***
Белые ночи в Питере… Белые ночи - и этим все сказано. Если ты никогда не был в Питере в белые ночи… о, если ты не был!… Приезжай. Приезжай обязательно. Плюнь на все дела. На дачу. На огород. На ремонт, который ты откладывал три года, а теперь наконец взялся сделать. Скажи жене: "Достала! Ты меня достала…" Начальника, который не дает отгула, пошли в жо… ну это… ну договорись с ним по-хорошему. И приезжай.
А когда ты окажешься на набережной ночью в середине июня, ты сам все поймешь.
Сначала тебя охватит восторг. Восторг, ощущение чуда. Ощущение, что ты попал в фантастический мир сказки и сам стал маленькой частью его. Огромный небесный купол над тобой чист, полет ангела в его выси бесконечно прекрасен. Почти невозможен в своем совершенстве.
А потом… потом тебя охватит тоска. Ты и сам не поймешь: отчего она? Откуда? Зачем? Но похожая на тепло остывающего гранита набережных тоска войдет в тебя… бесшумно, бесшумно… Да отчего же так? Оттого, что нельзя сохранить каждую секунду этого мира. Оттого, что каждую секунду он меняется, а ты не можешь вместить их все… А волна от прошедшего катерка накатывается… накатывается, накатывается… облизывает шершавую гранитную стену набережной и исчезает. Белая ночь умирает, растворяясь в рассвете, и медленная смерть ее совсем незаметна.
…Алексей Алексеевич Клюев плевал на все эти страдания по белой ночи. Он крепко сжимал в руке ремень спортивной сумки, которую нес на плече. Внутри лежала, прикрытая футболкой, граната "Ф-1". Она же - "лимонка", "фенька", "эфка". Клюв был спокоен. Он хорошо раскумарил и был спокоен, как сфинкс. А под стелькой кроссовки лежал еще один чек герыча. А еще лежали в кармане баксы… Скоро, когда он сделает дело, у него будет много денег, а следовательно и героина. Светку-сучку с хвоста долой! Пусть на кайф п…дой зарабатывает. Он теперь и сам, без нее, с усам. Он - киллер. То, что первое покушение не удалось, ничего не значит… Ничего. Ведь обратились деловые именно к нему. Значит, оценили. Значит, разглядели в нем силу и решимость.
Клюв едва не прозевал тот закуток, о котором говорил ему Петрухин. Но вспомнил все-таки и, воровато оглянувшись по сторонам, юркнул за куст шиповника. Теперь оставалось только ждать. Под кайфом это нетрудно, только бы не задремать.
Клюв посмотрел на часы (часов у него давно уже не было, да и ни к чему они, но Петрухин приказал: купи, для дела нужно), время приближалось к полуночи… Чертова белая ночь - светло, как днем. А дела злодейские темень любят, мрак. На крайняк - непогоду. Вот как было с Лисой… Гром, молния, ливень - самого страх разбирал, руки ходуном ходили… Маринка-сучка тогда раскумарить как следует не дала. Сказала: сделаешь Лисицу - можешь торчать сколько влезет, а пока - уволь. А дала бы тогда раскумарить - он бы стал спокойный, как скала, и завалил бы обоих верняк… И Лису, и мужика ейного. Зубами бы загрыз… Клюв привалился плечом к забору и прикрыл глаза.
***
Часы в кабинете Брюнета пробили полночь. Кондиционер последние дни барахлил, и в кабинете было душновато. Плавали густые клубы дыма. Гувэдэшный полкан и Брюнет выпили изрядненько. Петрухин и Купцов воздерживались, но тем не менее выпили и они. Полковник сначала держался настороженно, но потом расслабился и лил в себя виски - будь здоров, будто портвейн за рубль девяносто семь. Отпустил Валентин Петрович тормоза, начал хлестаться, как младший лейтенант.
Часы пробили полночь, Петрухин катнул пробный шар: пора, мол, и закругляться… Неожиданно против высказался Брюнет:
- Чего? Куда? Хорошо сидим, мужики. А дома что? Дома только с бабой поругаться и мордой в тряпки…
Полковник Брюнета поддержал:
- Ага. Хорошо сидим. Не хочу мордой в тряпки, хочу к девкам.
- О'кей, - подхватил Петрухин, - сейчас рванем к девкам. Я одну точку знаю - райское наслаждение.
Стали собираться. Полковника потянуло вдруг на анекдоты, и он начал рассказывать их один за одним, нудно и неинтересно… Петрухин отвел Брюнета в сторону. Тихо сказал на ухо:
- Слушай внимательно, Витя… Сейчас на улице постоим на воздухе, покурим, потреплемся. Что бы ни происходило, ничему не удивляйся и ничего не бойся.
- Не понял, - сказал Брюнет.
- Тебе и не нужно ничего понимать сейчас. Завтра все объясню. Сейчас запомни одно: что бы ни произошло - ничему не удивляйся и ничего не бойся… понял?
- Понял, - кивнул Брюнет, хотя было видно: ничего-то он не понял.
Спустя пять минут всей компанией вывалились на стоянку.
***
…Клюв привалился плечом к дереву и прикрыл глаза. А когда открыл их - увидел на стоянке перед офисом людей. Он лихорадочно сунул руку в сумку. Ребристое тело гранаты легко прощупывалось сквозь ткань футболки, но вытащить фанату сразу не получилось. Она как будто закуталась в кокон и не хотела вылезать. Клюв психанул, сорвал сумку с плеча и достал фанату прямо "в коконе". Сумку бросил на землю. На ремне и поверхности из искусственной кожи осталось множество отпечатков пальцев Алексея Клюева. Он совершенно не думал об этом… Он вообще ни о чем не думал.
***
…За два дня до того, как Петрухин позвонил Клюеву, в кабинет к "инспекторам" зашел Брюнет. Присел на край стола, рассказал анекдот… Поинтересовался: какие проблемы по работе? Петрухин с Купцовым заверили, что никаких. Только вот проклятый "закуток" Пешнев все никак не заделает.
- Дался вам, блин, этот закуток! - сказал Брюнет весело. - Вот проблема - закуток! Да он со своим кустом шиповника облагораживает, можно сказать, наш чудовищный забор… Цветник, можно сказать. Оазис.
- Ну-ну, - ответил Петрухин. - Ты - начальник, я - дурак… Тебе, Виктор, видней. Цветник так цветник.
- Должность "дурак", господин инспектор, в штатном расписании "Магистрали" не предусмотрена, - веско сказал Брюнет, покачивая ногой, обутой в мягкий замшевый мокасин. - И вообще я к вам по другому поводу зашел… Какие планы, мужики, на вечер пятницы?
- А что? - спросил Петрухин.
- Ты, Дмитрий Борисыч, неисправим… на вопрос начальника отвечают конкретно, четко, быстро.
- А я че? Я ниче, - заскромничал Петрухин. - Я так просто.
- У меня планов на вечер пятницы нет, - сказал Купцов.
- У меня тоже, - сказал Петрухин.
- Вот и ладушки, - сказал Брюнет. - Дело вот в чем. Я раз в месяц встречаюсь со своим полканом из ГУВД. Для поддержания контакта… Любит мой Валентин Петрович, когда "контакт" выглядит как встреча, если уж не друзей, то, по крайней мере, старинных приятелей. С душевным разговором под литр водочки.
- А на закуску - конвертик, - ехидно вставил Петрухин.
- До чего же ты нехороший человек, Митька, - вздохнул Купцов. - Все тебе надо непременно опошлить, оболгать. Валентин Петрович - полковник милиции. А уж полковники милиции, как известно, от олигархов конверты не берут. Верно я сказал, Виктор?
- Абсолютно справедливо, - откликнулся Брюнет. - Митька - известное дело - циничен до краю. Готов оклеветать даже самое святое - нашу милицию. Так вот: в эту пятницу у меня с Валентином встреча. Он наши контакты афишировать не хочет, а потому встречаемся всегда в офисе, всегда вечером… Полковник подгребает часикам к девяти, и до полуночи я с ним мучаюсь. А как-то раз пришлось и до утра квасить… тяжко одному-то воевать!
- Так что же ты предлагаешь? - спросил Петрухин, хотя было и так уже ясно, что именно предлагает Брюнет.
- Разделить счастье человеческого общения, господа инспектора. Тем паче, что вам для дела такие контакты весьма полезны.
- Резонно, - сказал Купцов.
- Бухнуть с полканом - святое дело, - подхватил Петрухин.
На следующее утро Дмитрий ошарашил Купцова идеей, как можно использовать встречу Брюнета с полковником. Леонид довольно долго сопротивлялся, даже напомнил, чем закончилась авантюра с задержанием Саши Т. Но Петрухин не отступал, и в конце концов Леонид махнул рукой:
- Ладно, давай попробуем. Сермяга, конечно, в твоей идее есть… а если не выгорит?
- А что мы теряем?
На другой день партнеры легко подписали Клюева на ликвидацию Брюнета.
***
Клюв "вылущил" гранату из тряпки. Швырнул футболку с портретом Че Гевары на землю и вышел из-за куста шиповника. От стоянки его отделяли метров сорок. Клюв сплюнул густую слюну на пыльный асфальт и медленно пошел к стоянке, где возле джипа беседовали о чем-то четыре нетрезвых мужика. Пятый - охранник Брюнета Влад - стоял чуть в стороне.
Напряженной рукой Клюв сжимал тело фанаты и думал, что… впрочем, ничего он не думал. Он просто медленно приближался к группе мужчин возле черного "мерседеса".
***
Первым Клюва заметил Влад. И сразу насторожился. Он еще не видел гранату в правой руке Клюва… Да и вообще - тщедушный Клюв не выглядел человеком, представляющим опасность. Насторожило охранника то, что Клюв появился как будто ниоткуда. Из воздуха. Только что панорама улицы была пустынна… и вдруг появился человек. С точки зрения профессионального телохранителя это не правильно, это странно. А все то, что странно, требует особого внимания и изучения на предмет опасности для охраняемой персоны.
Внешне никакой опасности не было, но интуиция подсказывала другое. Тщедушный мужичок приближался и смотрел при этом на босса и его гостей. Неотрывно смотрел…
Телохранитель двинулся навстречу киллеру. Он чувствовал в себе непривычную неуверенность, и это тоже настораживало.
- А вот еще анекдот, - пьяновато сказал за спиной полковник. - Возвращается один конь из командировки, а дома…
Мужик приближался.
***
Петрухин обернулся и увидел, как подходит Клюв. Клюв шел прямо, давая отмашку правой рукой с зажатой в ней гранатой. Навстречу ему медленно выдвигался Влад. Даже мощная спина телохранителя, обтянутая дорогим пиджаком, совершенно непонятным образом "излучала" растерянность.
- А вот, - сказал Валентин, - еще анекдот…
Петрухин с готовностью хохотнул и повернулся к полковнику.
***
Клюв шел за своим куском счастья. Всего один бросок гранаты, и он обеспечит себя кайфом на два-три месяца, а может, и больше.
Клюв совершенно не думал о том, что "Ф-1" - оборонительная граната, ее осколки летят на двести метров и представляют реальную угрозу для того, кто бросил гранату. Бросать ее необходимо только из укрытия… Клюв шел по гладкому асфальту, укрыться ему было негде. До группы мужчин осталось метров двадцать пять, а навстречу шел амбал в расстегнутом пиджаке и с напряженным лицом.
Клюв остановился, сжал усики чеки и вставил указательный палец в кольцо.
***
Влад остановился. Он увидел гранату в правой руке мужика. Увидел, как резким движением Клюв вырвал чеку и отшвырнул кольцо в сторону. Железка упала на асфальт с негромким металлическим звуком.
- Эй! - сказал Влад. - Эй! Ты что? Клюв оскалил беззубую пасть.
- …он заглядывает в шкаф - никого, - звучал громкий пьяный голос полковника Ершова. - Под кровать - никого, на балкон - никого…
Клюв резко катнул гранату по асфальту. Подпрыгивая, экзотический шестисотграммовый рубчатый "плод" покатился к "мерсу".
- Ты что? - снова заорал охранник. На этот раз громко.
Его голос услышали все: Брюнет, Ершов, Купцов, Петрухин и даже водитель Брюнетова джипа… Граната прокатилась мимо телохранителя. Он стоял столбом, бледный. Граната подкатилась к ногам Брюнета и остановилась.
- Ф-1, - сказал полковник Ершов. - Граната.
- Кранты, - тихо сказал Голубков. Он смотрел на "фрукт" и не двигался с места.
- Вот уж х…, - выкрикнул Петрухин. Он размахнулся и ударил по "феньке" ногой, как футболист бьет по мячу.
- Падай, - закричал Купцов и рухнул на асфальт.
Сверху на него навалился Брюнет. Петрухин резво отпрыгнул за "мере"… Грохнул взрыв.
***
Грохнул взрыв. Спустя секунду ударил пистолетный выстрел. Второй, третий… четвертый.
- Готов, блядь такая, - сказал полковник Ершов.
Петрухин выглянул из-за "мерса" и увидел, что герой-полковник стоит с пистолетом в руке и победно улыбается.
- Сильный ход, - сказал Петрухин. Валентин Петрович улыбнулся и подмигнул Петрухину: знай, мол, наших.
Клюв лежал на спине метрах в двадцати от них. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять: мертв. На поребрике сидел Влад и держался руками за голову. Возле него лежала не взорвавшаяся граната. Влад держался за голову, раскачивался из стороны в сторону и тихо матерился.
- Очень сильный ход, Валентин Петрович, - повторил Петрухин.
Петрухин:
Как на меня Купец посмотрел, я и вспоминать не хочу. И ведь возразить нечего: два дела - два трупа. Оба раза по моей инициативе, так сказать… А что возразишь? Что скажешь? Что я не хотел смерти Саши Т.? Верно, не хотел, и к окну я его не толкал - сам прыгнул. Только это на самом деле не оправдание… Я ведь и в напарника своего, Костю Лущенко, стрелять не собирался. А теперь он живет в темноте и пьет каждый день… Вот ведь как интересно выходит: Костю я не хотел делать инвалидом. Но сделал… Сашу Т. я не хотел убивать. Но убил. Невольно, но убил.
И смерти Слепого Киллера я тоже не хотел. Я хотел только его ареста. Сейчас мертвый Слепой Киллер лежит на асфальте в красной липкой луже.
- Сильный ход, Валентин Петрович, - сказал я полковнику Вале. И… встретился глазами с Купцом… Ну не хотел я! Не хотел! Ну что мне теперь - самому застрелиться?
Но Ленчик мне ничего не сказал. Посмотрел хмуро - и ничего не сказал. Стрельнул у перепуганного водителя "мерса" сигарету и закурил, облокотившись о капот… А ко мне подошел Брюнет.
- Я, - говорит, - ни хера не понял. Что это был за камикадзе? Что это вообще за шоу?
Я пожал плечами. Я ничего не стал объяснять… А что тут объяснишь? Я-то имел в виду совсем другое шоу, с названием "Наркоман-хулиган с УРГ {учебная ручная граната. По форме и весу ничем не отличается от боевой. При использовании имитирует взрыв звуковым и дымовым эффектом}". Свежая тема, не захватанная. Не какой-нибудь вам "Танец с саблями". Но полковник Ершов мой сценарий переписал, и получилось нечто такое, чему и названия не придумать… Я ничего не стал объяснять. Сказал только:
- Надо вызывать милицию. И обговорить в деталях, какие будем давать показания.
Брюнет кивнул.
- А Валентину Петровичу, - добавил Ленька, - нужно бы немножко протрезветь… Большая часть вопросов будет именно к нему.
Но Валентин Петрович оказался человеком классической ментовской закалки - он уже и сам трезвел на глазах. Удали никакой в нем больше не наблюдалось, а пистолет как будто жег руку… как это он попасть-то в Клюева умудрился? Наверное, потому что пьян. Попроси-ка его трезвого такой выстрел повторить… Девять из десяти, что ничего не получится. Аи да товарищ Ершов… стрелок, бля, ворошиловский! А я-то думал, что он только стакан держать умеет. Да еще конвертики получать от Брюнета.
Самым трезвым и спокойным из нас был, конечно, Леня. Он выкурил сигарету, позвонил в РУВД, а потом провел инструктаж:. Основной мыслью инструктажа было: полковник тов. Ершов, отражая нападение неизвестного вооруженного террориста (не больше - не меньше), сделал сперва предупредительный выстрел вверх. Представившись и предупредив террориста о противоправном характере его действий, тов. Ершов В. П. предложил преступнику добровольно сдаться. Однако неизвестный вырвал чеку из гранаты и замахнулся. Тов. Ершов произвел прицельные выстрелы на поражение… всем все ясно?
Всем все было ясно, но дотошный Купец провел дополнительный инструктаж для охранника в офисе, который мог наблюдать происходящее на улице через телекамеры, и еще один - для телохранителя Брюнета. Телохранитель все еще не мог прийти в себя. Интересно, где они таких нервных ребятишек берут?… Впрочем, на самом деле мне это нисколько не интересно.
- Петрович, - обратился я к полковнику тов. Ершову.
- А? - сказал Ершов.
- Ты, Петрович, анекдот до конца не рассказал, - напомнил я.
- Что? Какой анекдот?
- Да про мужика-то, который из командировки раньше срока вернулся, а жена…
Полковник посмотрел на меня как на чумного… вдали показались синие сполохи "мигалки" - коллеги подъезжали.
Вот так и закончилась эта история. Хотя… совсем не так она закончилась.
Приехали опера, следак прокуратурский, криминалисты. Все они усердно старались не замечать, что тов. Ершов несколько нетрезв. Один из экспертов осторожно взял в руки гранату.
- Э-э, - сказал он, - гранатка-то учебно-имитационная. Он, видно, только покуражиться хотел, постращать.
- Вот и постращал, - сказал мрачноватый прокуратурский.
- Как - постращать? - спросил Ершов. - Как - имитационная?
- Да вот так - имитационная, - ответил эксперт. - Вот, товарищ полковник, взгляните - отверстие для выхода пороховых газов… тут вместо штатного запала ставится гильза с дымным порохом. Специально донную часть рубашки сверлят, чтобы вылетало пламя с дымом.
- А он, - спросил Ершов, взглянув на труп, - знал, что граната учебная?
- А это у него надо спросить, - ответил эксперт. - Скорее всего, знал. Но может быть, что и нет. Запросто могли ему учебную гранату вместо боевой втюхать. Дырку в донышке зашпаклевали да покрасили рубашку. Учебные-то крашены в черный цвет и белые полосы - крест накрест… Мог, конечно, и не знать. Вон как она аккуратно перекрашена…
- Я же не знал, что граната учебная, - сказал Ершов.
А следак ответил:
- Никто вас и не упрекает, товарищ полковник. Тут и вблизи-то хрен разберешь - боевая она или учебная. А издаля тем более.
Ершов тяжело вздохнул. Я его отлично понимал.
Нас помурыжили с часок и отпустили. Я подошел к Леньке. Николаич смотрел хмуро, переживал.
- Лень, - сказал я. - Брось… кто ж знал?
- Да ладно, - сказал он, - теперь уже не переделаешь.
- А может - в баню?
- Какая баня, Митька? Ночь на дворе.
- Утром… у меня до сих пор веники в отсеке лежат. Запах настоялся… гу-у-стой, блин, вкусный.
- Вкусный, говоришь? - Ну!
- Тогда, конечно, нужно в баню сходить, - сказал Купец.
- И я, - сказал Брюнет. - И я хочу в баню. Возьмите меня завтра в баню, мужики.
- Мы ж, - говорю, - Альбертыч, в простые бани ходим. Для народа.
- И я, - сказал Брюнет, - хочу в простую баню… возьмите третьим.
А куда денешься? Пришлось взять олигарха.