- Извините, - сказал Марчелло. - Кажется, я ошибся. Думал, это джип моего приятеля. Случается, что люди могут ошибиться, правда? Когда американцы начали продавать в Китай "Кока-колу" и написали иероглифами ее название, выяснилось, что эти иероглифы по звучанию воспроизводят слово "Кока-кола", но по смыслу на одном китайском диалекте означают: "укус зеленого головастика", а на другом: "кобыла, нашпигованная воском"…
Марчелло ожидал заслуженного смеха, но его не услышал. Вместо этого из джипа высунули палец и громко сказали: "Пу!". Марчелло вздрогнул и вспотел, и тут в джипе наконец засмеялись. Тогда только Марчелло догадался, что за странные глаза на него смотрят. Был у него один знакомый наркушка, у которого зрачки точно так же куда-то девались, когда он в очередной раз засорял себе кровь райскими бреднями. Здесь ребята тоже были, судя по узким зрачкам и склонности пообщаться, свежеширнутые, заправленные героинчиком или другой породистой дурью. Потому такие добродушные - прямо группа винни-пухов в гостях у кролика.
- Опа! - сказал один из винни-пухов. - Отвезем его Потерянному, он, мля, культурный, любит разных певчих кенарей.
Дверь тут же распахнулась, и крепкая рука ухватила Марчелло.
- Залезай.
- Меня там… ждут, - попробовал он отговориться.
- Ничего, подождут, мы недолго. Тут недалеко, второй поворот.
- Один мой знакомый… - начал было Марчелло, надеясь откупиться еще одной историей, но его не собирались слушать.
- Давай, давай, Нечего малину разлюливать. А будешь рыпаться - получишь по Мичигану.
Сломленный этой страшной угрозой, Марчелло послушно залез внутрь черной машины, пассажиры которой ради него подвинулись. На всякий случай Марчелло успел все-таки дорассказать начатую историю:
- …мой знакомый, вызывая во время сердечных приступов "скорую помощь", каждый раз на всякий случай говорил санитарам: "Спорим на бутылку, что не довезете!"…
Дверь захлопнулась. Джип взревел и накренился, въехав на тротуар одним боком. В "Жигулях" увидели черный зад, который бодро спрыгнул с тротуара, и джип, стремительный, как крокодил на отмели, разогнался и умчался вдаль.
7
Ошеломленные неожиданным развитием событий "Жигули" некоторое время наполняла тишина. Потом Молчаливый Джо, внезапно окончательно избавившийся от своего молчаливого комплекса, истерическим голосом объявил:
- Они его увезли!
И, продолжая в той же тональности, похвастался прозорливо стью:
- Я ему говорил, что когда-нибудь нарвется!
После этого Молчаливый Джо произнес загадочное: "Хрен с ним со всем этим крутым!", распахнул дверцу и, продолжая причитать, улетучился если не быстрее черного джипа, то не менее неожиданно.
Котя и Чуча, вытаращив глаза, смотрели ему вслед и не совсем сразу поняли, что их только что кинули. Причем, черт знает где и в чужой машине с работающим мотором.
В конце концов Чуча произнесла замогильным голосом:
- Помесь цирка с сумасшедшим домом!
- Да, - подтвердила Котя. - Ну и козлы! Их поведение ниже мужского достоинства.
- Ниже мужского достоинства - это где? - спросила Чуча, и две плебейки захихикали.
- Жалко, не умею водить машину, - сказала Чуча, - а то бы поехали куда-нибудь…
- Слушай! - сообразила Котя. - Раз уж они нас кинули, давай посмотрим, что с них можно взять как неустойку.
- Правильно, - согласилась Чуча. - За нарушение обещаний по контракту.
Они открыли дверцы и перескочили на передние сиденья. В бардачке ничего не оказалось. Точнее, там оказалось такое отвратительное барахло, что описывать его совершенно не обязательно.
- Не в кассу! - огорчилась Котя. - Постой, еще есть багажник!
- Ты что! Там шарить намумукаешься, а найдешь мешок картошки и спущенную шину, - предположила Чуча.
К тому же для того, чтобы открыть багажник, надо было вытащить ключи из замка зажигания. И это - при работающем двигателе. Даже две такие оторвяги, как Котя и Чуча, робели перед совершенно незнакомым механизмом. Наконец, набравшись смелости, Чуча дотронулась до блестящей железки, дающей жизнь мотору, и тут ей показалось, что машина зарычала сильнее. Она взвизгнула и отдернула руку. Менее закомплексованная Котя подвинула подругу плечом и стала бесцеремонно вертеть ключ. Машина застонала, захрюкала и задергалась, но в конце концов замолчала, а вся связка ключей очутилась в Котиной руке. Две плебейки радостно завизжали. Потом они вылезли в сырую мглу и принялись тыкать ключами в замок багажника, но тот вдруг сам по себе щелкнул и приоткрылся.
- Да он у них не заперт! - совершенно резонно отметила Котя.
- Значит, даже мешка картошки не найдем, - резюмировала Чуча.
Тем не менее, понукаемые желанием легкой наживы, они распахнули объеденную ржавчиной крышку и сразу увидели нарядно сияющий светлым металлом чемоданчик.
8
Примерно в это время довольно далеко от всех описываемых мест Катя, стоя перед зеркалом шкафа, со вздохом произнесла:
- Что парикмахершу ни попроси - все равно сделает то, что умеет!..
Уже прошло почти полгода, как Катя стала носить новую (и, между нами говоря, не очень суразную) фамилию - Чикильдеева. Мужчина по имени Всеволод, наградивший ее этой фамилией, а заодно испортивший чистую страницу в ее паспорте прямоугольным штемпелем и въехавший к ней с двумя чемоданами плохо отглаженных вещей, стоял тут же, рядом, и, сопя, завязывал галстук.
- Ты помнишь, что эта неделя - последняя для твоего троллейбусного проездного? - спросила Катя, оторвавшись от зеркала.
Сева с обожанием кивнул:
- Помню.
За минувшие несколько месяцев он уже смирился с тем, что вещи в жилище нужно раскладывать в унизительном порядке, а также с некоторыми другими совершенно невозможными изменениями в своей жизни.
- Ты должен сегодня выглядеть на миллион долларов, - говорила между тем Катя, поправляя на Севе галстук. - Не вечно же тебе быть администратором на выставках!
Очевидно, Сева и Катя отправлялись на какое-то важное мероприятие.
- Ты ничего не понимаешь! - возразил Сева. - Выставочный администратор - самая необычная и ответственная должность. Ты даже не представляешь, на какие хитрости приходится порой идти, чтобы выявить тех, кто незаконно пользуется на стендах электрочайником! А однажды я подсчитал, что мне пришлось за полдня добежать от грузовых ворот до дирекции двести семнадцать раз! Иногда я кажусь себе одновременно Джеймсом Бондом и Суперменом.
- Скорее - каким-то Микки Маусом в этом твоем форменном синем костюме с красным галстуком, - вздохнула Катя.
Достаточно вспомнить первый роман о Севе и профессоре, чтобы убедиться в справедливости Севиных слов. А также понять, что Катя тоже в какой-то степени права.
- Если бы не моя выставочная закалка, - продолжал Сева, - то неизвестно, как бы обернулось дело во время наших с профессором Потаповым путешествий по московским подземельям.
- К счастью, это все в прошлом, - резонно заметила Катя.
- И очень хорошо, - согласился Сева. - В животе становится холодно, когда вспомнишь некоторые эпизоды.
- И не вспоминай, - велела Катя. - Этот твой профессор при всех его достоинствах - совсем из другого мира, который давно утонул в прошлом. А ты должен думать о будущем. Хватит тебе вкалывать, как негру в шахте, в твоей выставочной лавочке. Ты достоин большего.
- Ты права, - покорно сказал Сева. - Наверное, профессор сейчас сидит среди своих книжных завалов, читает что-нибудь нечеловечески заумное и пьет чай с лимоном.
- Вот и пускай сидит где-то там и пьет чай с лимоном, - заметила Катя. - А нам пора ехать. Поедешь в новом синем плаще, в ботинках, которые я тебе вчера купила, в английском бордовом кашне и в жемчужных запонках дяди Миши.
- А я не буду похож на райскую птицу из Новой Гвинеи? - на всякий случай поинтересовался Сева.
- Во-первых, я не знаю, что это за птица, - заметила Катя, - а во-вторых, если это нужно для дела, то можешь быть похожим на кого угодно.
- Ладно, пусть будет райская птица, - покорно согласился Сева.
9
- Никаких лимонов, дорогой профессор Потапов! - категорически сказал человек, которого можно было бы назвать лысым, если бы не две свалявшиеся волосяные гривы за ушами, напоминающие рога.
- Ты же знаешь, Филипп, что я по вечерам пью чай с лимоном! - почти умоляюще возразил профессор Потапов.
- Никаких заморских лимонов! - делая чапаевский жест рукой, повторил человек, к которому обращался профессор, - Только со смородиновыми листьями! Весной собираешь, сушишь - и всю осень и зиму пьешь. Всякие заморские "пиквики" и "твайнинги" рядом не лежали!
Профессор и тот, кого он называл Филиппом (а мы подскажем, что полностью его звали Филиппом Марленовичем), сидели перед столом, освещенным наркомовской лампой. Смутно видневшиеся в углу бюсты коммунистических богов подсказывали, что квартира принадлежит не Потапову. Хотя могу побиться об заклад, что она пропахла книгами ничуть не меньше, чем потаповская.
Профессор со вздохом принял кружку, которую ему протягивал Филипп Марленович (тоже, между нами говоря, профессор).
- Вот, пожалуйте, имеется печенье, - продолжал тот. - Изготовляет фирма "Ост". Очевидно, специально для философов. Полюбуйся, что они пишут на обертке.
Профессор Потапов взял пачку и прочитал слоган: "Печенье "Ост" - здоровье на всю жизнь!".
- Попади это изречение на глаза древним софистам - представляешь, какая бы захватывающая разгорелась дискуссия, а, Аркадий?
Аркадий Марксович Потапов отхлебнул смородиновый чай и еще раз посмотрел на буковки.
- Гм, занятно… И впрямь похоже на некий софизм.
- В той же степени, в какой дерьмо похоже на шоколад! - внезапно изменил свое мнение Филипп Марленович. - Ты кушай, Аркадий, у меня еще одна пачка есть.
Однако профессор Потапов почему-то вдруг потерял интерес к печенью.
- Мы, кажется, отвлеклись, Филипп, а уж скоро пора выезжать.
Оба посмотрели на стенные часы.
- Верно. Итак, на чем мы остановились?
Филипп Марленович и Аркадий Марксович, словно два полководца, склонились над картами и листочками, исчерканными торопливыми и не очень аккуратными почерками научных гениев.
- Значит, ты настаиваешь, чтобы мы отправились вот сюда?
- Да, между Маяковской и Арбатом, - подтвердил Потапов. - Там я видел вот этот вариант, - Он полистал блокнот и показал Филиппу Марленовичу. - На достаточно доступной высоте.
Филипп Марленович посмотрел на написанное.
- Ликвидируем первую и вторую?
- Ты правильно догадался.
Филипп Марленович похмыкал.
- Недурно.
- А у тебя есть другие предложения?
- Ты знаешь, я тут видел… Но вот никак не могу вспомнить - где…
Филипп Марленович подвинул к себе блокнот и что-то написал; Потапов нетерпеливо взял блокнот и несколько секунд рассматривал.
- Ну, конечно! - вдруг радостно воскликнул он. - Две последние. Верно?
- А что же еще? - согласился Филипп Марленович, довольно ухмыляясь.
- Отлично! И где это?
Филипп Марленович потускнел.
- А вот где - хоть убей, не могу вспомнить.
- Ты бы записывал! - с досадой воскликнул Потапов.
- Я записываю, чтобы не забыть, но забываю записывать!
Возникла небольшая пауза, явно наполненная унынием.
- Ну, ладно, ничего страшного, - встрепенулся наконец Потапов. - Какие у нас еще варианты?
- Еще неплохой - тот, что мы видели на Зубовской площади.
- Ну, это совсем примитивно…
- Ну, что же, остановимся на моем варианте? - спросил Потапов. - Конечно, "Ссуды в кредит" мы не переплюнем…
- "Ссуды в кредит" - это было замечательно!
- А "Салон каминов"?
- Тоже ничего. Но по сравнению со "Ссудами…" ни в какое сравнение не идет.
- Знаешь, что? - решил Потапов. - Давай бросим жребий.
- Неужели мы, двое уважаемых российских ученых, будем монету кидать! - возмутился Филипп Марленович.
- Вовсе нет. Помнишь, как решал этот вопрос Нур ад-Дин Алеппский?
- Как?
- Когда он думал, отправить или нет свою гвардию в Египет воевать против крестоносцев, он открыл Коран и ткнул наугад пальцем. А потом по смыслу строки, в которую попал, принял решение. И, знаешь ли, выиграл.
- Что же, мы, два марксиста, будем на Коране гадать? - еще больше скривился Филипп Марленович.
- Зачем? Твоя вялотекущая гениальность тебе ничего не подсказывает? У нас есть много других вариантов! - воскликнул Потапов, снимая с ближайшей полки книгу. - Освальд Шпенглер, "Закат Европы". Устроит?
Он наугад открыл книгу, ткнул пальцем и прочитал:
- "…Таким образом первоначальная тема расширилась до чудовищных размеров"… Понятно?
- М-да, - сказал Филипп Марленович и прошелся взад-вперед по паркету; паркет квакал. - Молодец старик Шпенглер, неоднозначно высказался… Значит, первоначальная тема… напомни мне, где это?
Потапов расправил карту и нашел нужную отметку.
- Вот здесь. Только будь осторожен, чтобы не получилось, как в прошлый раз.
- В прошлый раз подвели собаки.
- Собаки срезонировали, когда ты уронил пассатижи.
- Ладно, буду осторожней, - пробурчал Филипп Марленович. - Сейчас надену треники - и поедем.
10
Крутоджиповые ребята не обманули Марчелло: промчавшись по начинающим пустеть улицам, они меньше, чем через пять минут, затормозили у ресторана, залитого наглым неоновым светом. Да, дорогие мои, это раньше для таких мест были в цене названия, вроде: "Лунная рапсодия", "Волшебный замок" или "Романтический уголок". Теперь в моду вошли другие: "Поношенный лапоть", "Дырка от бублика", "Логово разбойников"… Так вот, кабак, куда причалил джип, назывался и вовсе шикарно для своей эпохи: "Подонки и шлюхи".
Оценив вызывающий тон и высокий уровень заведения, Марчелло сказал:
- Ребята, в такие кабаки я не хожу, у меня для них карман мелкий.
- Да ты не *! - успокоил один из сопровождавших, - Сегодня гуляем без бабла. Потерянный поляну накрыл.
Пока Марчелло размышлял над услышанным, вся компания вошла внутрь, и еще один братан пояснил:
- Только смотри, не крякни ему, что он - Потерянный, башку снесет. Тебе он - Кирилл Петрович. Догнал?
- Вроде догнал… - несколько растерянно сказал Марчелло.
Внутри был ресторан как ресторан. Столы полумесяцем окружали эстраду; над столами чокались и жевали. На эстраде что-то алчно кричала пиратская команда с гитарами. Солидные гости обретались в VIP-загончиках за ажурными перегородками, увитыми пластмассовым плющом. Спутники увлекли Марчелло в дальний угол, где за плющом сидели несколько человек, будто клонированные с тех, что приехали в джипе. Марчелло хотел было тихо поинтересоваться у ближайшего разбойника, где здесь этот… Кирилл Петрович, но сам тут же понял.
В центре собрания, словно Христос на Тайной вечере, сидела фигура вроде бы такая же, как все прочие - тоже в черном и с черной барсеткой, лежащей возле тарелки на скатерти. Но нет! Главаризм все-таки выдавал себя более развязной позой и глазами желтыми, как у волка. Только полный дурак не догадался бы, что желтоглазый - это и есть тот самый Потерянный… то есть, пардон, Кирилл Петрович.
Перед Потерянным на блюде стояла жареная утка, похожая на маленького голого человечка; перед прочими - яства попроще.
Увидев вновь прибывших, желтоглазый произнес с развязностью, являющейся в этом мире привилегией начальства:
- Ба! Вот и они! Можно я ничего не буду говорить?
Спутники Марчелло слегка смутились, потом тот, что рекомендовал называть Потерянного Кириллом Петровичем, сказал: - Да мы, Петрович, Клеща ждали.
Желтые глаза обежали всех маячивших перед ним.
- И где же он?
- Не знаем. * куда-то.
- А вы его долго ждали?
- Ждали, Петрович. Как последние лохи ждали.
Взгляд Потерянного остановился на Марчелло.
- А это кто?
- Это, Петрович, сюрприз.
- Вот этот додик?
- Ага. Это не додик. Это соловей.
Марчелло на всякий случай сделал лицо наивное, как у морского конька.
- Поет, что ли? - слегка поморщился Потерянный. - Тут этих соловьев - как грязи.
Он без особого дружелюбия посмотрел в ту сторону, откуда задушевно-блатными голосами сотрясали воздух гитарилы.
- Не поет, Петрович. Травит фуфло всякое. Врет, как телевидение.
Желтые глаза совсем замерли на Марчелло, и тому вдруг стало неуютно, словно лысому под дождем.
- Ну, че застыли? - наконец снова подал голос Потерянный, съезжая взглядом с Марчелло. - Сели, налили!
Стоявшие радостно задвигались, рассаживаясь за столом, уставленным подлинными грузинскими винами Московского винзавода. Марчелло оказался рядом с желтоглазым, для которого он, собственно, и был доставлен. Чья-то рука, обилие перстней на пальцах которой слегка напоминало кастет, наполнила бокал возле гостя. Желтоглазый налил себе сам и задал вполне законный вопрос:
- Тебя как зовут?
Марчелло хотел ответить, что его зовут Марчелло, но догадался, что выпендриваться надо в других местах. Вроде "Рогатого Пегаса". Поэтому он честно признался:
- Костя. Можно - Костик.
И мы теперь тоже будем называть его этим именем.
- А я - Кирилл Петрович, - сказал желтоглазый.
- Чем занимаешься, Костик?
- Я востоковед-филолог.
- Как? - удивился желтоглазый. - Надо же, без хорошей закуски не выговоришь. Давай дернем. Ты даже не представляешь, как удачно попал, по ‘л? На самое веселье.
- А за что пить будем? - осведомился Костик, понемногу осваиваясь в новой обстановке.
- День рождения у меня, по ‘л?
Костик кивнул.
- Поздравляю.
- Давай за это выпьем.
- Да я за рулем, - замялся Костик. - У меня там машина осталась… А я уже в одном месте слегка принял на грудь…
- Если у тебя в жизни все проблемы будут такими, то у тебя и умереть не получится… А что - хорошая у тебя тачка? - поинтересовался Потерянный.
- Ревет как гоночный автомобиль, но едет гораздо медленнее.
- Тем более! Кому ты на такой нужен! Давай выпьем за меня. А поймают менты - сунешь им сотню зеленых, сейчас демократия, по ‘л?
У Костика в кармане давно не бывало сотни зеленых, тем не менее, он согласно кивнул:
- По‘л.
- Вот это уже лучше.
Рука Потерянного подняла бокал. Костику пришлось сделать то же самое со своим.
- Так ты, значит, по восточным… - задумчиво проговорил хозяин стола. - А как будет: "Твое здоровье!" по-папуасски?
Костик усмехнулся. Таким простым приемчиком его не срежешь - Это смотря сколько налить, Кирилл Петрович.
- Да, - сказал Потерянный, - Правду сказали: тебя за язык не поймаешь.
- Га-га-га! - отозвались прочие застольщики.
Потерянный поднес бокал к губам. Костик тоже послушно глотнул и поперхнулся.
- Это что?
- Как что? - удивился Потерянный. - Вискарь. Самый лучший. Ирландский.
- Сильно! - сказал Костик, опустив бокал на стол.
- Смотри, это дело опасное! - предупредил Потерянный. - Сначала пить бросишь, потом еще что-нибудь бросишь…
За столом снова загагакали.