Стены в хрущобе были дерьмовые, и хотя Сазан знал, что население соседней квартиры никогда не станет звонить ни в какую милицию по причине имеющегося в квартире самогонного аппарата, он все-таки поднялся и включил стоявший в нише хельги телевизор. Телевизор бодрым голосом принялся извещать мир о преимуществах шоколада Фрут энд Нат.
Сазан наклонился над человеком и спросил:
- Ты посылал бомбу Шакурову?
Глаза человека наполнились ужасом.
- Нет, - замотал он головой, - нет.
Сазан взял человека за шею и стал потихоньку ее сжимать. Человек захрипел. Ноги его заскребли по полу. Сазан отпустил человека и снова тихо спросил:
- Кого посылал с бомбой? Не скажешь - в толчок по кусочкам спущу.
- Никого, - хрипел человек.
Сазан включил утюг в сеть и поставил его на "лен". Пока он залеплял человеку пластырем рот, утюг уже нагрелся. Сазан попробовал его пальцем и приложил к животу человека. Тот задергался, как шарик на мягкой резинке, которыми раньше торговали старушки в праздничный день седьмого ноября.
- Алло, я вас слушаю, - сказал Сазан.
Из глаз человека текли слезы. В комнате запахло жжеными волосами и мясом. Человеческая кожу была менее теплостойкой, чем лен.
Сазан вытащил утюг из розетки, отлепил пластырь и сказал:
- Ты послал бомбу?
- Да, - прошептал человек.
- С кем?
- Украинец. Я его не знаю. Он сразу же уехал.
- Где брал бомбу?
- Он сам привез. Из Житомира.
Носок Сазанова ботинка въехал толстяку под ребра.
Человек пискнул и потерял сознание.
Сазан сел на диван и стал ждать.
Кто-то заскребся у двери. Сазан поглядел в глазок и открыл, - это были его люди, два брата, - Сева и Гена.
Сазан молча ткнул пальцем в раскрытую дверь комнаты, - и тут на кухне зазвонил телефон.
Валерий пошел на кухню.
- Это Ися, - сказала трубка, - мы провели анализ взрывчатки. Это пластит, и нам очень повезло.
- А?
- Характер посторонних примесей свидетельствует, что этот человек покупал пластит там же, где и мы.
Валера кивнул.
Давным-давно, когда рынок взрывчатки был весьма ограничен, Валерий завел очень хорошие контакты с одним химиком, аспирантом МГУ. Тот варил свое зелье в отменной университетской лаборатории, но у него было плохо с вытяжкой, и в конечном продукте все время оставались примеси. Химик объяснял Валерию, в чем дело, в надежде, что Валера даст денег на вытяжной шкаф, но Валерий денег не дал, потому что пластита, в общем, ему нужно было мало, и вообще в последнее время взрывчатку стало проще купить.
Сазан повесил трубку и прошел в комнату: поросячий человек опять ожил и с ужасом глядел на новых мучителей.
- Сколько он нам должен, - спросил Гена.
- Пятьсот, - сказал Сазан.
В глазах братьев плясали сладострастные огоньки.
- Погодите, пока я не приеду, - сказал Сазан братьям, - да пусть оботрет в ванной штаны.
Потом он вернулся на кухню, набрал телефон химика, и сказал, что заглянет к нему через полчасика.
Сергей отнес фотографию Чизаеву, и тот перезвонил ему к вечеру.
- Записывайте, - сказал Чизаев, - на фотографии изображен Мефодий Кириллович Баркин, тысяча девятьсот семидесятого года рождения, холост, сын генерала Баркина, привлекался, но не судим. Двенадцатого января 1993 года Баркина поймали на Киевском рынке с маковой соломкой в количестве двадцати грамм, для личного пользования. С прошлого года, предположительно, работает на Сазана.
- Все, - спросил Сергей.
- Нет, не все. В прошлом месяце Баркин был замешан в одном происшествии, которое вас непременно заинтересует. В 21:52 по Новогиреевской ехал бежевый "Мерседес-500" с новым номером A843KA/77RUS. Вдруг "Мерседес" вильнул в сторону, и из него началась пальба. Одна пуля разбила банку с майонезом, находившуюся в сумке на колесиках, которую тащила за собой пожилая дама, а другая пробила насквозь грудь закутанной в меха красавицы, изображенной, по счастью, на рекламном щите. Прохожие завизжали. Дверца "Мерседеса" распахнулась, и на мостовую вылетел господин Баркин. Подъехала милиция, и Баркина забрала.
- Кому принадлежала машина?
- Машина принадлежала директору "Межинвестбанка", господину Александру Шакурову. У Баркина было сотрясение мозга, или он его симулировал. Его навестили дружки. Баркин сказал, что он ехал на машине друга и решил подвезти незнакомого пассажира. Тот оказался бандитом и вышвырнул Баркина из машины. Незадолго до этого директор подал заявление об угоне. Машину нашли за городом, сожженную.
- Оригинально, - сказал Сергей.
- Что?
- Зачем бандит стрелял по прохожим. По логике вещей ему надо было стрелять в Баркина, так? И притом, даже если у Баркина дефицит мозгов, у него должны быть отличные кулаки. Других Сазан не держит. Если бы охранник увидел, что пассажир стреляет в прохожих, он бы трижды успел выкинуть его из машины.
Когда Валерий вошел в квартиру химика, под мышкой у него был снаряженный ТТ.
Химик на кухне варил макароны и радушно предложил их посетителю. Валерий от макарон отказался. Ему было противно есть макароны человека, которого он убъет, да он и не любил макарон. Стенах кухоньки были украшены фотографиям кошек, и на узком подоконнике красовался фикус, посаженный в обрезанную пятилитровую жестянку из-под венгерского компота.
Валерий сел на стул у колченого пластикового столика и сказал:
- Игорь Семенович, мы ведь, кажется, с вами договаривались, что вы поставляете свою стряпню мне и только мне.
Аспирант удивленно обернулся.
- Да, - сказал он, - и мы, между прочим, договаривались, что вы будете за нее платить.
- Разве я не плачу? - поинтересовался Валерий.
- А двадцать пятого?
Валерий подумал. Двадцать пятого он ничего не брал от химика, и никто из его людей не брал.
- Простите, Игорь Семенович, запамятовал. Сколько я взал двадцать пятого?
- Двести.
- А кто пришел?
- Кто звонил, тот и пришел, - обиделся химик, - зубастый такой, глазки на стебельках.
У них было правило: человек от Валерия звонит и приходит, и Валерий сам не имеет обычно контакта с химиком, чтобы не засветиться.
- Гуня?
- Да, вроде бы так.
Валерий вытащил бумажник.
- Значит, - сказал Валерий, - двадцать пятого к вам пришел Гуня, взял двести, и сказал, что я заплачу?
- А что? - встревожился аспирант. - Он вам меньше передал… Или… Валерий вынул из бумажника деньги и подсунул их под хлебницу.
- Нет, - сказал он, - ничего. Все в порядке. Знаете что: если Гуня опять позвонит вам с просьбой о тесте, перезвоните, пожалуйста, мне.
Химик глядел на бандита большими глазами. До него вдруг дошло, что с Гуней может случиться что-то нехорошее.
- А если, - испуганно спросил Игорь Семенович, - он придет без звонка?
Валерий подошел к окну и глянул вниз. Пятиэтажка выходила на широкий проспект, и напротив кишел людьми большой магазин с надписью "Рыба-Мясо".
- Если он придет без звонка, - сказал Валерий, - не открывайте ему, а подойдите к окну, и уберите с окна вашу банку с салатом. И не бойтесь, - сказал Валерий, - этот человек, Гуня, - он идиот.
Встал, простился и вышел.
Химик в полном недоумении глядел то на деньги, то на горшок с фикусом, пока его не вывел из задумчивости запах сгоревших в кастрюле макарон.
Прямо от химика Сазан поехал к Александру. Было уже одиннадцать вечера, но банкир был еще у себя в конторе. При виде Сазана он вздрогнул и потупил глаза.
- Саша, - сказал Сазан, - ты заработался. Пора отдохнуть.
Банкир стал покорно собирать со стола бумаги. Сазан подозвал одного из телохранителей и приказал:
- Отгоните его машину домой. Саше надо расслабиться, мы едем в гости.
За руль сел Сазан, а Шакуров поместился, скорчившись, справа. Пальцы его слегка дрожали. Было заметно, что он ожидает выстрела, и не из-за соседнего угла, а с места водителя.
- В какие гости мы едем? - спросил Александр.
- К Гуне, - сказал Сазан. - Все-таки нехорошо, - двадцать лет вместе, человек плачет, гостинцы шлет, а ты - ни слова.
- Не слал он мне никаких гостинцев, - удивился Александр.
- Сегодня утром прислал. Твой бухгалтер его получил вместо тебя.
- Боже мой, - тихо сказал банкир.
Машина мягко летела по ночной мостовой, покрытой матовой корочкой льда, - дневной дождь и ночной холод сыграли в этот день с автолюбителями неприятную штуку.
В миру Гуню звали Мефодием Баркиным, и Мефодий Баркин был третьим в их школьной компании, а год назад стал числиться при Валерии. Сам Валерий не взял бы его в к себе, - что-то пугливое жило в Гуниных глазах, пугливое и скверное. В детстве Гуня клал под поезда кошек и играл с девчонками в классики. Но Александр попросил за Гуню, потому что Гуня был не только его школьным приятелем, но и генеральским сыном, и Александру было приятно, что он, Александр Шакуров, сын токаря, стал банкиром, а генеральский сын Мефодий Баркин пашет на него шофером за триста зелененьких.
Гуня обедал с Александром в дорогих ресторанах за счет работодателя, и когда Александр платил за еду, было видно, что Гуня не чувствовал благодарности, а хотел бы положить эти деньги себе в карман.
Кончилось все омерзительно. Однажды, когда они возвращались втроем из ресторана, Гуня стал хвастаться, что им теперь все можно, и что они хозяева жизни, - хотя хозяева, собственно, были Валерий и Александр, а Гуня только вел машину. В доказательство он вытащил "вальтер" и стал развлекаться пальбой по прохожим. Больше двух выстрелов он сделать не успел: Валерий сидел справа от водителя. Он вышиб Гуню из-за руля, чуть не рассадив неуправляемую машину о фонарный столб. Пистолет из рук Гуни полетел на коробку скоростей, а Гуня вывалился на дорогу. Валера поднял пистолет и собрался стрелять в Гуню, но тут Александр очнулся и заорал в полном ужасе:
- Валера! Ради бога! Это же моя машина!
Сазан высадил на перекрестке дрожащего директора банка и объяснил ему, что надо делать. В ту же ночь он отогнал машину за город, облил бензином и сжег. Александр заявил об угоне машины, и милиция принялась разыскивать неизвестного, развлекавшегося стрельбой по прохожим и выкидыванием водителей из машин. Впрочем, милиция не особенно напрягалась.
Валера вышвырнул Гуню из организации в тот же день, как тот выписался из больницы.
Александр запретил убивать Гуню, и Сазан с самого начала сказал, что он еще пожалеет об этом запрете.
И тут Александр похолодел.
- Погоди, - сказал он, - зачем же мы к нему едем?
Сазан промолчал.
- Ты что, меня хочешь в это дело впутать?! - заорал банкир. - Что я там буду делать?
- Смотреть, - сказал Сазан, - смотреть и слушать. - Я не хочу, чтобы завтра твой друг мент пришел к тебе и сказал: "Сазан подложил бомбу к вашей двери, а когда дело не удалось, замочил первого попавшегося под руки подозреваемого. И свалил все на него".
Сазан остановил машину у ночного киоска и купил бутылку ликера и коробку шоколадных конфет.
В старой генеральской квартире, в окне пятого этажа, выходящем на Садовую, горел свет, и сквозь кисейную занавеску просвечивал телевизор. Друзья поднялись на пятый этаж, и Сазан нажал на кнопку звонка. Банкиру казалось, что он видит дурной сон. Ему вдруг представилось, что ему опять десять лет, и кнопка звонка так безбожно высока, что до нее нельзя дотянуться, а можно только допрыгнуть, - и что вот сейчас дверь отворит Лидия Павловна, в штопанном халате и с наколкой на красивых седых волосах, и скажет:
- А, мальчики. У Феди опять болит горло, и гулять я его не пущу. Хотите чаю?
Дверь отворилась, и на пороге показалась Лидия Павловна, в штопанном халате и с черепаховым гребнем на сморщенной, как грецкий орех, головке. Она близоруко вглядывалась в темноту.
- А, Сашенька! - вдруг изумилась она. - И Валерик! А Феди дома нет. Хотите чаю?
- Что же вы так, Лидия Павловна, - сказал Сазан, галантно передавая ей ликер и шоколад, - спрашивать надо, кто за дверью. Стоят два молодых бугая, - а вдруг мы бандиты?
Старушка засмеялась.
- Ну какой же вы бандит, Валерик?
Гуни действительно не было, иначе бы в прихожей царил беспорядок, а на кухне жарилось бы что-нибудь вкусное для внука.
Через пять минут молодые люди сидели в гостиной. На диване перед включенным телевизором грелась молодая беременная кошка, и было слышно, как начинает свистеть на кухне чайник. Это была хорошая, большая генеральская квартира в добротном доме с высокими потолками, с огромной гостиной, с трофейным роялем, на котором в детстве мучили Гуню, и прочей трофейной мебелью: а кроме трофейной мебели, ничего нового в гостиной не было.
- А Федя сегодня будет? - спросил Сазан, когда старушка разлила в тонкие, мейсенского трофейного фарфора чашечки ароматный чай.
- Не знаю, - покачала та головой. - Он теперь редко дома ночует. С тех пор, как он уволился от Саши, целыми днями пропадает. Саша, вы не сердитесь, что он ушел?
"Ушел! - чуть не вскричал Александр. - Да его выкинули мордой об стенку!"
- А вы сами как думаете, почему он ушел? - спросил Сазан.
Старушка лукаво улыбнулась.
- Ну, вы же знаете, какой он хвастун. Его послушать, так он у вас самый главный человек. Но я, однако, думаю, что он неплохо справлялся, если ему предложили уйти в этот самый… - Куда? - спросил Шакуров.
Старушка с досадой покачала головой.
- Ну, этот… его еще все время Суворов рекламирует по телевизору. Так вы не сердитесь, что он ушел?
- Нет, - сказал Сазан, - Я на себя сержусь. Я не очень хорошо с ним поступил. Мы поссорились, а виноват был я. Если он позвонит, скажите ему, Лидия Павловна, что мы ждем его назад. В общем, тут одно дело есть - как раз для него… "Неужели он думает, что Гуня вот так возьмет и придет? - промелькнуло в мозгу Александра, - А хотя с Гуни станется".
Александр был безумно рад, что Гуни не было дома. Ему было жутко себе представить, как Сазан, улыбаясь, подталкивает бледного Гуню к прихожей: "Мы, Лидия Павловна, покататься…"
- Значит, - сказал Валерий, - он теперь редко ночует дома. А у матери?
Лидия Павловна поджала губы. Мать Гуни разошлась с отцом-генералом, когда Гуня был совсем маленький, и у нее была новая семья. А Гуня остался у отца с бабкой. Отец умер, когда Гуня был в седьмом классе.
- Не знаю, - сказала она, - скачет как оглашенный, То, говорит, квартиру снял, а сам неделю дома сидел, приемник, что ли, паял.
Сазан поднялся и пошел к двери Гуниной комнаты.
- Можно? - спросил он. - Воспоминания детства… Александр тоже пошел за ним. В комнате царил неприятный, кислый запах табака, но все было очень чисто. Старый деревянный стол перед окном был сильно изрезан ножом, и над широкой кроватью висела люстра из пластмассового хрусталя.
- Это Федя так убирается? - удивился Сазан.
- Что вы! - замахала руками старушка, - я вчера весь день ее чистила, целое ведро мусора выгребла, теперь не знаю, как его вниз дотащить.
- Ничего, Лидия Павловна, - мы вынесем мусор, правда?
И подмигнул старушке. Та частенько в свое время посылала друзей выносить мусор.
Сазан побеседовал еще немного со старушкой о временах и ценах и пообещал взять одного из котят, когда кошка разродится.
Уходя, он напомнил:
- Лидия Павловна, мы обещали вам вынести мусор.
Старушка заколебалась, глядя на дорогой костюм Валерочки, но в конце концов вручила ведро, полное картофельных очистков. Сазан отыскал в багажнике чистый пакет, вывалил туда весь мусор и поднялся наверх с опорожненным ведром.
- Да, - сказала старушка на прощание, - может быть, он на даче в Пелищеве, но ведь вы же туда не поедете.
Глава 3
Было уже одиннадцать вечера, когда Сергей, Дмитриев и Чизаев, в зеленой, видавшей виды девятке, подъехали к большому дому на Садовом, где был прописан Мефодий Кириллович Баркин.
- Смотри, - вдруг сказал Сергей.
У освещенного подъезда стоял ореховый "Вольво" с рыбкой, подвешенной к зеркальцу заднего вида. В эту минуту дверь в подъезде открылась, и из нее вышли два молодых человека в плащах. Тот, кто повыше, нес в руке мусорное ведро. Сергей узнал Сазана и банкира.
Сазан открыл дверцу машины, и Александр сел на правое переднее сиденье. Сазан открыл багажник, достал оттуда канистру в большом пластиковом пакете, вытащил канистру из пакета и положил обратно в багажник. Затем он высыпал в пакет мусорное ведро, и пакет тоже отправился в багажник. Сазан взял пустое ведро и пошел наверх.
Все время, пока Сазана не было, Александр сидел в машине, откинувшись на подголовник. Он был похож на ребенка, которого поставили в угол и который боится оттуда без спросу выйти.
Сазан вышел из освещенного подъезда уже без ведра, сел в машину и завел мотор. Сергей поглядел на четвертый этаж: за кисейными занавесками генеральской гостиной светился голубой экран, и между окном и экраном что-то мягко двигалось.
- За Сазаном, - сказал Сергей Олегу, - только не высовывайся.
- Чего это он делает? - спросил Дмитриев.
- Моральное алиби, - ответил Сергей. - Он понял, что милиции скоро будет известно имя Гуни, и ему теперь надо позарез убедить Александра в том, что он не выступал спонсором Гуниной посылки. Бьюсь об заклад, что банкир наложил в штаны от одной мысли о том, что Сазан убъет Гуню при нем… Сейчас он отвезет банкира домой, а сам поедет убивать Гуню.
Движение было еще довольно оживленное, и Сазан не заметил зеленой "девятки". Сергей велел держаться подальше от "Вольво", полагая, что Сазан повезет банкира к его квартире на Полянке.
На Полянке Сазан остановил машину, вышел и открыл дверцу Шакурову. Тот вылез. Сазан стоял, облокотившись на дверцу. Александр вдруг схватил его за локоть и стал что-то быстро-быстро говорить. Сазан кивнул. Дверь в подъезде открылась, и из нее показались двое охранников Шакурова.
Сазан сделал ручкой, сел в машину и поехал.
Милицейская машина, притормозившая за углом, тихо тронулась следом.
- Интересно, о чем это толковал Шакуров? - полюбопытствовал Дмитриев.
- Умолял Сазана убить Гуню, - ответил Сергей. - И не за бесплатно. Машина Сазана проехала по Якиманке, пересекла мост, протолкалась налево у Манежа и свернула на Новый Арбат. Прошло пятнадцать минут. Машина миновала мерию и здание бывшего парламента, похожее на красиво подсвеченный пароход. Мимо пролетели арка и Поклонная Гора, мелькнула внизу кольцевая дорога. Поток автомобилей редел, Сазан понемногу увелчивал скорость. Милицейскую девятку, не имевшую шипов, то и дело слегка водило по обледенелой дороге. Еще несколько минут - и Сазан наверняка обратит внимание на увязавшуюся за ним машину.
Впереди показалась развилка на Можайское шоссе.
- Вправо, - вдруг сказал Сергей.
Ореховый "Вольво" стремительно убегал вдаль по Минке.
- Почему?