Мы распределили между собой обязанности и мои помощники откланялись. В ожидании новостей от них, я начал заново перебирать в памяти историю с Никасей. С того самого момента, когда Человек-гора предложил мне помочь Габору. Неторопливо разматывая цепь событий, я обдумывал каждый свой шаг, каждое действие своих противников. Я пытался понять, правильно ли я поступал, не совершил ли где-нибудь ошибки, мог ли предотвратить смерть многих людей и ранение Сашки. И приходил к выводу, что чувства к девушке мешали мне более точно оценивать обстановку. Я вообще не имел права втягивать ее в свою жизнь, в свои дела.
"Поиграл с девочкой в любовь? Теперь она в реанимации, – корил я себя. – Ее нельзя было брать с собой в Европу и, уж тем более, нельзя было оставлять одну в гостинице! Из-за твоего легкомыслия и самоуверенности Сашка чуть не погибла".
Мои мысли свернули куда-то не туда. В зыбкий мир чувств и эмоций. Чтобы вернуться на твердую почву разума, я сходил на кухню, налил себе зеленого чая и, прекратив самобичевание, продолжил анализ фактов. В конце концов, пришлось себе признаться, что эту операцию я провел не самым лучшим образом. Позволил взять верх личным желаниям и в результате едва не выпустил все из-под контроля.
"Ладно. Ничего непоправимого не случилось. Главное – Сашка жива. А с нашими злодеями мы скоро разберемся", – оптимистично подвел я итог своим раздумьям.
После обеда позвонил Владимир. Ребята потратили довольно много времени, чтобы попасть в квартиру Сулейманова, но, в конце концов, это им удалось. Они смогли тщательно обыскать апартаменты, но ничего достойного внимания не нашли. Видимо, Анвар Муминович все важное хранил в офисе. Теперь нужно было ждать вечера. Анатолий остался наблюдать за жилищем Сулейманова, а Вовка отправился отдыхать. Через три часа он должен был сменить напарника, чтобы тот, в свою очередь, мог отдохнуть и к вечеру занять позицию у китайского ресторана на Якиманке. Пока все шло точно по сценарию.
После обеда распогодилось. Небо очистилось. Хмурые тучи куда-то скрылись, унеся с собой обещанный, но так и не случившийся, дождь. Не надолго показавшееся закатное солнце, последними своими лучами, успело опять нагреть воздух. Наступивший, после прохладного пасмурного дня, теплый тихий вечер выманил многих москвичей на улицу. Столичные парки, скверы, дворы заполнились беззаботно гуляющими людьми. Но никто из них не подозревал, что среди этого беспечного народа мы, как охотники на хищного зверя, терпеливо поджидали свою опасную добычу.
9
Ровно в девять часов я получил сообщение о том, что Колчедонцев прибыл на Якиманку на своем мицубиси. Одновременно Анатолий прислал мне фото генерала, входящего в ресторан под ручку со своей любовницей. Через несколько минут Владимир передал, что Сулейманов вернулся домой из загородной поездки. Теперь многое зависело от расторопности и ловкости самого Вовки. Через полчаса он примчался ко мне, сунул в руки еще одну большую сумку, подмигнул и исчез. Я вынул из сумки черный костюм, светлую сорочку, галстук в косую полоску, остроносые туфли и коричневый кожаный портфель. Переоделся. Одежда оказалась мне впору. Волосы я покрасил заранее. Нацепив на нос большие темные очки, я подошел к зеркалу и критически осмотрел себя. Конечно, прямого сходства с Колчедонцевым не было, но ростом и фигурой мы были похожи. В такой же одежде, как у генерала, издалека, да еще в сумерках, нас вполне можно было спутать. Для солидности и дополнительной маскировки я еще надвинул на лоб летнюю шляпу из соломки.
Давно подмечено, что, когда человек чем-то занят, то время летит совершенно незаметно. Пока я наряжался и любовался собой перед зеркалом, прошло около часа. Вскоре Анатолий доложил, что влюбленная пара покинула ресторан и отправилась в сторону Ломоносовского проспекта, чтобы продолжить романтическое свидание в более приватной обстановке. Дождавшись, когда Ромео и Джульетта доберутся до любовного гнездышка и погасят в спальне свет, я взял в руки чудо-телефон, доставленный сегодня утром. Пора было и мне вступать в действие.
Я нашел в памяти мобильника номер Сулейманова и нажал кнопку. Злодей ответил после третьего звонка.
– Добрый вечер, Анвар Муминович, – сказал я, подражая манере Колчедонцева. – Надеюсь, вы не заняты?
Весь мой разговор был составлен заранее. Основой его послужили записи телефонных переговоров генерала. Кроме того мой замечательный аппарат был оснащен голосовым синтезатором, настроенным на баритон Колчедонцева, поэтому я не опасался, что Сулейманов почувствует подмену. Еще одно хитрое устройство в мобильнике не давало возможности, определить, с какого номера поступил звонок.
– Здравствуйте, Николай Иванович, – немного удивленно ответил Сулейманов. – Что случилось?
– Нам необходимо срочно встретиться. С глазу на глаз. Я подъеду к вам в контору через час. Предупредите охрану на входе, чтобы меня беспрепятственно пропустили, – тоном, не допускающим возражений, произнес я.
– Разумеется, я предупрежу, но что произошло? Почему такая спешка? – пытался что-нибудь заранее выведать этот хитрец.
– Мне сейчас неудобно говорить. Я не один, с дамой – категорически отказался я и закончил:
– Значит, договорились – через час у вас в офисе на Охотном Ряду.
Я специально постарался опередить Сулейманова, поэтому уже через полчаса входил в старинный московский особняк, в котором располагалась штаб-квартира моего противника. Свой автомобиль я поставил таким образом, чтобы поддельные номера были зафиксированы камерами наружного наблюдения. При себе я имел портфель, в который положил кое-какие необходимые мне предметы.
Завидев меня, молодой охранник, сидевший за стеклянной перегородкой, поднялся на ноги.
– Приветствую, – сказал я небрежно, – Я Колчедонцев. Вас должны были предупредить о моем визите.
– Да, конечно. Анвар Муминович звонил. Его еще нет, но он будет здесь через несколько минут, – ответил парень, нажимая кнопку, открывающую дверь внутрь здания. – Вы можете пока подождать в приемной.
Я снисходительно кивнул и важно проследовал в приемную. В ожидании Сулейманова, я связался со своими помощниками. Анатолий занимал позицию на Ломоносовском проспекте. Там было все по-прежнему. Настоящий Колчедонцев пока не спешил вырваться из нежных объятий своей подруги. Володя уже выполнил свою часть работы и в этот момент сидел в своей машине возле офиса, наблюдая за входом. Вскоре мой мобильник подал условный сигнал. Это Вовка извещал меня о том, что приехал Сулейманов. Услышав стук открываемой двери и быстрые шаги по коридору, я надел на туфли бахилы, на руки перчатки, вынул пистолет и приготовился.
Сулейманов вошел в приемную уверенной походкой хозяина. Он был одет в тонкий летний костюм. Неизменный золотой ролекс. В руках – портфель. Увидев оружие, направленное в его сторону, он застыл на месте. Я молчал. Округлившимися глазами Сулейманов несколько секунд ошеломленно смотрел на меня, потом нерешительно спросил, не двигаясь с места:
– Это вы, Баринов?
– Разумеется. А вы кого надеялись здесь увидеть?
Сулейманов начал приходить в себя. В его глаза вернулся привычный холод. Он окинул взглядом помещение и, молниеносно оценив ситуацию, задал новый вопрос:
– Что вам здесь нужно?
– У меня есть хорошая идея. Давайте продолжим вечер вопросов и ответов в вашем кабинете, – предложил я, для убедительности, покачав пистолетом.
Сулейманов пожал плечами, медленно достал из кармана ключи и отпер двери. В кабинете я разрешил ему занять место в огромном кресле за большим директорским столом, а сам устроился на стуле у боковой стены. С этой точки я мог видеть вход в кабинет.
– Где вы оставили ваших телохранителей? – спросил я Сулейманова.
– Они ждут меня на улице в машине, – спокойно ответил тот и повторил свой вопрос:
– Что вам здесь нужно, Баринов?
Я усмехнулся.
– Разве вы забыли? За вами остался один небольшой долг. Я пришел, чтобы произвести окончательный расчет.
Сулейманов, несмотря на всю свою выдержку, изменился в лице. Он со страхом посмотрел на меня и произнес:
– Я могу заплатить за свою жизнь. Подумайте хорошенько, Баринов. Вы сейчас можете получить огромные деньги. Решить все ваши материальные проблемы. А смерть ведь ничего не стоит…
Я отрицательно покачал головой.
– Вы ошибаетесь, Сулейманов. Я видел, как в Руанде люди платили своим убийцам деньги за то, чтобы их застрелили, а не резали живьем на куски. Оказывается, иногда смерть тоже стоит денег!
Сулейманов вдруг воздел руки к небу и, в отчаянии, закричал:
– Аллах, свидетель! Ну, почему вы так, мучительно провинциальны, Баринов?! Мы же здесь ведем серьезные дела! На миллионы, миллиарды долларов! А вы влезаете со своей наивной, устаревшей философией! Со своим средневековым самурайством: честь, совесть, неподкупность! Что за дикость? Поймите, что мир совсем не такой, каким вы хотите его видеть!
Я пожал плечами.
– Мир таков, каким мы его видим. И таков, каким мы его делаем. Вы, Сулейманов, и подобные вам, делаете мир душным, темным, страшным.
– Ты просто мстишь мне за свою девку! – в бешенстве прорычал Сулейманов. – Ты же наемный убийца, готовый работать на того, кто больше заплатит!
– И за кровь пролитую Александрой Булкиной вы тоже ответите, – согласился я. – И за кровь еще многих людей, которые погибли просто потому, что на свете есть такие выродки, как вы, Анвар Муминович. У протестантов есть хорошая поговорка: "У Господа нет других рук, кроме наших". Вот поэтому мне и приходиться мараться самому.
Сулейманов постарался взять себя в руки. Он замолчал, несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул воздух. Трясущимися руками потер багровое вспотевшее лицо. Потом сказал уже более спокойным тоном:
– И все-таки, давайте не будем горячиться, господин Баринов. Поговорим, как деловые люди, как мужчины. Я признаю, что сделал ошибку. Ранил вашу девушку. Я, чем смогу, постараюсь исправить нанесенный вред. Любое лечение, денежная компенсация…
Сулейманов заискивающе заглянул мне в глаза. От его уверенности в себе ничего не осталось. Передо мной сидел полностью сломленный человек, лихорадочно пытающийся спасти свою жизнь. Человек, чувствующий, как истекают последние минуты его существования.
– Мы же разумные люди! Мы же можем договориться! Послушайте, Баринов. Переходите на нашу сторону. Вы будете получать деньги. Огромные деньги! Ведь за этой сделкой будут еще! Всегда найдутся желающие купить оружие! Это очень выгодный бизнес, Баринов!
Я иронически заметил:
– Сочувствую. Сколько еще не сделано! А сколько вам, Сулейманов, еще предстоит не сделать!
Поняв, что все уговоры напрасны и пощады не будет, мой собеседник умолк. Он сидел, тяжело дыша, и лихорадочно сжимал и разжимал трясущиеся ладони. По его мокрому лицу пробегала судорога. Наконец он закрыл лицо руками и заплакал.
Пока Сулейманов предавался безутешному горю, я достал из своего портфеля пустую пластиковую бутылку и моток скотча. Наскоро соорудив самодельный глушитель, я прицелился в негодяя. Почувствовав, что пришел его конец, Сулейманов отнял руки от лица, увидел пистолет, направленный на него и в ужасе завизжал. Пуля, пробившая ему переносицу, остановила этот пронзительный визг в самом начале. Хлынувшая кровь, залила лицо с разинутым ртом, грудь, стол.
Стараясь больше не смотреть на труп, скорчившийся в роскошном кресле, я быстро выдвинул ящики огромного стола и просмотрел лежащие там бумаги. Кое-какие из них сложил в свой портфель, а остальные разбросал по кабинету. Потом распахнул дверцы письменных шкафов и устроил беспорядок в их содержимом. Солидный сейф в углу я трогать не стал, зная и так, что в нем есть. Теперь даже самому неопытному следователю с первого взгляда было бы ясно, что в кабинете что-то искали. Пока я возился с документами, мой мобильник оповестил меня о том, что настоящий генерал покинул любовное гнездышко на Ломоносовском проспекте. Пора было закругляться. Окинув последним взглядом помещение, я опять надел очки, в приемной снял бахилы и перчатки, вынул обойму из пистолета, надвинул поглубже дурацкую шляпу и пошел к выходу.
За стеклянной перегородкой, все так же сидел молодой охранник и спокойно читал книжку. Судя по всему, толстые стены старинной постройки надежно скрыли вопли Сулейманова и звук моего выстрела. Увидев меня, парень приподнялся со стула. Теперь предстояло грамотно закончить операцию. Так сказать, сыграть заключительный аккорд. Не говоря ни слова, я выхватил пистолет и, прицелившись в охранника, два раза нажал на курок. Однако выстрелов не последовало. И не удивительно, так как я только что сам разрядил оружие. Не дожидаясь, пока парень опомнится от неожиданности, я выскочил на темную улицу, сел в мицубиси и, провожаемый внимательными взглядами телохранителей покойного Сулейманова, умчался в ночь.
10
– Ну и что ты думаешь делать дальше? – спросил Казионов, накладывая себе на тарелку вторую порцию спагетти с сыром. Я равнодушно пожал плечами. Мы обедали с полковником в уютной кухоньке с кокетливыми занавесочками на окне. Эта маленькая квартира принадлежала Никасе, которая недавно вернулась в Москву. Строптивая девица не захотела жить с папой на Рублевке, и Габор купил ей за бешеные деньги скромное жилище в центре столицы. По неизвестной мне причине, Человек-гора предложил встретиться именно здесь. Самой хозяйки дома не было. Мне открыл Казионов. Никася, наскоро приготовив нам обед, уехала на очередной сеанс в клинику, в которой проходила лечение от наркозависимости. Между прочим, на новенькой красной феррари, подаренной ей папочкой за согласие лечиться.
– Так какие у тебя планы на будущее? – не отставал богатырь, сосредоточенно наматывая на вилку тонкие итальянские макароны. Соорудив огромную вязанку, он отправил ее в рот и требовательно посмотрел на меня.
– Путь самурая высок как небо, глубок как море и непостижим как звезды, – пробормотал я, пытаясь подцепить непослушную макаронину. Я с завистью следил за Казионовым, который накручивал на вилку очередную порцию. Меня всегда восхищали люди, умеющие ловко есть спагетти. Лично у меня это никогда не получалось.
– А если вернуться в нашу контору? Такой вариант ты не рассматривал?
Я улыбнулся.
– Исключено, товарисч! Служить государству я больше не буду. Тем более российской клептократии.
Богатырь хмыкнул.
– Ты же помог нам в деле с Колчедонцевым? Почему бы тебе не продолжить? Восстановим тебе звание, награды. Сейчас многое меняется. Хорошие специалисты опять стали нужны. И зарплата теперь вполне приличная. Подумай, а?
Я отрицательно покачал головой.
– Конфуций сказал: "Благородный муж думает о высоком. Низкий человек думает о том, что выгодно". Что же касается Колчедонцева, то просто наши интересы временно совпали. Мне нужны были деньги, а вам нужно было перекрыть канал поставки оружия на Кавказ.
– Кстати, ты так и не сказал, для чего тебе нужны деньги, – перебил меня Казионов.
Я пожал плечами.
– Какая разница? Хочу помочь одному хорошему человеку. Лучше расскажите, если не секрет, что там с нашим бравым генералом?
Полковник тщательно прожевал спагетти, проглотил, запил минеральной водой. Потом начал рассказывать:
– В ту же ночь, Колчедонцев был арестован по подозрению в убийстве Сулейманова и покушении на убийство охранника офиса. Конечно, он все категорически отрицал, но доказательств было хоть отбавляй. Нашлось достаточно свидетелей, которые видели его машину и его самого возле офиса на Охотном Ряду. Охранник в офисе дал показания о том, что Колчедонцев встретился с Сулеймановым, застрелил его и потом пытался убить его самого. Телохранители Сулейманова подтвердили, что генерал выскочил из офиса, как ошпаренный и на большой скорости уехал. К тому же камера наружного наблюдения все записала. Правда, лица на записи не видно, но свидетели настаивали, что это был именно Колчедонцев. Следствие решило, что, видимо, у Колчедонцева заклинило пистолет и он не смог разделаться со свидетелем.
– А как отреагировала подруга полководца?
– Она, конечно, заявила, что Колчедонцев был у нее, но следствие доказало, что у генерала было достаточно времени, чтобы, покинув любовницу, добраться от Ломоносовского проспекта до Охотного Ряда и расправиться с Сулеймановым. Кстати, несколько видеокамер, установленных по пути следования Колчедонцева к офису Сулейманова, зафиксировали его мицубиси. Вернее твой. Ты очень грамотно продумал маршрут по времени и расстоянию.
Я довольно улыбнулся.
– Мои помощники успели провести зачистку?
– Да. Пока ты работал на Охотном Ряду, Володя ликвидировал все следы нашего интереса к этому делу – забрал аппаратуру подслушивания из квартиры Колчедонцева.
– А у генеральской пассии?
– Он снял ее, пока парочка сидела в ресторане. Анатолий держал под контролем генерала до самого задержания. Следил, чтобы он не выкинул напоследок какой-нибудь фортель.
– Установили причину такой кровожадности генерала?
– При осмотре кабинета Сулейманова, были обнаружены документы изобличающие сотрудничество Колчедонцева с сепаратистами. По версии следствия, генерал не договорился с Сулеймановым о цене. Возможно, Сулейманов начал шантажировать Колчедонцева. У них возник конфликт, который закончился убийством. Так, что теперь, даже если бывший генерал отмажется от убийства, то за измену сядет надолго.
– Жаль, что за измену родине больше не расстреливают, – заметил я. – А что с поставкой оружия?
– Колчедонцев признал свою вину. Согласился на сотрудничество. Сейчас с ним работают наши люди. Выясняем подробности, личности других причастных к этой афере. В общем, ты сделал большое дело, Мангуст.
Я усмехнулся и процитировал:
– "В этом мире не важно, сколько вы сделали. Самое главное – суметь убедить людей, что вы сделали много". Шерлок Холмс. "Этюд в багровых тонах".
Человек-гора дружески хлопнул меня по спине. Я по достоинству оценил его хорошее отношение ко мне, хотя ощущение было такое, будто на меня упал рельс.
– Не скромничай, Мангуст. Ты, действительно, очень помог своей стране. Спас много жизней.
– На данный момент меня больше всего интересует жизнь Сашки Булкиной, – сказал я, осторожно поводя плечами, чтобы восстановить кровообращение в онемевшей спине.
– Не переживай. Выздоравливает твоя девица. Мы, на всякий случай, приглядываем за ней, – успокоил меня полковник.
Все хорошее когда-нибудь заканчивается. Закончились и наши спагетти. Я сложил посуду в мойку, налил себе зеленого чая, добавил Казионову минералки в стакан. Наш разговор прервал звонкий собачий лай. Это вернулась из клиники Никася, сопровождаемая, как всегда, своей верной собачонкой. Дурочка как вихрь ворвалась на кухню и, узнав меня, радостно затявкала, изо всех сил виляя хвостиком. Вслед за левреткой зашла Никася и, кивнув нам, положила на стол небольшую сумку.
– Здравствуйте, узница яхты "Бонапарт", – приветствовал я девушку. – Как поживаете? Как папа? Продолжает гнуться под грузом своих миллиардов?
Лечение и жизнь на свободе пошли девушке на пользу. Никася немного поправилась, коротко обстригла свои волнистые волосы. Она посвежела, на щеках появился румянец, пропали темные круги под глазами. Однако вздорный характер избалованной дочки богатея не изменился, судя по вызывающей маечке с надписью "Я подарю тебе ад!". В ответ на мои слова, Никася недовольно фыркнула и высокомерно произнесла: