В 18.00 текст радиограммы уже лежал на столе Манштейна. Предназначенные для переброски под Белгород две моторизованные дивизии 42-го армейского корпуса, находившиеся в его резерве, были оставлены на прежних рубежах на случай ликвидации прорыва войск Юго-Западного фронта.
Этим днем в адрес Зверя поступила новая радиограмма, в которой от него требовался доклад о возможностях "Гидры" приступить к диверсионной работе.
Кавригин тут же составил донесение о готовности диверсионной группы к выполнению задач с условием, что размах будет зависеть от количества полученного тротила, бикфордова шнура, детонаторов, а также неподдельных советских денег.
Радиостанция немедленно выдала ответную группу цифр, после расшифровки которых Людмила записала в журнале: "Ждите сообщения через сутки. Центр".
- Вас не удивляет, что радиограммы составляются и отправляются мною, а не Зверем? - спросил с лукавой усмешкой Кавригин, повернувшись к Сергею.
- Начальству виднее.
- Я уже не являюсь таковым. Есть приказ о назначении майора Бодрова начальником оперативного отделения штаба войск НКВД по охране тыла Юго-Западного фронта.
- А куда девать Зверя?
- Он остается здесь, в Белых Журавлях, в личине Ивана Иванова. Вы свою миссию здесь выполнили. Вечером вместе уедем в Чижи. В вашем распоряжении пара часов на сборы.
На подготовку к отъезду хватило получаса. Полупустой вещевой мешок - все имущество оперативника. Гражданская одежда осталась в "келье". На новом месте службы она не требуется.
Весть об убытии Сергея Николаевича восприняли в оперативной группе спокойно. Новое назначение как-то само собой напрашивалось, и с данным фактом свыклись.
- Надо бы вмазать по этому поводу, да нет времени, - сказал Иван.
- Если потребуется, мы в любой момент придем на помощь, - пообещал Роман.
- Я надеюсь, что мы еще встретимся, - заверила Мария.
- Жаль, что мало поработали вместе, - посочувствовала Люда.
Ирина ничего не сказала, молча вышла из "кельи". Сергей последовал за нею.
Ох уж эти мокрые от слез женские глаза! Какое мужское сердце не дрогнет при виде их!
Ира откровенно плакала, теребила концы косынки, лежавшей у ней на плечах. Сергей неумело успокаивал ее, водил по обыкновению ладонью по спине, говорил расстроенно:
- Ну, Ир, успокойся. Ну перестань, Ир. - Так он обращался к ней, когда они оставались вдвоем.
- Я пережила с тобою самые счастливые мгновенья жизни, - сказала она, несколько успокоившись, - они для меня - сладкие страдания, и забыть их вряд ли смогу.
- Я тебя тоже буду помнить, Ир. С тобой я понял, что есть настоящая женщина в этом мире.
Они стояли под акацией, зеленая листва которой чуть шевелилась от слабого ветра. Приближался восхитительный, но безрадостный для них вечер.
- В моей жизни всегда не хватало тебя. Нашла, но ты опять уходишь. Душа моя кровоточит, не могу успокоиться.
- Ты сильная духом, Ир. Война! Надо уметь смириться с обстоятельствами.
- Да, конечно. Вряд ли нам придется еще встретиться. Давай вместе поставим точку на наших отношениях, - горестно сказала Ирина. Сказала, как отрубила. Повернулась кругом, как по команде, и, сгорбившись, пошла в "келью".
II
Поздним вечером Бодров прибыл для представления начальнику штаба по случаю своего назначения. Штаб размещался в построенном до войны небольшом здании школы. На первый взгляд, здание казалось нежилым, в закрытых ставнями и зашторенных окнах - ни огонька. Но стоило переступить порог, становилось ясно, что здесь кипела работа. Несмотря на поздний час, хлопали двери, торопливо передвигались по коридору люди в штатской одежде и военной форме. Дежурный по штабу сопроводил прибывшего до двери, на фанерной полоске которой значилось "Учительская", отдал честь и удалился. Не будучи робкого десятка, Сергей тем не менее в нерешительности постоял перед входом, вспоминая порядок представления старшему начальнику, негромко постучал.
Сидевший за столом полковник отодвинул от себя телефонный аппарат, внимательно посмотрел на прибывшего, отметил про себя: "Похож на офицера". Под этим он понимал прирожденных военных, имевших должностной и личный авторитет среди подчиненных и сослуживцев. Первый связывал с профессионализмом, дисциплинированностью; второй - с внешним видом, волевыми качествами, способностью располагать к себе, предсказуемостью поведения. К тому же на основе богатого опыта работы с людьми полковник интуитивно определял, действительно ли перед ним офицер. Сергей с первого взгляда был признан "действительным".
Начальник штаба улыбнулся вошедшему, встал из-за стола, пожал руку, сел за маленький столик, придвинутый перпендикулярно к большому, кивком головы указал место против себя, предложил папиросу.
- Спасибо, не курю, - ответил Сергей.
- Похвально, похвально. А я никак не отрешусь от вредной привычки. Слышал, будто Менделееву принадлежат слова: "…бросить курить нетрудно, сам много раз делал это". То же самое могу сказать о себе.
Полковник чиркнул зажигалкой, с удовольствием затянулся.
- Вам фамилия Менделеев известна? - спросил он.
- Знаком по школьной программе с его периодической таблицей.
- Мой дальний родственник.
- У меня нет знаменитостей в роду. Сплошь рядовые казаки, участники всех войн, которые вела Россия последние столетия.
- Это не менее важное родство. Казаки сформировали Россию от берегов Волги до Тихого океана, они и защитники ее на важных этапах истории.
Зазвонил телефон. Начальник штаба взял трубку, сдвинул брови к переносице, отвечал кратко: "Так-так, ну это еще посмотрим. В курсе. Ну, хорошо".
Пока полковник неторопливо говорил по телефону, Сергей успел отметить добродушное и приветливое лицо хозяина кабинета: прямой нос, темные брови, полные губы, крутой подбородок, зачесанные назад волосы с сединой, приветливая улыбка.
- Штабная работа нравится? - спросил полковник после короткого раздумья.
- Не совсем, - откровенно признался Сергей.
- Что так? - сгустил он сетку морщинок вокруг глаз.
- У меня что-то не очень со штабными получается.
- Зря! Штаб - основной орган руководства войсками в боевой обстановке и повседневной жизни. Здесь, - полковник ткнул указательным пальцем в крышку стола, - замышляется все то, что потом делают подразделения части, соединения. Из вашего личного дела мне известно, что лейтенанту Бодрову год назад пришлось прошагать от Северского Донца по Украине до Волги.
- Довелось!
- Вот там тогда штабы не работали, а целые части и соединения - кто во что горазд. Потому и шагали войска сотни километров по пыльной степи, громыхавшей днем и ночью от разрывов бомб и снарядов, даже не зная толком, куда идти. Позорное для России время!
Разговор вновь прервал телефонный звонок. Теперь полковник выслушал очередного собеседника молча и лишь в конце разговора сказал свое "Ну, хорошо".
- А со штабными придется поладить, народ тут достоин этого, - сказал он, поджав губы.
- Почему мне сразу оперативное отделение? Это ведь фундамент штаба. Не хотелось бы выглядеть белой вороной.
- Оперативное отделение, как бы это поточнее выразиться, - мозговой центр, а не фундамент. Здесь анализируется вся поступающая информация, в соответствии с намеченной операцией вырабатывается замысел, готовится проект решения приказа на ее осуществление, организуется управление силами и средствами. Начальник оперативного отдела во главе каждого направления работ лично формулирует ответственные пункты приказов. Самое главное, он - центральная фигура в претворении замыслов в жизнь.
- Могу оказаться, как говорят, не в своей тарелке.
- Во-первых, из-за этого "главного" вас назначили на должность. По нашим данным, у вас богатый опыт участия во многих, как их называют, чекистско-войсковых операциях, опыт руководства оперативно-боевыми и разведывательно-поисковыми группами, вы лично находились в боевых порядках групп блокирования, поиска, окружения, оцепления. Так что окажетесь в "своей тарелке" и даже на коне. Во-вторых, при оперативном управлении Юго-Западного фронта создаются краткосрочные курсы подготовки офицеров штабов к работе в условиях ведения наступательных операций. Вам предстоит пройти обучение на курсах по организации штабной работы и оперативного отделения в частности.
Хозяин кабинета прошел к громадному сейфу в углу, вынул графин, поставил перед Сергеем. Из ящика малого стола появились нарезанные ломтики хлеба и сала на отполированной фанерной подставке.
- Надо обмыть ваше назначение. Нам придется работать вместе. Всякое будет, хорошее и плохое. Давайте за дела хорошие.
Выпили по полстакана разведенного спирта. Сергей закусывать постеснялся.
- Как к этому зелью относитесь? - кивком головы полковник показал на графин.
- Выпью с удовольствием пятьдесят-сто грамм. В больших дозах водка мне неприятна.
- Похвально, похвально! Мне не нравятся люди, жаждущие выпить просто так. Другое дело в веселой компании, на свадьбе, например.
- Мне на свадьбе быть не пришлось.
- У вас все впереди! Не то что нам, старикам.
- На старика вы совершенно не похожи, товарищ полковник.
- У старших офицеров в нашем штабе принято обращаться по имени-отчеству. Называйте меня Николаем Михайловичем, фамилия моя Волынов. Как вас зовут, я знаю.
- В моей роте старший был Василий Волынов.
- У меня брата так зовут, командует взводом во внутренних войсках.
- Не иначе он!
- Конечно, - возобновил полковник разговор об учебе, - неплохо бы поехать в академию. В этом году в Военной академии имени Фрунзе открыт факультет войск НКВД. На первый курс набрано сто пятьдесят офицеров в возрасте до тридцати пяти лет, имеющих командный стаж не менее двух лет или боевой опыт более шести месяцев. Приказом Наркомата внутренних дел СССР от двадцать седьмого февраля этого года военные училища переведены на двухгодичный срок обучения курсантов, существуют ускоренные курсы Высшей офицерской школы войск НКВД, эвакуированных в Алма-Ату. С первого июля этого года все военные академии Советского Союза переведены на довоенные сроки обучения. О чем это говорит? - задал вопрос Николай Михайлович и тут же сам ответил на него: - Наступили иные времена. Красная Армия пойдет теперь только вперед. Как работать штабам, оперативным отделениям в новых условиях, об этом пойдет речь на курсах. А академия от вас не уйдет. Для нее вы подходите в полной мере.
Начальник штаба вышел в коридор, пригласил Сергея следовать за ним.
- Здесь размещается ваше отделение, - указал он пальцем на соседнюю дверь, - на вызов далеко бегать не придется.
Николай Михайлович представил Бодрова группе офицеров, поднявшихся из-за школьных парт, затем провел его за невысокую фанерную стенку, отделявшую небольшое пространство от классной комнаты.
- Ваш кабинет, - сказал полковник и молча удалился.
- Сергей осмотрелся. В отсеке размещались двухтумбовый стол с двумя полевыми телефонными аппаратами, пять табуреток, коричневого цвета этажерка, узкая железная кровать, аккуратно заправленная байковым одеялом. Едва успел оглядеться, резко зазвонил один из телефонов.
- Майор Бодров, слушаю вас, - ответил он в трубку.
- Это связь со мною, - послышался голос Николая Михайловича, - второй телефон подключен к коммутатору фронта. Как понравился кабинет?
- Нормально, работать можно.
- Впредь представляться не следует. Телефон личный.
Разговор закончен. В дверном проеме возникла фигура молодого бойца с широкой улыбкой на лице.
- Ваш ординарец, Данила Дмитрич, - представился он, - Дмитрич - фамилия такая.
Сергей удивленно посмотрел на вошедшего. Он знал, что ординарцы полагались в Красной Армии всем категориям строевого командного состава от командира роты и выше.
- Ваша должность приравнена к строевой, - прервал раздумья смышленый красноармеец.
"Курсы" размещались в просторной землянке с маленькими на уровне грунта окнами. По периметру внутри землянки рядами стояли длинные столы, сделанные из врытых в землю попарно столбиков с прибитыми поверх стругаными сосновыми досками. С двух сторон каждого из столов размещались скамейки такой же конструкции. Помещение служило столовой для офицерского состава штаба и одновременно аудиторией для проведения совещаний, занятий. Курсантами было всего восемь офицеров Юго-Западного фронта: по одному из двух гвардейских, трех общевойсковых, одного авиационного объединений, представителей политического управления и войск НКВД по охране тыла.
Если смотреть в направлении "амбразуры", откуда выдавалась пища, получалась столовая, стоило повернуться в другую сторону, где висела большая свежевыкрашенная школьная доска, землянка становилась учебным классом. Слева от доски стоял переносной стол, справа небольшая фанерная трибуна, на которой был закреплен отлитый из гипса раскрашенный герб СССР. Стены сплошь увешаны лозунгами, призывами, карикатурами на Гитлера и его окружение.
По распорядку дня для курсантов ежедневно отводилось восемь часов занятий по расписанию и два часа самостоятельной подготовки. Дополнительно в конце дня один-два часа отводились на изучение и анализ обстановки на фронтах, дебаты о вероятном развитии событий на ближайшее время и перспективу. Ведущими предметами обучения стали: основы теории военной науки, военная стратегия, оперативное искусство и общевойсковая тактика, практические занятия по штабной культуре, составлению оперативной сводки, подготовка к действиям в составе оперативной группы.
Для чтения лекций по стратегии военного и оперативного искусства из Военной академии им. М. В. Фрунзе прибыли генерал-майор в годах и полковник, оба с брюшком, седовласые, хотя полковник был значительно моложе.
После вступительного слова начальника штаба Юго-Западного фронта генерал-лейтенанта Ф. К. Коржаневича и восьми часов лекций первого дня занятий голова Сергея с непривычки гудела сильнее, чем за целый день работы на рынке в Белых Журавлях. Лекторы, сменяя друг друга, говорили деловито и доходчиво, но уже на третьей паре часов Сергей стал периодически отключаться. Тем не менее о чем говорили преподаватели академии, он успевал записывать чуть ли не дословно. К концу лекций незаметно появилось "второе дыхание".
Когда началась самоподготовка, Бодров с удивлением обнаружил, что его спецблокнот, начатый только что, на четверть заполнен; у соседа по столу всего-навсего пара страниц исписано крупной скорописью.
Этим соседом оказался представитель политуправления фронта. Просматривая свои записи, он сначала изредка, а потом все чаще и чаще заглядывал в блокнот Сергея, затем предложил читать конспекты совместно.
- Не получается у меня конспектирование со слов, - сокрушался он, - мысли теряются, остаются обрывки фраз. Помогай, сосед!
- Прошу, садитесь рядом.
- Зовут меня Михаил Романович, по фамилии Квингов, как видите, подполковник.
Сергей назвал себя.
"Военная стратегия есть составная часть, высшая область военного искусства, включающая теорию и практику подготовки страны, ее вооруженных сил к войне, ведение войны и стратегических операций…" - читали каждый про себя новоиспеченные знакомые, тесно прижавшись плечом друг к другу.
Как ни старался Сергей записывать лекции подробнее, его конспект, тем не менее, изобиловал обрывками мыслей, сокращенными словами: "…В первом периоде Великой Отечественной войны, когда стратегической инициативой владел противник, наша военная стратегия решала задачи обороны… изматыванием… упорным сопротивлением… Стратегическая оборона в 1941 году организовывалась вынужденно в ходе наступления противника… в 1942 году - заблаговременно…
- Вы не знаете, где была заблаговременно подготовлена оборона нашего фронта? - спросил Михаил Романович.
- Мне не пришлось таковую видеть. Плохо подготовленную встречал.
"…Крупным достижением военной советской стратегии в первом периоде стало осуществление стратегического контрнаступления под Москвой зимой 1941/42 года, а в 1942- 1943-м под Сталинградом".
- Мне довелось воевать под Сталинградом, - сказал Сергей.
- А мне под Москвой.
"Оперативное искусство, - продолжили чтение лекций курсанты, - составная часть военного искусства, теория и практика подготовки и ведения операций армейскими и фронтовыми объединениями… Важнейшей проблемой оперативного искусства явилось определение основных направлений ударов противника и сосредоточения сил для их отражения…"
- По-моему, термин "оперативное искусство" не совсем подходящий для военного дела, - сказал Квинтов.
Сергей недоуменно пожал плечами.
- Что есть искусство как таковое? - задал вопрос собеседник и сам же ответил: - Это отражение реалий в художественных образах, то есть литературных, живописных, музыкальных и других. Практика организации и проведения военных операций как-то не вяжется с искусством. Лектор говорит, такое понятие существует лишь у нас.
- Как бы вы сформулировали его?
- Умение связывается с практикой, способностью человека сделать то, что другому не под силу. Потому более обоснованно "оперативное искусство" именовать "оперативным умением".
- Не берите в голову. "Незачет" схлопочете, если начнете полемику с преподавателем на эту тему. Когда придет время для раздумий, ваше предложение стоит вспомнить.
Перед ужином новые знакомые уже вместе прогуливались вокруг землянки, обмениваясь ничего не значащими фразами. Проехал проулком "студебекер". "А что, если отец?" - подумалось Сергею. Вспомнилась недавняя скоротечная встреча с семьей, улыбнулся при мысли о Димке. "Как он там?"
- Чему так ласково улыбнулись?
- Сына вспомнил. На душе потеплело.
- Большой?
- Нет, маленький еще.
- А я не успел обзавестись, хотя жена есть.
- А у меня нет жены как таковой. Так уж получилось. Не по-людски, конечно. После войны разберемся.
- Как, по-твоему, - перешел подполковник на "ты", - война скоро закончится?
- От Орла до Берлина более полутора тысяч километров. Если подолгу будем топтаться на одном месте, как сейчас, понадобятся годы для преодоления этого расстояния.
- В скором времени обстановка изменится. Пойдем вперед быстрым шагом не только по своей земле, но и по Германии. Аукнется еще немцам их вероломство.
- Попривыкли мы к обжитым местам. Хорошие землянки, ухоженные дорожки, посыпанные песком…
- Заградотрядовцы старались.
Теперь выразил удивление Сергей, но Квинтов пояснил:
- Нет для заградотрядов работы, когда немцы обороняются. Народ там сильный физически, а бездействие способно разложить самого хорошего бойца. Заградотряды используются для благоустройства и охраны штабов фронта и армий.
- Расформировать их надо.
- Не мы их создавали. У соседей наших заградотряды свои задачи выполняют, хотя случаев проявления прямой трусости фиксируется очень мало. Теперь не сорок первый и даже не сорок второй, стрелять некого.