Томас чувствовал ее боль, но был бессилен облегчить страдания; более того, ему предстояло только усилить их.
- Все указывает на то, что сэр Локвуд шел домой после заседания палаты общин, - продолжил он. - Когда он подошел к Вестминстерскому мосту, на него с ножом или с бритвой напал неизвестный. Тот нанес ему только один удар, в шею, но он оказался смертельным. Если это вас хоть немного утешит, ваш муж ощутил боль лишь на одно короткое мгновение. Смерть была чрезвычайно быстрой.
- Его ограбили? - Леди Гамильтон заговорила исключительно для того, чтобы продемонстрировать хладнокровие, которое ей удавалось сохранять с величайшим трудом.
- Нет, все указывает на то, что нет, - если только у него не было с собой чего-то, о чем мы не знаем. Деньги, часы с цепочкой и запонки - все осталось при нем. Возможно, конечно, что грабитель просто не успел все это забрать, что ему помешали. Однако это маловероятно.
- Почему… - Голос женщины дрогнул. Она судорожно сглотнула. - Почему маловероятно? - Питт колебался. - Почему маловероятно? - повторила она.
Ей придется узнать; если не расскажет он, расскажет кто-то другой, даже если она откажется читать газеты. Завтра об этом будет знать весь Лондон. Томас не знал, как себя вести - смотреть на нее или в сторону, - однако считал, что прятать глаза - это трусость.
- Его привалили к фонарному столбу и привязали кашне. Человек, которому помешали бы, не успел бы это сделать.
Леди Гамильтон безмолвствовала и не сводила с него взгляда.
Инспектор продолжил, так как у него не было выбора:
- Я должен спросить у вас, мэм, не получал ли сэр Локвуд какие-либо угрозы. Что вам известно об этом? Были ли у него противники на депутатском поприще или конкуренты в бизнесе, которые могли бы желать ему зла? Конечно, это мог совершить и сумасшедший, однако и вероятность, что это дело рук человека, знавшего его, тоже исключать нельзя.
- Нет! - Как и ожидал Питт, это "нет" было безотчетным. Кому понравится считать подобное злодеяние чем-то иным, кроме превратности судьбы, несчастливого стечения обстоятельств, приведших человека не в то место не в тот час?
- Он часто возвращался домой пешком после поздних заседаний?
Леди Гамильтон заставила себя собраться. По ее глазам Питт понял, что она внутренним зрением видит выступающий из темноты мост, представляет, как совершается злодейство.
- Да-да, если погода к этому располагала. Идти всего несколько минут. Путь хорошо освещен… и…
- Да, знаю, я сам прошел этой дорогой. Вполне возможно, что очень многие знали, что рано или поздно он пойдет домой пешком, и ждали этого момента.
- Допускаю, что это так, но только безумец мог…
- Ревность, - сказал Питт, - страх, алчность способны сорвать присущие нормальному человеку ограничения и обнажить нечто, что очень близко к безумству.
Леди Гамильтон ничего не сказала.
- Вы хотите, чтобы я известил еще кого-то? - мягко спросил Питт. - Других родственников? Если бы мы могли избавить вас от печальной…
- Нет-нет, благодарю вас. Я уже велела Хаггинсу позвонить моим братьям. - Ее лицо напряглось и приняло странное, скорбное, оскорбленное выражение. - И мистеру Барклаю Гамильтону, сыну моего мужа от первого брака.
- Позвонить?..
Она удивленно заморгала, потом поняла смысл его вопроса.
- Да, у нас есть этот самый… телефон. Я почти им не пользуюсь. Я считаю это варварством - разговаривать с людьми, когда не видишь их лица. Предпочитаю писать письма, если нет возможности нанести визит. Но сэр Локвуд видит… видел в этом массу удобств, - поправилась она.
- Он хранил дома рабочие документы?
- Да, в библиотеке. Однако я не вижу, какая вам от них может быть польза. В них нет ничего конфиденциального. Такого муж в дом не приносил.
- Вы уверены?
- Полностью уверена. Он несколько раз сам мне так говорил. Он, знаете ли, был личным парламентским секретарем при министре внутренних дел. И знал, как хранить секреты.
В этот момент в холле раздался шум. Парадная дверь открылась и закрылась, и довольно громко зазвучали два мужских голоса, перекрывая недовольное бормотание дворецкого. В следующее мгновение дверь передней широко распахнулась, и на пороге возник один из мужчин. Его седые волосы отливали серебром в свете ламп, красивое лицо с волевым носом и соболиными бровями было мрачным и напряженным.
- Аметист, дорогая. - Он вошел, игнорируя Питта, и заключил в объятия свою сестру. - Это ужасно! Не могу передать, как я опечален. Мы, конечно, сделаем все возможное, чтобы защитить тебя. Мы должны оградить тебя от множества глупых домыслов. Возможно, нам удастся избавить тебя от доли неприятностей, если ты на время покинешь Лондон. Добро пожаловать в мой дом в Олдебурге; можешь пожить там, если пожелаешь. Там тебе никто не помешает. Сменишь обстановку, подышишь морским воздухом. - Он резко повернулся. - Джаспер, ради бога, что ты там встал? Иди сюда. Ты же захватил с собой свой чемоданчик - что у тебя там есть, чтобы успокоить ее?
- Мне ничего не надо, спасибо, - сказала леди Гамильтон и, втянув голову в плечи, отвернулась от него. - Локвуд мертв - никто из нас уже ничего не изменит. И спасибо тебе, Гарнет, но я никуда не поеду. Возможно, потом.
Наконец-то Гарнет Ройс посмотрел на Питта.
- Полагаю, вы из полиции? Я сэр Гарнет Ройс, брат леди Гамильтон. Это ваше требование - чтобы она осталась в Лондоне?
- Нет, сэр, - ровным голосом ответил Томас. - Но, думаю, леди Гамильтон была бы рада оказать нам всемерную помощь в поимке того, кто виновен в трагедии.
Гарнет окинул его холодным, бесстрастным взглядом.
- Не представляю, каким образом. Маловероятно, что ей что-то известно о том безумце, который совершил это преступление. Если мне удастся убедить ее уехать из Лондона, могу ли я быть уверенным в том, что у вас не возникнет никаких возражений? - В его голосе явственно звучало предупреждение; это был тон человека, привыкшего не только повелевать, но и чтобы его желания исполнялись.
Питт не моргнув встретил его взгляд.
- Расследуется уголовное преступление, сэр Гарнет. На настоящий момент я не имею ни малейшего представления о том, кто его совершил и какие мотивы им двигали. Но я не исключаю, что у сэра Локвуда, который был публичной фигурой, по какой-то причине появились враги, реальные или воображаемые. Было бы неразумно делать преждевременные выводы.
В комнату прошел Джаспер, более молодая и менее властная версия своего брата. У него были более темные глаза и волосы, и в его облике напрочь отсутствовало обаяние, присущее Гарнету.
- Гарнет, инспектор абсолютно прав. - Он положил руку на предплечье сестры. - Тебе лучше прилечь, дорогая. Пусть камеристка приготовит тебе из этого укрепляющее питье. - Он протянул леди Гамильтон маленький пакетик с сухими травами. - Я загляну утром.
Женщина взяла пакетик.
- Спасибо, но тебе нет надобности пренебрегать своими постоянными пациентами. Со мной все будет в порядке. Мне предстоит много дел: отдать распоряжения, известить людей, написать письма и так далее. У меня нет намерения сейчас уезжать из города. Возможно, позже - потом - я с радостью поживу в Олдебурге. Я благодарна тебе, Гарнет, за заботу, но если?.. - Она вопросительно посмотрела на Томаса.
- Инспектор Питт, мэм.
- Инспектор Питт, прошу меня извинить, но я хотела бы отдохнуть.
- Конечно. Вы позволите мне завтра утром поговорить с вашим дворецким?
- Естественно, если вы считаете это необходимым.
Она уже собралась покинуть комнату, как в холле опять послышался шум и в переднюю быстрым шагом вошел еще один мужчина - стройный, темноволосый, очень высокий и лет на десять младше самой леди Гамильтон. На его лице лежала печать шока, а в расширившихся глазах отражалось величайшее напряжение.
Аметист Гамильтон страшно побледнела, застыла как вкопанная и покачнулась. Гарнет, стоявший на шаг позади нее, расставил руки, чтобы поддержать ее. Она слабо отмахнулась от него, давая понять, что не нуждается в его помощи, но тут силы покинули ее.
Молодой человек тоже застыл, стараясь совладать с некой сильной эмоцией, которая грозила прорваться наружу. Его рот был страдальчески изогнут, во взгляде читались растерянность и смятение. Он пытался найти фразу, подобающую ситуации, но не мог.
Леди Гамильтон первой взяла себя в руки.
- Добрый вечер, Барклай, - сделав над собой усилие, произнесла она. - Не сомневаюсь, Хаггинс рассказал тебе о смерти твоего отца. Это очень любезно с твоей стороны, что ты пришел, особенно в такой поздний час. Боюсь, сейчас что-либо делать невозможно, но я благодарю тебя за то, что ты пришел.
- Примите мои соболезнования, - натянуто проговорил он. - Если понадобится моя помощь, пожалуйста, дайте мне знать. Оповещение, деловые вопросы…
- Я сам решу все вопросы, - встрял Гарнет. Либо он не догадывался, какое чувство владеет молодым человеком, либо решил игнорировать его. - Спасибо. Я буду держать тебя в курсе.
В течение одного долгого мгновения никто не двигался с места. Джаспер беспомощно смотрел на остальных, Гарнет проявлял нетерпение, Аметист едва не падала в обморок, а Барклай страдал, не зная, что сказать или сделать.
Наконец Аметист склонила голову и присела в реверансе с таким ледяным безразличием, что при иных обстоятельствах его можно было счесть явной грубостью.
- Благодарю тебя, Барклай. Ты, наверное, замерз. Хаггинс принесет бренди. Я же удалюсь - прошу меня извинить.
- Конечно, я… я… - запинаясь, проговорил молодой человек.
Леди Гамильтон выждала несколько секунд, но Барклай так и не нашел что сказать. Аметист, поддерживаемая под локоть Джаспером, в полнейшем молчании прошла мимо него и покинула переднюю. Все услышали, как ее шаги удаляются по ту сторону холла.
Гарнет повернулся к Томасу.
- Благодарю вас, инспектор, за вашу… корректность, - сказал он, тщательно подобрав последнее слово. - А сейчас, я полагаю, вас ждут неотложные дела, поэтому мы не вправе задерживать вас. Хаггинс проводит вас.
Питт не двинулся с места.
- Да, сэр, меня действительно ждут неотложные дела, и чем быстрее я примусь за расследование, тем лучше. Возможно, вы расскажете мне, в чем заключались интересы вашего зятя?
Гарнет не поверил своим ушам. От изумления его брови поползли вверх.
- Боже мой! Сейчас?
Питт продолжал стоять на своем.
- Будьте так любезны, сэр. Это избавит меня от необходимости беспокоить леди Гамильтон завтра утром.
Гарнет уже не скрывал своего презрения.
- Неужели вы допускаете, что это безобразие мог совершить кто-то из деловых партнеров сэра Локвуда? Вам следовало бы прочесывать улицы, искать свидетелей, а не стоять здесь, греться у огня и задавать дурацкие вопросы!
Питт напомнил себе, что сэр Гарнет еще не оправился от шока, и его негодование тут же растворилось.
- Ко всему этому уже приступили, сэр, но за ночь мы можем сделать очень немногое. Итак, расскажите мне все, что знаете, о карьере сэра Локвуда в бизнесе и на парламентском поприще. Так мы сэкономим массу времени, а вы избавите леди Гамильтон от завтрашних расспросов.
Раздражение, владевшее Гарнетом, исчезло, и на его лице осталась лишь усталость, которую подчеркивали глубокие темные тени.
- Да-да, конечно, - сказал он и глубоко вздохнул. - Он был депутатом от избирательного округа в Бедфордшире, но почти все свое время проводил в Лондоне - это была его обязанность во время парламентских сессий. К тому же сам он предпочитал жить в городе. Бизнес у него был самым обычным: он инвестировал средства в производство железнодорожных вагонов где-то в центральных графствах - я не знаю, где конкретно, - а также был старшим партнером в фирме, занимающейся земельной недвижимостью, здесь, в Лондоне. Его старший компаньон - мистер Чарльз Вердан, я не могу дать вам его адрес, но уверен, вы без труда его найдете.
Его карьера в парламенте известна всем. Он был успешен, а у всех успешных людей есть враги, причем в большинстве своем менее одаренные и менее удачливые. Однако я не знаю, чтобы у сэра Локвуда были враги со склонностью к насилию или с неустойчивой психикой. - Гарнет нахмурился, глядя мимо Питта на зашторенные окна, как будто мог что-то увидеть сквозь них. - Конечно, в настоящий момент в некоторых кругах… в некоторых слоях общества присутствует определенная неустойчивость, и всегда существуют те, кто готов разжигать недовольство и пытается удовлетворить жажду власти путем использования в своих интересах мятущихся личностей с низкими моральными устоями или пониманием собственных интересов. Я допускаю, что это может быть связано с политикой - дело рук какого-нибудь анархиста, одиночки или члена подпольной группировки. - Он посмотрел на Питта. - Если это так, вы должны быстро арестовать их, пока на улицах не началась паника и различные элементы не ухватились за возможность учинить беспорядки. Мне кажется, вы не совсем хорошо понимаете, насколько все это серьезно. Однако уверяю вас: если это анархисты, тогда у нас есть основания для серьезных опасений, и наш долг - тех, кто обладает здравым смыслом и чувством ответственности, - позаботиться о менее удачливых. Они рассчитывают на нас, и у них на это есть право. Поговорите со своим руководством, и вам подтвердят, что я прав. Ради всеобщего блага это надо пресечь как можно скорее, пока все не зашло слишком далеко.
Все эти мысли приходили в голову и Томасу, но сейчас его удивило, что Гарнету Ройсу известно о беспорядках в трущобах и доках Ист-Энда и о не затихающих несколько месяцев слухах о восстании и революции. Он всегда считал, что парламент в большой степени слеп и не видит таких вещей. Да, реформы шли, хотя тяжело и медленно, однако это было не то, чего желали агитаторы, которых имел в виду Ройс. С помощью довольных жизнью людей власть не захватишь.
- Да, сэр, я знаю, что такая возможность существует, - ответил он. - Мы проверим все наши источники сведений. Спасибо за помощь. Сейчас я вернусь в участок и проверю, появились ли какие-нибудь новые данные, прежде чем докладывать мистеру Драммонду.
- Мике Драммонду?
- Да, сэр.
Гарнет кивнул.
- Достойный человек Я буду признателен, если вы будете держать меня в курсе; сделайте это ради леди Гамильтон и меня самого. Все это ужасно.
- Да, сэр. Прошу принять мои соболезнования.
- Очень любезно с вашей стороны. Хаггинс проводит вас до двери.
Это был явный намек на то, что пора уходить. Питт понял, что все его попытки узнать еще что-то сегодня окажутся тщетными. Барклай Гамильтон, бледный и апатичный, полусидел-полулежал на кушетке в странной позе, как будто его притащили и бросили. Джаспер уже успел спуститься вниз и сейчас стоял в холле, поджидая момент, когда можно будет уйти, не нарушая приличий. Он умел прописывать сонные порошки и настои для укрепления нервов, но ему было не под силу облегчить печаль или снять неизбежную боль, которые обязательно проявят себя утром, когда пройдет первый шок.
Питт поблагодарил всех и вышел в холл. Дворецкий, в криво застегнутой куртке и ночной сорочке, заправленной в брюки, облегченно вздохнул и, ограничившись сухим прощанием, выпустил его из дома.
В этот поздний час экипажей на улице уже не было, и Питт пошел пешком. Он повернул налево на Стэнгейт-роуд в сторону Вестминстер-Бридж-роуд, перешел сам мост и вышел на набережную Виктории у статуи царицы Боудикки. Готическая громада здания парламента с высоченной башней Биг-Бена была от него слева. На набережной он нашел кэб и доехал на нем до полицейского участка, который располагался на Боу-стрит недалеко от Стрэнда. Время было без малого три ночи.
Дежурный констебль поднял голову, и в его лице тут же прибавилось серьезности.
- Есть сообщения? - спросил Питт.
- Да, сэр, но ничего полезного. Извозчика не нашли. Уличные девки ничего не рассказывают, кроме Хетти Милнер, - так она ж не может взять свои слова назад. А взяла бы, если б могла. Нашли одного господина; говорит, что шел по мосту примерно за десять минут до того, как Хетти завопила, и тогда на фонаре никто не висел. Хотя вряд ли он смотрел по сторонам. Еще один господин примерно в то же время видел пьяного, так он говорит, но не присматривался к нему. Не знает, был то бедняга Гамильтон или нет. И еще Фред, он продает горячие пироги на ступеньках у реки; тот тоже никого не видал, так как был не на том конце моста.
- Больше ничего?
- Нет, сэр. Мы ищем.
- Тогда я поработаю в своем кабинете пару часов, - устало проговорил Томас. Смысла идти домой не было. - Зайду к мистеру Драммонду.
- Хотите чаю, сэр?
- Да. Я замерз, как цуцик.
- Да, сэр. Не похоже, что скоро потеплеет, сэр.
- Это верно. Принеси мне чай в кабинет, ладно?
- Уже бегу, сэр!
В половине седьмого Питт уже сидел в кэбе, а без четверти семь стоял на тихой улочке в Найтсбридже. Яркое весеннее солнце освещало камни мостовой; прозрачную тишину нарушали только кухарки, приступавшие к приготовлению завтрака, и лакеи, подбирающие со ступенек газеты, чтобы потом разгладить их и положить на стол хозяевам. Каминные решетки к этому часу уже были почищены и подчернены, камины заново затоплены, ковры вычищены и выбиты, чтобы от них хорошо пахло.
Питт поднялся по ступенькам и постучал в дверь. Он устал, замерз и был голоден, но эта новость не могла ждать.
Удивленный слуга открыл дверь и внимательно оглядел долговязого гостя с взъерошенными волосами, в косо сидящей одежде, с вязаным шарфом, дважды обмотанным вокруг шеи, и с лицом, плохо знакомым с бритвой цирюльника. Зато его тщательно начищенные ботинки из мягкой кожи - подарок свояченицы - были безупречны. А вот пальто выглядело жутковато; карманы оттопыривались из-за лежащих в них многочисленных документов, отчетов и рапортов и всякой мелочи, в том числе мотка бечевки, перочинного ножика, пяти шиллингов и одного шестипенсовика.
- Да, сэр? - с подозрением осведомился мужчина.
- Инспектор Питт с Боу-стрит, - сказал Питт. - Мне нужно как можно скорее увидеть мистера Драммонда. На Вестминстерском мосту был убит депутат парламента.
- Ох. - Новость удивила мужчину, однако недоверия у него не вызвала. Его хозяин был старшим коммандером полиции, так что тревоги и экстренные выезды не были для него в новинку. - Да, сэр. Прошу вас, проходите. Я сообщу мистеру Драммонду, что вы здесь.
Мика Драммонд появился десять минут спустя, выбритый и одетый к завтраку, правда, с некоторой небрежностью, которая была вызвана спешкой. Он был высоким и очень худым, на бледном лице выделялся красивый нос. Форма рта свидетельствовала о живом и утонченном чувстве юмора. Ему было сорок восемь - сорок девять, и его волосы уже начали редеть. Он с сочувствием посмотрел на Питта, не обращая внимания на его расхристанный вид и видя только запавшие от усталости глаза.
- Позавтракайте со мной.