21
Таня Назарова машинально жевала бутерброд с сыром и утвердительно качала головой в нужных местах рассказа. Анна Степановна сегодня была разговорчивее обычного. Женщине прибавили пенсию, и она пребывала в хорошем настроении.
– А зять Антонины Григорьевны, ну я тебе о нем уже рассказывала, известный в нашем городе хирург… – доносилось до Тани, но девушка в смысл рассказа вникнуть даже не старалась. Младший лейтенант думала о своем. События последних трех дней поставили перед начинающим криминалистом столько вопросов, что и у более искушенного в жизни человека могла "сыграть" психика. Задание на стадионе Назарова на девяносто процентов выполнила. Она посещала "Вымпел" четыре дня и получила "автографы" почти у всех ребят, что пользовались раздевалкой. С самого начала Назарову удивило полное безразличие Суворова к ее деятельности. Он формально интересовался ее успехами, но полученные отпечатки не проверял, а откладывал в сторону. "Соберешь со всех, тогда и поработаем", – сказал он ей, не отрываясь от своих мыслей. Таким рассеянным и отсутствующим своего патрона стажерка не помнила. Суворов всегда жил делом и на все события реагировал эмоционально и активно. Виктор Иннокентьевич и покорил девушку тем, что был человеком не равнодушным. А тут его словно подменили. Криминалист часто отлучался, а когда и присутствовал на своем рабочем месте, то сидел за столом и смотрел в стену на фотографию штангиста. Иногда он звонил по телефону, но старался говорить так, чтобы его не поняли те, кто поблизости. Все это Таню беспокоило, но не касалось впрямую. Эпизод, поставивший молодого криминалиста в тупик, произошел сегодня. Младший лейтенант повидала девять мальчишек из секции тренера Чижа и у каждого взяла автограф с "пальчиками". Десятый парень не появлялся. Не пришел он на тренировку в прошлое воскресенье, не явился и во вторник. Сегодня Таня приехала на стадион и попросила тренера дать ей адрес или домашний телефон боксера Ерожина. Свой женский и профессиональный интерес она отчасти удовлетворила.
– Очень знакомая фамилия у вашего питомца? – закинула Назарова наводящий вопрос Чижу. И Чижик попался.
– Сынок известного в наших краях следователя, – ответил тренер и дал Тане домашний телефон своего подопечного. Назарова записала и подумала, что телефон этот ей уже попадался. Младший лейтенант имела прекрасную зрительную память и ошибалась редко. Вернувшись в лабораторию, она достала свою записную книжку и проглядела новгородские телефоны. Их у нее было не много и записаны они были не по алфавиту с фамилиями, а на букву "Н" и на одну страничку. Каково же было удивление девушки, когда она обнаружила, что телефон боксера Ерожина и ее шефа один и тот же. Суворов дал ей свой домашний номер на случай экстренной необходимости. Виктор Иннокентьевич сидел за своим письменным столом и по обыкновению последних дней любовался фотографией штангиста. Таня чуть не вскрикнула от своего открытия и уже хотела подбежать к патрону с вопросом, но что-то ее остановило. Она уехала с работы, так и не объяснившись с Суворовым. И теперь, сидя за ужином, под монотонный монолог тети, мучительно соображала, как поступить? За поведением Виктора Иннокентьевича явно что-то скрывалось. Назарова не знала, что и думать. Наконец она решила проверить одну свою догадку. Поблагодарив тетю и сказав традиционную фразу, "что все было очень вкусно, и очень интересно", Таня подошла к телефону и набрала номер боксера.
– Позовите, пожалуйста, Гришу, – попросила Назарова невинным девичьим голосом.
– Гриши нет, а кто его спрашивает? – устало ответила женщина на другом конце провода.
– Знакомая, – соврала Таня и поинтересовалась, когда молодой человек объявится.
– Гриша уехал. Ничего больше сообщить я вам не могу, – ответили в трубке.
– А можно поговорить с Виктором Иннокентьевичем? – спросила Назарова.
– Мужа нет, он будет позже. А кто вам все-таки нужен, Гриша или его отец?
Таня положила трубку и, уединившись в своей комнатке, принялась переваривать полученную информацию. Вариантов загадочного совпадения телефона оказалось немного, а попросту, всего один. Суворов – отчим Гриши Ерожина. Любвеобильный следопыт, по предположению Тани, бросил семью, а порядочный и сердобольный Суворов не смог остаться равнодушным и, спасая честь управления, женился на брошенной женщине, вырастил чужого сына. Теперь пасынок пошел на убийство. Вот почему Виктор Иннокентьевич сам не свой. Младшему лейтенанту все стало понятно. Странное поведение шефа легко объяснялось. Таня второй раз столкнулась с человеческой трагедией. В первый – несчастье коснулось ее лично. Гибель Сережи продолжала томить сердце, и время, прошедшее со дня его убийства, облегчения Тане не приносило. Теперь горе зацепило Суворова. Личность, на которую Назарова глядела как на образец в профессиональном и гражданском смысле. Внезапная мысль заставила девушку вздрогнуть. Она почувствовала, как внутри разливается тягучая и холодная ярость. Гриша Ерожин убил ее жениха! Пистолет, застреливший супругов Звягинцевых, принадлежал Крутикову. Сергея убили, чтобы завладеть оружием. И убил Крутикова боксер Григорий Ерожин, а шеф убийцу прикрывает. Страшная догадка спутала все мысли и намерения девушки. Если раньше она предполагала объясниться с Суворовым, то теперь ей такое объяснение казалось кощунственным. Надо пойти и все рассказать полковнику Семякину. Начальник областного Управления внутренних дел должен быть в курсе, что творится в его ведомстве. Сотрудник управления покрывает пасынка-убийцу! Завтра же утром она явится на прием в кабинет начальника. Придя к такому заключению, младший лейтенант Назарова улеглась в постель и заплакала. Нет, она не сможет. Таня представила себе бледное лицо Виктора Иннокентьевича, его хромающую походку, усталые глаза под стеклами очков и поняла, что донести на своего руководителя рука у нее не поднимется. Назарова всю ночь не спала и, чтобы не допустить истерики, попросила у тетки сердечные капли. Анна Степановна знала о гибели друга Тани и жалела ее, но про себя считала, что выходить замуж за милиционера девушке не стоит. У Анны Степановны много родных пострадало от репрессий, и к органам внутренних дел женщина относилась без симпатии. Не догадываясь о новой напасти в жизни племянницы, ее слезы хозяйка квартиры приписывала любовному горю.
Утром Таня на работу не пошла. Назарова не знала, как ей поступить. Она даже думала собрать вещи и уехать домой в Питер. За завтраком Анна Степановна молчала. Глядя на побледневшее и припухшее от слез лицо Тани, тетка сообразила, что рассказы о семейном древе сегодня неуместны. Она лишь настаивала, чтобы племянница хоть немного поела. Кухонные ходики пробили десять раз. В конце последнего удара зазвонил телефон. Анна Степановна имела привычку долго беседовать после завтрака со своими престарелыми подругами и оттого была в курсе всех городских событий. Поэтому Таня решила, что этот звонок к ней отношения не имеет. Но звонили Назаровой. Девушка взяла трубку и услышала голос Суворова:
– Таня, нам надо встретиться и поговорить. Я все объясню, и ты сама решишь, как тебе поступать. Выходи на улицу. За тобой поехал мой друг, – голос Виктора Иннокентьевича звучал спокойно и доброжелательно. Таня помолчала и тихо сказала: "Хорошо, я спускаюсь". Наскоро умывшись и не подкрасив ресничек, она открыла шкаф и достала свой обычный для работы шерстяной костюмчик. "Надо бы подгладить", – машинально оглядев себя в зеркальце, подумала Назарова. Вчера в куртке она замерзла, поэтому решила надеть плащ с подстежкой. На улице светило солнышко. Но трава во дворике поблескивала серебристой сединой. Ночью почву прихватили первые заморозки. Таня зажмурилась от яркого света и не сразу увидела шикарный черный автомобиль, мягко подкативший к облезлым дверям старенького двухэтажного дома. Водительская дверца бесшумно раскрылась, и из машины вышел подтянутый высокий мужчина в кожаной куртке и без головного убора. Короткий белобрысый бобрик его прически делал выражение лица водителя не по возрасту мальчишеским.
– Вы и есть младший лейтенант Назарова? – оскалившись белозубой улыбкой, спросил прибывший.
– Да, я. Я и есть младший лейтенант Назарова, – призналась Таня. Она не ожидала встречи с незнакомцем и немного смутилась.
– Тогда милости прошу. Мне велено доставить вас к месту встречи, – продолжая улыбаться, моложавый блондин распахнул перед Таней дверцу. – Усаживаясь за руль, блондин представился: – Меня зовут Петр Григорьевич Ерожин. Для коллег можно просто Петр.
22
Нателла Проскурина отдавалось злодею в середине второго акта известной пьесы Казимира Щербатого не столь натурально и трагично, как делала это, когда пребывала в ударе. Ее вздохи не долетали до последних рядов. Зал театра БДТ на Фонтанке, где новгородская труппа давала свой первый гастрольный спектакль, оказался больше родного городского, и примадонна не рассчитала своих возможностей. Сам Казимир Владиленович Щербатый приехал поддержать коллектив и в нужный момент выйти на поклон к восторженной петербургской публике. Он сидел в ложе с букетом белых астрочек и страдал от недостатков игры главной героини.
– Ну, не берет она! Не берет зал, – злился драматург и мысленно "вздыхал" за актрису правильно.
Контингент бритоголовых молодых людей с мобильными телефонами, так тепло принимавший пьесу в родном городе, тут еще не сформировался. Но Нателла играла свою любимую роль честной и наивной проститутки слабее обычного, не только потому, что публика и зал в Питере другие. Примадонна была расстроена. Она обещала своим подружкам прокатить их после спектакля по ночному Питеру на белом "Мерседесе" Руслана. Но в антракт чеченец не явился. Не отметила она его жгучую черную челку и в ближайших рядах зала. Во время первого действия она подумала, что Ходжаев всесилен в областном центре, а в северной столице он слабоват и достать свое любимое кресло во втором ряду не смог. Теперь, после антракта, издавая в нужных местах вздохи и междометия, говорящие о ее страдании от близости с нелюбимым негодяем, она думала о том, что Руслан сбвсем обнаглел: "Или пьет со своими черными, или еще того хуже, воспользовался отъездом любовницы, чтобы трахнуть какую-нибудь шлюшку". Однако больше измены чеченца примадонну раздражала перспектива лживых сочувственных слов Ленки и Инки. Обе товарки по труппе сильно завидовали роману примадонны с Русланом, а главное его щедрости.
Долговязая и сутулая Ленка, с точки зрения Проскуриной, завидовала по поводу любого члена, который возникал рядом с ее подругой. На сцене Лена появлялась в образе старух, злых фей и другой нечисти. Мужская часть зрительного зала не могла догадаться, что под лохмотьями жалкой старухи бьется молодое страстное сердце. Инку вопрос члена не занимал, потому, что при ее бюсте и тонкой талии охотники находились. Но богемная, нищая публика Инке надоела. Мизерная зарплата актрисы провинциального театра, да еще на второстепенных ролях, требовала спонсорства. Но спонсоры обращали милостливое внимание только на примадонн. Инка имела некоторые способности, но режиссеры, поглядывая на ее кривоватые и не очень длинные ноги, на роли героинь предпочитали других. К Проскуриной обе девы прибились и путем лести и ложного поклонения ее таланту понемногу Нателлу пощипывали. Примадонна же, привыкнув к свите, старалась поддерживать имидж чаровницы, от которой мужики без ума. Поэтому отсутствие чеченца, а главное – его белого "Мерседеса" вкупе с ужином в дорогом ресторане, Проскурину сильно печалило. Весь второй акт она еще надеялась, что Руслан появится. Спектакль закончился. Нателла шла в гримерную и думала: "Если приехал пьяный, будет спать один". Но в гримерной актрису никто не ждал. Настроение Проскуриной вовсе испортилось. Она швырнула на туалетик белые астры, преподнесенные Щербатым. Драматург все же успел выбежать под хилые аплодисменты и вручить ей букет. Медленно стирая грим, Нателла заметила, что из букета выпал листок бумаги. Проскурина взяла его в руки и, щурясь после яркого света рампы, обнаружила номер гостиничного телефона Казимира Владиленовича. Драматург предлагал скоротать с ним вечер в чужом городе. Нателла знала, что Щербатый в третий раз женат и везде оставил по дочке. Гонорар, полученный за пьесу, где она так сильно и разнообразно страдала в главной роли, давно закончился и кроме бутылки дрянного вина и стареющего кобеля в дешевом гостиничном номере ей надеяться не на что. Такого удовольствия актриса себе на вечер не желала. "Уж лучше с моими дурехами напиться", – с тоской подумала Нателла. Подруги не заставили себя долго ждать. Инна, оглядев гримерную, удивленно спросила:
– Ты одна?
– Как видишь, – огрызнулась Проскурина.
– А Русланчик? – разочарованно протянула Лена.
– Что, Русланчик? – раздраженно переспросила Нателла.
– Где твой чечен?
– Отвяжитесь, девки. Я устала. Все-таки, заглавная роль, – попросила Проскурина и, скинув с себя немногочисленные детали театрального туалета, молча натянула джинсы.
– А как же кататься? – не могла успокоиться Лена.
– На моем горбу? – поинтересовалась Проскурина.
– Не злись, Нателлочка, – успокоила Инна. – Сами что-нибудь придумаем.
– Чего мы можем придумать? – зло спросила Проскурина. – Бутылку и колбасы?
– Тоже неплохо, – согласилась Лена. Выпить Лена могла много, но денег у нее было мало. Поэтому, если Проскурина раскошелится на водку, вечер можно считать не пропащим.
– А ты позвони Руслану. Может быть, у него дела и он подъедет попозже? – предложила Инна. Проводить вечер девичником ей совсем не хотелось.
Нателла и сама подумывала об этом, но подругам сообщила, что желает отдыхать, и на сегодня они свободны. Девушки с постными лицами покинули гримерную. Нателла надела свитер и тоже собралась уходить, когда в дверь постучали.
– Войдите, – сказала Нателла, оглядывая себя в большое трюмо гримерной. В отражении зеркала она увидела, как в комнату вошел высокий, прекрасно одетый мужчина. Незнакомец остановился в центре комнаты в ожидании, когда примадонна соблаговолит освободиться от осмотра своей персоны.
– Вы ко мне? – задала не слишком логичный вопрос Проскурина.
– А здесь есть кто-нибудь еще? – суровым тоном поинтересовался пришелец.
– Я вас слушаю, – проворковала примадонна. Незнакомый гость явно не относился к представителям богемной дешевки. "Одно пальто баксов на пятьсот тянет", – подумала Проскурина и улыбнулась.
– Я смотрел спектакль. Играешь ты плохо, но фигура у тебя ничего, а я люблю красивых женщин. Поэтому говорю с тобой тут, а не в другом месте. – Ни улыбки, ни других признаков, указывающих на то, что с ней флиртуют, на лице строгого мужчины Проскурина не заметила, наоборот, в тоне незнакомца ей почудилась угроза.
– Я не очень понимаю, что вы от меня хотите? – сказала Нателла.
– Ты ждала Руслана Ходжаева? – поинтересовался строгий гость.
– С Русланом что-то случилось?
– Руслан Ибрагимович Ходжаев арестован за ограбление. Меня зовут Петр Григорьевич Ерожин. Я следователь московской прокуратуры.
– Очень приятно, – заикаясь, сообщила артистка.
– Приятного тут мало. Ходжаев подарил на днях тебе брошь. Это вещь ворованная, и ты пойдешь по статье, как соучастница, – предупредил следователь.
– Я не знала, что она… такая, – побледнела Проскурина.
– Не такая, а ворованная, – уточнил блюститель закона железным голосом.
– И что же теперь будет? – испугалась Нателла.
– Если ты мне сейчас вернешь брошку, я запишу самовольный возврат и подброшу ее к остальным вещам. Не вернешь, я должен тебя арестовать, – пояснил строгий сыщик из Москвы.
Нателла трясущимися руками полезла в свою сумочку и достала брошь:
– Вот возьмите.
– И это все? – грозно спросил блюститель, пряча вещицу в карман пальто.
– Что же еще? – вздрогнула Проскурина.
– Вознаграждение.
– У меня нет денег, – еле слышно сказала актриса.
– Кто же с красивых женщин берет деньги? Раздевайся, – приказал Ерожин и подошел к примадонне.
– Как? Прямо здесь?
– Здесь и сейчас, – подтвердил гость. Нателла, бледная, дрожащими руками начала расстегивать джинсы.
– Не трясись, – одернул следователь Нателлу, не мигая отслеживая ее движения темными глазами с желтоватым отливом. – Мы сейчас с тобой сыграем сцену из второго действия твоей пьесы. Только теперь все будет взаправду, поняла?
Нателла с ужасом в глазах кивнула и увидела, как сыщик медленно снял с себя пальто, затем пиджак. Все это аккуратно положил на свободный стул. Потом скинул рубашку. Нателла чуть не вскрикнула. Спина московского гостя пестрела рубцами и шрамами. Когда он, раздевшись, подошел к актрисе, та от страха закрыла глаза.
– Ты чего стоишь голая. Одевай то, в чем была на сцене, – потребовал блюститель закона. Проскурина не сразу уяснила, чего от нее хотят. Потом сообразила и принялась судорожно напяливать театральный костюм, состоящий из порванного бюстгальтера и прозрачных трусов. Эти трусы со второго ряда без бинокля не просматривались.
– А это зачем? – не понял Ерожин.
– Это для зрителей, – прошептала примадонна.
– Здесь зрителей нет. Снимай.
Проскурина послушно стянула трусы.
– Сейчас я начну, а ты говори свой текст, – сказал страшный гость и, схватив актрису за талию, поволок к маленькому диванчику, что стоял в гримерной. – Ну говори! – приказал он.
1 – Я забыла текст, – прошептала Проскурина.
– Сейчас вспомнишь! – пригрозил неожиданный партнер и ударил ее по лицу.
– Не мучайте меня, я вас не люблю, – промямлила Нателла заученную фразу и закрыла глаза. Сейчас ей было по-настоящему страшно.
– Как следует играй! – услышала она злой шепот.
– Не мучайте меня, я вас не люблю! – выкрикнула Проскурина.
– Уже лучше, – похвалил партнер и впился Нателле в губы.
– Вы мне противны! – прошептала примадонна и поняла, что говорит фразу из пьесы, ставшею ее мыслью.
– А мне наплевать. Я тебя купил и буду трахать, сколько захочу, – ответил блюститель закона репликой из спектакля.
– Не трахать, а брать, – поправила Проскурина.