Наш фольксваген пересек по мосту Дойцер-брюкке величественный Рейн и углубился в лабиринт узких улочек Старого города. Через несколько минут Пастернак остановил машину возле импозантного четырехэтажного здания. Белая светящаяся надпись над козырьком входа извещала, что это и есть "Ам Аугустинерплац".
Я принялся будить вконец разомлевшую Сашку. Пастернак, извинившись, убежал вперед – договариваться. Когда я, нагруженный нашими вещами и, с зевающей во весь рот девчонкой, очутился, наконец, в светлом гостиничном холле, человечек с коричневым портфелем уже все устроил. Услужливый турок-бой проводил нас на второй этаж и показал наши номера – светлые, уютные комнаты, оборудованные всем необходимым, включая Интернет. Из окон был виден соседний перекресток и многоэтажный паркинг справа.
Оставив Сашку разбирать багаж, я, вместе с боем, спустился в холл. Пастернак ждал меня, утонув в большом красном кресле. В руках он держал чашку с кофе, в которую время от времени опускал свой длинный горбатый нос. Я занял соседнее кресло и тоже заказал кофе.
– Как вам апартаменты, господин Баринов?
– Спасибо, Ефим Борисович. Все очень мило.
Маленький человечек самодовольно улыбнулся.
– Я же предупреждал, что вы таки останетесь довольны! Пастернак зря пачкать свою репутацию не будет!
Условившись о завтрашней встрече в "Далмации", мы расстались.
5
Сашка сидела в моем номере. Пока я пил кофе с Пастернаком, она успела принять душ, надушиться французским парфюмом и переодеться в новое платье. Увидев меня, девчонка вскочила и покрутилась передо мной на каблуках.
– Зацени, красоточку!
Я рассмеялся.
– Осторожно! Боюсь ослепнуть!
Довольная Сашка остановилась и спросила:
– Ну, что, Сережка, какие планы? Как будем до вечера время убивать?
– Время убить нельзя. Это оно нас постепенно убивает.
Девчонка скорчила капризную гримаску.
– Я же серьезно, философ! Что сейчас будем делать?
– Пойдем гулять. В этом городе масса интересного. Давай, для начала, посмотрим всемирно известный Кельнский собор, – предложил я. Заодно не плохо было бы проверить, нет ли за нами слежки. Не хотелось и здесь встретиться с еще одним парнем в футболке и с винтовкой. Хотя услужливый Ефим Борисович первым делом позвонит Габору и доложит о нашем неожиданном появлении, я все-таки надеялся, что в результате своего хитрого маневра, нам удалось оторваться от преследователей. Пусть даже на короткое время.
– Может этот собор и всемирно известный, но я про него ничего не слышала, – заметила Сашка. Она взяла меня под руку, и мы чинно тронулись в путь.
Хоэштрассе оказалась бойкой торговой улицей. Бесчисленные магазины, кафе, салоны, бюро и офисы различных фирм зазывали яркими, кричащими вывесками. Выложенные плиткой тротуары были заполнены гуляющими бюргерами и туристами. Везде слышалась разноязыкая речь: немецкая, английская, французская, турецкая, испанская, польская, русская… Мы не спеша, дошли до собора, чьи готические шпили были видны еще издали. Грандиозное здание поражало своим величием.
– Ничего себе домик! – потрясенно произнесла Сашка, задирая голову, чтобы лучше рассмотреть башни колоссального сооружения.
– Свыше ста пятидесяти семи метров в высоту! – сказал я. – Это был самый высокий собор мира до конца девятнадцатого века. Его строили более шести веков. Существует древняя легенда о том, что Кельн будет процветать до тех пор, пока будет строиться Кельнский собор.
– Так его же давно построили? – удивилась Сашка.
– Не совсем. Этот собор и по сей день не перестают строить и перестраивать. Хитрые немцы ежегодно тратят миллионы евро на ремонт и разные дополнения.
– А внутрь можно зайти? – спросила девушка.
– Конечно. Вход бесплатный.
– И на самый верх можно подняться?
– Можно, если осилишь пятьсот девять крутых ступеней.
– Откуда ты так много знаешь, Сережа? – с восторгом спросила Сашка.
В ответ я только улыбнулся. Не объяснять же ей, что я уже несколько раз бывал в Германии, еще во времена противостояния ФРГ и ГДР. Да и потом тоже. Случалось бывать и в Кельне.
Сашка благоговейно смотрела на торжественное убранство собора, на статуи апостолов, фрески, мозаики, цветные витражи. Девушка, подавленная суровым величием громадного здания, незаметно взяла меня за руку. Разговаривая, мы невольно понизили голоса. За алтарем располагался ковчег Трех Святых Королей или, как принято их называть в православии, Трех Волхвов. Деревянный ковчег был оббит позолоченными пластинами, инкрустированными тысячей драгоценных камней.
– А что в нем? – тихонько шепнула Сашка.
– Мощи волхвов: Каспера, Мельхиора и Валтасара. В Евангелии есть сюжет о мудрецах с Востока, которые пришли поклониться младенцу Иисусу и принесли ему дары. Их мощи привезли сюда в двенадцатом веке из Милана.
После ковчега мы осмотрели несколько небольших богато украшенных часовен. Полюбовались статуей Святого Христофора и Миланской мадонной – резным изображением Марии с младенцем Иисусом. Постояли у чудотворного распятия Христа, выполненного по заказу архиепископа Геро в десятом веке. Моя подруга неумело крестилась и что-то шептала, едва заметно шевеля губами. Наконец, осмотр шедевра готической архитектуры был закончен.
Выйдя из собора на залитую солнцем площадь, Сашка сказала:
– Спасибо, Сережа, за экскурсию. Будет теперь, что рассказать будущим детям.
Я кивнул.
– Правильно. У китайцев есть поговорка: "Умный говорит о том, что он видел, а дурак – о том, что он ел".
Девушка засмеялась.
– Кстати о еде. Можешь считать меня дурой, но, по-моему, нам пора подкрепиться!
Я посмотрел на часы. Действительно, долгий утомительный день заканчивался. Нужно было возвращаться в "Ам Аугустинерплац".
Поужинать мы решили в ресторане при гостинице. Заняв место за свободным столиком, я раскрыл меню. Сашка последовала моему примеру, но тут же с недовольным лицом, положила меню на стол.
– Тут все не по-русски. Я ничего не понимаю.
– Что бы ты хотела съесть?
Девушка задумалась.
– Закажи, что-нибудь настоящее немецкое.
Я бегло просмотрел меню и сказал, подошедшему кельнеру:
– Два айсбайна по-берлински, пожалуйста, и темного пива.
– Что ты выбрал? – поинтересовалась Сашка.
– Свиную рульку с пивом.
Девушка поморщилась.
– Это, наверно, очень жирная свинина? Учти, если мне не понравится, будешь есть все сам!
В ожидании заказа, я рассматривал людей за соседними столиками. Мое внимание обратила на себя пара мужчин, сидевших недалеко от нас. Один из них был пожилым негром в очках, другой, тоже не молодой, – белым. Оба выглядели очень солидно в дорогих костюмах и больше всего напоминали профессоров из какого-нибудь Гарварда или Оксфорда. Они сосредоточенно поглощали сложное блюдо, состоящее из множества ингредиентов, запивая его вином. Между собой мужчины тихо переговаривались по-английски.
Появившийся кельнер ловко поставил на стол тарелки с айсбайном и большие стеклянные кружки в виде сапога, наполненные пивом. Окинув придирчивым взглядом свое творение, он удостоверился, что все в порядке и, пожелав нам приятного аппетита, исчез.
Сашка без энтузиазма посмотрела на огромную свиную ногу, лежащую перед ней на тарелке на толстом слое квашеной капусты. Чудо германской кулинарии дополняло гороховое пюре и хрустящие колечки жареного лука. Девушка боязливо попробовала гарнир и отложила вилку в сторону.
– Сережа, как это вообще можно есть? – обратилась она ко мне. – После такой еды я пойду в туалет, и буду жить на унитазе!
– Не ворчи. Попробуй мясо, – посоветовал я. – Смотри, оно все истекает соком из-под румяной корочки.
Сашка послушалась моего совета и, отрезав кусочек рульки, принялась старательно жевать. Я последовал ее примеру и, взяв в руки нож и вилку, попытался приступить к дегустации айсбайна. Но не тут-то было. Свиная нога упрямо не давала себя резать. Она вертелась и крутилась на тарелке, так и норовя, свалиться мне на колени. В тяжелой борьбе прошло некоторое время. Тем временем Сашка уже почти прикончила свою порцию и начала с интересом поглядывать на мою тарелку. Отчаявшись справиться с непослушным куском, я махнул рукой на приличия, отложил в сторону бесполезные столовые приборы, схватил рульку обеими руками и впился зубами в горячее, сочное мясо. По подбородку потек жир. Вкус был восхитительным. Проголодавшись, я так увлекся едой, что ничего не замечал вокруг. Только, наконец, разделавшись со свининой, я обратил внимание, что черно-белая пара по соседству, насмешливо смотрит на меня. Поймав мой взгляд, очкастый негр подмигнул своему приятелю и негромко ему сказал, рассчитывая, что я не понимаю по-английски:
– Видишь, Барни, как жрут эти немцы!
В общем, не считая этого удара по моему самолюбию, день прошел удачно. Когда мы, сытые и немного хмельные от крепкого пива, поднялись на свой этаж, Сашка только на минутку забежала к себе номер, чтобы переодеться. Спала она в моей постели.
6
Утомленные любовными играми, проснулись мы довольно поздно. Наскоро привели себя в порядок после бурной ночи и спустились вниз, чтобы позавтракать. Я не был особенно удивлен, когда в ресторане увидел весь цвет геономической науки в полном составе. Ученые заняли несколько столиков и восстанавливали силы после утреннего перелета из Москвы. У меня была фотография профессора Дарского, которую мне дал Тарантул, поэтому я его сразу узнал.
Мы подошли к руководителю делегации и представились. Создатель новой науки, Арриан Маркович Дарский, явно был человеком незаурядным. Его узкое лицо, с резкими чертами, выражало решительность и непреклонность. Светло-голубые глаза светились фанатичным блеском. Такие лица были у средневековых инквизиторов. Религией Дарского была геономика. Ничего иного для него не существовало.
Профессор крепко пожал мне руку, едва кивнул моей спутнице и, не откладывая в долгий ящик, начал горячо убеждать меня в том, что геономика – ключ к решению всех земных проблем. Он взволнованно доказывал мне важность правильной утилизации мусора для поступательного движения цивилизации, размахивая вилкой, с которой во все стороны летела тушеная капуста. Я стоял возле стола и чувствовал себя очень глупо. Хитрая Сашка незаметно упорхнула и уже нашла свободное место за столиком неподалеку. Видно было, что Арриан Маркович сел на любимого конька и это надолго. Наверно, фанатики ощущают время, как бесконечное падение в бездонную пропасть.
Спасли меня от неминуемого сумасшествия подошедшие сотрудники Дарского. Одни из них, невысокий крепыш средних лет, задал какой-то вопрос увлекшемуся профессору, а другой, в это время осторожно потянул меня за рукав в сторону.
– Извините Арриана Марковича, коллега. Он пользуется любой возможностью для пропаганды своих взглядов, – сказал мой спаситель. Это был рослый неулыбчивый человек со стрижкой ежиком. Он больше походил на военного, чем на ученого.
Я пригласил мужчину за наш столик. Быстро закончив разговор с Дарским, к нам присоединился и крепыш. Они представились. Невысокого звали Владимиром, второй назвался Анатолием. Оба были работниками одного из московских институтов. Владимир оказался компанейским парнем и скоро мы стали без церемоний обращаться с ним на "ты". Серьезный Анатолий больше молчал и слушал. К завтраку мы заказали по рюмке коньяка за знакомство. Выпили, закусили. Общительный Вовка рассказывал:
– Жена у меня, ребята, не поверите – генеральская дочка, донская казачка! Строгая, как ее батя, ревнивая, как цыганка! Но, если бы не она, я бы костры на свалке сейчас жег.
Вовка весело подмигнул нам и предложил:
– А давайте графинчик закажем? Что нам рюмками мараться?
Выждав, пока кельнер поставит на стол графинчик с ледяной водкой, мясную нарезку, и удалится, Анатолий спросил приятеля:
– И как же тебя твоя казачка сюда отпустила?
– Моя Аксинья сразу заявила: "Смотри мне! Будешь там, в Германии, налево гулять, я твой "инструмент" папкиной шашкой на колечки порубаю!"
Вовка грустно посмотрел на нас и вздохнул.
– Эх, а что там рубать-то?
Один из помощников профессора зычно объявил, что после завтрака делегация поедет на встречу с германскими учеными в Кельнский университет. Оставив новых знакомых допивать водку, мы вернулись к себе. Сашка с разбегу плюхнулась на мою кровать и приняла соблазнительную позу.
– Сережка, иди ко мне!
Я, не обращая внимания на ее чары, начал быстро собирать вещи. Девушка села и удивленно посмотрела на меня.
– Ты что делаешь?
– Иди к себе, и чтобы через пять минут ты была готова на выход, – велел я.
– Мы что, уезжаем отсюда? – все еще не понимала Сашка.
– Конечно.
– Но почему?!
Я застегнул молнию на спортивной сумке и присел рядом с девушкой на постель.
– Потому, что пора. Мы оторвались от преследователей на сутки. Теперь это время заканчивается. Я думаю, что они уже знают, где мы. Но мы опять их опередим и после встречи с немецким детективом сюда больше не вернемся.
Сашка с сомнением посмотрела на меня.
– Почему ты считаешь, что наши враги уже знают, что мы здесь?
Я улыбнулся.
– Милая моя, неужели ты веришь, что эти веселые парни Вова и Толя действительно случайно познакомились с нами? Тоже мне научные сотрудники! Да я могу поклясться, что они оружием владеют гораздо лучше, чем ручкой! Если вообще умеют писать!
На лице девушке начал проступать страх.
– Наверно, ты прав, Сережа. И куда мы теперь?
Я пожал плечами.
– Устроимся в другой гостинице. Тут их полно. Давай, Казанова, складывай вещи!
Через несколько минут мы вышли из отеля и смешались с пестрой толпой на улице. На станции подземки Хоймаркт сели в поезд и сделав затем пересадку на трамвай, вышли на площади Хлодвига. Вскоре мы уже устраивались на новом месте – в комнате небольшого пансиона, который содержал немолодой кельнец явно турецкого производства. Уютная чистая комната находилась на втором этаже старинного домика недалеко от южной окраины Кельна. На первом этаже располагалось турецкое кафе, также принадлежащее хозяину пансиона.
Едва мы успели перевести дух, как уже было пора ехать на встречу в "Далмацию". Так как Сашка наотрез отказалась ждать меня в пансионе, пришлось взять упрямую девчонку с собой. Я вызвал по телефону такси, и мы отправились обратно в Инненштадт. Ровно в двенадцать желтый мерседес кельнской таксомоторной компании остановился на парковке перед дверями ресторана.
Пастернак нас уже ждал. Он читал газету, удобно расположившись недалеко от входа. Коричневый портфель стоял под столом. Мы поздоровались, и я заказал два кофе и мороженное для Сашки.
Человечек аккуратно сложил газету, убрал ее в портфель и посмотрел на часы.
– Что-то Кроо задерживается, – заметил он.
– А еще говорят, что немцы пунктуальный народ! – сказала Сашка, помешивая ложечкой шоколадное мороженное.
Пастернак усмехнулся.
– Если вы вдруг не знаете, деточка, то я вам таки скажу. Это не более, чем легенда. При всем моем уважении, я могу заметить, что немцы опаздывают не меньше остальных.
Время шло. Я заказал еще по порции кофе. Детектив не появлялся. Наконец, Пастернак не выдержал.
– Послушайте, господин Баринов. Это начинает делать мне нервы! Я не имею столько времени, чтобы пить здесь кофе. Наоборот, я имею дорогую жену Лялю, которая обожает ювелирный разврат! Надо таки работать, как вы думаете? Я, конечно, делаю шикарный оборот, но много денег это не приносит!
Человечек взволнованно вытер платком лысину, достал телефон и набрал номер Кроо. Ему никто не ответил. Пастернак непонимающе посмотрел на телефон, на меня, пожал плечами. Слов у него не нашлось. Мы подождали еще немного. Кроо не было. Пора было что-то решать.
– Ефим Борисович, вы знаете, где находится офис Кроо? – спросил я Пастернака.
– Конечно, за Рейном, в районе Дойц, на Тойтоненштрассе.
– Тогда поехали, – велел я, беря на себя руководство.
Выйдя из "Далмации", мы сели в знакомый черный фольксваген. Наш путь лежал к мосту Северинсбрюкке. Мы проехали по Перленграбен и поднялись на мост, названный в честь католического святого – третьего кельнского епископа Северина. С моста открывался великолепный вид на реку, по голубой глади которой, сновали юркие катера, обгоняя белые прогулочные теплоходы и неброские грузовые баржи. Рейн сверкал в лучах жаркого июньского солнца как груда алмазов. Далеко-далеко отсюда в ярко-синем небе парили несколько разноцветных воздушных шаров. Эта была праздничная картина ликующей природы. Резким контрастом со всей этой красотой выглядело разбитое полусгоревшее спортивное купе "Ауди", уткнувшееся в ограждение моста на встречной полосе. Проезд по ней был закрыт. Вокруг места происшествия суетились пожарные, сворачивая свои шланги. Несколько полицейских в зеленой форме регулировали движение по свободной стороне моста.
Повинуясь жесту полицейского, Пастернак затормозил, пропуская встречную колонну автомобилей. Я опустил стекло и спросил у, стоявшего рядом с машиной, стража порядка:
– Что случилось?
Полицейский, видимо, был не прочь поговорить.
– Видите, господа, что может произойти, если сесть за руль пьяным? От парня осталось немного, но от того, что лежало в машине, так разило спиртным, что у меня даже голова закружилась!
– Личность установили?
– Судя по уцелевшей лицензии, какой-то частный детектив из Дойца.
7
Впереди дали сигнал трогаться. Пастернак с побледневшим лицом нажал на педаль газа. Сашка, не понимая, что сказал полицейский, переводила встревоженный взгляд с меня на изуродованную машину человека, которого мы напрасно ждали в "Далмации". Съехав с моста, Пастернак остановился на первом же свободном месте. Он выключил мотор трясущимися руками и повернулся ко мне.
– Вы что-нибудь понимаете, господин Баринов? Как такое несчастье могло случиться?
Я пожал плечами.
– Вы верите в совпадения, Ефим Борисович? Верите, что некий Гюнтер Кроо назначает встречу, на которой хочет сообщить, что-то важное, однако перед этим почему-то напивается, садиться за руль и, на большой скорости, не справившись с управлением, врезается в ограду моста? Это похоже на несчастный случай? В глазах полиции – возможно, но мы-то знаем, что Кроо выполнял ваше поручение. Кто-то не мог допустить, чтобы Кроо рассказал о том, что он узнал.
Пастернак неуверенно произнес:
– Значит это таки не несчастный случай. Даже с закрытыми глазами видно, что это…