Видно, магнитофона и видеокамеры маловато для кавказской охоты, которую он, Ефим Шлайн, затеял, отправившись по следу Севастьянова…
Лев явился на Кавказ не за покупкой дачи на Черноморском побережье. Ему посветило крупное дело. Европейского уровня и размаха. И предложение поступило ещё во Франции. Кто бы мог подумать, что от специального посланца из Чечни?
Только приступив к нынешней охоте, Ефим Шлайн вполне оценил значимость шифровки, поступившей к нему из Парижа в ноябре 2000 года. Агент доносил:
"Из Источника стало известно, что в Париж в октябре прибыл чеченский бизнесмен Бекбулак Хасанов. Он просит политического убежища и получил временный вид на жительство во Франции с быстротой, которая свидетельствует о благоволении к нему местных властей.
Хасанов заявил агентам ДСТ, французской контрразведки, что ФСБ и МВД России преследуют его с ноября 1999 года и что от него требовали выкупа за освобождение захваченных русскими заложников из международных представительств в Чечне, организацию поставок оружия в Москву криминальным структурам так, чтобы российские спецслужбы могли перехватить эти поставки, а также сведения о лидерах сепаратистов. Хасанов добирался в Париж в бронированном "Мерседесе" по маршруту Краснодар - Тамань - Крым - Киев Варшава - Берлин, как он утверждает, несколько недель.
В Москве чеченец возглавлял холдинг "Колкия" (дается с голоса, нуждается в уточнении), якобы являющийся филиалом засекреченной кредитно-финансовой монополии, головная контора которой находится в труднодоступных горах Малой Чечни.
Вчера, 24 ноября, в пятницу, около восемнадцати вечера в кафе "Фуке" на Елисейских полях я наблюдал контактную встречу "Вольдемара" с Хасановым в присутствии адвоката Ива Пиккеля. На следующий день, в субботу 25 ноября, "Вольдемар" провел ещё два с лишним часа в той же компании в конторе адвоката.
Надеюсь, об остальном Вольдемар информирует".
"Вольдемар", то есть Лев Севастьянов, не информировал. Ефим Шлайн решил, что у него состоялась рутинная встреча с адвокатом - скажем, о возможностях банковского обслуживания Хасанова при посредничестве севастьяновской структуры. И Севастьянов не отправил Ефиму донесение. А потому Ефим оставил шифровку без последствий.
Напрасно. Она оказалась толковым доносом.
Пайзулла Нагоев, конечно, прав. Московские "корифеи" кавказских дел не способны определить, кто здесь кто по говору или наречию, не отличают по очертанию лица и характеру чеченца от кабардинца, аварца от осетина, черкеса от лакца, лезгина от кумыка, даргинца от карачаевца. Тысячи и тысячи, возможно существенных, мелочей такого рода и составляют темный лес, тем более для далекого от этой экзотики Ефима Шлайна.
Нагоев - вежливый человек, правду-матку резать не станет. Высказался мягче, упаковав мысль в пословицу: "Кто садится на чужого коня, на середине брода свалится в воду". Де, мол, не я, народ привык так думать…
И все же, все же… Севастьянова не выкрали из Сочи, как полагает Нагоев.
Проводник - типичный чеченец: вежлив, сдержан в словах, осмотрителен и, возможно, коварен. Традиционен, что ли. И ход его мыслей - как у большинства соплеменников: крупная сделка - это крупный выкуп за крупного человека. Но Льва Севастьянова на самом-то деле заманили на Кавказ не для того, чтобы получить деньги за его голову. Да и не заманивали его вовсе. Севастьянова пригласили. Проворачивать крупное дело. Финансовое. Какое же еще?
Бекбулака в Москве прижали, конечно, до невозможности - то ли прокуроры, то ли ещё кто. Он испросил у вожаков разрешения уйти на Запад и получил не только его, но и задание вступить в деловые отношения с Севастьяновым.
Так что меченому атому следует предоставить полную свободу. Рано или поздно он обозначит миллионы, которым понадобился финансовый специалист европейского класса для выхода с гор в открытый океан легальных финансов. Как ему, Ефиму Шлайну, чтобы подняться в эти горы, понадобился Пайзулла Нагоев.
Севастьяновские пути-дорожки - компетенция Ефима Шлайна. До этого в Сингапуре, потом в Париже, а теперь и на Кавказе. Что бы ни говорил проводник.
Ефим назовет операцию "Щелкунчик". Щипчики для орехов. Севастьяновская одиссея - одна половинка зажима. Вторая - пятнадцать миллионов долларов, отправленные сюда же и где-то в пути, если все прошло как положено, крапленные электронной меткой. Наступит момент, и он, Ефим, сдавив щипцы, расколет здешнюю скорлупу… А носители капустных листков, отшелушенных от чеченского меченого кочана, станут обозначаться один за другим, засвечиваясь зацарапанным зеленым налом. Где бы ни оказались в мире… Работка и для Интерпола. Великий Шлайн! Ура! Слава!
Поздновато приходят, однако, стоящие мыслишки…
Теперь бы дотянуть до темноты и аккуратно убраться.
Просчитывая варианты исхода, Ефим подумал: если только его не выдал проводник Пайзулла Нагоев.
3
Ощущение возможности измены профессионал не сбрасывает со счетов. Инстинкт не подводит. Случается, конечно, что он срабатывает по инерции как говорится, на старых дрожжах. Или лучше сказать, на испарениях от навоза, натасканного в душу предыдущими предательствами. Как паранойя. Или в результате замотанности.
В отношении Нагоева Ефим тревожился с первого же контакта. Слишком гладко произошло появление проводника, словно его и не искали. Чеченец будто готовился к встрече и заранее ждал случая подвернуться Ефиму…
Спустя четверть часа после тревожного звонка из Парижа Ольга Севастьянова возникла в телефонной трубке Ефима второй раз и сообщила, что, слава Богу, все обошлось. По мобильному на неё вышел шеф курортного квартирного бюро из Новороссийска и сообщил, что мужа увез на шашлыки владелец продающегося в Лазаревском дома. Сотовый Севастьянова не прозванивается, наверное, экранируют горы или сел аккумулятор. Всех и дел-то.
- Новороссийский посредник оставил координаты? - спросил Шлайн по привычке фиксировать мелочи, касающиеся его агентов, действующих или спящих, подчиненных по службе или работающих по найму.
Ольга дала номер телефона и назвала бюро - "Серноводск". Имя агента не запомнила. Какое-то восточное.
В базе данных квартирных бюро и риэлторских заведений, зарегистрированных на Черноморском побережье, фирма "Серноводск" не числилась. При компьютерном поиске по названию она выскочила в списке частных охранных предприятий. Причем, в Новороссийске - география совпадала.
Возможно, человек, говоривший с Ольгой, представился агентом квартирного бюро из деликатных соображений: клиент попросил оповестить жену опекаемого гостя, что супруг благополучно здравствует… Проявил агент и корректность. Название и координаты охранной структуры, тактично не обозначая её характера, сообщил точно.
Шлайн соединился с Новороссийском и попросил квартирное бюро "Серноводск" передать по факсу перечень предоставляемых услуг. Послание пришло через несколько минут. В левом верхнем углу бланка была изображена львиная морда, скопированная с заставки киностудии "Метро Голдвин Майер". Бездна вкуса, как сказал бы Шемякин, пижон и сноб по причине закомплексованности своим происхождением из крестьянского генофонда.
Потенциальному клиенту сообщалось:
ОХРАННО-СЫСКНОЕ ЧАСТНОЕ ПРЕДПРИЯТИЕ "СЕРНОВОДСК"
Пять лет на рынке комплексной безопасности.
1. Весь спектр детективных услуг.
2. Сбор экономической информации о компаниях Юга России и Северного Кавказа, а также сопредельных стран ближнего и дальнего зарубежья.
3. Деловые кредитные истории.
4. Работа по конкретным уголовным и гражданским делам.
5. Проведение комплексных расследований с применением полиграфа ("детектора лжи").
6. Преднаймовые и последующие психофизиологические тестирования персонала.
7. Вооруженная охрана: личная, стационарная, сопровождение грузов и ценностей.
8. Консалтинговые и технические мероприятия.
Предоставляет также: бронеавтомобили и автомобили представительского класса, профессиональную радиосвязь, вооружение и средства защиты.
Обещает: разумные цены и сжатые сроки.
Заявляет:
"Предвидеть и предотвратить сложнее, но эффективнее, чем бороться с последствиями".
Международные связи: входит в
World Association of Detectives Inc., (WAD) - Всемирную Ассоциацию Детективов,
World Investigators Network (WIN) - Всемирную Детективную Сеть,
American Society of Industrial Security (ASIS) - Американское Общество Промышленной Безопасности.
Ефим Шлайн прикинул: для провинциального сыскного бюро - работа неподъемная.
Скорее, некий филиал, созданный в собственных целях ВАД, ВДС и кем-то там еще. Филиал, прикрывающийся "Серноводском", возможно, и вывел Бекбулака Хасанова или тех, кто за ним стоит, на Льва Севастьянова в Париже.
Далее - почему именно "Серноводск"?
Городок находился в Чечне. По справкам - бальнеологический курорт в 50 километрах к западу от Грозного, в 3 километрах от станицы Серноводская близ железной дороги, у южного склона Сунженского хребта на высоте 310 метров над уровнем моря. Средняя температура января - минус 4. Разрушен в первую чеченскую войну в 1996 году. Пять лет назад. И ровно столько же лет ЧОП, то есть частное охранное предприятие, "Серноводск" подвизается на рынке, как они его называют, комплексной безопасности.
Второй раз в бюро "Серноводск" Ефим позвонил из почты в Адлере, куда прилетел на следующий день утренним рейсом, поскольку билетов на Новороссийск не оказалось.
Секретарь ответила, что шеф на месте, в Новороссийске, и может встретиться с потенциальным клиентом в шестнадцать ноль-ноль, если устраивает время, в конторе или любом удобном для клиента месте. Ефим ответил, что время подходит, а относительно удобного для себя места сообщит за полчаса до встречи. На том и расстались.
Шлайн приехал из Адлера в Новороссийск на такси. Намотавшись по серпантинам прошлого века, Ефим расплатился с таксистом, завернув в платный туалет, чтобы провериться насчет хвоста, и отправился далее пешком по центру города, переполненному подержанными иномарками с правым рулем, - к дому 18 по улице Советов. Юридический адрес ЧОП "Серноводск" принадлежал, оказывается, безликому зданию городской администрации.
В Москве Ефим замерзал и кутался в шарф, в Адлере снял кожаное пальто, а потом и картуз "под Жириновского". В Новороссийске же и при пятнадцати выше нуля парило из-за влажности. Постовой у стойки при входе в городскую администрацию покосился на раздувшийся бесформенный портфель, куда Ефим втиснул верхние пожитки, и сказал, что пропустить не может. В здании вырубилось электричество, установка на проверку ручной клади, как сказал постовой, не функционирует, и допуск в администрацию в таких случаях прекращается. Между тем, мимо пробегали суетливые люди в цветных пиджаках, прижимая крышки атташе-кейсов оттопыренными пальцами чаще всего с перстнем-печаткой.
Назвав номер ЧОП "Серноводск", Ефим Шлайн спросил, действительно ли контора с таким телефоном расположена в здании. Постовой, застряв взглядом в конце многостраничного списка, скрепленного нитяной прошивкой, нахмурился и ужесточил тон:
- А вы кто?
- Насчет сертификации чайного листа.
- Нет, это другое учреждение. Пройдите за дверь. Разберитесь в бюро пропусков.
Адлерского таксиста звали Иван Халявка. Это сообщалось на плашке, приклеенной скотчем у панели приборов. Новороссийского, который вез Ефима Шлайна на разболтанном BMW с правым рулем, тоже звали Иван, но фамилия была Хворостин. Он считал портовый ресторан наиболее подходящим для обеда, поскольку там круглосуточно подавали борщ с салом. Кубань для России колонизировали, видимо, запорожцы.
У пахнувшего морской свежестью пирса, уставленного круизными перевозчиками "челноков" в Турцию и обратно, Ефим вспомнил, что не брал отпуска три с лишним года. Из-за Эрики, которая беспрестанно сновала между Таллином и Москвой от мужа к отцу и обратно.
В ресторане "Морской еж" за пластиковым столом, накрытым серо-оливковой скатертью, он выпил бочкового пива и съел жареную свежую камбалу с кучей зелени, включающей сочнейший лук, в сопровождении огромных ломтей пушистого ситного. Когда принесли кофе, Ефим спросил про телефон и через минуту получил переносную трубку.
Наклонные грани стеклянной башни ресторана покрылись рябью - пошел дождь со снегом. Будто и не светило четверть часа назад солнышко. Буксир "Навигатор" с подъемным краном над белой надстройкой медленно полез под верхнюю перекладину огромного окна, за которым стоял на чалках, и вдруг рухнул до нижней. За окном начинался шторм.
- Меня зовут Нагоев, - сказал шеф ЧОП "Серноводск" в трубку. - Я знаю "Морской еж". Буду через десять минут.
Сухогрузы на рейде исчезли за смесью ливня и снега, которой разродилась туча, придавившая своим провисшим чревом окрестности.
Нагоев оказался поджарым, жилистым кавказцем в серой тройке с безупречным, в неприметную полоску, галстуком. Провинциальный детектив носил серый же плащ и перчатки - свои перчатки Шлайн забыл дома. Лицо никакое. Глаза - тоже. Рост средний. Сложение - такое же. Длинноватый, слегка отвисший нос, тяжеловатые мочки ушей, вот и все, пожалуй, особые приметы. С протянутой рукой не сунулся, улыбаться не стал, ждать приглашения присесть к столу - тоже.
Снял плащ, бросил на один стул, сел на другой, сказал:
- Слушаю? - И уставился в скатерть.
- Меня интересуют пункты первый, третий и седьмой из вашего ассортимента, - ответил Шлайн.
- Вы можете назвать район работы - хотя бы в общих чертах, поскольку разговор ознакомительный?
- Что значит - район?
- Где?
- Сочи, Краснодар, Ставрополь, Ингушетия, Осетия, Чечня… Там. Приблизительно.
- Можно.
- Можно - что?
- Работать по пунктам первый, третий и седьмой.
- У вас есть рекомендации? - спросил Ефим.
- А у вас? - ответил Нагоев.
Оба рассмеялись. Сразу и вместе, но по разным поводам.
Нагоев посчитал забавным, что получает клиента из службы Моссад. Иудейского обличья собеседник не мог служить в российской конторе - по крайней мере, в ранге, который обеспечивает свободу оперативных решений на месте. Молодые недавно появились кое-где, а этот дожил до почтенного возраста. Да и одет по-ближневосточному: кремовые брюки зимой, блейзер с пуговицами под серебро, манжеты полосатой сорочки торчат на ладонь из рукавов, пестрый галстук, который ни с чем не вяжется, и бесформенный, хотя и дорогой, портфель с торчащим кончиком пояса от безжалостно впихнутого кожаного пальто. Зарос, словно "гоги", ночующий на рынке…
Шлайна смешила нелепость ситуации. Юридический адрес нагоевского "Серноводска" совпадал с расположением новороссийской администрации. Не трудно домыслить, что человек, явившийся в ресторан "Морской еж", представляет, по существу, охранный колхоз, созданный оперативными сотрудниками, скорее всего, шлайновскими же коллегами из местных, для приработка на стороне. Таким образом, Шлайн, нанимая Нагоева, совершал, говоря юридическим языком, преступный сговор с целью подкупа должностного лица - совращал коллегу на совместные с ним оперативные действия, не санкционированные командованием.
Ефим выложил на стол две фотографии Севастьянова в анфас и профиль.
- Я видел его, - сказал Нагоев. - Четыре дня назад.
- И знаете, где он сейчас?
- Знаю. Что вы желаете?
- Понаблюдать за ним, день или два, не больше. Там, где он находится.
- Это опасно.
Ефим Шлайн пожал плечами.
- Смертельно опасно, - сказал Нагоев.
- Давайте договариваться, - ответил Шлайн. - Сколько, когда и где.
Пайзулла Нагоев достал из жилетного кармашка визитную карточку в половинку обычного формата, чиркнул несколько цифр на оборотной стороне тонким карандашиком и двинул по серо-оливковой скатерти, пошедшей морщинами. За карточкой последовали и севастьяновские фотографии.
- Это стоимость коктейля из пунктов первый, третий и седьмой.
Ефим Шлайн сделал усилие, чтобы ответить согласием не слишком быстро. Коллега работал по откровенно демпинговым ценам. А что следовало ожидать? Допустим, этот Нагоев имеет ранг полковника, как и он, Шлайн. Четыре с половиной тысячи рублей в месяц жалованья. Сто пятьдесят американских долларов. Пятерка в день.
Пятерка в день. Шлайн и Нагоев стоили десять долларов в сутки на двоих. Возможно, Шемякин и прав: убраться в отставку и открыть частную биржу по подбору швейцаров-вышибал для кафе и ресторанов…
Скрепляя договоренность, которая с этого момента превращалась в преступный сговор двух должностных лиц, Ефим Шлайн сказал:
- Согласен. Начинаем через три дня. Откуда?
- С другого конца Кавказа и у другого моря, Каспийского. Махачкала. Доберетесь?
- Подходит.
- Гостиница "Ленинград". В центре города. Вы приезжаете и размещаетесь. Через полчаса после вашего появления я позвоню в номер. Предоплату, которая указана на визитке, произведете в сбербанк в Петербурге. К моменту вашего появления в Махачкале сумме полагается прийти на счет.
- Диктуйте реквизиты счета, я записываю…
Через три дня в Махачкале на бульваре Ленинского проспекта против высотной гостиницы "Ленинград", осаждаемой тараканами, Ефим Шлайн погрузил свое оборудование в "Волгу" с ржавыми бамперами и приборной панелью без датчиков, за рулем которой сидел Пайзулла Нагоев.
Еще в Адлере Шлайн ощутил нарастающий дискомфорт из-за недостатка простора для движения. Тесное кресло в Ту-154, пока летел из Москвы, потом такси, в котором колени несколько часов упирались в спинку переднего сиденья, снова такси в Новороссийске, сидение в "Морском еже"…
Тогда, в Новороссийске, Ефим с удовольствием прошелся от пирса, над которым возвышалась стеклянная башня ресторана, несколько сот метров до ворот в высокой решетке, отгораживающей причалы от города. Выйдя на просторную площадь, он порысил по ней минут пять, любуясь дореволюционной постройки зданиями морского ведомства.
И в конце пробежки, прокручивая в памяти услышанное и увиденное в "Морском еже", подумал, что чеченцев в органы не брали. Никогда.
…Теперь, спустя неделю после Новороссийска, между компостными кучами, Ефим Шлайн испытывал ту же "кавказскую некомфортность" от недостатка движения в виду манившего прогуляться классического пейзажа с ручейком, редкими деревцами, тонким снежным покровом на фоне великолепных горных кряжей. Приходилось изображать бревно. "Никаких разминок, никаких потягушек даже на боку или животе", - велел Нагоев.
Полчаса назад за протокой, на крыльцо бревенчатой виллы вышел, видимо, предупрежденный по связи, чеченец, который плескался с Севастьяновым в ледяной воде после бани. В черном двубортном полупальто и начищенных фасонных ботинках, рангом явно повыше боевика. Он принял от конвойного приведенного откуда-то из-за дома арестанта, на темени которого ерошились сивые редкие волосы.