***
- Студии у меня нет, - говорил Владимир Павлович, - потому что художник я "ненастоящий". Не положено. Вот - все у меня здесь, - он обвел рукой гостиную квартиры-распашонки. - Здесь работаю, здесь бухаю, здесь схожу с ума…
Инспекторы СБ ЗАО "Магистраль-Северо-Запад" Петрухин и Купцов сидели в "мастерской" Старовойтова. На большом верстаке стояли бутылки с пивом, глиняные кружки, лежал крупно нарезанный сыр и - в центре - пистолет МЦ-1, № 2316… В квартиру поднялись после того, как Старовойтов прямо на улице продемонстрировал "маргошу", рассупонив рюкзак.
- Заряжен? - спросил Петрухин, сличив номер.
- Конечно, - ответил художник. - Если пистолет не заряжен - это не пистолет.
- У вас есть право на его ношение?
- Чудила ты… я ж в лес еду. Один. С ночевкой. Как без него? Зря вы его таскаете, можно огрести неприятности.
- Ну, этого добра я за свою жизнь столько огреб…
- Пистолет отберут.
- А вот это херово будет, обидно… Мне его очень хороший человек подарил. Даром что генерал-лейтенант… Жалко будет, жалко. - Старовойтов аккуратно убрал пистолет в футляр, усмехнулся:
- И вообще, вы его сначала отберите… попробуйте. - Он выпрямился, отбросил со лба прядь волос. - Ну что, есть еще вопросы?
- Есть, - ответил Петрухин. - Но отвечать вы не обязаны.
- Ладно, отвечу… если и вы на мои ответите.
- Попробуем.
- Ну, пошли тогда пиво пить. Какой тут, к черту, пленэр с эскизами?… Пиво-то пьете, детективы частные?
- Пьем, - за двоих ответил Петрухин. Спустя четверть часа они сидели за верстаком, в окружении картин, глиняных и деревянных скульптур в компании художника и пистолета.
***
- Лиса! Я любил ее… Я, мужики, любил ее и, вероятно, люблю сейчас. Хотя… последняя фраза построена неверно и следует сказать, что я люблю ее невероятно. А она - тварь. О, как она подла и жестока. Она готова пройти по головам к своему успеху. Да, собственно, она всегда так и делала: шла по головам, по людям, по судьбам… Вы, может быть, считаете, что я говорю ерунду? Что это во мне играют оскорбленные мужские амбиции? Дескать, бросила красотка неудачника, а он теперь хочет вдогонку отыграться, облив ее грязью?
Думайте, мужики, что хотите. А лучше всего - не думайте вовсе, пейте пиво пенное - интеллектуальная мощь будет широченная. Но я говорю вам правду: Лисичка в принципе могла бы служить моделью Влекущей Стервы… Но где, господа, тот мастер, который раскроет ее характер? Я - не берусь. А она… она абсолютно рациональна. Она строит свое европейски-стерильное будущее и походя разбивает сердца… да, да, ОНА РАЗБИВАЕТ СЕРДЦА. Но, кажется, сама она этого не замечает. Вернее, не считает нужным замечать.
Она прекрасно разбирается в людях… это, видимо, наследственное. Как-то Таня рассказывала мне, что ее маман (а она ведь, Таня-то, из очень простой семьи) обладала невероятным даром. Маман была буфетчицей в советской разливухе системы "чебуречная", где и поила трудящихся, а вкупе с ними и тунеядцев, портвешком… была такая эпоха, еще до Горбатого… Так вот, маман точно знала, кто будет пересчитывать сдачу, а кто - нет. Она не ошибалась. Она не ошибалась никогда! Ни с трезвыми, ни с пьяными. Она видела клиента с порога. Навскидку и насквозь. Старых и молодых! И в соответствии со своим могучим даром недоливала, недодавала, обсчитывала… Таня была в восторге от маминого таланта. И изрядная часть этого высокого дара ей передалась.
Да, да… ей передалась часть мамашиного таланта - она умеет заглядывать в человека, находить в нем слабинку и - подчинять, строить под себя, под свои интересы. По большому счету ей не нужен никто. Никто! Даже сын… Да, да! Я вижу ваш, Леонид, удивленный взгляд… вижу, вижу. Но, как нынче принято говорить, за базар отвечаю. Давненько уже, когда только-только мы с Лисичкой сошлись… а время было чумовое, горбачевское, перестроечное. Эйфория в жопе играла, и считалось тогда, что я большой художник с большим будущим… вот тогда мы сошлись. Я голову потерял от ее молодости, а она неверно оценила мою стоимость в баксах… ошиблась, значит! Так вот: довольно скоро Таня залетела. Залетела, и мы стали ждать ребеночка. Я в ту пору почти не пил… Да и зачем, судари вы мои? И так хмельной был, без водки. В голове - восторг и северное сияние… не в смысле коктейлей, а в смысле полного поглупения от простого человеческого счастья, от горизонтов бескрайних. От Лисы, мужики, от Лисы. Она, надо отдать ей должное, умеет создать у мужика иллюзию счастья и любви. И ты ей веришь. И думаешь, что она на всем белом свете видит только тебя, дышит только тобой и живет только ради тебя.
Однажды вечером зашел у нас с Лисичкой разговор о будущем нашего сына, нашего Никиты… да, да, граждане сыщики, именно Никиты. Я ведь Никитой хотел сына-то назвать, и Таня моя мне не перечила, а говорила: да, конечно. Обязательно будет у нас Никита Владимирович… Но потом все сумела повернуть по-своему. Да так, что я даже и не заметил. Так вот, зашел у нас разговор о будущем Никиты. Лисонька и говорит: вот… он будет такой, он будет сякой, он получит Нобелевскую премию. Я отвечаю: при чем здесь Нобелевская премия? Был бы человеком…Э-э, говорит моя Таня, человеков вокруг - тьма. Об них ноги вытирают. Быть человеком - все равно что быть ковриком. Пройдут по тебе и не заметят. В жизни нужно добиться такого положения, чтобы это ты мог о других ноги вытирать… Ой, говорю, Тань. С душком философия-то… Да и вообще, говорю, пусть Никитка сам свою жизнь строит… Нет, говорит она. На самотек пускать ничего нельзя. Настоящего победителя надо строить!… Постой-постой, говорю! А если он сам не захочет? А если он, не дай-то Боже, родится как у Кати девочка?… А у Кати - это сестра моя двоюродная - девочка родилась ненормальная, даун. А-а, говорит моя Таня, как у Кати? Таких, как у Кати, и из роддома брать незачем. На них время тратить - нерационально, бессмысленно. Таких надо ОТБРАКОВЫВАТЬ. Представляете! Нет, вы представляете? Меня аж передернуло всего… Вот тогда я первый раз что-то про нее понял. Впрочем, я тут же убедил себя, что я не прав. Лиса всегда умела добиваться нужного эффекта. Умела она закомпостировать мозги. Причем сделать это так, что ты ей верил. Ты себе не верил, а ей - верил.
Всех, кто встречается на ее пути, Лиса использует. Свою мамашу Таня переросла на голову. Или на две… Не знаю, не знаю и не хочу сравнивать даже: мамаша ее, которая всего на четыре года меня постарше, в другое время росла. Она запросто обсчитывала пьяных, недодавала по пятнадцать-двадцать копеек, но ей в голову не приходило, что больных детей нужно ОТБРАКОВЫВАТЬ… Теперь вы меня поняли?
***
Они просидели за пивом около часа, расстались приятелями. Дали совет художнику - пистолет с собой не носить. Тот согласился, что - да, не будет, но у партнеров осталось мнение, что будет за милую душу…
***
- Что же? - сказал Петрухин. - Один кружочек в своей схеме можешь перечеркнуть. Наш Пикассо вне подозрений.
- Но есть еще новая жена Старовойтова, - сказал Купцов. Партнеры сидели в том самом кафе, откуда звонила Любовница. - Она, кстати, моложе господина художника на семнадцать лет. Тоже, знаешь ли, фактик многозначительный. Наводит на некоторые не особо глубокие мысли.
- А смысл? Какой ей смысл давить на Лису?
- Ревность, Дмитрий. Банальная бабская ревность.
- Кажется, Старовойтов не давал таких оснований, - возразил Петрухин. - Он, если я понял его правильно, с Лисой контактов не имеет.
- В общепринятом смысле - да, - согласился Купцов. - Он не ездит к своей Лисичке трахаться, не пишет ее портретов. Но он вполне мог в нетрезвом состоянии рассказать своей Ирине то же, что и нам. На тему: стерва, блядь, но я все еще ее люблю… Вот тебе и ревность. Да еще скрытая, загнанная внутрь. Динамит, Дима. Молотов-коктейль!
- Сермяга в твоих рассуждениях, конечно, есть. Но это всего лишь одна из версий. Более того: теперь, когда я услышал рассказ господина художника, я думаю, что врагов у Лисы может быть гораздо больше, чем может показаться на первый взгляд. Но нам нужен только один… всего один.
Петрухин прикурил, помолчал, глядя на Купцова сквозь дым, и добавил:
- Всего один, но озлобленный настолько, что прислал киллера. Это не может быть случайный человек… Это кто-то из ближнего круга. Он рядом. Он совсем рядом. И наша задача - вычислить его… Что с распечатками, Леня?
- Будут только завтра утром.
- Э-ге ж, хлопчик… теряем время. Совсем не тоже. Предлагаю в целях более плотного использования служебного времени: а) затеять пьянку; б) провести оперативное мероприятие "Гадалка".
- Кинем монетку, - предложил Купцов. Кинули. Выпала "Гадалка".
***
Последнее время… странные слова какие: "последнее время"… Последнее время Татьяна Андреевна Лисовец жила в сумерках. Не в тех романтических сумерках, где признаются в любви, читают Блока, где уснувшая река, белеющая перчатка, шуршащие у огня лампы мотыльки и беспечность, беспечность… Последнее время Таня Лисовец жила в тревожных сумерках большого города, где все - двусмысленность, ложь и опасность… где живет и каждую секунду множится страх. Где крик "скорой", где оборотни улыбаются белозубо, где витрины-витрины-витрины и нет проблемы с одноразовыми шприцами, где мертвые всадники на рассвете растворяются над Финским заливом… Это сумерки города.
Тане последнее время было худо. Ей было очень страшно. Таня задернула шторы и сидела в сумерках посреди дня. Стоял перед глазами черный человек в черном дождевике с огромным капюшоном. Черный человек вышел из грозовой темени одновременно с ливнем, просверком молнии и обвальным грохотом неба. Таня помнила свой крик и стремительный бросок внутрь автомобиля. Странно - враждебного, неуютного, как будто чужого, наполненного свистом маленьких свинцовых пулек. Она помнила все.
Когда зазвонил телефон, Таня лежала на диване в гостиной. Вставать очень не хотелось, но телефон звонил… Таня села, опустила босые ноги на паркет. На дисплее АОНа высветились семь цифр номера. В полумраке зашторенной комнаты цифирь мерцала, светилась багрово, тревожно. Тане показалось, что номер знакомый. Она прищурила глаза, вглядываясь, узнавая, и - узнала.
На дисплее горел номер, с которого звонила Любовница.
На цыпочках, крадучись, подошла Таня к телефону. Положила на трубку холодную, узкую ладонь.
***
- Ну? - спросил Купцов.
- Обматерила она меня по полной программе, - ответил Петрухин сокрушенно. - Ругается, как старшина-сверхсрочник.
- А ты чего, другого ждал? - спросил Купцов с ухмылкой. - Ишь чего удумал - звонить с номера, которого она панически боится.
Петрухин почесал затылок, сказал:
- Да-а-а!
Глава седьмая
ГАДАЛКА
Купцов:
У Гадалки был весьма приятный голос. Я позвонил и легко договорился о встрече. Она даже не стала делать вид, что к ней огромная очередь и приемное время расписано на три года вперед. Я сказал, что встретиться бы надо прямо сегодня, и она ответила: приезжайте…
Гадалку звали Александрой. У меня, правда, на этот счет были некоторые сомнения, потому что мы адресок ее пробили. Оказалось, в адресе прописана Людмила Петровна Гусева, семидесятого года рождения. В 91-м году Людмила Петровна привлекалась по статье "мошенничество", но была оправдана судом Красногвардейского района… Впрочем, возможно, что Александра просто снимает у мадам Гусевой квартиру под свой салон.
Александра была одета в черное шелковое платье до пят. На голове - черный как смоль парик. В ушах - миниатюрные розеточки сережек. Выглядела наша Гадалка весьма эффектно. И, безусловно, на эффект делала ставку.
- Прошу, - сказала Александра и сделала приглашающий жест. На запястье блеснул массивный серебряный браслет. По виду - старинный, благородный… Интересно, какая все-таки связь между мошенницей Гусевой и прорицательницей Александрой?
В комнате горели свечи. Язычки огня слабо трепетали. Казалось, в этом есть какой-то тайный смысл и тени в углах почти пустой комнаты живут своей жизнью.
- Прошу, - сказала.Александра и указала на стул. Тут, собственно говоря, ошибиться было невозможно - из мебели в комнате наличествовали два стула, с высокими спинками и подлокотниками, круглый стол и шкаф в углу. На столе лежала раскрытая книга с какими-то странными письменами.
Александра села очень прямо, положила руки на подлокотники и пристально посмотрела мне в глаза.
- Вас привела ко мне проблема, - сказала она так, что было непонятно: вопрос это или утверждение. Я позже попробовал добиться того же, но сколько ни выпендривался, ничего не получилось. Мозги людям пудрить - та еще наука.
- Да, - ответил я, - меня привела к вам проблема.
Я произнес эти слова и замолчал, "нервно" поправил узел галстука. Я молчал, предоставляя нашей Гадалке инициативу: коли уж ты у нас прорицательница, сама и узнай, что меня привело к тебе. Александра тоже молчала, но ее молчание не выглядело вынужденным. Оно было многозначительным.
Я положил на столик две купюры по сто рублей. Александра сделала вид, что не заметила этого. Но все же молчание затягивалось, и мне не очень нравилось играть в Гарри Энджела {герой романа Уильяма Хьортсберга "Сердце ангела"} ".
- Меня, - сказал я, - привела к вам серьезная проблема. Моей жене угрожают какие-то люди.
- Вы принесли фотографию жены?
- Да, конечно, - бодренько ответил я и положил на стол фото Лисы.
Гадалка взяла фотографию в руку, посмотрела и метнула на меня быстрый взгляд. Чего в нем было больше - удивления или испуга?
- Вы, - сказала она после паузы, - не муж: Татьяны…
- Это верно. Муж Татьяны сейчас лежит в госпитале с четырьмя огнестрельными ранениями. Не могли бы вы, применив свой уникальный дар, узнать, кто стрелял в Таню и Николая?
- Мы договаривались с вами только о том, что я вам погадаю.
На кой черт мне нужно твое гадание, деточка? Я мент. Я всего лишь мент и во все эти штучки-дрючки не верю.
- Александра, - сказал я, - в них - Татьяну и Николая - стреляли. Я предполагаю, что вы знаете, кто приложил к этому руку.
- Глупости, - довольно резко ответила она.
- Однако же вы гадали Татьяне. Вы помните?
- Забирайте свои деньги и уходите. Вы начали со лжи. Я не гадаю людям, которые приходят ко мне с ложью.
- Но ведь и вы, Людмила Петровна (ах, как она на меня посмотрела! Значит, все-таки она и есть госпожа Гусева) не до конца искренни.
- Что вы хотите? Зачем вы пришли?
- Я уже объяснил вам: жизни Татьяны Андреевны Лисовец угрожает серьезная опасность… Вы владеете информацией о людях, которые…
- Глупости! Глупости! - быстро сказала она.
- Отнюдь, Людмила Петровна, отнюдь… Татьяна была у вас за несколько дней до покушения. Вы ей гадали. И сказали, что видите ее в гробу с червями. Как прикажете расценивать ваши слова, Людмила Петровна?
- Уходите, - сказала она, встала и повелительно указала на дверь.
Я закинул ногу на ногу, достал из кармана сигареты и прикурил от свечи… (Высший пилотаж хамства. Определенно, на мне сказывается тлетворное влияние Митьки Петрухина.)
- Вы знали о готовящемся покушении, Людмила Петровна?
- Нет. Нет. Я ничего не знала. Уйдите.
- Тогда можно предположить, что кто-то попросил вас попугать Татьяну? А, Людмила Петровна?
- Глупости.
- Э, не скажите… Вы заявили Татьяне, что видите ее в гробу с червями. А затем предложили вариант спасения: убежать, уехать. Классическое запугивание с целью избавиться от человека. Не так ли?
- Глупости. Уйдите же, в конце-то концов!
- Я уйду. Но вы-то, Людмила Петровна… вы же убийц покрываете. Вы что - боитесь их?
- Я никого не боюсь, - сказала она не правду.
- Плохо. Это, Людмила Петровна, очень плохо. Если бы вы боялись, я бы вас понял: слабая женщина боится негодяев. Совершенно простая и понятная ситуация… Но вы, оказывается, никого не боитесь. Они вам заплатили?
- Это вас не касается, - сказала Гадалка очевидную глупость.
- Значит, заплатили. А ведь это грязные деньги, Люда. Очень грязные… не хотите покаяться? На душе легче станет.
- А пошел ты на хер, - сказала вдруг гадалка Александра. - Ты кто - поп? Ты кто такой, чтобы я тебе тут каялась? Ты кто - мент? Что ты меня лечишь? Давай, друган, вали отсюда…
Мне стало весело. Мне стало очень весело - настолько облик и антураж нашей Гадалки не соответствовал тому, что она сейчас говорила… Я рассмеялся и сказал:
- Александра - это звучит гордо. Но мне кажется, что вам более подошел бы другой творческий псевдоним: Люська Гусева. Или еще проще - Гусыня.
- Вали, вали… гусак.
Уходя, я положил в прихожей свою визитку:
- Надумаете, Людмила Петровна, - звоните.
В ответ Людмила Петровна буркнула что-то злое, я не разобрал. Да это и не имело никакого значения. Она была мне отвратительна, эта красивая женщина с приятным голосом.
Когда я спустился вниз и вышел из подъезда, сверху спланировала моя визитка.
Что ж? Это тоже ответ… Не очень информативный, но ответ. Я не стал пока вычеркивать Гадалку. Я не стал обрывать лепесток с нашего "Цветка зла".
***
Когда Купцов сел в машину и рассказал Петрухину о результатах, тот долго смеялся.
- А я ж тебе предлагал: давай забухаем. Так нет же… вот и получил, следачок! Гадалка - это тебе не клофелинщица.
- Вот именно: не клофелинщица. У тех-то реальные рычаги воздействия, а здесь… тьфу! Один понт голимый.
- Э-э, не скажи. У гадалок своя сила. Леонид усмехнулся и сказал:
- Чушь. Сколько бы мне ни говорили: сила, сила, - не верю. Вот чего на свете не боюсь, так это колдунов всяких, гадалок и прочего сброда.