- Именно малоприятный, - раздраженно повторил Юстас. - Существуют более достойные способы служения обездоленным, нежели публичное выставление себя напоказ, которое подрывает государственную власть и расшатывает устои общества. Ваш мистер Карлайл в высшей степени безответственный человек, и вам следует помнить об этом, прежде чем вступать с ним в какие-либо отношения.
- Звучит весьма заманчиво, - произнес Джек Рэдли и впервые перевел взгляд с Эмили на Веспасию. - Какие устои, если не секрет, он подрывает в данный момент, леди Камминг-Гульд?
- Пробивает идею избирательного права для женщин, - не замедлила с ответом Веспасия.
- Но это же курам на смех! - презрительно фыркнул Юстас. - Опасная чушь, напрасная трата времени! Дайте женщинам право голоса, и бог весть какой парламент мы в результате получим… Полный ненадежных смутьянов и - я нисколько не сомневаюсь в этом - ничего не понимающих в политике бездарей. Этот человек - угроза всему тому, что придает Британии пристойность, которая, как известно, есть не что иное, как краеугольный камень нашей империи. Мы дали миру великих людей, потому что наши женщины сохраняют святость семейного очага и супружеских уз!
- Полнейшая чушь! - бросила ему Веспасия. - Если женщины и в самом деле столь же пристойны, какими вы их считаете, то они станут голосовать лишь за тех парламентариев, которые будут поддерживать в неприкосновенности столь любезные вашему сердцу супружеские узы.
Юстаса не на шутку разозлили ее слова. Было видно, что он задет за живое и ему стоит немалых усилий держать себя в руках.
- Моя милая женщина, - процедил он сквозь сжатые зубы. - Я подвергаю сомнению не вашу добропорядочность, а ваше благоразумие. - С этими словами он сделал глубокий вдох. - Прекрасный пол был создан Господом для того, чтобы выполнять священные обязанности жен и матерей, создавать домашний уют, кормить и воспитывать. Это - высокое и благородное предназначение. Увы, женщины не обладают ни умом, ни стойкостью духа для того, чтобы управлять государством. А если они и воображают, что всё же наделены такими качествами, то тем самым противоречат собственной природе.
- Юстас, я предупреждала Оливию, когда она выходила за вас замуж, что вы глупец, - ответила Веспасия. - За эти годы вы лишь еще больше укрепили меня в своей правоте. - Веспасия промокнула губы салфеткой и встала из-за стола. - Если вы считаете меня неподходящей спутницей для Тэсси, то почему бы вам не попросить Сибиллу составить ей компанию? Если она, конечно, встала с постели. - С этими словами леди Камминг-Гульд, даже не оглянувшись, вышла из комнаты. Служанка открыла перед ней дверь, а затем закрыла снова.
Лицо Юстаса сделалось пунцовым от гнева. Подумать только! Ему только что нанесли оскорбление, и где? В его собственном доме! В единственном в мире месте, где он был верховным правителем, чей авторитет должен оставаться непоколебим!
- Анастасия! Тебя будут сопровождать или Сибилла, или миссис Марч, - заявил он и тут же обернулся. - Вы, Эмили, с ней не поедете. Вы подходите на роль сопровождающей не больше, чем ваша тетушка. То, что мне известно о вашем прошлом поведении, более чем прискорбно! Впрочем, это в первую очередь проблемы Джорджа… Но я не допущу, чтобы вы сбили Тэсси с истинного пути!
- О, я бы даже не осмелилась, - парировала Эмили с ослепительной улыбкой. - Я уверена, что Сибилла станет для Тэсси куда более достойным образцом для подражания, нежели я.
Тэсси нарочито закашлялась в носовой платок. Джек Рэдли тщетно пытался найти рядом с собой какой-нибудь предмет, глядя на который он мог бы удержаться от смеха, но так и не преуспел в этом занятии. Уильям побелел, как мел. Он неуклюже встал, бросил на стол салфетку, поставил чашку на блюдце и сообщил:
- Я иду работать над картиной, пока в оранжерее хорошее освещение.
И, не произнеся больше ни слова, Уильям торопливо вышел из столовой.
Эмили пожалела о сказанном - дав волю раздражению, она невольно обидела Уильяма. Сейчас он, по всей видимости, испытывает то же, что и она: растерянность, одиночество и, прежде всего, унижение. Однако если броситься вслед за ним и попытаться извиниться, этим можно лишь еще больше испортить ему настроение. Так что лучше сделать вид, будто ничего не произошло.
Эмили заставила себя что-нибудь съесть, дабы избежать лишних вопросов о состоянии ее здоровья и настроении. Позавтракав, она встала из-за стола и отправилась наверх, преисполненная решимости найти Джорджа. Сейчас она войдет к нему и потребует проявления хотя бы самого малого такта, если он не способен - или не желает - жить моральными принципами.
Эмили энергично постучала в дверь гардеробной и подождала, когда муж ей ответит. Ответа не последовало. Эмили постучала снова и, подождав секунду, повернула дверную ручку и вошла внутрь.
Шторы были раздвинуты, в комнату струились потоки солнечного света. Джордж все еще лежал в постели среди смятых простыней. Поднос с утренним кофе стоял на столе - значит, он уже позавтракал. На полу, возле ножки кровати стояло пустое блюдце. По всей видимости, муж решил поделиться кофе со спаниелем миссис Марч.
- Джордж! - сердито позвала Эмили. Ей было неприятно даже думать о том, чем он мог заниматься всю ночь, если до сих пор - а сейчас уже десять часов утра - все еще не встал. - Джордж!
Эмили остановилась возле кровати, глядя на спящего мужа сверху вниз. Лицо Джорджа показалось ей очень бледным. Глаза запали, как будто он плохо спал этой ночью. Или вообще не спал. Короче говоря, похоже, что он заболел.
- Джордж! - снова позвала Эмили. Почему-то на этот раз ей стало страшно. Она протянула руку и слегка потрясла мужа.
Он даже не пошевелился. Да что там, даже не открыл глаз!
- Джордж! - крикнула она и тотчас поняла, насколько это смехотворно. Он же должен ее услышать!
Эмили довольно грубо встряхнула мужа, чтобы тот, наконец, пробудился. Увы, Джордж не пошевелился. Более того, он как будто не дышал. Напуганная, Эмили бросилась к двери, собираясь позвать на помощь… но кого?
Тетушка Веспасия! Вот кого надо позвать. Она единственная, кому можно доверять, единственная, кто с симпатией относится к ней. Эмили буквально слетела по лестнице вниз, бегом пронеслась по коридору, едва не сбив с ног испуганную служанку, и рывком распахнула дверь утренней комнаты. Леди Камминг-Гульд была занята написанием писем.
- Тетя Веспасия! - дрожащим голосом позвала Эмили, едва не срываясь на крик. - Тетя Веспасия! Джордж заболел. Я не могу разбудить его! Мне кажется…
Она не договорила. От волнения перехватило дыхание. Слова застряли в горле. Эмили как будто онемела, не в силах выразить свои опасения.
Веспасия отвернулась от изящного секретера розового дерева, на котором были разложены листы бумаги и почтовые конверты. Ее лицо было хмурым.
- Пожалуй, нам стоит пойти посмотреть, - невозмутимо ответила она и, отложив в сторону перо, встала из-за стола. - Пойдем, моя дорогая.
Чувствуя, как в груди бешено стучит сердце, Эмили последовала за Веспасией. Вскоре они поднялись на лестничную площадку с бамбуковой жардиньеркой, полной побегами папоротника. Веспасия постучала в дверь гардеробной. Не дожидаясь ответа, она распахнула дверь и прошла к кровати. Джордж лежал все в той же позе, в какой Эмили оставила его. Было хорошо видно, что лицо его бледнее обычного. Эмили подумала, что напрасно обманывала себя, полагая, будто Джордж жив. Веспасия кончиками пальцев на несколько секунд прикоснулась к его шее, затем повернулась к Эмили. В глазах ее застыла скорбь.
- Боюсь, мы бессильны что-либо поделать, моя дорогая. Насколько я могу судить, его подвело сердце. Мгновенная остановка. Он даже ничего не почувствовал. Будет лучше, если ты вернешься в мою комнату. Моя служанка позаботится о тебе, а Миллисент принесет крепкого бренди. Я пойду и сообщу об этом остальным.
Эмили ничего не ответила. Она понимала, что Джордж мертв, но разум ее отказывался осознать эту истину. Ей уже доводилось сталкиваться со смертью - ее родная сестра стала жертвой убийцы с Кейтер-стрит. Смерть была обычным явлением: люди умирали от оспы, тифа, холеры, скарлатины и туберкулеза. Многие женщины умирали в родах. Однако жертвами всегда были чужие люди. То, что это случилось с Джорджем, не укладывалось в голове. Ведь совсем недавно он был жив…
- Идем! - произнесла Веспасия и, положив руку на плечо Эмили, отвела ее в свою комнату, где служанка заправляла постель.
- Лорд Эшворд умер, - сообщила Веспасия. - Скорее всего, это был сердечный приступ. Пожалуйста, побудьте с леди Эшворд, Дигби. Я распоряжусь, чтобы ей принесли бренди, и сообщу остальным домочадцам.
Служанка была пожилая женщина из северных графств, по-деревенски дебелая, но приветливая. За годы, проведенные в доме Марчей, она повидала всякого; была свидетельницей самых разных семейных утрат и страданий, да и сама пережила немало. Она кивком ответила на распоряжения Веспасии, после чего усадила Эмили в шезлонг и сочувственно потрепала по руке. В иных обстоятельствах этот жест вызвал бы у Эмили глубокое раздражение. Теперь же она восприняла его как проявление человеческого сочувствия, как напоминание о том, что сама она жива и здорова, причем напоминание куда более реальное, нежели солнечный свет за окном, изысканная ширма японского шелка с изображением цветущей сакуры или лакированный столик.
Леди Камминг-Гульд вышла из комнаты и принялась медленно спускаться по лестнице. Ее внешний вид был исполнен скорби и сопереживания Эмили, которую она искренне любила, а также личного горя.
Джорджа тетушка Веспасия знала со дня его появления на свет. Он рос и взрослел у нее на глазах, она прекрасно знала все его достоинства и недостатки. И пусть пожилая леди не во всем одобряла его поступки, однако не могла не признать такие стороны его натуры, как щедрость, терпимость, добродушие и - в той степени, насколько это было применимо к нему, - честность. Его увлечение Сибиллой было в ее глазах кратковременным помрачением ума, проявлением безответственного эгоизма. Эту интрижку она отказывалась ему простить. Но ничто из этого не могло изменить тот факт, что Джордж был ей дорог. Было невозможно поверить в то, что он ушел из жизни так рано, не пройдя и половины жизненного пути.
Веспасия открыла дверь столовой, где увидела сидящих за столом Юстаса и Джека Рэдли.
- Юстас, я должна немедленно поговорить с вами.
- Разумеется, - холодно ответил Юстас, который все еще не забыл о нанесенной ему недавно обиде. Он не сделал даже попытки встать из-за стола.
Веспасия смерила Джека Рэдли строгим взглядом, и тот понял: произошло нечто из ряда вон выходящее. Он моментально встал и, извинившись, вышел из комнаты.
- Я был бы премного вам обязан, дорогая Веспасия, если бы вы были более любезны с мистером Рэдли, - холодно произнес Юстас. - Вполне возможно, что он скоро станет мужем Анастасии…
- Это крайне маловероятно, - не дала ему договорить Веспасия. - Но в данный момент это не так уж и важно. Боюсь, что Джордж умер.
Юстас мгновенно побледнел.
- Простите?
- Джордж умер, - повторила Веспасия. - Похоже, что у него случился сердечный приступ. Я оставила Эмили у себя в комнате вместе с моей служанкой. Думаю, нам следует послать за доктором.
Юстас набрал воздуха, чтобы что-то сказать, но не нашел подходящих слов. Привычный румянец на его лице сменился бледностью. Веспасия позвонила в колокольчик, и когда на ее зов явился лакей, заговорила с ним так, будто Юстаса в комнате не было.
- У лорда Эшворда ночью случился сердечный приступ, Мартин, и он умер. Леди Эшворд сейчас находится в моей комнате. Я попрошу вас принести ей немного бренди, чтобы она успокоилась. И еще пошлите за доктором - деликатно, не поднимая шума, разумеется. Не нужно ставить об этом в известность всех, кто находится в доме. Я сама сообщу кому нужно.
- Слушаюсь, мэм, - мрачно ответил лакей. - Могу я выразить мои глубокие соболезнования? Уверен, что остальная прислуга доверила бы мне высказать то же самое и от их имени.
- Благодарю вас, Мартин.
Лакей поклонился и вышел. Юстас неуклюже поднялся из-за стола, как будто его только что скрутил приступ ревматизма.
- Я скажу об этом матушке. Для нее это будет ужасное потрясение. За что же бедняжке Эмили такое наказание?
- Пожалуй, я отправлю кого-нибудь за Шарлоттой, - ответила ему Веспасия. - Признаюсь, я и сама потрясена до глубины души.
- Прекрасно понимаю вас, - смягчился на самую малость Юстас. В конце концов, Веспасии было уже за семьдесят. Однако его в данный момент занимала другая мысль. - Я думаю, что нам все-таки не следует посылать за ее сестрой. Мне она представляется довольно ветреным созданием, и ее присутствие будет в этом доме совершенно бесполезно. Почему бы, напротив, не послать за ее матерью? Или, еще лучше, отправить обратно к матери, как только она почувствует, что готова уехать отсюда. Пожалуй, так будет лучше и разумнее всего.
- Возможно, - сухо отозвалась Веспасия. - Но Кэролайн сейчас находится на континенте, так что, ввиду ее отсутствия, я пошлю за Шарлоттой. - Она посмотрела на Юстаса таким выразительным взглядом, что тот не посмел даже пикнуть. - Днем я отправлю за ней мою карету.
Веспасия вышла из комнаты и вернулась наверх. Ей надлежало выполнить еще одну обязанность - кстати, весьма нелегкую. Ведь, несмотря на непростительное поведение Сибиллы в течение последних недель, эта молодая особа ей нравилась. Так пусть она услышит печальное известие из ее уст, нежели от слуг или - что еще хуже - от Юстаса.
Веспасия постучала в дверь спальни и, не дожидаясь ответа, открыла. На столике возле кровати стоял пустой поднос из-под завтрака. Сибилла все еще лежала в постели - вернее, полусидела, небрежно набросив на плечи шаль. Из-под шали виднелась атласная ночная сорочка персикового цвета. Черные пряди на затылке выбились из прически и спадали через плечи на грудь. Даже в такой трагический момент удивительная красота этой молодой женщины не могла не поражать. Поразила она и Веспасию.
- Сибилла, - тихо произнесла леди Камминг-Гульд, входя в комнату, и без приглашения присела на край кровати. - Простите, моя дорогая, но я вынуждена сообщить вам печальное известие.
Сибилла испуганно посмотрела на нее.
- Уильям?..
- Нет, Джордж.
- Что?.. - искренне удивилась Сибилла. Ее первая мысль была об Уильяме, и она не сразу поняла, что, собственно, говорит ей Веспасия. - Что случилось?
Веспасия подалась вперед и, взяв Сибиллу за белую руку, крепко ее сжала.
- Джордж умер, моя дорогая. Боюсь, что на рассвете у него случился сердечный приступ. Вы ничего не можете сделать, разве что вести себя с подобающим случаю тактом, недостаток которого вы недавно проявили… ради Эмили, ради Уильяма хотя бы… если не ради вас самой.
- Умер? - прошептала Сибилла, как будто пытаясь понять смысл услышанного. - Не может быть! Он был… был таким цветущим, таким здоровым! Джордж… не может быть…
- Увы, боюсь, в этом не приходится сомневаться, - покачала головой Веспасия. - Предлагаю позвать вашу горничную, чтобы она приготовила вам ванну и помогла одеться. После этого оставайтесь здесь, в вашей комнате, пока не почувствуете, что пришли в себя и способны встретиться с остальными членами семьи. Затем спускайтесь вниз и предложите свою помощь во всем, в чем от вас может быть польза. Уверяю вас, это лучшее, что способно привести вас в чувство и избавить от душевных страданий.
Сибилла улыбнулась слабой тенью своей прежней улыбки.
- Это и для вас лучшее средство, тетя Веспасия?
- Пожалуй, да, - ответила старая леди и торопливо отвернулась, пытаясь побороть боль, которая с каждой минутой давала о себе знать все сильнее. - Именно это я настоятельно рекомендую и вам.
До ее слуха донесся шорох простыней, из чего она поняла, что Сибилла решила внять ее совету и встать с постели. Через несколько секунд звякнул колокольчик. Значит, сейчас сюда явится кто-то из свободных служанок.
- Я должна увидеть Уильяма и рассказать ему, - продолжила Веспасия, думая о том, что еще ей срочно нужно сделать. - К сожалению, придется заняться сразу массой дел - написать и разослать письма и все такое прочее.
Сибилла собралась что-то сказать - скорее всего, про Эмили. Однако прежде чем она успела произнести хотя бы слово, у нее, видимо, сдали нервы, и она промолчала. Заметив это, Веспасия не стала ее ни о чем расспрашивать.
Доктор появился в доме ближе к полудню. Его встретил Юстас, который сразу препроводил пришедшего в гардеробную, где Джордж лежал там же, где его утром увидели Эмили и Веспасия. Доктора оставили одного. За дверью в ожидании застыл один из лакеев, который по первому требованию должен был принести все, что требуется, вроде горячей воды и полотенец.
Юстас, не имевший желания присутствовать при таком малоприятном деле, ожидал заключения доктора в утренней комнате вместе с Веспасией. Эмили и Сибилла все еще находились каждая в своей комнате. Только что вернувшаяся от портнихи Тэсси, вся в слезах, удалилась в дамскую гостиную. Старая миссис Марч находилась в своем любимом розовом будуаре, где ее утешал Джек Рэдли, которого она затребовала к себе. Уильям оставался в оранжерее, уголок которой использовал в качестве мастерской. Он вернулся к работе над картиной, заметив, что будет лучше, если не станет никому мешать, а уединение поможет ему прийти в себя. Если быть точным, он работал одновременно над двумя живописными полотнами: пейзажем, который писал по заказу одного из своих меценатов, и портретом Сибиллы. Сегодня он взялся за пейзаж. Весенние деревья на холсте были залиты холодным апрельским солнцем. Картина отражала настроение художника, порождала мысли о хрупкости и недолговечности счастья и неизбывной неотвратимости страданий.
Дверь утренней комнаты отворилась, и на пороге появился доктор. У него было узкое морщинистое лицо, сохранившее, несмотря на возраст, приветливость и добродушие. В данный момент вид у него был безрадостный. Закрыв за собой дверь, он посмотрел сначала на Юстаса, затем на Веспасию, снова на хозяина дома и замогильным тоном сообщил:
- Причиной летального исхода было его сердце, как вы и предполагали. Единственное, что способно послужить вам утешением, - это то, что смерть была скоропостижной. Усопший отошел в мир иной без мучений.
- Что ж, пожалуй, это можно назвать утешением, - согласился Юстас. - Я передам ваши слова леди Эшворд. Благодарю вас, Тревес.
Однако доктор не спешил уходить.
- У лорда Эшворда была собака? - спросил он.
- Господи, да какое это имеет значение? - удивился тривиальности вопроса Юстас. По его мнению, момент для подобных разговоров был самый неподходящий.
- И все-таки, была? - стоял на своем доктор.
- Нет, собака была у моей матери. Но почему вы спрашиваете?
- Боюсь, что собака тоже мертва, мистер Марч.
- Но какое это имеет значение? - раздраженно спросил Юстас. - Я велю прислуге избавиться от околевшей собаки. - Почувствовав, что допустил неучтивость, не соответствующую его положению, он немного смягчился и добавил: - Благодарю вас, Тревес. Вы сделали все, что от вас требовалось, и теперь я с вашего позволения отдам распоряжения о похоронах.
- Это невозможно, мистер Марч.