* * *
- Ну, и где может быть эта землянка? Реутов вопросительно посмотрел на приозерских оперов.
На столе перед ними были разложены десять цветных фотографий 10х15. В разных сочетаниях там были запечатлены Прапор и Козуля. Да еще любовница Прапора - Алла Лангинен. Обычный походный антураж: костер, берег озера, сосны, шашлык. И вход в землянку, занавешенный куском желто-зеленого брезента.
- А черт его знает, - сказал один из оперов, задумчиво потирая небритое лицо. - Озер тут знаешь сколько…
- Может быть, это и вообще не озеро, - отозвался другой.
- А что же это? - сказал Реутов. - Уж точно не река.
- Это, Саша, могут быть ладожские шхеры. Там к северу берега очень изрезанные… заливы, проливы… островов до черта.
- Нет, это не Ладога, - возразил первый оперативник.
- Почему так думаешь? - спросил Реутов.
- Лодка, - щелкнул ногтем по фотографии опер. На глянцевой бумаге улыбающийся Витька Козлов демонстрировал приличных размеров щуку. Он сидел на баллоне надувнушки.
- Лодка, - повторил опер. - Если бы они на Ладоге рыбачили, то пользовались бы Витькиным "Прогрессом". Это - дредноут!
- Верно, - сообразил Реутов. - Значит, все-таки озеро… Но где оно?
- Вот она знает, - сказал небритый. Алла Лангинен в ярком двухцветном купальнике выходила из воды на песчаный берег. Крепкое загорелое тело, высокая грудь.
- Ничего телка, - сказал опер. - Я бы ей отдался.
- Да, телка что надо, - ответил второй. - Но у нее не спросишь, она сейчас в Греции загорает… Когда еще вернется.
- Греция - это, по-моему, на планете Земля? - задумчиво произнес капитан ФСБ. Опера переглянулись.
- Да брось ты, Саша, - сказал один. - Неужели ты думаешь, что Колесник будет в этой яме отсиживаться?
- Нет, мужики, не брошу… Придется проверять. Греция, говоришь?
Реутов сложил фотографии и убрал их в карман. То, что Прапор прячется в землянке на берегу неизвестного карельского озера, было, конечно, маловероятно… Но проверять придется. Слишком высока ставка. В отличие от оперативников Приозерского РУВД, капитан Реутов знал про Ультиматум. Знал про сто двадцать килограммов тротила. Настораживало еще и то обстоятельство, что никто - ни вдова Козлова, ни сослуживцы Прапора, ни коллеги Лангинен по работе - не мог указать местонахождения этой чертовой землянки. Есть где-то в погранзоне, вроде бы, у Ваньки точка… А где? А вот не знаю… А ведь в этой точке вполне мог оказаться тайничок. А может, и сам Ванька… Хотя погранцы уверяют, что в погранзону Колесник не въезжал.
- Хорошая страна Греция, - сказал капитан службы БТ. Подмигнул операм и вышел из тесного кабинета уголовного розыска.
* * *
После совещания у губернатора к оперативно-розыскным мероприятиям подключили группу сотрудников РУБОП. Вопрос был щекотливый. Требовалось задействовать людей, не раскрывая существа операции. Майор Рощин лично провел инструктаж соседей с Чайковского, где расположился питерский РУБОП. Сорок два опытных оперативника внимательно слушали комитетского майора. Всем им было ясно, что сосед темнит, недоговаривает… Было ясно, что происходит вообще нечто экстраординарное, раз чекистам потребовалась помощь. Офицеры РУБОП были все мужики тертые, стреляные. Многие из них связали появление Рощина со вчерашним агалатовским взрывом раньше, чем замначальника следственной службы упомянул о нем. Связали, кстати, и с розыском армейского дезертира… Все профессионально оценили усталый, нездоровый вид Рощина. Неслабый, видно, у соседей шухер идет.
- Таким образом, - завершил Рощин, - мы можем предполагать наличие сообщников у погибшего Козлова. Проверка требует высокого такта. Ну, не мне вас учить. Я просто напоминаю, что неловкие действия могут привести к непоправимым последствиям. Напоминаю, что предполагаемый сообщник может быть вооружен, напуган, насторожен. Вопросы ко мне?
Сергей Владимирович обвел взглядом офицеров. Вопросы у них разумеется, были. Но никто ничего не спросил. "Молодцы", - подумал Рощин…
- Ну, тогда с Богом! Сейчас каждый из вас получит фотографии, сделанные в Агалатово, и установочные данные. Связь со мной в любое время по этим телефонам… они помечены на фото. А для координации действий с вашей стороны назначен Александр Андреевич Тоболов. Мы с ним давно знакомы…
Рощин нашел глазами Сашку Тоболова. Он был единственный из офицеров РУБОП, введенный в курс дела полностью. Почти полностью. С капитаном майор Рощин познакомился чуть больше года назад. Они вместе работали по одному громкому делу. Тогда тоже все началось со взрыва.
Тоболова для координации действий Рощин выбрал сам. Рубоповское начальство удивилось, но возражений не последовало. Хотя были люди и посолидней… А что Тоболов? Всего лишь капитан. Сыскарь, конечно, толковый. Но - азартен и независим уж больно. Ладно, раз Комитет просит…
Тоболов и Рощин улыбнулись друг другу. Нельзя сказать, что улыбка была очень веселой.
* * *
В 19:26 в аэропорту Пулково приземлился вне расписания ТУ-154. Из салона спустились двадцать четыре человека и три собаки. Прямо к трапу самолета мгновенно подъехали три микроавтобуса "тойота". Вещей у пассажиров было немного: дорожные сумки или дипломаты. Люди и собаки быстро разместились в автобусах, и машины понеслись по бетону летного поля. На передней включили мигалку.
До взрыва осталось четыре с половиной часа.
* * *
- Зачем ты это сделал? - спросил Птица сквозь зубы.
- А на хуя нам свидетелей оставлять? - возбужденно ответил Прапор. Не объяснять же слесарюге, как это здорово: раз провел ножом по горлу - и забулькало, потекло горячее… Фонтаном ударило! Тут главное самому не перепачкаться.
- Ты… - Леха ударил кулаком по рулю. - Он даже не видел твоего лица. Какой он свидетель? Чего? Бороды твоей дешевой?
- Да ладно, Леха, брось ты… Ты ж тоже второго отоварил по тыкве.
Птице хотелось завыть. Он гнал машину в Питер. В багажнике лежали три грязно-белых мешка с восьмидесятые килограммами тротила. Хиросима! А рядом сидел убийца. Все произошло так быстро, что ничего не успел понять…
- Эй, хозяева, - сказал сторож в проем двери. - Устав КАС нарушаем.
От него пахло водкой и чесноком.
- Никого, - удовлетворенно сказал он, переступая порог. Луч фонаря упал на верстак с пустой бутылкой. - Ну, так и есть… нажрутся - и все по херу. Штатские, бля… Дисциплинка хромает. А?
Следом протиснулся второй. Луч фонаря начал перемещаться вдоль стены, остановился на мешках.
- Извини, отец, - сказал Птица и опустил кулак на затылок подполковника. Или майора. Делать этого не хотелось, но… Извини, отец. Он подхватил падающее тело под мышки. И сразу же в темноте страшно забулькало и захрипело. Ошеломленный, Птица выпустил тело из рук… Фонарь выпал, осветил пол, большое темное пятно и остро пахнущую кровью струю. Что это?
На самом деле он уже знал - ЧТО ЭТО. Уже догадался, уже понял. Но эта догадка жила в нем отстраненно, потому что ЭТОГО не должно было произойти…
Струя накрыла фонарик, и желтый свет стал розовым. Через секунду он погас - Прапор толкнул Егорыча вперед, и грузное тело опустилось на дешевый китайский фонарь. Ванька шумно пукнул.
…Птица ударил кулаком по рулю. Он тонул. Он увязал все больше. Как в этой трясине у Малах-Гош… тогда его спас Мишка Гурецкий. Теперь никто не спасет. И даже та слабенькая мыслишка про ментуру или ФСБ, куда можно было бы закатиться с тротилом, а заодно и с Семкой-Дуче со связанными лапами, уже не впечатляла. Один взмах ножа Ваньки Колесника мгновенно отсек его от этой возможности. Он стоял на берегу красной реки с названием Малах-Гош. Нет, вода в Малах-Гош пахла только кровью. Нынешняя речка воняла водкой и чесноком. А еще тюремными нарами, баландой и мокрой псиной… Она пахла гнилыми зубами, туберкулезом и ржавчиной колючей проволоки… И еще чем-то, название чему он забыл.
- Брось, Леха! Чего ты как интеллигент? Подумаешь - крыса отставная… ворье. Они и тут спиздить хоте…
Он заткнул Ваньке пасть ударом кулака. Хрустнули зубы. Потекла кровь по бороде. Странно, но стало легче.
- Вылезай. Ты мне весь салон изгадишь, крыса.
Дальнейший путь до Санкт-Петербурга дезертир, убийца и насильник Иван Колесник проделал в багажнике. Было там тесно и холодно. Всю дорогу Ванька тихонько скулил и вспоминал маму.
* * *
Солнце садилось, а жара не спадала. Достала уже эта жара! И кондиционер этот чертов… сервис по-гречески. Трехзвездный отель… Ладно, вернемся в Россию, я вот в занюханный "Тревел" позвоню. Эллада, блин! Незабываемый отдых. Точно - незабываемый…
Алла собралась в душ. Она скинула халат и осталась в узких прозрачных трусиках. Посмотрела на себя в зеркало: я все же хороша! Не зря Ванька ревнует… не зря.
И в этот момент в дверь постучали. Ну вот. Кого там еще черти тащат? Если это Костик озабоченный, то можно халат и не надевать. Подразнить слегка. А если нет? Она снова надела халат. Стук, вежливый, но настойчивый, повторился. Две верхние пуговицы не застегнула.
- Войдите.
- Здравствуйте, Алла Юрьевна. Высокий стройный мужчина лет тридцати дружелюбно улыбался на пороге. Аккуратная прическа, дымчатые очки, безукоризненный кремовый летний костюм. Кейс в левой руке.
- Здравствуйте… - Алла слегка растерялась. А незнакомец уже вошел в комнату и закрыл дверь.
- Позвольте представиться: я советник российского консульства Лапин Игорь Петрович. Вот мое удостоверение.
Он вытащил из внутреннего кармана пиджака книжечку с золотым гербом РФ на обложке, раскрыл.
- Очень приятно, - удивленно сказала она. И брякнула совершенно некстати: - Первый раз живого дипломата вижу.
Лапин непринужденно рассмеялся и ловко убрал удостоверение обратно. Советник по экономическим вопросам одновременно являлся кадровым офицером СВР, но Лангинен он об этом не сказал. Забыл, наверно.
- Алла Юрьевна, - произнес Лапин, - мне нужно задать вам несколько вопросов по поручению нашего посла.
Эта была неправда, поручение опросить любовницу Колесника дал Игорю резидент нашей разведки. Час назад из Центра пришла шифровка с предложением срочно опросить проживающую в отеле "Диоген" российскую туристку Лангинен Аллу Юрьевну и сообщить результаты в УФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области начальнику Управления генерал-лейтенанту Егорьеву.
- Вопросы - мне? По поручению посла? Алка смотрела широко раскрытыми глазами и застегивала верхние пуговицы на халате.
- Вам, Алла Юрьевна, вам… Может быть, мы присядем?
- Да, конечно…
Она указала Лапину на кресло, в котором валялся бюстгалтер.
- Ой!
Разведчик вежливо улыбнулся, а Алка смутилась вконец. За ней такого вообще-то не водилось.
- Итак, Алла Юрьевна, - начал Лапин, усаживаясь. - Вы не удивляйтесь, пожалуйста… Вопросы будут касаться вашего друга - Ивана Колесника.
- Ой, да что? Случилось что-то с Ванькой?
- Пока трудно сказать определенно… пропал. Поехал на рыбалку и не вернулся.
- Господи! Один? Или с Витькой?
- С Витькой, - ответил после некоторой паузы разведчик. Шифровка не раскрывала всех обстоятельств дела, и он импровизировал с колес. - Разумеется, вы понимаете обеспокоенность сослуживцев, родных… Сейчас в Приозерске идет поиск пропавших. И выяснилось, что никто не знает, где их искать. А вы бывали на том озере, где у ребят земляночка…
- Да, да, бывала. А давно пропали?
Алка была, мягко говоря, простовата и крючок заглотила легко. Ей даже в голову не пришло, что не будут из-за какого-то забулдона-прапорюги посылать запрос в другую страну. Профессиональный разведчик просек Алку сразу: телка.
- С выходных, - ответил он. - Вы, Алла Юрьевна, не могли бы это озеро мне показать?
- Так как же? Если бы карта была…
- Почему если бы была? Есть карта… Лапин открыл кейс и вытащил толстый атлас, раскрыл.
- Вот… пожалуйста. Карельский перешеек.
- А тут все не по-нашему, - сказала Алка растерянно.
- Это не проблема. В случае надобности я вам переведу. Взгляните пожалуйста - вот Приозерск. Куда вы ездили на рыбалку?
Через пять минут бестолкового вождения наманикюренным ногтем по просторам Карелии стало ясно: показать местонахождение безымянного озера Алла Лангинен не может.
- Ясно, - сказал Лапин. - Ну, а на местности… в натуре, так сказать, сможете определиться?
- Смогу, - ответила Алка, - я дорогу запомнила.
- Точно? - переспросил Лапин требовательно.
- Точно. Но это когда еще будет… У меня еще десять дней путевки.
- Я думаю, Алла Юрьевна, что ваш отпуск придется прервать.
- Это как же, блин? Вы знаете, сколько за путевку плачено?
- Придется, Алла, - жестко сказал разведчик, и Лангинен вдруг поняла, что так и будет.
Лапин вытащил из кармана сотовый телефон и начал набирать номер.
* * *
Покойный Козлов Виктор Олегович по кличке Козуля второй срок мотал в зоне ОЕ-256/15 Вологодской области. Вологодское управление ФСБ получило шифровку из Питера с поручением изучить связи Козули по зоне. Старший лейтенант Гаврилов выехал в ИТК, встретился с кумом. Тут его ожидало некоторое разочарование - кум был новый, недавно сменивший старого. В те времена, когда чалился Козуля, он еще не работал и сообщить что-либо интересное не мог. А старый начальник оперчасти вышел на пенсию и жил теперь в маленьком городишке в восьмидесяти километрах отсюда.
Настырный Гаврилов поехал туда. Отставной кум встретил комитетчика в голом саду у собственного дома. Он сидел в старом тулупе на деревянной скамейке и меланхолично наблюдал, как гуляют языки пламени по куче осенней листвы. Три подбородка кума лежали на воротнике свитера ручной вязки. Рядом на столике стояла открытая бутылка, хлеб и огурец.
- Николай Васильевич! - окликнул Гаврилов из-за забора.
Кум неторопливо обернулся и внимательно посмотрел на следака ясными голубыми глазами.
- Комитет или уголовный розыск? - спросил он.
- Комитет, - улыбнулся Гаврилов.
- Ну, заходи. Там щеколда…
Удостоверение кум изучил тщательно. Здесь сказывалась привычка, а не необходимость. Работа опера в зоне - это отдельная песня, отпечаток она накладывает на всю жизнь.
- Самогону выпьешь, лейтенант?
- Благодарю, Николай Васильевич, служба…
- Ну, смотри… А я выпью, - пенсионер налил себе полстакана прозрачной жидкости и махом выпил. Понюхал кусок хлеба, поморщился.
- Сам гнал, - сказал он. - Ну, с чем пожаловал?
- Интересует нас один человечек из бывших ваших клиентов.
- Кто?
- Некто Козлов Виктор Олегович.
- Ясно… Козуля. Статья 145, отбывал с 89-го по 95-й. С Приозерска Ленинградской области.
ФСБэшный опер удивился отменной памяти бывшего опера.
- Вы его запомнили… значит, чем-то он выделялся?. - Ничем.
- А… почему же тогда? - спросил Гаврилов.
- А я всех помню.
- Да-да, товарищ старший лейтенант, всех. - Кум закурил "Приму", бросил в костер обгоревшую спичку. - А чем, коль не секрет, он отличился-то?
- Я и сам не знаю, - честно сказал Гаврилов. - Есть задача проверить его связи по зоне.
- Ну-ну… Что тебе сказать? Козуля - личность бесцветная. А вот ходил он в пристяжи у одного человечка. Фридман Семен Ефимович, кликуха - Дуче. В бедности дважды бывал, и оба раза по 145-й. Инвалид, ампутирована ступня левой ноги. Тоже, кстати, на зоне… по первой ходке. Вот этот - да… хитер, изворотлив, жесток. Вот тебе и все интересные связи Козулины. Больше добавить нечего.
- А могли ли они после отсидки контакты поддерживать?
- Почему нет? Земляки все-таки… Дуче - питерский, Козуля - с области. Освобождались почти одновременно. А больше не знаю, извини. Это уже, брат, ваша работа. А я теперь - пэнсионэр…
Обратно в Вологду старший лейтенант добрался только около полуночи. В Санкт-Петербург ушла шифрограмма, в ней-то впервые и обозначилась фигура Семена Фридмана - Дуче.
А старый подполковник остался сидеть у догорающей груды листьев в голом саду. Он выпьет бутылку собственного производства крепчайшего зелья и уснет. Проснуться ему уже не суждено.
В рай попадет душа кума? Или в ад?