С этими словами мы плюхаемся в поджидающее нас такси. Марго гордо трясет деньгами.
- Ну, вы даете, - восхищается водитель, срываясь с места.
32
Даже в летний зной следователь Николай Самаров застегивал пиджак на все пуговицы и туго затягивал галстук. Костюмы он предпочитал темные, а рубашки светлые, смотрел на мир со строгим прищуром и не допускал, чтобы длина прически превысила один сантиметр. За внешний вид, служебное упрямство, а также излишнюю дотошность и неулыбчивость, коллеги за глаза называли тридцативосьмилетнего майора "человек-сюртук".
На место происшествия в "Серебряные ключи" Самаров прибыл вместе с экспертом. Каждый занялся своим делом. Эксперт искал улики, а следователь терпеливо слушал сбивчивые показания потерпевших. Взволнованного человека лучше не перебивать, знал Самаров по опыту, пусть выговорятся, на первом этапе расследования лишней информации не бывает.
Пока бледный от пережитого Артур Викторович Соломин жадно опустошал бутылочку минеральной воды из холодильника, Самаров бегло осмотрел просторную квартиру и вернулся к потерпевшим. Настало время задать уточняющие вопросы.
- Артур Викторович, вы назвали грабителя самозванцем. Почему?
- А как же! Он заявил, что приходится мне племянником, но это ложь!
- У вас нет племянника?
- Был. Вся семья брата погибла, у меня есть справки о смерти. Я сейчас покажу.
- Это позже. - Следователь жестом остановил Соломина, безвольным кульком сидящего в кресле. - Вы точно запомнили, что девушка была без руки?
- Как такое забудешь.
- Значит, грабителей было двое. Худой парень лет шестнадцати и девушка инвалид. Оба без оружия.
Соломин утвердительно качнул головой. Самаров наклонился к потерпевшему, следя за его реакцией.
- Тогда почему вы не оказали им сопротивления?
- Да не успел я ничего сделать! Меня толкнули, и я упал. А когда поднялся, снова свалился.
- Вас ударили?
- Не помню. Я лежал и не мог пошевелиться.
- А что делали вы, Светлана?
- Это был сущий кошмар! Я хотела позвонить, позвать на помощь, но тоже упала.
- Вы выбежали в прихожую и споткнулись?
- Нет. Точнее да, это произошло в прихожей, но я не спотыкалась. Это было что-то странное, я упала и будто окаменела.
- То есть, как и Артур Викторович не могли пошевелиться?
- Да. Однорукая стерва переступила через меня и обчистила наш сейф.
Самаров задумался. Шоковое состояние типичная реакция на стресс, вызванный ограблением. Однако шок наступает сразу, он отключает волю, а хозяйка пыталась позвонить и помнит многие детали.
- Давайте поговорим про сейф. Он не взломан. Откуда грабители узнали код?
- Парень угрожал мне, обещал сделать еще хуже, и мне пришлось… - лепетал Соломин.
- Зайка, но ты не называл цифр! - встрепенулась Светлана.
- Разве?
- Ты только упомянул дату, а парень сам сообщил девчонке день, месяц и год.
- Какую дату? - заинтересовался следователь.
Хозяин квартиры зло зыркнул на женщину. Чувствовалось, что в нем вскипает раздражение.
- Мне угрожали, и я сказал код.
- Нет не говорил! - настаивала Светлана.
- Я пережил стресс и плохо помню, - пожаловался Соломин следователю.
- О какой дате идет речь? - мертвой хваткой вцепился Самаров. Он знал, что в нестыковке показаний таится ключ к расследованию. Волнение мешает лгать. Поэтому так важны самые первые признания, как потерпевших, так и преступников.
- Понимаете, код к сейфу - это день гибели моего брата. Так мне проще запомнить.
- Когда это произошло?
- Двадцать девятого декабря три год назад.
- И грабитель знал эту дату?
- Об этом писали. Жуткий случай на дороге. Погибла вся семья.
Лепет потерпевшего походил на неловкое оправдание. Катастрофу трехлетней давности случайно не вспомнишь, тем более точную дату. "В этом направлении надо тщательно покопать, - решил Самаров. - А пока лучше сменить тему".
- Артур Викторович, припомните еще раз, из-за чего вы упали? Скорее всего, вас ткнули электрошокером.
- Не знаю. Всё произошло так неожиданно, - засомневался хозяин квартиры.
- Ко мне никто не прикасался, - твердо заявила Светлана. - Я потянулась к телефону, тело охватило судорога, и я грохнулась. Эх, теперь синяки будут.
- Грабители одевали маски? Возможно, они распылили нервно-паралитический газ, - предположил Самаров.
- Это наглец, лжеплемянничек, разговаривал со мной. Маски на нем не было.
- Значит, вы находились в сознании?
- Я мог говорить, но тело мне не подчинялось. Ни руки, ни ноги! Я думал, что меня парализовало.
- Парализовало, - задумчиво повторил Самаров.
В комнату вошел пожилой полный эксперт с высокими залысинами и тяжелыми очками на широком носу. Коллеги его называли Петровичем.
- Николай, я пальчики с сейфа снял. Коробку из-под фотоаппарата исследую в лаборатории.
- А следы?
- Какие следы. Двор вылизан, дождей давно нет. Под ноги себе посмотри.
- Возьми пробу воздуха.
- Зачем?
- Меня интересуют посторонние примеси. Нервно-паралитический газ, например.
- Их бы "скорая" сейчас откачивала, Коля.
- И проверь, нет ли на теле потерпевших ожогов от электрошокера.
Петрович насупился. В этом весь Самаров. При ограблении квартиры ни выстрелов, тяжких телесных не зафиксировано, а следователь всё равно придумает лишнюю работу. Хотя, если подумать, грех жаловаться. Самаров поручил не разложившийся труп фотографировать. Исследовать молодое женское тело, пожалуй, приятнее.
Пока эксперт объяснял потерпевшим, какие участки тела следует оголить в первую очередь, Николай Самаров спустился на первый этаж и допросил консьержку. Она довольно хорошо описала несовершеннолетних грабителей и упомянула интересный факт. Подростки испугались двух мужчин, пытавшихся войти в подъезд, поэтому убежали через подземный паркинг. А незнакомые мужчины, как только поднялась шумиха, сразу исчезли.
33
Такси останавливается около метро. Я передаю водителю пять тысяч рублей одной купюрой.
- Э, а за очки штуку накинь, - клянчит он, - ты же не вернул.
Я признаю его требование справедливым, копаюсь в пакете и убеждаюсь, что у нас нет мелких денег. Пачка купюр по пять тысяч рублей, доллары и евро по сотке.
- Сдача есть? - показываю я малиновую банкноту.
- Как вас зовут? - спрашивает таксист.
- А тебе зачем? Заложить хочешь?
- Я что, самоубица. Еще подельником привлекут.
- Мы скажем, что ты главный, - подтверждает Марго. - А с нас взятки гладки - мы несовершеннолетние.
- Вы смелые. Я б никогда на такое не решился. Меня, кстати, Никитой зовут.
Я чувствую себя опустошенным, как сдувшийся шарик в холодной луже. Нет сил, куда-то идти и что-то предпринимать.
- Паша, - представляюсь я. - А она Марина.
- Дай пять, Паша. Ты супер. - Таксист хлопает меня по раскрытой ладони. Он молод, немного за двадцать, и держится как реальный пацан. - Куда теперь? Моя тачка в вашем распоряжении.
- Пожрать бы пиццы, - бормочу я.
- Где у вас квартиры сдают? - вмешивается деловая Марго.
- Вам причалиться некуда? Так у меня комната свободная. А что, я один живу и сдам вам за штуку в день, - предлагает Никита.
Мы с Марго переглядываемся. Я чувствую, она тоже устала и не горит желанием таскаться по неприветливой столице в поисках теплого угла. Деньги, конечно, таксист просит бешенные, но мы же теперь богачи.
- Да что тут думать, погнали! - Никита весело выдергивает из моей руки пятитысячную купюру. - Сдача в счет первых четырех дней. А пиццу мы закажем на дом.
- Дешевле в магазине купить, - ворчит Марго.
- Хозяин-барин, - соглашается улыбающийся таксист.
По пути мы заезжаем в гипермаркет и набираем полную тележку продуктов. Какой же кайф быть богатым, впервые в жизни я не смотрю на ценники.
Таксист Никита живет в пригороде в невзрачном двухэтажном доме с трещиной на фасаде.
- Это, конечно, не "Серебряные ключи", - извиняется Никита.
Мы поднимаемся по замызганной лестнице, входим в квартирку на втором этаже.
- Блин, опять с потолка сыпется! - Никита отталкивает ногой кусок штукатурки и тащит продукты на кухню. Мы слышим его громкий голос: - Дом аварийный. Если его снесут, дадут новую квартиру. Власти уже лет пятнадцать, как обещают. Вы располагайтесь. У меня даже душ есть, правда, горячую воду на лето отключили. А я пока на стол соберу.
Какой к черту душ, если в СВЧ шкварчит нагревающаяся пицца. Да и процесс мыться у вчерашнего колясочника ассоциируется с тяжелой медицинской процедурой. А что квартира с трещинами, так мы интернатские к хоромам не приучены.
Вскоре мы втроем сидим за маленьким столиком. Я уплетаю пиццу с ветчиной, цепляю вилкой дольки помидоров и запиваю импортным пивом. Не жизнь - сказка! И компания что надо - ставшая почти родной Марго и клевый чувак Никита. Он хоть и старше нас, но свой в доску! По моему горлу катится ком громкой отрыжки, а он ржет и хлопает меня по спине.
- Не лопни от жадности, - ворчит Марго, видя, как я тянусь за третьей бутылкой пива.
А ну их этих девчонок! Вечно зудят не по делу! Вот Никита меня понимает, с ним можно поговорить по-мужски.
- Я там жил. Это моя квартира.
- Конечно, - соглашается Никита.
- Я не украл, я взял свое!
- Ясен пень.
Я вспоминаю, что прихватил в сейфе еще и папку с бумагами. Приношу ее, раскрываю ее на коленях и перебираю листы с гербовыми печатями. Нахожу свидетельство о собственности на нашу квартиру в "Серебряных ключах". Владельцем числится Артур Викторович Соломин. Оформил через полгода после автокатастрофы.
Вот гад!
Вчитываюсь в новые бумаги. Это дом и земельный участок в Подмосковье. Оформлены в тот же период, что и квартира. Не туда ли в последней день счастливой жизни везли меня родители? И снова им владеет подлый дядюшка!
Я извлекаю из папки еще одну розовую бумагу с водяными знаками и печатью с двуглавым орлом. Вверху тисненые буквы "Свидетельство о государственной регистрации права". Ниже я вижу фамилию дяди и бормочу под нос следующую строку:
- Объект права. Помещение, нежилое, общая площадь три тысячи пятьсот квадратных метров. Адрес объекта. Москва, проспект Вернадского…
Никита выхватывает бумагу. Он человек опытный и быстро въезжает в ситуацию.
- Ни хрена себе! Это же торговый центр на Вернадке! Тот самый, где вы сели ко мне. Он принадлежит твоему дяде.
- Мы туда часто ездили всей семьей, - вспоминаю я.
- Твой дядя оформил торговый центр одновременно с квартирой. Значит, он раньше принадлежал твоему отцу. Что получается? Раз твои предки погибли, то ты, Пашка, - законный наследник. Врубаешься?
- Ну.
- Ни хрена ты не врубаешься. Давай еще по пиву, и я тебе растолкую.
Никита отчпокивает крышку и подставляет мне открытую бутылку. Я отодвигаю пустой бокал и пью из горлышка, так привычнее. Никита сдвигает все бутылки в кучу и начинает объяснять:
- Это собственность твоих родителей. Если ты наследник, то всё, ты понимаешь ВСЁ, что было у твоих предков достается тебе. Торговый центр, дом, квартира, деньги, машина. - В процессе перечисления Никита одну за другой двигает ко мне бутылки. - Машина у вас была?
- Две. У папы и мамы.
- Вот! У тебя должны быть две тачки. - Еще пара бутылок оказывается в моей куче. - Ты мог бы ездить не на такси, а рулить своей машиной.
Никита сжимает перед собой кулаки и показывает, как должен управлять автомобилем крутой драйвер.
- У меня нет прав.
- Фигня, я научу. И жилье тебе принадлежит по закону. Ты мог бы не тратиться на мою халупу, а жить в обалденной квартире. "Серебряные ключи" это же элитный жилой комплекс. А в торговом центре сидят арендаторы. Они же бабло отстегивают владельцу каждый месяц. Представляешь, это сколько?
- Сколько?
- Немеряно! Ты богатый человек, Пашка!
- Он нищий инвалид, - грубо вмешивается в деловую мужскую беседу Марго.
- Так и есть! Его обобрал дядя. - Никита сдвигает все мои бутылки на край стола. И спохватывается: - Ты сказала: инвалид? Я, конечно, понимаю, здоровых людей не бывает, бывают недообследованные, но…
Никита хлопает глазами, стремясь обнаружить у меня отсутствующие конечности. Приходится объяснять, что после катастрофы я был прикован к инвалидной коляске и до сих пор числюсь инвалидом.
- Но всё в прошлом? Это не вернется?
Если бы я знал ответ на этот вопрос! Я сам себе его задавал десятки раз, и тут же отгонял панические мысли. Как же хорошо, когда можешь ходить!
- И фамилия у него Соломатин, а не Соломин, - окончательно опускает нас на грешную землю Марго.
- Это проблема, - соглашается Никита.
Мы выходим с ним на балкон покурить.
- Ты только на перила не облокачивайся, держись у стеночки, - предупреждает Никита, показывая на хлипкое заграждение. - А дядя тебя не признает, ежу понятно. На хрен ему делиться! Кто-нибудь еще может подтвердить, что ты это ты?
- В Москве?
- Ну а где же.
Я чешу затылок.
- Не знаю. Может, одноклассники.
- А ты их сам помнишь? Ты же говорил, что у тебя с памятью… - Никита крутит у виска растопыренными пальцами.
- С памятью беда, - соглашаюсь я. - Но когда я понял, что передо мной родной дядя Артур, я вспомнил, что у него был сын, мой двоюродный брат. В детстве мы ходили на речку, и он учил меня плавать.
- Это не вариант, сыночек с папашей заодно.
- Дядя ляпнул, что у него нет ни сына, ни жены, - припоминаю я оговорку дяди в квартире. - Выгнал, наверное, с него станет.
- А ты помнишь двоюродного брата?
- Немного. Он старше меня. Дядя его Вовчиком звал, а в школе его Пузаном дразнили. Не то чтобы он толстым был, а так, с жирком. А потом наши отцы рассорились, и мы перестали видеться.
- А чего они разбежались?
- Мама говорила, что дядя завидовал нам. Папа работал в банке на высокой должности, а дядя в Дмитрове телефонистом. - Я удивляюсь, что в памяти всплывают такие детали. Возвращение в родной город послужило звонком будильника для уснувшей памяти.
- Слушай, может, твой дядя и устроил аварию, чтобы прибрать ваши денежки! - восклицает Никита.
Я отщелкиваю сигарету. Окурок бьется о перила балкона и рассыпается на десяток огненных брызг, которые быстро гаснут. Я вспоминаю, как на совершенно ровной дороге огромный "камаз" виляет нам на встречу. Кто был за рулем? Память отказывается подчиняться. Я вижу лишь тяжелый бампер грузовика, который сокрушает нашу легковушку. А дальше яркое пятно кубика Рубика на снегу и вязкий туман.
- Мог дядя вас грохнуть? - не унимается Никита. - Ради таких денег многие пойдут на убийство.
- Тот еще ублюдок, - соглашаюсь я.
За разговором время летит быстро. После ударной дозы пива мои слабые ноги становятся ватными, а между веками надо ставить распорки, чтобы они не схлопнулись.
- Будете спать на диване. Он раскладывается вот так, - показывает Никита. - Внизу в выдвижном ящике одеяло и подушки.
Он зевает и выходит, а мою сонливость как рукой снимает. Мама дорогая! Я буду спать в одной постели с Мариной Андреевой! Это ли не чудо!
Я смотрю на ее узкие голубые джинсы и обтягивающую блузку. Взгляд прилипает к ее груди. Две дивных пампушечки под натянутой тканью распаляют мое воображение. Мне хочется уткнуться между ними носом, обхватить девушку руками и упиваться ее запахом. А потом мои руки проникнут под ее блузку, мы будем целоваться и …
Марина стягивает резинку с "конского хвоста" и распускает волосы.
- Ты о чем размечтался, Солома? - прищуривается она.
- Ни о чем. Я так.
- Да у тебя на лбу написано, чего ты хочешь!
Я заливаюсь румянцем и оборачиваюсь к зеркальному шкафу. Лоб, как лоб. И как девчонки могут читать по лицам?
- Будешь спать на краю. И помни про мой удар коленом, - предупреждает Марго.
Ночь. Мы лежим под натянутым одеялом. Между нами мог бы поместиться кто-нибудь худой, типа Киселя. Марго засыпает первой. Я слушаю ее ровное дыхание и потихоньку сокращаю расстояние. А вдруг и правда Кисель втиснется. Бррр!
Утром я просыпаюсь от грубого возгласа.
- Эй, малолетки, вам такси сегодня понадобится, или я сваливаю на смену? - Никита стоит спиной к нам, он отдернул штору и потягивается в солнечных лучах.
Мой нос щекочут волосы Марго. Как же близко я к ней продвинулся! Она стремглав запускает руку под подушку, проверяя деньги, и лишь потом сталкивает мою ладонь со своего бедра. Я в смущении откатываюсь. Вот это да! Я обнимал Марину во сне! По-настоящему!
Марго, прикрывшись скомканной одеждой, шлепает босыми ногами в ванную.
- Давно ты с ней? - дергает подбородком на закрывшуюся дверь Никита.
- Два года.
- Поздравляю, рано начал.
- Да ты что? Марго не такая! - я врубаюсь в смысл его похабной улыбочки. - Мы друзья.
- Я бы тоже с ней подружился, - лыбится Никита.
"Обойдешься"! - злюсь я, натягивая штаны.
Пока мы складываем диван, возвращается Марго. На ее озабоченном лице читается какой-то план. Она огорошивает вопросом:
- Сколько водки надо выжрать, чтобы коньки отбросить?
- Литра полтора на рыло, - прикидывает Никита. - Или два.
- Поехали! - решает Марго.
- Куда?
- За водкой.
- Эй, подруга, ты кого собралась опоить? Не нас ли с Пашей.
- Солома сам загнется, если будет столько пива лакать.
Я трясу тяжелой башкой. Неужели я стану алкашом? Блин, а ведь так обычно и начинают спиваться. Сначала пиво, потом водка, потом мягкие мозги и циррозная печень.
А зачем Марго водка? Что она задумала?
34
В кабинет следователя Николая Самарова зашел эксперт-криминалист Петрович. Он всегда пребывал в хорошем расположении духа, и на правах старшего по возрасту, не считал нужным стучаться. К тому же Петрович прекрасно знал, что является желанным гостем у любого следователя. Каждый из них просил ускорить экспертизу.
- Привет, Коля, получай заключение по "Серебряным ключам". Все дела бросил, только на тебя работал, - привычно преувеличил Петрович.
- И что там? - Самаров взял протянутую бумагу и пробежался по колонке цифр с процентами.
- Да ничего. Обычный московский воздух. Никаких следов нервно-паралитических газов, если не считать повышенной концентрации французских духов.
- Пробу воздуха брал рядом с блондинкой?
- За блондинку тебе отдельное спасибо, Николай. Уважил мои седины. Кстати, ее фотки показать?
- Какие еще фотки?
- За неимением следов от электрошокера я зафиксировал родинки потерпевшей. Полюбуйся. - Петрович вытряхнул на стол из пакета кипу фотографий. - Это ее талия крупным планом. Ничего, да? А это грудь.
- Да ну тебя! - Самаров смахнул фотографии на край стола. - К делу их приобщать незачем.
- Не хочешь, как хочешь. Оставлю себе, буду на пенсии любоваться.
- А жена, что скажет?