В юности, на стрельбище, я приобрел некоторый опыт в общении с подобным оружием, и все же ощущение было не из приятных. Я оглох от грохота и совершенно не разбирал куда всаживаю свои пули. В несколько секунд рожок опустел, зато и результат сказался немедленно. Молодчики вынуждены были залечь, а одного или двух я сумел-таки зацепить. Но больше всего досталось машинам. Они приехали сюда гладкие, лоснящиеся, полные своего особого автомобильного достоинства. Теперь все они требовали, как минимум, капитального ремонта. Неожиданность всегда приносит дивиденды. Я собрал первый урожай, очередь была за противником. И они не заставили себя ждать. Комнатка наполнилась гулом и дрожью. Трещало дерево, крошилась штукатурка, на пол летели осколки посуды. Даже сидеть в углу за радиатором представлялось небезопасным. Видимо, весь свой гнев атакующие перенесли на мое окно. Стараясь ужаться побольше, я подтянул колени к подбородку и за ножку поближе придвинул к себе старенькое кресло. Не ахти какое, но прикрытие. Некоторое время здесь можно было держаться.
Почувствовав присутствие постороннего, я оглянулся и с изумлением рассмотрел Горыныча. В руках он сжимал длиннющую допотопную двухстволку, на рябоватом лице его застыло выражение настороженной сосредоточенности. В другое время и в другом месте я наверняка бы расхохотался. Подумать только! Хитрый пронырливый старикан решил присоединиться к ополчению! Было над чем поломать голову. Как правило, подобных передряг старик-китаец находчиво избегал. Любимым его занятием было отлавливание уличных собак и изготовление из них полушубков, рукавиц и мохнатых неказистых шапок. Мясом Горыныч тоже не брезговал, почитая за деликатес и искренне обижаясь на все наши замечания. А мы многое что замечали старику. Неряшливая его непритязательность доходила воистину до космических высот. Квартира соседа насквозь пропахла солониной, а сам он источал устойчивый запах чеснока, пота и собачьего жира. Окружающие говаривали, что старик-китаец с удовольствием занялся бы и людоедством, если бы на то выдавали соответствующую лицензию. Вообще то он был из татар, но так уж повелось, что люди превратили его в китайца. Имя Горыныч ему дал Мазик. Еще лет шесть назад. Настоящего имени соседа теперь уже и не помнили. Он был или Горынычем или китайцем, или и тем и другим одновременно.
- Пригнись же!..
Мое предупреждение запоздало. Пуля угодила старику в плечо, отшвырнув к стене. Невидимый стрелок уже влезал на подоконник. Я не видел его, но слышал. Чужой приклад торопливо молотил по окну, вышибая остатки стекол. Судя по всему, гость номер два всерьез опасался порезаться. Затаившись, я достал из-за пояса "Глок", однако, как оказалось, Горыныч и сам не прочь постоять за себя. Долговязая его двустволка блеснула сдвоенной молнией, и человека, собравшегося уже спрыгнуть на пол, выбросило на улицу. Два тульских ствола двенадцатого калибра - вещь чрезвычайно опасная. Показав старику большой палец, я поинтересовался.
- Надеюсь, парочка патронов у тебя еще найдется?
По тонким губам китайца скользнула улыбка. Он горделиво похлопал себя по карманам. Пожалуй о патронах его можно было не спрашивать. Неряшливый, мешковатый, он в то же время являл собой на удивление расторопного хозяина. Его не смущала грязь и не тревожила пыль. Более важным обстоятельством для старика было то, что пыль в его квартирке покрывала ковры и атласные подушки, а под слоем кухонных сальных разводов пряталось настоящее серебро и музейный фаянс. Можно ли объять необъятное? Наверное, нет. Но сочетать несочетаемое вполне возможно, и наш китаец был тому ярчайшим примером. Он и к ране своей отнесся с полным небрежением, поплевав на ладонь и приложив к плечу. Ту же ладонь но чуть позже он буднично вытер о рубаху, больше похожую на ветхий пиджак, и, переломив ружье, стал выгребать из карманов охотничьи патроны. Поймав мой недоуменный взгляд, крикнул, поясняя.
- Слюна - смесь целебная. Заживет.
- А если кость задета?
Он ухмыльнулся.
- Не задета…
Огонь тем временем возобновился. В дверь подъезда вновь стали бить чем-то тяжелым, и меня это встревожило. От этой самой металлической преграды зависела целостность всей нашей обороны. Я прислушался. Мазик, Зоя и Митя, видимо, продолжали бомбардировку неприятеля. Сквозь череду выстрелов то и дело прорывались звуки падения импровизированных снарядов. Положения они, однако не спасали.
- Слушай, Горыныч, я отлучусь на минутку. Идет?
Старик часто закивал головой. Он уже перезарядил двустволку и теперь пристраивался за массивной тумбочкой, не забывая держать окна на прицеле. На четвереньках я добрался до прихожей. Проползая мимо старика, обнадеживающе похлопал его по колену.
- Если что, беги к нам. Выручим.
Он упрямо замотал головой. В глазах его разгорался знакомый азартный огонек. С такими же глазами он выходил на заре в город - ловить одичавших псов. Я не стал ему ничего говорить и, выбравшись в подъезд, бросился по ступенькам вниз. Дверь еще держалась. Я подумал, что неплохо было бы припереть ее какой-нибудь мебелью. Об этом стоило догадаться раньше.
Сзади послышались шаги. Обернувшись, я разглядел Виктора. Он спускался с видом скучающего пенсионера, сжимая в одной руке наган, другой рассеянно скользя и пристукивая по перилам.
- Что там с дверью? - спокойно осведомился он. - Все еще держится?
Если бы он спросил, который час, я разозлился не меньше. Они все сговорились! Разгневанная Зоя, разохотившийся Горыныч, Мазик, сбрасывающий на штурмовиков чердачный хлам. Я перестал понимать своих соседей! Никого из них происходящее не повергло в транс. Ощущение, что все это связано каким-то образом с появлением Виктора, окрепло. В сущности он и сам на это намекал… Я коснулся ладонью вздрагивающей двери.
- Они вот-вот выломают ее! И не сомневайся, выдадут по первому числу. То есть, поставят рядком к стенке и зачитают прощальное напутствие.
- Ты, кажется, решил, что это я привел их сюда? - в голосе его звучала неприкрытая издевка.
- Разве не так?
- Почему же… В определенном смысле ты прав, хотя есть тут доля и твоей вины.
- Моей? - я не поверил своим ушам. - Что ты городишь?!
- Через часок-другой ты сам в этом убедишься. А может быть, и раньше.
- Очень сомневаюсь… Через часок-другой нас не будет в живых!
- А вот это абсолютно исключено. - Голос его был ровен и спокоен.
- Виктор! Что происходит? Ты должен мне объяснить!..
- Ай-яй-яй! - он покачал головой. - По-моему, я старался, как мог. И не моя вина, что предоставленные объяснения тебя не удовлетворили. Более того - если бы не твое упрямство, возможно, все бы обошлось.
- Но эти стриженные молодчики… - что им здесь надо?
- Думаю, что они и сами этого не знают, - Виктор пожал плечами. - Впрочем, причину можно всегда придумать. Например, произошло очередное стечение обстоятельств, и кто-нибудь сообщил им, что твои соседи прячут золото. Или, скажем, некий Сергей Данилович собирается настучать на них в ближайшую службу правопорядка.
- Какая чушь!..
- Думай, Сережа. Думай и наблюдай. Это мой тебе единственный совет, - Виктор приблизился к выходной двери, пальцами коснулся засова. - Крепкая работа. Кто варил? Митя?
- Откуда ты знаешь? Погоди!.. Что ты собираешься делать?!
- Пора кончать с этим шумом. Скоро мы перебудим весь город, - Виктор с лязгом отомкнул засов.
Дверь распахнулась, и один из бьющих по ней граненой пешней, не устояв на ногах, упал. Впрочем, упасть пришлось и второму. Виктор уложил его точным выстрелом и энергично устремился вперед. Богатырь с ломиком пробовал подняться, но я с некоторой привычностью бацнул его по затылку. События раскручивались с калейдоскопической стремительностью. Выскочив вслед за Виктором, я тут же юркнул в сторону. Спиной прижавшись к стене, слепым выстрелом попытался погасить уцелевшую фару. Виктор тем временем уже чехвостил их в хвост и в гриву. Упав на одно колено, непостижимо быстро вращаясь, он бил по нападающим со скорострельностью автомата. Еще пару раз успел выстрелить и я. Однако, без помощи катрана нам пришлось бы туго. Чем они там руководствовались, так и осталось для нас тайною за семью печатями. Возможно, наша грохочущая кутерьма им попросту надоела. Несколько красавцев выставили в окно третьего этажа тяжелый пулемет и без лишних слов открыли по хозяевам машин огонь. Наши ночные гости оказались в скверном положении. Выбора у них не оставалось, и они поспешили дать тягу. Бой таким образом был завершен, красавцы с пулеметом снова исчезли, и, как это бывает в плохих гангстерских фильмах, где-то вдалеке заголосили сирены. Силы правопорядка наконец-то проснулись и теперь спешили к нам на на всех парусах.
- Вот сейчас станет действительно опасно, - я потянул Виктора за рукав. - Предлагаю снова запереться на все замки, а бабушка Тая объяснит им через дверь, что никто ничего не видел и не слышал.
- А как же разбитые окна?
- Случайный камень… Несколько случайных камней…
- Брось, Сереж, - Виктор устало улыбнулся. - Неужели ты до сих пор не понял, что нам НИЧЕГО не угрожает?
- Почему? - я еще за что-то цеплялся.
- Потому что нам в принципе не может что-либо угрожать.
- Но почему, черт возьми?! Почему?! - меня уже трясло. Я был на грани нервного срыва.
- Да потому, что завтра или, вернее, уже сегодня нам с тобой идти к флэттерам.
ГЛАВА БЕЗ НАЗВАНИЯ
Я сложил руки бабушки Таи на груди, поправил на шее кружевной воротничок. В эту минуту в комнату заглянул кто-то из служебных чинов полиции. Демонстративно поднявшись, Мазик скрылся за ширмой.
- Молодой человек! А ну-ка вернитесь!..
Я нехотя подал голос.
- Оставьте его. Он внук погибшей.
Офицер оказался из моложавых, с красивым породистым лицом. Не знаю в чем тут дело, но в последнее время подобные лица все чаще начинали вызывать у меня неприязнь. Слишком уж серое простиралось вокруг времечко. Красота и здоровье совершенно в него не вписывались, образ евгенического счастливчика смотрелся почти вызывающе… Чуть отодвинувшись, я позволил офицеру приблизиться к покойной.
- Вы перенесли ее с лестничной площадки?
- Совершенно верно.
- Этого нельзя было делать. По крайней мере до нашего прибытия.
- Очень уж долго пришлось ждать.
- Давайте обойдемся без препирательств, - офицер нахмурился. - Мы должны были сделать ряд фотографий и подробно описать место происшествия. Кроме того, понадобится заключение патолога-анатома…
- Зачем оно вам?
- Таковы правила. Мы обязаны выяснить точную причину смерти.
- По-моему, это очевидно. Две пули, выпущенные из автомата. Что тут еще выяснять?
- Калибр, тип оружия. Почему в столь поздний час она очутилась на лестнице? Не мешало бы провести обыск. Иногда мы обнаруживаем такие залежи краденого, - голова кругом идет…
- Пусть он убирается! - сдавленно донеслось из-за ширмы.
- Что-что?
- У вас непорядок со слухом? - мои пальцы сжались в кулак. Когда я волнуюсь, они всегда начинают дрожать. Довольно мерзкий нюанс, надо сказать. Ибо везде и всюду его истолковывают превратно. Волнение - не трусость, господа хорошие! И не всякого дрожащего человека можно раздражать безнаказанно.
- Ого! - Офицер натянуто улыбнулся. Зубы у него были белые, ровные, - прямо с рекламной картинки. - Старшина Полещук! Зайдите-ка!
Дверь отворилась, но вместо старшины в комнату грохочущим шагом вошел Виктор. Сходу швырнул на стол стопку листов и гневно вопросил.
- Что за идиотская инициатива?!
- Инициатива?.. - офицер, вероятно, онемел от такой дерзости. Виктор же не давал ему опомниться.
- Вы ведь всего-навсего капитан, так, кажется? Так вот. Вы арестовали старика-китайца, перевернули все здесь вверх дном. Я вас спрашиваю, по какому праву?!
От тона и голоса, каким задают вопросы, зависит порой очень многое. Виктор ничуть не боялся офицера, и тот это, конечно, почувствовал. Во всяком случае он струхнул, - я это видел отчетливо.
- Сидящему здесь товарищу уже объяснили… Старушка погибла отнюдь не в результате несчастного случая. На улице обнаружено еще восемь трупов. Судя по следам, имелись и раненные. Возможно, кого-нибудь мы обнаружим. Следствие предполагает, что в одной из квартир размещался притон. Иначе чем объяснить это побоище?
- А вы поинтересуйтесь у ребят, что живут через дорогу, - посоветовал я. - О притонах и прочих прелестях современной жизни они расскажут вам значительно подробнее.
- Каких ребят вы имеете в виду?
- Тех самых, что ведут хозяйство катрана. Или вы впервые слышите это слово?
- Но стрельба произошла здесь! Ваш старик убил из дробовика человека! Это, простите меня, факт, который не надо доказывать.
- А то, что у этого человека был в руках автомат, - жалкий незначительный пустяк, верно?
- Похоже, наш разговор следует перенести в другое место, - офицер недобро прищурился. - Полещук! Где ты там?
В комнату сунулся было его помощник, но Виктор стремительно развернулся.
- Вон! - рявкнул он, и помощник без звука скрылся за дверью.
- Что вы себе позволяете? - побледневший капитан нервно теребил ремешок портупеи. - Кто вы такой?
- Лучше вам этого не знать, поверьте мне, - Виктор кивнул в сторону рассыпанных по столу протоколов. - Всю эту околесицу уничтожить!. Трупы заберите, а о том, что здесь случилось, постарайтесь забыть.
- Но мой долг…
- Я еще не закончил! - Виктор прошелся по комнате, взглядом задержался на покойнице. - Старика-китайца вы немедленно освободите. Вернете ему ружье.
- Но…
- Никаких извинений можете ему не приносить. Он в них не нуждается.
- Они хотели делать фотографии и приглашать патолога-анатома, - сообщил я.
- Никаких фотографий и никаких эскулапов! Пять минут на сборы - и чтобы духа вашего здесь не было, - Виктор приблизился к капитану вплотную. Лица их находились совсем рядом. Глаза моего приятеля излучали пугающий холод. - Мне не нравятся ваши методы, красавчик. Не нравится ваша служба и тот порядок, который вы защищаете. Почему бы вам не заняться катранами и тому подобными заведениями? Или бессловесные граждане органам правопорядка более по зубам?
- Я… - Голос офицера дрожал. - Мы…
- Идите! - Виктор махнул рукой.
Я не поверил глазам! Пошатываясь, как пьяный, капитан вышел из комнаты. Было слышно, как сдавленным голосом он распоряжается внизу. Они действительно УХОДИЛИ!
- Ты великий гипнотизер, - шепнул я.
- А ты великий дурак, - Виктор отвернулся. - Пищи для размышлений у тебя было более чем достаточно… Итак, что ты надумал?
Ладонями я энергично растер лицо. Ночь выдалась сумасшедшая, мысли путались, и я сгонял их, как стадо разбредшихся овец, задавая им скорость и направление.
- Честно говоря, соображается неважно… Ты не против, если я осмотрю твой револьвер?
Виктор послушно протянул оружие. Я оглядел его со всех сторон, медленно прокрутил барабан, считая шляпки патронов.
- Четыре штуки, - тихо подсказал Виктор. - Их всегда там четыре штуки. В последний раз я заряжал его месяца три назад.
- Ни за что бы не поверил, если б не видел собственными глазами, - я вернул Виктору наган. - Там на улице… В общем… Ты ведь намеренно открыл дверь, верно?
- Точно! - он понял, что я имел в виду.
- И ты не сомневался в успехе?
- Разумеется, нет.
- И все, что произошло… В этом действительно виноват я?
- Но ты ведь ничего не понимал.
- А сейчас? Сейчас я, по-твоему, что-то понимаю?
- По крайней мере ты готов уже что-то понять.
- И что мне теперь надо делать?
- Ты сам знаешь…
За моей спиной всхлипнул Мазик. Он успел выйти из-за ширмы и снова сидел возле бабушки. Я отшатнулся от Виктора. Все его проблемы разом отошли в сторону. Я вспомнил о бабушке Тае, и мне вдруг очень захотелось, чтобы она открыла глаза, встала и улыбнулась. И чтобы исчезла эта мертвенная бледность с ее щек, а тусклое пятно крови на вязаной кофточке пропало бы само собой. И хорошо, если бы она что-нибудь сказала. Едкое, насмешливое… С каким облегчением мы бы все рассмеялись. И никто бы не удивился загадочному воскрешению, не задал бы нелепого вопроса о потустороннем, о летаргии. В самом деле! Если возможно все то, о чем рассказывал Виктор, почему не свершиться еще одному чуду? В мире умирают миллионы людей - от пуль, от болезней, от голода. Иногда просто от старости и усталости. Что страшного произойдет, если один из этих многих миллионов вопреки установленным природой законам вернется на землю, в жизнь? Так ли уж незыблем кодекс Вселенной? И разве не предусматривает он исключений?
В робкой надежде я прикоснулся к плечу лежащей, подушечками пальцев скользнул вниз до запястья. Увы, рука умершей не потеплела, и тонкая синяя жилочка так и не наполнилась пульсом. Чудесного возвращения не случилось. Обняв Мазика за плечи, я неловко погладил его по голове.
- Мы помянем твою добрую, хорошую бабушку. Прямо сейчас. Пока у нас есть время…
ПОМИНКИ
- Вы пригласили Горыныча? - багровый нос Мити брезгливо шевельнулся. - В таком случае следовало заранее позаботиться о респираторах.
- Не гунди, Митек, - я успокаивающе похлопал его по спине. - Старик крепко помог нам этой ночью и даже получил боевое ранение. Да ты ведь и сам любишь с ним поспорить! Вот и побеседуете.
- Мало ли что я люблю, - Митя рубанул рукой воздух, смахнув со стола один из стаканов. - О чем можно беседовать с этим прохиндеем? Ты сам рассуди, Серега!
- Мазик утверждает, что он философ. И довольно своеобразный.
- Ага, как же! Сейчас все философы… - Митя успел основательно принять, а потому изъяснялся с грубоватым откровением. - Что это за философ, который называет туалет тронным залом, просиживая в нем не по одному часу? Пусть даже и с книгами! Хочет читать, пусть читает на диване или на кухне, как все нормальные люди! Но причем тут клозет?.. И потом, Серега!.. - он картинно развел руками, словно растягивал меха гармони. - Как же от него благоухает, боже ж ты мой! С таким философом можно общаться только на открытом воздухе. Да еще при хорошем ветре!
- Ничего, пообщаемся без ветра.
- И кроме того, ты знаешь, почему мы здесь собрались, - вмешалась Зоя. - Бабушка Тая всех нас любила.
- Всех, это верно. Золотой был человек!.. - Митька вздохнул. Судя по всему, он готов был идти на попятную. - Мне что ж, я человек привычный. Могу и с Горынычем посидеть. И даже на брудершафт, если родина прикажет. За вас же беспокоился.
- А ты не беспокойся, - Зоя чмокнула осоловевшего Мазика в макушку и, отхлебнув из стакана, зазывно посмотрела на Виктора.