- А что у них с сигнализацией?
- Отключена. Кнопка находится на стене за кассой.
- Знаю, мне показывали. Рассказывай дальше, Фред.
- Сюда послали сержанта, ему потребовалась помощь. Я получил распоряжение, приехал, и мы обыскали помещение. Думали, что преступник где-нибудь прячется, но нет. Либо он убрался до прихода Хокинса, либо ускользнул, когда тот бился в истерике. Дверь главного входа была закрыта, но не заперта. Они говорят, что она была заперта; видимо, через нее он и смылся.
- А мальчик?
- Да, теперь о мальчике. По словам мистера Джея, мальчишка - настоящий бесенок. У него была привычка прятаться в зале после спектакля и валять дурака. Джоббинс жаловался, что мальчишка достает его, изображая привидение и все такое прочее. Именно этим парень занимался, когда мистер Джей и мисс Данн собрались идти ужинать. Джей пытался поймать его, но было темно, а после нескольких мяуканий они услышали, как хлопнула дверь служебного входа, и решили, что мальчик ушел. Оказалось, они ошиблись.
- Хорошо. Я хотел бы поговорить с Хокинсом, Фред.
Хокинс сидел в зале. Он обладал простоватой наружностью, а покрасневшие глаза, распухший нос и обвисшие губы делали его внешность еще менее привлекательной, Хокинс скорбно взглянул на Аллейна, заговорил о расшатанных нервах и опять заплакал.
- Снова пришли терзать меня, - хныкал он. - Я пережил такой шок, мне нужен врач, а вместо этого я подвергаюсь ужасному обращению. Я буду жаловаться. Вы должны отпустить меня домой.
- Скоро отпустим, - пообещал Аллейн. - Даже отвезем, после того как вы мне спокойно расскажете о том, что произошло.
- Я уже рассказывал! Сколько можно!
- Погодите, я понимаю, что вы чувствуете себя ужасно, и с нашей стороны неприлично вас задерживать, но, видите ли, мы надеемся на вашу помощь.
- Не надо мне зубы заговаривать. Знаю я полицейских. Сначала они говорят о помощи, а потом - бац! - суют тебе под нос расписку о невыезде.
- Нет, этого не будет. Послушайте… Я сейчас расскажу, как я себе представляю случившееся, а вы исправите меня, если я ошибусь. Хорошо?
- Откуда я знаю, что вы там наговорите!
- Да никто вас ни в чем не подозревает, - вмешался Фокс. - Сколько можно повторять!
- Ничего, ничего, все в порядке, - успокаивающим тоном сказал Аллейн. - Теперь слушайте, Хокинс. Вы пришли в театр. Когда? Без десяти двенадцать?
Хокинс начал громогласно жаловаться на автобусы и грозу, но в конце концов ему пришлось признаться, что, когда проходил по улице Речников, он слышал, как часы пробили двенадцать.
- И вы вошли в театр через служебный вход. Кто вас впустил?
Оказалось, что никто не впускал. У Хокинса был ключ. Захлопнув за собой дверь, он свистнул и крикнул "привет". Довольно громко, как догадался Аллейн, поскольку Джоббинс был на посту на балконе, а Хокинс хотел дать ему знать о своем приходе, подозревая, что Джоббинс сыт по горло его опозданиями. Дверь он запер на замок и задвижку. Хокинс рассказывал неохотно, то и дело горестно жалуясь на судьбу. Постепенно он разгорячился и заявил, что случившееся наверняка самым ужасным образом скажется на всей его дальнейшей жизни. Аллейн слушал с неизменным сочувствием и интересом, подбадривая лестными замечаниями. Хокинс смотрел на суперинтенданта полными слез глазами. Он подошел к самой ужасной части своего повествования. В бутафорской было темно, поэтому он включил фонарик и прошел в зал. Там он сразу заметил тусклый свет в бельэтаже и увидел, к своему большому изумлению, Генри Джоббинса в новом ярком пальто, сидевшего в первом ряду бельэтажа.
- Вы нам об этом ничего не говорили! - воскликнул Гибсон.
- А вы не спрашивали.
Фокс и Гибсон тихо выругались.
- Продолжайте, - попросил Аллейн.
- Я сказал: "Это ты, Ген?" - а он ответил: "А кто же еще?" Тогда я извинился за опоздание и предложил выпить чаю, он согласился. Я пошел в бутафорскую и заварил чай.
- Сколько времени у вас на это ушло?
- Там стоит старый электрический чайник. Он медленно нагревается.
- Хорошо. А затем?
- О боже, боже…
- Я понимаю, но все же продолжайте.
Хокинс сказал, что поставил на поднос две чашки чая и понес их через зал в нижнее фойе, а потом стал подниматься с ними по лестнице.
Тут он опять принялся стонать и плакать, но в конце концов выдавил из себя, что, увидев труп, выронил поднос и кинулся к главному входу, но открыть его не смог. Тогда он бросился в зал, через боковую дверь на сцене добрался до служебного входа и, выбежав на улицу, столкнулся с Перегрином и Эмили. Аллейн записал его адрес и отпустил домой.
- Маленький бедняжка, - бросил Гибсон.
- Говоришь, вы обыскали театр, - сказал Аллейн. - С какой целью, Фред?
- Что ты имеешь в виду?
- Ну, как я понимаю, вы искали убийцу. А как насчет всего остального?
- Остального?..
- Например, перчатки и двух обрывков бумаги.
Последовало короткое молчание.
- У нас было мало времени, - сказал Гибсон. - Разумеется, мы их поищем.
- Вы полагаете, что, если его застали врасплох, он мог их выронить? - спросил Фокс.
- Надежда, конечно, слабая, но чем черт не шутит, - отозвался Аллейн. Он посмотрел на сержанта Бейли и фотографа, сержанта Томпсона, старых сотрудников Скотленд-ярда. - Вы осмотрели дельфина?
- Как раз собирались этим заняться, когда вы пришли, сэр, - ответил Томпсон.
- Сначала сфотографируйте его, не трогая. Вид у него, конечно, убийственный, но, возможно, на нем есть что-нибудь, кроме крови. Постаментом тоже, разумеется, надо заняться. Интересно, сколько эта штуковина весит?
Аллейн поднялся по лестнице, взял второго дельфина и взвесил его в руке.
- Упитанное животное, - сказал он.
- Полагаете, его использовали как дубину? - спросил Фокс.
- Воспользоваться им мог только физически тренированный человек, Братец Лис. - Аллейн поставил дельфина на место. - Симпатяга и вполне пришелся к месту. - Обернувшись к Гибсону, он спросил:
- Какие предприняты меры, Фред?
- Мы разослали запросы по округам, видел ли кто подозрительного человека неподалеку от "Дельфина" или в его окрестностях. Он может быть запачкан кровью или сильно возбужден. Пока никаких известий. Рори, я бы очень хотел уйти. У меня было тяжелое дежурство сегодня. Драка на бутылках и поножовщина в "Коте и вороне" с возможным смертельным исходом, три взлома и предполагаемое отравление мышьяком. Думаю, ты и без меня управишься.
- Ладно, Фред, проваливай. Буду держать тебя в курсе.
- Тогда спокойной ночи и спасибо.
После ухода Гибсона Аллейн сказал:
- Давайте взглянем на место, где лежал мальчик, а потом переговорим с Перегрином Джеем и мисс Данн. Сколько у вас здесь людей? - спросил он сержанта.
- Четверо, сэр. Один в фойе, один у служебного входа, третий с Хокинсом, а четвертый вроде как приглядывает за мистером Джеем и мисс Данн.
- Хорошо. Человек у служебного входа пусть останется на посту, а остальным следует заняться тщательным обыском помещения. Начните с бельэтажа. Где лежал мальчик?
- В партере, сэр. В центральном проходе, прямо под кромкой бельэтажа.
- Скажите, чтобы никто не прикасался к балюстраде. Идемте, Фокс.
Когда Аллейн и Фокс вошли в ярко освещенный зал, первыми им бросились в глаза Перегрин и Эмили, являвшие собой довольно трогательное зрелище. Они сидели в заднем ряду у прохода. Голова Перегрина склонилась на плечо девушки, обнимавшей его за плечи. Перегрин крепко спал. Эмили поймала взгляд Аллейна, тот кивнул. Они с Фоксом прошли дальше по проходу, туда, где мелом был очерчен контур тела Тревора.
- И что сказал доктор? Разбитая голова, сломанные бедро и ребра, кровоподтек на щеке и возможные внутренние повреждения?
- Верно, - подтвердил Фокс.
Аллейн взглянул на спинку кресла, нависавшую над тем местом, где была голова мальчика.
- Взгляните, Фокс.
- Вижу. Пятно все еще мокрое.
- Именно.
Они сделали несколько шагов и, задрав головы, посмотрели на бельэтаж. Трое полицейских, включая сержантов Томпсона и Бейли, проводили тщательный обыск.
- Бейли, - позвал Аллейн, слегка повысив голос.
- Да, сэр?
- Осмотрите участок балюстрады над нами, не повреждена ли обивка.
Наступило долгое молчание, которое нарушил лишь тихий голос Эмили: "Все в порядке. Спи".
Бейли перегнулся через балюстраду.
- Мы кое-что нашли, мистер Аллейн. Две линии следов, частично затертых. Следы идут не прямо, но наискосок, по направлению к внешнему краю, и напоминают отпечатки ногтей, а также имеются пятна, похоже, от обувного крема.
- Отлично. Вы и Томпсон, займитесь следами.
- Ну-ну, значит, он упал? - покачал головой Фокс.
- Похоже на то. Падение с бельэтажа с высоты двадцати футов. Думаю, на ногти мальчика никто не обратил внимания. Кто его нашел?
Фокс движением головы указал на Перегрина и Эмили.
- Их отослали сюда, чтобы они не мешались в фойе, - сказал он.
- Пора с ними побеседовать, Фокс.
Перегрин проснулся. Они сидели с Эмили, взявшись за руки, и походили на бездомных бродяг, особенно Перегрин с выросшей за ночь щетиной и темными кругами под глазами.
- Простите, что вам пришлось так долго ждать, - сказал Аллейн. - Думаю, вы пережили большое потрясение. Сейчас мистер Фокс прочтет ваши показания, которые вы дали мистеру Гибсону и сержанту, а вы скажете, правильно ли они записаны.
Фокс прочел, и молодые люди подтвердили, что все верно.
- Отлично, - продолжал Аллейн. - У меня к вам только один вопрос. Кто-нибудь из вас обратил внимание на ногти Тревора Вира?
Молодые люди с недоумением уставились на старшего инспектора.
- Ногти? - тихо переспросили они.
- Да. Вы нашли его, а вы, мисс Данн, оставались с ним все время, пока его не увезли.
Эмили потерла глаза, словно смахивая слезу.
- Боже, я должна взять себя в руки, - сказала она. - Да, конечно, я оставалась с ним.
- Возможно, вы держали его за руку, как обычно делают у постели больного ребенка?
- Тревора трудно назвать ребенком, - вставил Перегрин. - Он родился взрослым. Извините.
- Но я действительно держала его за руку! - воскликнула Эмили. - Вы правы. Я пощупала пульс, а потом уже не выпускала его руку.
- Вы смотрели на нее?
- Специально не смотрела. Не разглядывала. Хотя…
- Да?
- Помнится, я взглянула на нее. Я погладила его руку и подумала, какая она пухлая, совсем детская, а потом я заметила… - Она задумалась.
- Да?
Мне показалось, что у Тревора под ногтями следы помады или красного грима, но это была грязь. Ворсинки.
- Вот что я вам скажу, мисс, вы заслужили медаль, - серьезно проговорил Аллейн. - Фокс, ступайте в больницу св. Теренсия и велите им во что бы то ни стало вычистить ногти мальчика. Скажите нашему полицейскому, что он сам может этим заняться, и все, что нароет, пусть сложит в конверт в присутствии свидетеля. Пошевеливайтесь. Если старшая медсестра забьется в истерике, приструните ее. Отправляйтесь.
Фокс удалился почти бегом, однако не теряя достоинства.
- Вы тоже можете идти, - сказал Аллейн. - Где вы живете?
В ответ ему назвали Блэкфрайер и Хэмстед.
- Мы можем приютить тебя, Эмили, - сказал Перегрин. - Джереми и я.
- Я хотела бы поехать домой, Перри. Вызови мне такси, пожалуйста.
- Мы развезем вас, - предложил Аллейн. - Мне пока торопиться некуда, а на улице полно наших машин.
- Я должен дождаться Гринслейда, Эмиля, - сказал Перегрин.
- Да, конечно.
- Тогда, мисс Данн, мы подкинем вас в Хэмстед, - решил Аллейн. - Где сержант?
- Взгляните, сэр, - неожиданно раздался голос сержанта, вошедшего в зал из фойе.
- Что случилось? - спросил Аллейн. - Что у вас там?
Огромные ручищи сержанта были сложены ковшиком, словно он нес беспокойное живое существо, готовое в любой момент сбежать.
- Седьмой ряд партера, сэр, в центральном проходе, - доложил сержант. - На полу, примерно в шести футах от того места, где лежал мальчик. Там валялась черная бархатная подставка, смахивающая на мольберт, а рядом кусок полиэтилена.
Он раскрыл ладони, словно книгу, и все увидели маленькую сморщенную перчатку и два обрывка пергамента.
- Это то, что мы искали, сэр?
3
- Я вижу только одно объяснение случившемуся, мой дорогой Аллейн, - сказал мистер Гринслейд, с трудом сдерживаясь. - Мальчик, который был, по словам Джея, неприятным и непослушным ребенком, хлопнул дверью, чтобы все подумали, что он ушел, но на самом деле остался и, каким-то образом узнав комбинацию шифра, ограбил сейф. Джоббинс поймал его с поличным, видимо, он заметил мальчика с балкона. Когда Джоббинс погнался за ним, мальчик, возможно случайно, опрокинул постамент, и статуэтка дельфина обрушилась на сторожа. Перепугавшись, он бросился в бельэтаж, намереваясь оттуда спуститься в зал, но в панике не заметил балюстрады, налетел на нее, оставив след от ногтей, и, перекувырнувшись, свалился в партер. Падая, он выронил подставку с перчаткой и бумагами, и они тоже рухнули в проход.
Мистер Гринслейд, выглядевший по причине небритости непохожим на себя, развел руками и откинулся на спинку кресла Уинтера Мориса. Перегрин сидел за своим столом, Аллейн и Фокс устроились на двух более скромных стульях, предназначенных для посетителей. Было двадцать минут четвертого, в воздухе висел густой запах сигаретного дыма и алкоголя.
- Вы не отвечаете, - заметил Гринслейд. - Вы не согласны со мной?
- Как рабочая версия ваша теория выглядит достаточно привлекательно. Она стройная и четкая. И не предполагает дальнейших усилий. Нам лишь остается ждать, пока мальчик придет в себя и выздоровеет, чтобы отправить его в колонию для несовершеннолетних за убийство.
- Вот чего я не понимаю… - начал Перегрин, но осекся. - Извините.
- Нет-нет, продолжайте, - подбодрил его Аллейн.
- Мне непонятно, почему мальчик, взяв перчатку и документы, вернулся в фойе бельэтажа, где его наверняка должен был увидеть Джоббинс. Почему он не спустился через бельэтаж в зал, а оттуда через боковую дверь к служебному входу?
- Возможно, он хотел похвастаться, или… Вы правы, - сердито заметил Гринслейд. - Ваши возражения не лишены оснований.
- И еще одно, - продолжал Перегрин. - Я должен был раньше об этом сказать. В полночь Джоббинс всегда звонил в полицию и пожарным с ежедневным докладом. Он пользовался телефоном в нижнем фойе.
- Прекрасно, - сказал Гринслейд. - У мальчика была возможность сбежать незамеченным. Ваше мнение, Аллейн?
- Следователю в принципе не рекомендуется высказываться, - небрежным тоном заметил Аллейн. - Но поскольку посетители бистро и несчастный Хокинс исключили Джея из числа подозреваемых, а вы лично находились за тридцать миль отсюда…
- Я бы попросил!
- …то у меня нет причин, чтобы не поделиться с вами некоторыми сомнениями. Каким образом мальчик, сжимая в руках добычу и находясь лицом к балюстраде, умудрился поцарапать ногтями обивку, да так, что царапины идут не поперек, а вдоль балюстрады, немного отклоняясь к внешней стороне? К тому же там есть след от обувного крема - видимо, мальчик задел ногой за обивку. Все эти следы никак не сочетаются с прыжком в зал вниз головой. Зато они отлично сочетаются с такой картиной: мальчика ударили по лицу, он упал на балюстраду, его подняли и столкнули вниз. Возражения мистера Джея также весьма разумны. Сейчас у меня нет на них ответов, надо подумать. Далее, если мальчик - убийца и вор, то кто тогда отодвинул задвижку и поднял решетку на двери главного входа? Кто оставил ключ в замке и захлопнул дверь снаружи?
- Неужто дверь была открыта?
- Полиция нашла ее открытой.
- Я… я не заметил этого, - сказал Перегрин, потирая рукой глаза. - Наверное, я пребывал в шоке.
- Наверное.
- Джоббинс запирал дверь на задвижку и опускал решетку после того, как все уходили, и мне кажется, что он всегда вешал ключ в углу за кассой. Нет, - медленно произнес Перегрин, - мальчик никак не мог открыть дверь. Одно с другим не сходится.
- Вот именно, не сходится, - мягко заметил Аллейн.
- Какие действия вы намерены предпринять? - спросил Гринслейд.
- Те, что обычно предпринимаются в таких случаях. Боюсь, дело выглядит довольно запутанным. Конечно, на постаменте или дельфине могут обнаружиться следы, но я склонен думать, что скорее всего на них ничего нет. Возможно, на сейфе есть опечатки, но пока сержант Бейли ничего не нашел. Вызывает интерес кровоподтек на лице мальчика.
- Если он придет в себя, - сказал Перегрин, - он нам все расскажет.
- Только в том случае, если он сам ни в чем не виноват, - упрямо стоял на своем Гринслейд.
- Сотрясение мозга - вещь непредсказуемая, - отметил Аллейн. - А пока нам придется допросить всех членов труппы, рабочих сцены, служащих и всех прочих.
- Допросить?
- Необходимо выяснить, кто и где был в момент совершения преступления. Вы могли бы мне помочь, - обратился Аллейн к Перегрину. - Если не считать мальчика, вы и мисс Данн последними покинули театр. Конечно, если кто-то не затаился в ожидании вашего ухода, что вполне вероятно. Вы не могли бы вспомнить, когда и через какую дверь уходили другие актеры?
- Думаю, могу, - нахмурился Перегрин.
Эмоциональная усталость обернулась нервным возбуждением, такое же состояние повышенной восприимчивости он частенько испытывал после затянувшихся генеральных репетиций. Он поведал о мерах предосторожности, предпринимаемых после каждого спектакля. Помещение тщательно обыскивается рабочими сцены и служителями. Перегрин был уверен, что никому из зрителей не удалось бы спрятаться в театре.
Он деловито и точно описал, как ушли рабочие и как Гертруда Брейси и Маркус Найт вышли вместе через зал, чтобы избежать луж. Вслед за ними появился Чарльз Рэндом, он был один и воспользовался служебным входом. Потом из гримерной вышла Эмили и осталась с Перегрином за кулисами.
- А потом, - продолжал Перегрин, - появились Дестини Мед и Гарри Гроув с компанией. Они, по всей видимости, собирались устроить вечеринку. Они вышли через служебный вход, и я слышал, как Гарри крикнул, что собирается привезти какую-то вещь, а Дестини просила его не задерживаться. И в тот момент - я как раз выглянул на улицу, чтобы узнать, что там творится, - в тот момент мне показалось… - Он умолк.
- Что вам показалось?
- Я подумал, что боковая дверь на сцене приоткрылась. Хотя мне не очень хорошо было видно. Если так оно и было, то ее наверняка приоткрыл этот несчастный мальчишка.
- Но вы не видели его?
- Нет, только слышал. - И Перегрин рассказал, как он спустился в зал и о чем разговаривал с Джоббинсом. Аллейн попросил его повторить еще раз, желая удостовериться, что все понял правильно.
- Вы бросились ловить мальчика, не так ли? После того, как он мяукнул и хлопнул дверью?
- Да. Но Джоббинс сказал, что за ним не угнаться. Поэтому мы распрощались и…
- Да?