Когда на подходе к Трентону мы угодили в пробку, Рейнджер нашел выход, срезав по боковой улочке, и припарковался на крошечной стоянке между кирпичными магазинчиками, выходящими на улицу, и трехэтажными блочными домами. Улочка была узкой и казалась темной даже в белый день. Грязные витрины магазинов выглядели блекло. Первые этажи домов покрывали черные граффити.
Если бы в этот момент из ближайшего дома вывалился какой-нибудь прошитый пулями окровавленный тип, я бы ничуть не удивилась.
Я выглянула через ветровое стекло и прикусила губу.
- Мы ведь не в Пещеру Бэтмена пойдем?
- Нет, Милашка. Мы идем к "Коротышке" есть пиццу.
Над дверью примыкавшего к парковке здания висела небольшая неоновая вывеска. И точно, вывеска гласила "У Коротышки". Два передних оконца замазаны черной краской. Тяжелая деревянная дверь без окошка.
Я оглянулась через плечо на Рейнджера.
- А пицца тут хорошая?
Я старалась не выдать дрожи, но прозвучало сдавленно, как будто издалека. Так звучал ужас. Может быть, "ужас" слишком сильно сказано. За последнюю неделю стало ясно, что это слово следует приберечь для ситуации, когда под угрозой жизнь. Впрочем, может, "ужас" сейчас и подходящее определение.
- Пицца тут хорошая, - подтвердил Рейнджер и, открыв дверь, пропустил меня.
Мгновенно накатившая волна шума и запахов пиццы чуть не сшибла меня с ног. Внутри "У Коротышки" было темно и битком набито. По стенам стояли кабинки и в середине столики. В дальнем углу надрывался как проклятый старинный музыкальный автомат. "У Коротышки" толпились в основном мужчины. А у немногочисленных особей женского пола был такой вид, что они могли за себя постоять. Мужчины в рабочих ботинках и джинсах. Старые или молодые - неважно: их лица избороздили морщины от солнца и чрезмерного курения. Похоже, им-то не требовались инструкции, как обращаться с оружием.
Мы уселись в кабинке в самом углу, где было достаточно темно, чтобы не различить кровавых пятен или тараканов. Рейнджер чувствовал себя как дома, спиной прислонился к стене, черная рубашка слилась с темной обстановкой.
Официантка была одета в белую футболку с надписью "У Коротышки" и короткую черную юбку. У нее были большие буфера, копна каштановых локонов и самое большое количество туши, которое я не могла представить даже в свои самые опасные дни. Она улыбнулась Рейнджеру, словно знала его лучше меня.
- Что подать? - спросила она.
- Пиццу и пиво, - сказал Рейнджер.
- Ты часто сюда ходишь? - спросила я его.
- Довольно часто. У нас в этом районе штаб-квартира. Половина народу здесь местные. А половина со стоянки грузовиков в соседнем квартале.
Официантка положила на поцарапанный деревянный стол картонные подставки и расставила стаканы с ледяным пивом.
- Я думала, ты не пьешь, - призналась я Рейнджеру. - Ну типа, тело - это храм, и все такое. Тогда - вино у меня дома, а теперь - пиво здесь.
- Я не пью на работе. И вообще не пьянствую. А тело - храм только четыре дня в неделю.
- Ух ты, так ты уходишь в загул, обжираясь пиццей и напиваясь в зюзю, три дня в неделю, - поддела я. - Кажется, я заметила наметившееся брюшко.
Рейнджер поднял бровь:
- Наметившееся брюшко. А что еще?
- Может, второй подбородок.
По правде говоря, у Рейнджера нет ни грамма жира. Он совершенство. И мы оба это знали.
Он отпил пива и внимательно посмотрел на меня.
- Ты же не думаешь, что у тебя есть шанс меня подколоть, когда я единственный стою между тобой и тем парнем у бара с татуировкой в виде змеи на лбу?
Я взглянула на указанного парня со змеей.
- На вид хороший парень.
Ага, хороший для маньяка-убийцы.
Рейнджер улыбнулся:
- Он работает на меня.
Глава 12
Солнце уже садилось, когда мы вернулись в машину.
- Наверно, самая лучшая пицца, которую я ела, - призналась я Рейнджеру. - В общем, впечатление устрашающее, но пицца великолепная.
- Коротышка сам пиццу стряпает.
- Коротышка тоже на тебя работает?
- Ага. Он обслуживает все мои коктейльные вечеринки.
Юмор от Рейнджера. По крайней мере, я была совершенно уверена, что он шутил.
Рейнджер доехал до Гамильтон-авеню и посмотрел на меня:
- Где сегодня ночуешь?
- У родителей.
Он повернул в Бург.
- Пошлю Танка, чтобы пригнал тебе машину. Можешь пользоваться, пока не найдешь замену своей. Или пока не угробишь эту.
- Откуда ты берешь все эти машины?
- Ты ведь в самом деле не хочешь знать?
Секунду подумав, я согласилась:
- Нет. Наверно, не хочу. Если узнаю, тебе ведь придется меня убить?
- Что-то типа того.
Он остановился перед домом родителей, и мы вместе взглянули на дверь. Матушка и Бабуля уже стояли там на страже, глазея на нас.
- Мне что-то не по себе от того, как твоя бабушка смотрит на меня, - признался Рейнджер.
- Она хочет увидеть тебя голым.
- Лучше бы ты не говорила, Милашка.
- Все, кого я знаю, хотят увидеть тебя голым.
- А ты?
- И в голову не приходило.
Произнося это, я задержала дыхание, и понадеялась, что меня не поразит гром небесный за такую ложь. Я выскочила быстренько из машины и вбежала в дом.
В прихожей меня ждала бабуля Мазур.
- Странная вещь приключилась сегодня, - сообщила она. - Возвращаюсь я домой из булочной, и подъезжает ко мне машина. А в ней заяц. За рулем. И протягивает мне почтовый конверт, и говорит, чтобы я, дескать, передала этот конверт тебе. Все так быстро случилось. Только он отъехал, как я вспомнила, что какой-то заяц взорвал твою машину. Думаешь, это тот самый заяц?
Обычно я начинаю задавать вопросы. "Какая машина и не заметила ли ты номер"? В этом же случае спрашивать было бесполезно. Машины всегда разные. И как правило, украдены.
Я взяла конверт, осторожно открыла и заглянула внутрь. Снимки. На них я сплю на диване у родителей. Сделаны прошлой ночью. Кто-то проник в дом и стоял здесь, наблюдая, как я сплю. А потом сфотографировал. А я ничегошеньки не знала. Кто бы это ни был, он выбрал удачную ночь. Я спала как убитая, благодаря гигантской "маргарите" и бессонной ночи накануне.
- Что в конверте? - захотела узнать Бабуля. - Похоже на фотографии.
- Ничего интересного, - отмахнулась я. - Наверно, заячьи шалости.
Матушка с виду не поверила, но ничего не сказала. К ночи у нас будет партия печенья, а все бельё в доме будет выглажено. Это мамулин способ снять стресс.
Я позаимствовала "Большого Голубого" и поехала к Морелли домой. Он жил сразу за Бургом, в районе, тесно примыкающем к Бургу, меньше чем в четверти мили от моих родителей. Морелли унаследовал дом от тетушки и хорошо в него вписался. Жизнь - удивительная штука. Джо Морелли, бич трентонского общества, байкер, мечта девчонок, трактирный забияка, стал почти респектабельным владельцем собственности. Каким-то образом с годами Морелли вырос. Немалый подвиг для мужского члена этой семейки.
Увидев меня в дверях, ко мне кинулся Боб. С сияющими глазами он скакал вокруг и махал хвостом. Морелли же встретил меня более сдержанно.
- Что происходит? - спросил он, отмечая мою футболку.
- Только что со мной случилось нечто страшное.
- Черт, ну надо же, вот сюрприз.
- Страшнее, чем обычно.
- Мне нужно выпить, прежде чем ты расскажешь?
Я всучила ему снимки.
- Здорово, - сказал он, - но я уже видел тебя спящей неоднократно.
- Это сфотографировали прошлой ночью без моего ведома. Бабулю остановил большой заяц на улице сегодня и сказал отдать это мне.
Морелли поднял на меня глаза.
- Ты хочешь сказать, что кто-то пробрался в дом родителей и сделал фото, пока ты спала?
- Да.
Я старалась сохранять спокойствие, но глубоко в душе разваливалась на куски. Сама мысль, что кто-то там, сам Абруцци или его приспешники, стоял надо мной и наблюдал, как я сплю, выбила меня из колеи. Я чувствовала себя оскверненной и ранимой.
- У этого парня крепкие яйца, - заметил Морелли.
Он произнес это спокойным тоном, но сжал губы, и я знала, что он борется с гневом. По молодости Морелли швырнул бы стул в окно.
- Я не собираюсь критиковать полицию Трентона, - оправдывалась я, - но не мог бы ты придумать, как поймать этого чертова зайца? Он разъезжает повсюду, раздает фотографии.
- Прошлой ночью двери были закрыты?
- Да.
- Какой замок?
- Дверной замок, который открывается ключом.
- У специалиста не займет много времени открыть замок. Можешь ты убедить родителей поставить дверь на цепочку?
- Могу попытаться. Но не хочу их пугать этими снимками. Они любят свой дом и чувствуют себя в его стенах в безопасности. Я не хочу лишать их этого чувства.
- Да, но тебя преследует безумец.
Мы стояли в маленькой прихожей, и Боб прижимался ко мне, обнюхивая ногу. Я посмотрела вниз и увидела большое мокрое пятно от его слюней над коленом. Я погладила Боба по голове и потрепала за уши.
- Мне нужно убраться из дома родителей. Чтобы их не вмешивать.
- Ты знаешь, что можешь остановиться здесь.
- И подвергнуть опасности тебя?
- Для меня это обычное дело.
Что правда, то правда. Но это также основа для почти всех наших разногласий. И прямая причина нашего разрыва. Плюс моя неспособность связывать себя обязательствами. Морелли не хотел, чтобы жена работала "охотником за головами". И не желал, чтобы мать его детей регулярно уклонялась от пуль. Полагаю, я не могла его осуждать.
- Спасибо, - поблагодарила я. - Возможно, мы еще это обсудим. Я могу также попросить Рейнджера пристроить меня в одном из его убежищ. Или могу вернуться в квартиру. Если вернусь в квартиру, мне нужно установить сигнализацию. Не хочу прийти домой и застать очередной сюрприз.
Увы, на сигнализацию у меня не было денег. Впрочем, это неважно, поскольку я не могла себя заставить подойти и на пятьдесят фунтов к вшивому дивану.
- Что ты делаешь вечером?
- Нужно побыть у родителей и убедиться, что снова никто не вломится. Завтра съеду от них. Думаю, они будут в безопасности, как только я уеду.
- Собираешься остаться на всю ночь?
- Угу. Можешь позже подъехать, если хочешь, мы можем поиграть в "монополию".
Морелли усмехнулся.
- "Монопольку"? Как я могу пропустить? Во сколько твоя бабушка ложится?
- После одиннадцатичасовых новостей.
- Я буду около двенадцати.
Я все трепала ухо Боба.
- Что? - спросил Морелли.
- Начет нас.
- Никаких нас нет.
- Такое ощущение, что какие-то "нас" есть.
- Вот что я думаю. Есть ты и я, иногда мы вместе. Но никаких нас.
- Отдает немного одиночеством, - заметила я.
- Не усложняй больше, чем уже есть, - взмолился Морелли.
Я упаковалась в "Большого Голубого" и поехала на поиски магазина игрушек. Спустя час я покончила с шопингом, вернулась в машину и направилась домой. Я остановилась перед светофором на Гамильтон, и секундой позже мне кто-то въехал в зад. Несильно. Больше похоже было на толчок. Только покачнулся "бьюик", но я даже не пошевелилась. Первой реакцией было воскликнуть по примеру матушки, когда что-то усложняет ей жизнь: "Почему я?" Я сомневалась, что авария приличная, но все равно будет заноза в заднице. Я дернула тормоз и остановила машину. Наверно, мне нужно выйти проверить чертовы вмятины. Я выдохнула и взглянула в зеркало заднего вида.
В темноте мало что можно было разглядеть, но то, что я увидела, меня не обрадовало. А увидела я уши. Длинные заячьи уши на парне, сидевшем за рулем. Я извернулась на сиденье и покосилась в заднее окно. Заяц отвел свою тачку фунтов на десять и снова меня протаранил. Сильнее на сей раз. И "Большой Голубой" дернулся вперед.
Черт.
Я сняла машину с тормоза, дала газу и рванула на красный свет. Заяц не отставал. Я свернула на Чамберс-стрит, попетляла по улицам и остановилась перед домом Морелли. Я не увидела за собой фар, но это не гарантировало, что заяц отстал. Он мог выключить фары и припарковаться. Я выскочила из "Большого Голубого", добежала до двери и позвонила, потом забарабанила в дверь, а потом заорала:
- Открой!
Морелли открыл, и я заскочила внутрь.
- За мной гонится заяц, - пояснила я.
Морелли высунул за дверь голову, посмотрел направо, посмотрел налево и сказал:
- Не вижу никаких зайцев.
- Он на машине. Впечатался мне в зад, а потом загнал сюда.
- Какая машина?
- Понятия не имею. В темноте не разглядела. Увидела только торчавшие уши за рулем. - Сердце у меня колотилось, и я все никак не могла отдышаться. - Я вне себя, - пожаловалась я. - Этот парень доводит меня до ручки. Какой-то заяц, черт возьми! Это же какому идиоту взбредет в голову послать гоняться за мной зайца?
Ну и разумеется, пока я громко возмущалась по поводу зайца и дьявольского ума, то вспомнила, что отчасти сама виновата. Я же сама сказала Абруцци, что люблю зайчиков.
- Мы не распространялись, что заяц замешан в убийстве Содера, поэтому шансы, что здесь какой-то подражатель, мизерные, - заявил Морелли. - Если предположим, что за этим стоит Абруцци, то здесь обсуждаемый ум умеет тонко рассчитать. Известно, что Абруцци отнюдь не дурак.
- Просто сумасшедший?
- Сумасшедший насколько можно. Я слышал, он коллекционирует сувениры, а потом надевает их во время своих военных игр. Наряжается Наполеоном.
Я улыбнулась, представив нарядившегося Наполеоном Абруцци. Он бы выглядел нелепо, чуть лучше, чем парень в костюме зайца.
- Заяц, должно быть, следовал за мной от квартиры родителей, - сказала я Морелли.
- Куда ты ездила, когда очутилась здесь?
- Ездила купить "монополию". Хотела достать старую добрую "монополию". И собиралась играть гоночной машинкой.
Морелли снял поводок с крючка в прихожей и взял куртку.
- Я вернусь с тобой, но тебе придется отказаться от машинки, если играет Бабуля. Уж это по крайней мере ты можешь для меня сделать.
Часа в четыре я вздрогнула и проснулась. Я лежала на диване с Морелли. Уснула, сидя с ним в обнимку. Я проиграла две партии в "монополию", и мы переключились на телевизор. Сейчас телевизор был выключен, Морелли ссутулился рядом, положив пистолет и сотовый на кофейный столик. Свет был выключен, кроме верхней лампы в кухне. На полу посапывал Боб.
- Кто-то есть снаружи, - сообщил Морелли. - Я вызвал машину.
- Это заяц?
- Не знаю. Не хочу подходить к окну и вспугнуть, пока не подкатит подмога. Кто-то разок попробовал дверь, потом обошел вокруг и попытался открыть черный ход.
- Я не слышу сирен.
- Подъедут без сирен, - прошептал он. - Я вызвал Микки Лодера. Сказал втихую подъехать на машине без опознавательных знаков и подойти пешком.
Раздались какие-то приглушенные звуки в задней части дома и громкие крики. Мы с Морелли подбежали к черному ходу и включили на крыльце фонарь. Микки Лодер и двое полицейских в форме стояли над поверженными на землю двоими людьми.
- Боже, - усмехнулся Морелли. - Это же твоя сестра и Альберт Клаун.
Микки Лодер тоже ухмылялся. Он встречался с Валери в старших классах.
- Прости, - извинился он, поднимая ее на ноги. - Сразу тебя не признал. Ты покрасила волосы.
- Ты женат? - с ходу в карьер спросила Валери.
- Ага. Давным-давно. У меня четверо детишек.
- Просто любопытно, - сказала со вздохом Валери.
Клаун все еще валялся на земле.
- Богом клянусь, она не сделала ничего плохого, - говорил он. - Она не могла войти. Двери закрыты, и ей не хотелось никого будить. Это же не будет взлом и проникновение, да? Нельзя же вломиться в собственный дом? То есть, так приходится поступать, когда забываешь ключи, да?
- Я же видела, что ты пошла спать с детьми вместе, - обратилась я к Валери. - Как ты тут очутилась?
- А тем же путем, как ты выскальзывала из дома, когда училась в старших классах, - вмешался Морелли, широко ухмыляясь. - Через окошко в ванной на козырек заднего хода, а потом на мусорный бак.
- Должно быть, ты горячий паренек, Клаун, - все еще наслаждаясь ситуацией, сказал Лодер. - Мне вот так никогда и не удалось уговорить ее сбежать со мной.
- Не люблю хвастаться и все такое, - скромно заметил Альберт, - но я знаю, что делаю.
Позади меня в банном халате выползла Бабуля.
- Что происходит?
- Арестовали Валери.
- Серьезно? - спросила Бабуля. - Вот повезло ей.
Морелли сунул пистолет за пояс джинсов.
- Заберу куртку, и Лодер подбросит меня до дома. С тобой сейчас все будет в порядке. С тобой остается Бабуля. Прости за "монополию", но ты никудышный игрок.
- Я позволила тебе выиграть, потому что ты мне оказал услугу.
- Ага, конечно.
- Терпеть не могу прерывать твой завтрак, - сказала мне Бабуля, - но там какой-то страшный верзила у двери и хочет поговорить с тобой. Говорит, что пригнал машину.
Должно быть, Танк.
Я вышла к дверям, и Танк вручил мне ключи. Я посмотрела мимо него на тротуар. Рейнджер дал мне новенький черный "Си Ар-Ви". Очень похожий на тот, что взорвали. По прошлому опыту я знала, что он модернизирован всеми возможными способами. И наверно на него установлено отслеживающее устройство, которое мне сроду не найти. Рейнджеру нравится не выпускать из виду своих людей и машины. Позади "Си Ар-Ви" ожидал новенький черный "лэнд-ровер" с шофером.
- Это тоже тебе, - сказал Танк, вручая мне сотовый. - Запрограммирован на твой номер.
И ушел.
Бабуля смотрела ему вслед:
- Он что, из фирмы проката машин?
- Типа того.
Я вернулась в кухню и выпила кофе, пока проверяла автоответчик в своей квартире. Поступило два звонка из страховой компании. Сначала мне сказали, что вышлют экспресс-почтой формы. А во втором сообщении - что расторгли страховку. Три раза позвонивший не говорил ничего, а только дышал в трубку. Полагаю, это был заяц. Последнее сообщение поступило от соседки Эвелин. Кэрол Надич.
- Эй, Стеф, - говорила она. - Энни или Эвелин я не видела, но здесь происходит что-то забавное. Позвони мне при первой возможности.
- Я уезжаю, - сообщила я матушке и Бабуле. - И возьму свое барахло. Остановлюсь на пару дней у подруги. Рекса я оставлю здесь.
Матушка оторвалась от нарезки овощей.
- Ты ведь не переселяешься снова к Джо Морелли? - спросила она. - Я не знаю, что сказать людям. Что я скажу?
- Я остановлюсь не у Джо. Ничего людям не говори. Говорить нечего. Если я понадоблюсь, звоните на сотовый. - Я остановилась у двери. - Морелли сказал, что нужно сделать цепочку на двери. Вроде так безопаснее.
- А что может случиться? - сказала матушка. - У нас нечего красть. Здесь респектабельный район. Здесь ничего не происходит.
Я перетащила сумку к машине, закинула ее на заднее сидение и села за руль. Лучше самой поговорить с Кэрол. До ее дома доехала за пару минут. Я припарковалась и проверила улицу. Все выглядело нормальным. Потом постучала, и Кэрол открыла дверь.
- На улице такая тишина, - заметила я. - Где все?