но не в детском садике же он, чтобы играть подсунутой игрушкой. Он в состоянии сам отыскать то, что понравится и заворожит.
… Гостья, уже собравшаяся, стояла у порога. Может, и уехала бы самостоятельно, подзадержись он минут на пять. Зачем гнал? Теперь же обрадовавшаяся мама приступила к очередному коварству, разгаданному им столь же давно, как и ложный вызов машины.
- А это от меня, Наденька, - мама принесла неизменную бутылку вина. - Мне сестра из Крыма иногда передает домашнее. Чистое, как слеза. Может, угостишь кого вместо чая или вместе с чаем.
Не кого-то, а конкретно сына-майора, розыскника налоговой полиции. Доставив гостью по назначению, он будет любезно-стеснительно приглашен в дом на чай и мамино вино в надежде, что после выпитого за руль не сядет и останется переночевать.
Мама, мама - святая простота. Он двенадцать лет на оперативной работе и подобных мальков с крючков сбрасывает, не вытаскивая удочку. Слез, даже чистых, как крымское вино, не прольется. Ни в бокалы, ни из глаз.
- Сынок, позвони потом от Нади, что доехали, чтобы я не волновалась, - "завели" его даже в дом.
Надя, то ли полностью посвященная в планы и принявшая игру, то ли наивная и простая, как клятва пионера, согласно кивнула: позвоним. Трогательно попрощалась с бывшей классной руководительницей. А в машине первым делом извинилась, и похоже, искренне:
- Вы меня простите, я пробовала отказаться. Но Мария Алексеевна…
- Я знаю свою маму, - успокоил Олег, трогая машину.
Гостья особой разговорчивостью не отличалась, но, чувствуя неловкость, время от времени пыталась завести беседу.
- А я случайно нашла телефон Марии Алексеевны, позвонила - и вы знаете, она помнит весь наш класс! Хотя прошло столько времени, - для большего удивления Надя сняла очки.
- Угу.
Самолет на Калининград после обеда, полтора часа лету. Там день-два разобраться, помочь местным ребятам выйти на след - и в отпуск. Северный берег Черного моря в любом варианте лучше южной окантовки моря Балтийского.
- А вы ведь в налоговой полиции работаете? Наверное, интересно.
Интересно, только отпуска задерживают. Да еще в тот момент, когда мужики за ключами от его квартиры в очередь стоят. А ему самому срочно нужно в Крым. Вернее, к тетке, маминой сестре, регулярно передающей винные "слезы". А уж если совсем точнее, то к спрятанному пятнадцать лет назад посланию. Напрочь вроде забытому, но случилось в новогоднюю ночь перебирать старые фотографии, и на одной из них обнаружил метку авторучкой - "Здесь". Стрелка указывала на правый угол третьей плиты водоканала около их поселка Кировское. Там они с Зоей закопали бутылку со своими письмами друг другу через два десятилетия…
На светофоре вспомнил о попутчице, спохватился насчет вопроса об интересной службе. Пожал плечами:
- У нас как везде.
- Симпатичная, - пассажирка тронула покачивающуюся на нито"ке обезьянку, в форме гаишника, останавливающую жезлом машины. - Мария Алексеевна рассказывала, что вы вырезаете по дереву.
Наверное, это любимое занятие каждой матери - расписывать достоинства своих детей.
- Бывает.
Чувствовалось, что Надя тяготилась его односложными ответами, самой поездкой. Но Олег не мог перебороть своего настроения, а соседка выходить посреди дороги тоже посчитала неэтичным. Поэтому оба вынужденно терпели друг друга и ждали лишь конца поездки. Зато, когда въехали в дачный поселок, обтесали днище "Москвича" на колдобинах и с первыми зажженными на столбах фонарями и каплями дождя подобрались к небольшому домику с мансардой, Надя наконец приступила к тому, ради чего и затевалась вся канитель. Поправила очки:
- Сейчас уже поздно…
Да, и именно поэтому он не станет заходить на чай, а развернется и уедет домой.
- …поэтому я вас не приглашаю в дом. Извините. А за то, что довезли, - большое спасибо. Просто у меня дочь одна, поэтому я, если откровенно, в самом деле спешила. До свидания. Марии Алексеевне я позвоню.
Лучше бы она повторила всех предыдущих дам и пригласила в дом!
И именно потому, что впервые обманулся в своих предположениях насчет спутницы, что зря строил из себя недотрогу в тот момент, когда на него и не думали посягать, а на работе провал и на грани срыва отпуск, Олег нервно ухмыльнулся. Надя, настороженная и чуткая, благодаря его же поведению, внимательно посмотрела и взглядом попросила объяснений.
Не дождалась. Оснований для подобного нет - ни сват, ни брат, ни муж с деверем.
Тогда, отдавая дань вежливости, сама произнесла на неопределенное будущее:
- Вдруг окажетесь в наших краях, можете смело заходить. Буду рада.
Ага, как сейчас.
Вновь не стал прятать усмешку:
- Да нет, спасибо. Я в ваших краях не бываю, так что извините…
О, как Надя хотела ответить что-то резкое! Поставить нахулиганившего первоклашку в угол. Все она понимала, все чувствовала, и окажись иной ситуация, а точнее, не сиди за рулем сын ее классной руководительницы, последнее слово оставила бы за собой. И не трудно догадаться, что оно было бы далеким от признаний в любви.
Уважение к учителю пересилило, и Надя молча захлопнула дверцу.
В ответ грянул гром. Дождь, стремясь поддержать собрата по непогоде, подступил плотнее. На месте пассажирки требовалось побежать к распахнувшейся от ветра калитке, но девушка шла медленно, в глубоком раздумье. У каждого, конечно, свои проблемы в жизни, но они-то из ничего не возникают, они рождаются от соприкосновения с другими людьми…
Впервые за время недолгого знакомства Олег попытался посмотреть на попутчицу заинтересованно, но она размывалась дождем, скрадывалась расстоянием и сумерками. Майор только отчетливо вспомнил ее очки и прическу - коротко, под машинку, постриженные сзади волосы. "Словно у солдата первого года службы", - мимолетно подумал он еще в подъезде, потом сравнение забылось как ненужное. И вот отыскалось. Да еще притащило с собой продолжение: солдат-первогодок наиболее беспомощен и жалок…
"А мне-то что?" - грубо оборвал самого себя и принялся сдавать машину назад. Как только начинаешь человека жалеть или ненавидеть, сразу становишься к нему небезразличен. Он же не хотел ни первого, ни второго, ни третьего. И вообще - нечего съезжать с трассы.
Глава 3
Розыскник в налоговой полиции - должность святая. По криминальной фирме можно наработать десятки томов, но ежели клиента не успеют задержать и он "сделает ноги", предварительное следствие приостанавливается именно "в связи с розыском обвиняемого".
И что тут начинается! Следователи кусают локти, но, вместе с Управлением налоговых проверок, засовывают в дальние шкафы все наработки, ставшие вдруг бесполезными. Опера подтягивают ремни и точат клыки для новых многотрудных, но праведных дел. А все вместе глядят на розыскников: найдите. Тогда вроде и хлеб не зря жуется, и погоны недаром носятся. А поскольку "ноги делает" каждый третий аферист, башмаков для полицейских - покупать не накупишься…
Что успел Штурмин перед отлетом - это забежать к "головастикам", друзьям в аналитическое управление. По последнему слову отделанный и оснащенный Главный информационный центр являл гордость и олицетворял будущее налоговой полиции: у других стульев в кабинетах не хватало, ксероксы останавливались из-за отсутствия картриджей, а последняя копейка шла на оснащение Центра. Информация и анализ - это будущее, а копии можно отстучать и на пишущей машинке.
Отыскал среди столов с компьютерами Диму Ярцева:
- Привет. Кто мне обещал помогать, выяснять и раскладывать все по полочкам?
Опережая Диму, отозвался самый главный и любимый аналитик налоговой полиции - попугай Кешка. Он припорхнул на плечо розыскника и дружески пр-рор-рычал в ухо:
- Пр-ривет!
Ярцев тоже кивнул, но не оторвался от экрана компьютера, лишь выставил вверх палец: минуту. С другой стороны к нему подошла корректорша, удивленно подала рукопись.
- Или я ничего не соображаю в русском языке, или этот обзор писала я сама - ни одной ошибки.
Дима и ей защитно выставил ладонь, но корректорша не стала ждать, оставила проштампованные листочки на столе, приняла на плечо Кешку и ушла.
- Розенталь ты наш, - Дима, оказывается, прекрасно успевал все видеть и слышать. Разобрался и в высвеченной схеме. И только после этого подтвердил свою значимость:
- Куда ты без нас?
- В Калининград.
- Конечно же, янтарь?
- Для этого не нужно быть аналитиком.
- Следы лучше всего искать в Прибалтике или Польше, - не обиделся Ярцев, еще, правда, ничего не зная. Попросил уточнений: - Поконкретнее что-нибудь есть? Или снова ветер по углам гоняете?
- Пока пришел послушать обо всем, что касается Калининграда.
- Есть такая музыка. - Дима вернулся к компьютеру, поискал в его памяти все, связанное с Калининградом. Высветилось почти то же самое, что имелось и у самого Штурмина.