Джонни обаятельно улыбнулся брюнетке в красной форме, которая, судя по виду, пришла в неописуемый восторг от его ямочек на щеках, и, покраснев, отвела глаза, а затем с ухмылкой весело проговорил:
– Он мороженщик. Но вообще да, немножко работает… Он подельник, иногда, по просьбе уличных боссов Бернардини, он тайком провозит в своем фургончике наркоту вместе с мороженым… Но он осведомлен.
Лив, которая внутренне еще успевала гореть от ревности, но не желая подавать виду, с сомнением рассмеялась, язвительно посмотрев на мужа:
– Если он – всего лишь подельник, то кто ж его просветил??
Джонни весело и невозмутимо посмотрел на Лив, затем, более медленно, – на ее ноги, вытянутые вперед, насколько позволяло расстояние между креслами, и, наконец, удостоив ее глаза своим вниманием, сообщил:
– Я забыл добавить, что он торгует мороженым около Центрального полицейского участка. И иногда внимательно слушает то, о чем мило и непринужденно беседуют копы, стоя в очереди за мороженым в свой обеденный перерыв.
Лив удивленно посмотрела на Джонни, но ничего не сказала: самолет выехал на взлетно-посадочную полосу и начал набирать скорость.
Через пятнадцать минут, после сытного ужина Лив откинула спинку сиденья и стала смотреть в иллюминатор, на чернеющее вокруг бескрайнее небо и проносящийся под ними океан с маленькими и большими островками – соседями большого брата-материка. Она обернулась назад: через пару кресел от них мирно сидели Марти и Эдди, при этом, зеленоволосый вцепился в ручки кресла так, что, наверное, даже если перевернуть его сиденье вниз головой и с силой потрясти, он бы из него не выпал, а вот Эдди напротив, сияющими глазами таращился в круглое окошко, и его всегда суровое лицо несколько смягчилось и даже посветлело.
Лив улыбнулась и поежилась: в салоне становилось прохладно. Джонни заметил это и, заботливо взяв Лив за руку, позвал стюардессу. Да-да, ту самую, которой он посылал свои завораживающие флюиды, и которая чуть не рассыпалась от счастья, ощущая его мужское внимание на себе.
Лив недовольно заметила, как брюнетка, сияя, как маяк на затерянном острове, грациозно поплыла к ним через проход, отхватывая по пути достаточно мужских глаз на своем миловидном личике и стройной фигурке, отлично подчеркнутой форменной одеждой и короткой юбкой. Но она-то, как и многие другие, попавшиеся на крючок обаяния зеленоглазого и темноволосого красавчика с каким-то преступным притяжением и страстным, обжигающим сиянием, конечно, не представляла себе, что это просто… Нет, Джонни не играл с женщинами, он просто… просто всегда со всеми заигрывал, вот и все. Джессика, старшая сестра Лив, которая должна была выйти за него замуж, не могла мириться с этим, поскольку думала, что он специально заигрывает с другими из-за того, что ему мало ее, Джессики. Но Лив чувствовала, что это не так. Она не сомневалась в его любви к ней: она видела ее в его глазах, чувствовала ее в том самом энергетическом пульсе, который он неизменно излучал и который окружал девушку своим теплым, защитным светом… Поэтому она понимала, что это всего лишь его манера общения с женским полом, которая ничего не значила для него самого, но зато разбивала очередное женское сердечко, слепо ведущееся на откровенный восторженный взгляд и обходительное отношение.
И вот, очередная жертва Джонни, милая красотка, не подозревающая о том, что сердце этого эффектного и уверенного в себе красавчика занято далеко и надолго одной блондинистой, невоспитанной грубиянкой, подошла к нему и, не отрывая восхищенного и влюбленного взгляда от его ясных и игривых зеленых глаз, откровенно изучающих ее тело без тени смущения и стыда, и улыбнувшись улыбкой на десять баллов, слегка наклонилась, предоставляя шанс Джонни оценить ее пухлые губки и зону декольте.
– Чем могу вам помочь, сэр? – вежливо поинтересовалась она.
Лив с усмешкой посмотрела на нее, внутренне испытав триумф за то, что этот тип, умудряющийся запудрить мозги любой дамочке за пару секунд, принадлежал ей, а еще чувство жалости к бедной, симпатичной стюардессе, и перевела взгляд на Джонни, который нагло и беззастенчиво, но с огромным удовольствием "заценил" ее грудь и, огненно и брутально посмотрев ей в глаза, проговорил:
– Милая девушка, у вас тут поддувает, закройте пожалуйста окошко.
Стюардесса секунду думала, при этом ее глаза вдруг как-то смешно остекленели, и Лив, не удержавшись, захихикала. Брюнетка, услышав ее смех, поняла, что это шутка, и тоже рассмеялась, с еще большей любовью посмотрев на Джонни.
– К сожалению, не могу убавить кондиционер. Это можно отрегулировать только из кабины пилотов. Могу я предложить одеяло?
Джонни обаятельно улыбнулся и, снова пройдя взглядом по фигурке стюардессы, задержавшись на ее стройных ногах дольше, чем нужно, проговорил:
– Я это и имел ввиду, спасибо, в вашей компании все девушки такие умные работают??
Стюардесса покраснела и неловко пожала плечами.
– Наверное. Что-нибудь еще?
– Да, милая, умная девушка, – веселым голоском с тонкими нотками сатиры проговорила Лив, – принесите и мне одеялко, а то здесь как-то совсем мало красивых мужчин вокруг: моя кровь не так кипит, как кровь моего… м-м-м… случайного спутника.
Джонни в шутку укоряюще и обиженно посмотрел на нее и сказал:
– Вообще-то, Оливка, я тебе одеяло попросил.
Лив сделала круглые, изумленные, очищенные от мутного налета интеллекта, глаза:
– Правда??? Девушка, – она снова посмотрела на стюардессу, которая поглядывала в ее сторону не очень дружелюбным взглядом, – мне так невероятно повезло! Мой сосед по креслу оказался заботливым и внимательным мужчиной! Принесите мне, в таком случае, два одеяла.
– Два??? – удивилась стюардесса.
Лив с сияющей улыбкой кивнула.
– Два. Одно я повяжу ему на голову вместо повязки, а то в вашем самолете слишком светло, уснуть не сможет! – и заговорщическим шепотом она добавила:
– У него при ярком свете – дисомнии. – она развела руками и притворно вздохнула. – Надо же и мне тогда о нем позаботиться в ответ, не находите?
Стюардесса настороженно посмотрела на Лив, затем – на еле сдерживающего хохот Джонни, и явно чего-то не понимала… Пока не заметила, как он нежно, но с нажимом, поглаживает ее руку и смотрит на нее с тем самым, особым, ни с чем не сравнимым блеском в глазах… Как же она мечтала, чтобы кто-то такой же, как этот невероятный зеленоглазый брюнет, посмотрел когда-нибудь и на нее такими глазами!.. Ужасно расстроившись, чуть не до слез, она тихо проговорила:
– Сию минуту, мэм. Все принесу. – и удалилась. Лив посмотрела ей вслед и увидела, как поникли ее плечи, а Джонни опять, как ни в чем не бывало, с несказанным удовольствием уставился на ее ноги.
– Ты – мерзкий индюк, Джонни. – ткнула его Лив в плечо, вдруг ужасно пожалев бедную, успевшую влюбиться, девушку. – Твои заигрывания тебе вернутся бумерангом и больно куда-нибудь ударят, вот увидишь!
Джонни беспечно улыбнулся и пожал плечами:
– С чего ты решила, что я с ней заигрывал? И кстати, Оливка, ты почему не сказала, что я – твой муж?
– Постеснялась, дубина, что меня сочтут идиоткой, выскочившей замуж за ловеласа. – съязвила Лив, но тут же нежно положила голову ему на плечо и добавила:
– Отомстила тебе за то, что пялился на ее ноги. И сейчас, между прочим, пялишься!
Джонни поцеловал Лив в макушку и, сильнее сжав ее ладонь своей рукой, прошептал ей на ушко:
– Я не пялюсь, а убеждаюсь в том, что твои ножки не просто самые лучшие в Америке, но самые лучшие в целом мире, малышка Лив.
Оливия улыбнулась, чувствуя, как расслабляется от ощущения идиллии, его близости, чувства своей любви к нему и, прежде, чем уснуть, вдохнула аромат его одеколона с таким волшебным запахом морского бриза и потянулась к нему, получив мимолетный, но такой нежный и теплый, такой чувственный и самый любимый поцелуй в губы, шепнула:
– Идиот ты, все-таки, дубина безмозглая… Зато мой идиот. – и, прислонившись к его крепкому плечу, она уснула, зная, что он довольно и счастливо улыбнулся ей в ответ.
Глава 7
Первый раз они заметили Эрнесто, когда выходили из зоны регистрации в общий зал, где, по обыкновению, встречали всех прилетевших. Всюду слышался итальянский говор, и Лив, вертя головой, окунулась в ту неспешную, но эмоционально-насыщенную и суетливую атмосферу, в которой прошла практически вся ее жизнь. Джонни уверенно шел впереди, увлекая за руку глазеющую по сторонам девушку и лавируя между плачущими, смеющимися, грустными или веселыми людьми, окутанными кто правдой, а кто – фальшью.
Сзади едва поспевали Марти и Эдди, выделяясь в разношерстной, но, преимущественно черноволосой и темноглазой толпе с ярко-выраженными профилями лиц своими черными костюмами и бросающимися в глаза из любой части зала шевелюрами.
Погруженная в странный, ностальгический гул, Лив не сразу услышала позади себя тихий голос Эдди:
– Мисс Оливия… А вон там, слева, возле входа, случайно не тот самый тип стоит??
Лив очнулась, выдернутая из заполняющей ее воспоминаниями ауры аэропорта, и удивленно посмотрела туда, куда указывал Эдди. Посмотрела и замерла на месте, за что Джонни случайно чуть не оторвал ей пальцы, удивленно обернувшись на девушку:
– Ты чего, Оливка? Привидение уви… – он осекся.
Эрнесто, как ни в чем не бывало, говорил по телефону и одновременно давал указания нескольким своим людям, прилетевшим с ним, отчего те беспокойно суетились вокруг, как муравьи около растоптанного муравейника.
Угловатый и курчавый блондин, на этот раз, был одет в дорогой коричневый свитер, ядовито-кислотный желтый шарф, небрежно болтавшийся на шее, серые джинсы и бледно-голубые лакированные ботинки. Лив также заметила, что он по-прежнему был в черных перчатках с отрезанными пальцами, а на его запястье болталась та самая фенечка, которую он любил перебирать пальцами.
– Да-а-а… – протянул Джонни, весело ухмыляясь. – Оригинальный стиль одежды – это у вас, по-видимому, семейное.
– Угу. Смотри не заразись. – буркнула Лив, в шутку бросив на Джонни гневный взгляд, и в этот момент Эрнесто вдруг посмотрел на нее.
Секунда. Другая. Его серые, безмятежные глаза не были туманными. Он очень конкретно смотрел прямо на нее. Лив ужасно хотела злиться на него за то, что он угрожает их семье, рушит их планы, преследует ее и хочет уничтожить, но… Почему, когда он смотрел на нее, она испытывала только… замешательство?? Что такое было в его глазах, что нейтрализовывало в ней все эмоции? А он так пристально смотрит, будто гипнотизирует…
Еще секунда – и его взгляд заволокло серым туманом. Щелчок – и гнев девушки включился. Она прищурилась, удивленно осознав, что теперь вполне может его убить… А Эрнесто спокойно и вежливо улыбнулся и слегка склонил голову в знак приветствия. Взамен Лив погрозила ему кулаком и, ощущая, как внутри нее все закипает, буркнула:
– Пошли отсюда.
Вчетвером они заселились в небольшом, но достаточно презентабельном и недешевом отеле в центре города, под странным названием "Tarassaco giallo" ("Желтый одуванчик" – с итал.) и, переодевшись в свежую одежду (Лив натянула на себя цветастую пышную юбку на широкой черной резинке, открывшую ее стройные ножки, и простой черный топ на широких лямках, а Джонни просто сменил футболку на темно-синюю и, соответственно, кеды на такие же, не отреагировав на язвительное замечание жены по поводу того, что было бы, если бы футболка была кислотно-желтой в красный горошек: с его-то маниакальной любовью подбирать кроссовки в тон одежде) и сняв напрокат не новый, но очень эффектный черный, тонированный "Ягуар", поехали к знакомому мороженщику.
Лив с огромным любопытством смотрела по сторонам, вспоминая до боли знакомые улицы, дома, достопримечательности этого небольшого сицилийского города, где, по иронии судьбы, спрятался тот самый неуловимый крестный отец сицилийской мафии, и чувствовала не только ностальгию, но и отторжение. Этот город воспринимался ее разумом как тюрьма: мрачная, черная, наполненная отчаянием и безысходностью, уничтожающая смысл жизни и желание жить. Джонни, кажется, все понимал, потому что с беспокойством поглядывал на нее, ничего не говоря. Эдди и Марти, которые в этот раз ехали на заднем сиденье, тихо переговаривались, тыча пальцами в стекло и с оживлением разглядывая итальянский город с таким видом, будто их привезли на увлекательную экскурсию.
Центральный полицейский участок Джонни, сидевший за рулем, отыскал быстро, всего пару раз уточнив дорогу у прохожих. Остановившись на небольшой парковке, за которой начиналась парковая зона с густыми, зелеными деревьями и множеством тонких, как спутанная паутина, пешеходных дорожек, они вышли из машины и двинулись прямо в центр парка – к серому, четырехэтажному простому зданию с итальянским флагом и гербом местной полиции, около которого грудились какие-то люди, проскальзывали мужчины в форме и подъезжали полицейские машины.
Солнце жарко пекло спину и плечи, звонкие каблучки простых золотистых босоножек на тонких ремешках уверенно цокали по асфальтированной дорожке вслед за синими, залихватскими "найками", а позади не отставали две пары дорогих черных туфель, начищенных до блеска.
Фургончик с мороженым действительно примостился неподалеку от входа в участок, спрятавшись в тень пушистой и довольно старой пихты. Сейчас около него никого не было, что не могло приятно не радовать.
Когда они подошли ближе, из окошка выглянул молодой и веселый парнишка с короткими, каштановыми волосами, голубыми глазами и длинным, узким лицом, поперек которого разверзлась счастливая, широченная улыбка:
– Johnny! Forse sei tu, mio caro amico! O sto sognando?? Da dove tu possa qui essere visualizzato??? Il panettiere di marijuana, ben presto dal suo odore molto trasferisco a vivere in un mondo immaginario! – воскликнул он, вытащив для крепкого рукопожатия обе руки из окошка. ("Джонни! Неужели это ты, мой дорогой друг! Или я сплю?? Откуда ты мог здесь появиться??? Чертова марихуана, скоро от ее запаха совсем перееду жить в вымышленный мир!" – с итал.)
Джонни весело рассмеялся и, пожав пареньку руки, потрепал его по тоненькой, впалой щечке:
– Il grullo tu, a Costantino, la marijuana non profuma di fieno e, in generale, a malapena percettibile, così, per trasferirsi così lontano sotto le stelle te bisogno di un lungo e felice il suo fumare! ("Дурачок ты, Константино, марихуана пахнет сеном, да и вообще, еле заметно, так что для переезда так далеко под звезды тебе нужно долго и радостно ее курить!" – с итал.)
Оба радостно рассмеялись. Константино с восторгом в молодых, живых голубых глазах смотрел на Джонни.
– Così come ci sei finito, Johnny? – удивленно спросил он и перевел взгляд на Лив, которая с легкой ухмылкой слушала их разговор. ("Так как ты здесь оказался, Джонни?" – с итал.)
Он живо и не менее восторженно осмотрел девушку с ног до головы и присвистнул:
– Wow, ma che bella bambina! Ho così a lungo sognato di un dolce bambina… ("Ух ты, какая красивая малышка! Я так давно мечтал о такой сладкой девочке…" – с итал.)
Лив гневно и насмешливо подняла брови.
– Così hai sempre sognato di avere una ragazza che facilmente si rompe un tuo vertebra nella regione cervicale per ogni, detto te, inappropriato parola? Да ты и правда отмороженный, мальчик. – сказала Лив смесью итальянского и английского, чем насмешила Джонни и привела в еще больший восторг молодого мороженщика, улыбнувшегося еще шире. ("Так ты всегда мечтал иметь девушку, которая легко сломает по одному твоему позвонку в шейном отделе за каждое, сказанное тобой, пошлое слово?" – с итал.)
– Константино, это моя жена Оливия. – сказал Джонни, нежно взяв Лив за руку и с собственническим видом притянув к себе. Константино грустно вздохнул и улыбнулся:
– Значит, поделиться не сможешь? Жаль. Я, может, такую всю жизнь искал…
– Да, мне очень повезло, ты бы видел, как она умело заказывает пиццу! – со смехом сказал Джонни, шутливо посмотрев на Лив и получив в ответ уничтожающий взгляд.
– Постой-ка… – вдруг осенило Константино, и он восхищенно посмотрел на Лив. – Так это та самая девчонка, которая развязала войну против…
Лив поморщилась. От такой популярности ей становилось дурно: еще того и гляди, слагать легенды начнут и памятник при жизни поставят.
– Эй, болтушка! – прервала его девушка. – Шоколадное есть? Доллары принимаешь? Или только подзатыльники?
Константино намек понял (какой смышленый парень!) и, зачерпнув приличную горстку мороженого, стал ловко запихивать его в вафельный стаканчик, весело проговорив:
– Так зачем вы прилетели, Джонни? Какие-то проблемы?
Джонни с улыбкой притворно вздохнул и проговорил:
– Да, есть тут кое-какие проблемы… Нам очень нужно подружиться с местным новым крестным папочкой… Да так тесно, чтобы он добровольно согласился быть увезенным в Штаты ради оказания нам своей бесценной помощи… Случайно не знаешь, кто он, и где его найти?
Константино расхохотался и протянул Лив огромную порцию мороженого, предусмотрительно воткнув в эту величественную горку пластиковую ложечку. Подмигнув девушке и махнув, чтобы она убрала деньги обратно в карман к Джонни, откуда та их незаметно вытянула (правда, не заметил только беспечный муж, Константино же все видел и даже успел похихикать над другом), парень развел руками:
– Увы! Он очень хорошо скрывается. Никто не знает, где он, кто он и какой он… Полицаи совсем головы потеряли, пытаясь разгадать этого мистера Икс… Проверяют всех крупных бизнесменов города, но у всех "якобы" все чисто, хотя этого по определению быть не может. Кто-то хорошо его покрывает…
– И с чего нам начать? – морщась от холода, сводящего зубы, но все равно набивая полный рот наивкуснейшим мороженым, спросила Лив.
Константино хитро улыбнулся и возвел глаза к небу.
– Есть тут у меня одна догадка… Вам терять нечего, предлагаю проверить. Сегодня в одном из самых дорогих выставочных залов города устраивается аукцион старинных, коллекционных вещичек… Устраивает его очень богатый и влиятельный бизнесмен, владелец этого самого зала… Забыл его имя. Ну так вот. – с энтузиазмом и триумфом вещал парнишка. – Туда слетятся все сливки Сицилии, да и много будет приезжих гостей из других уголков Италии. Копы напряжены, думают, что аукцион – всего лишь прикрытие… Только вот для чего? Отмывания денег? Грязной сделки? Подставного убийства? В общем, – Константино, не стесняясь, зачерпнул яблочного мороженого совком и с удовольствием отправил его себе в рот, – копы хотят понаблюдать… Этот бизнесмен молод и влиятелен, у него хорошие связи и мощный характер… Думаю, он может быть "им".
Джонни и Лив переглянулись и одинаково заулыбались.
– Отлично! Спасибо, дружище. Так где, говоришь, будет аукцион?
– Сегодня в семь. – и Константино подробно объяснил, как проехать на место.
Распрощавшись с веселым мороженщиком, который вместо обычного прощания послал Оливии весьма неоднозначный и очень уж откровенно-похабный воздушный поцелуй, за что в ответ получил неприличный жест от девушки и грозно-предупредительный кулак от Джонни, парочка направилась обратно к своему "Ягуару", погрузившись в раздумья, но все же с блеском оживления в глазах.