– Эти сведения он выложит как на духу в нашем штабе, что же касается наших жизней… сами постоим за себя. Ему придется мобилизовать силы и быстрее двигаться. Время не ждет. Выходим, – приказал Воронин. – Авар, Шамширин, вы с пленным пойдете в юго-восточном направлении, к нашим. Я, Мишин, Денисенко и… – он вдруг осекся, взглянув на Паркету. Тот уже повесил автомат и держал в руке винтовку с оптическим прицелом. Вещевой мешок с провиантом и гранатами стоял у его ног.
– Я думаю, ты согласишься, командир, что это лучший выход из создавшегося положения, верно? – хмуро улыбнуся Андрей.
Воронин молча кивнул. Затем спросил:
– Ты хочешь увести их вверх к перевалу?
– Другого варианта нет. Внизу альпийцы в два счета настигнут меня. Я, конечно, не могу гарантировать, что скоро догоню вас, но когда стемнеет…
Воронин крепко сжал руку разведчика.
– Береги себя, Андрей, – только и сказал.
– Постараюсь, командир, – Паркета мягко высвободил руку и взялся за вещмешок – Обо мне не бес' покойтесь.
Мичман вышел из укрытия, свернул чуть в сторону и стал подниматься по склону, ловко обходя валуны.
А группа Воронина, разделившись надвое, пошла в противоположную сторону.
Поисковый отряд немцев, стянувшись поплотнее, двигался в километре от пещеры, когда его командир, обер-лейтенант, заметил, что правое крыло отстало: там более крутой склон и валуны затрудняли движение. Обер-лейтенант недовольно поднес к губам свисток и дал три резких сигнала, торопя отставших солдат.
Неожиданно офицер замер, затем резко переломился пополам и рухнул на камни.
Плечистый фельдфебель с недоумением уставился на упавшего обер-лейтенанта. Потом что-то сообразил, с ужасом посмотрел вверх, открыл было рот, чтобы закричать, но лишь вздохнул и устало осел рядом с неподвижным телом командира.
Высоко вверху, спрятавшись среди валунов, лежал Андрей. Он видел весь горный склон в телескопический прицел винтовки и всадил еще три обоймы в изломанную рассыпавшуюся шеренгу преследователей. Медленно опустив винтовку, Паркета ждал, пока рассеется пороховой дым. Противник исчез. Солдаты укрылись за разбросанными камнями, выступами скал. Андрей понимал, что немцы быстро опомнятся. Он поменял позицию: нырнул за камень. Автоматная очередь смертельным рикошетом прошила валуны перед ним. Он вставил в винтовку новую обойму, и, не спеша, отполз к низкой гряде каменных обломков. Старательно выбрал место засады и выглянул из-за валуна. Длинная автоматная очередь ударила по камням, где он только что прятался. Десяток немцев, пригнувшись, полукругом, бросились вперед вверх по склону. Горные стрелки продвигались веером в обе стороны, охватывая склон полукольцом. Для Паркеты это была не очень удачная ситуация. Еще раньше он приметил спасительный овражек, извивающийся по склону позади него. Не стал мешкать. Вслепую стреляя вниз, он привстал и бросился на открытое место. Упал, вскочил, еще несколько шагов, и он нырнул в укрытие.
Пули пролетали над ним и рикошетили от камней. Сумерки уже тронули вершину горы и разобрать что– либо на монотонном каменном склоне становилось все труднее. Но непрерывный плотный огонь немцев и сейчас, в сумерки, был опасен.
Сдвинув два камня перед собой, Паркета в просвет между ними попытался рассмотреть, что делается внизу. Но темнота там была еще гуще. Когда глаза привыкли к ней, он разглядел немцев, более дюжины их бежало вверх по склону, в том направлении, где он был в самом начале этого неравного поединка. Андрей с облегчением вздохнул. Вынул последнюю обойму к винтовке и вложил еще несколько патронов в магазин.
На землю опускалась ночь. Горное осеннее небо становилось все чернее. Вокруг было тихо и только откуда-то издалека доносился вой голодного шакала.
Медленно и осторожно Паркета стал взбираться наверх. Надо было догонять товарищей.
Шел всю ночь, но на след группы не напал. И в каком направлении искать ее, теперь уже не ведал. "Неужто сбился с пути? – с горечью подумал Андрей. – Придется действовать самостоятельно…"
Ночь была на исходе. Паркета решил передохнуть, дождаться рассвета, чтобы хорошо осмотреться. Болела лодыжка правой ноги – в пути он оступился. Достав бинт, он туго, как его учили, перебинтовал ногу. Стало немного легче, но когда попробовал идти, то невольно скривился от боли. Снова прилег, задремал.
Наконец очертания гор, камней, кустарников и деревьев стали различимы, и он двинулся снова в путь, хромая и обходя опасные места, чтобы как можно меньше давать нагрузку на поврежденную ногу.
К полудню вышел к предгорной дороге. Она была пустынна. У мостка через стремительную речушку заметил опрокинутую телегу без одного колеса. Неожиданно созрел план.
Вскоре поврежденная телега перекрывала проезжую часть дороги. Заняв удобную позицию на пригорке среди кустов, Паркета опустился на порыжевшую траву и вдруг почувствовал, как измотался за эти последние дни. Голова его стала клониться на приклад винтовки, веки невольно закрывались.
Сквозь дремоту Андрей услышал приближающийся рокот тяжелых машин. Он открыл глаза и увидел, как из-за поворота выползли четыре немецкие машины с солдатами. Передний грузовик, не доезжая до моста, остановился перед телегой с поднятыми оглоблями. Из кабины выпрыгнули шофер и солдат, подошли к телеге и столкнули ее в кювет. Вскоре машины скрылись из вида.
Паркета осмотрелся, быстро спустился к дороге, стиснув зубы, чтобы не застонать от боли в ноге. С большим трудом выкатил телегу из кювета и снова перекрыл дорогу. Этот трюк ему пришлось повторить еще дважды, пока из-за поворота не выкатился мотоцикл с коляской. За рулем сидел немец с автоматом на шее, а в коляске развалился фельдфебель. Подъехав к преграде, мотоциклист остановился и собрался столкнуть телегу в сторону. В тот же миг Андрей выстрелил и солдат свалился замертво.
Фельдфебель вскочил в коляске, повернулся, но скошенный автоматной очередью, скатился в кювет.
Прихрамывая, Паркета подбежал к мотоциклу, подхватил автоматы убитых, круто развернул машину, мотор которой продолжал работать, и понесся по просеке, уходящей в предгорье.
Ветер колыхал осенние горные цветы, кусты шиповника и кизила. Ольга срывала темно-красные ягоды и через силу ела. Есть ей совсем не хотелось, но она понимала: нужно хоть чем-нибудь поддерживать силы. На ней теперь была пропитанная чужим потом гимнастерка, голова перевязана куском полотенца. Все это она нашла возле стога, в котором ночевала, и, не задумываясь, надела гимнастерку, чтобы согреться, а голову обмотала полотенцем. Стало теплее. Но чувствовала она себя неважно, голова трещала, ноги были тяжелые и непослушные. Еле передвигая их, добрела к яблоне-дичке, так же, как и вчера, легла на край ущелья и взглянула вниз. Все было по-прежнему: струился ручей на дне, каменные выступы молчаливо прятали от чужого взора грот-тайник. На душе стало спокойнее.
Вынув из сумочки сложенную вчетверо копию акта содержимого чемодана, расстелила на колене и нарисовала на обороте схему-план захоронения клада. Здесь была и яблоня-дичка в виде крохотного яблочка, и лента расщелины, и долина, и горы, и даже копна сена, в которой ночевала.
Закончив свое "художество", Ольга спрятала акт-план на груди и продолжила путь.
Ольга шла уже несколько часов, держась направления, где, по ее мнению, должен быть фронт. Невыносимо хотелось есть, от лесных ягод сил не прибавилось, боль в голове не покидала ее. Она еще больше ослабела и тащила винтовку по земле за ремень.
Вдруг она услышала нарастающий гул мотора. Спряталась за скалу и крепко сжала винтовку.
Гул приближался, и вот на вершину холма выскочил немец-мотоциклист. На груди у него висел автомат.
Немец приподнялся, осмотрелся и проехал за кусты шиповника.
Ольга поняла, что фашист один и прицелилась. Прогремел выстрел и эхом покатился по плато между скал.
Увидев, что промахнулась, Ольга тут же перезарядила оружие.
Паркета залег в ложбинке под камнем. Ногой он оттолкнул от себя мотоцикл. Из пробитого бака струился бензин. Мотоцикл покатился с возвышенности, набрал скорость, ударился о камень и взорвался огненным фонтаном, опрокинувшись набок. Андрей быстро поменял позицию и по-пластунски пополз в сторону невидимого противника.
Ольга выстрелила еще раз, услышала шипение горящего мотоцикла, свист ветра между скалами и крик какой-то птицы. Чувствуя, что последние силы покидают ее, она вложила в патронник винтовки свернутый акт-план и потеряла сознание.
Когда очнулась, увидела, что лежит в тени под скалой и сжимает дуло винтовки, а в стороне сидит тот, в кого она стреляла. Попыталась поднять винтовку, но Паркета отвел ее руку.
– Спокойно, спокойно. Все в порядке. Побереги силы для врага.
– Кто ты? – тяжело дышала Ольга. – Немец? – глаза ее остановились на краешке тельняшки, видневшейся из-под мундира. – Моряк?
– Моряк. А я тебя узнал, ты из Керчи, верно?
Ольга силилась что-то вспомнить, но это ей никак не удавалось. Наконец в ее сознании всплыла станция Кавказская, погрузка ящиков, группа моряков, ехавших в соседнем вагоне. Юлий Иванович тогда обратился к ним с просьбой:
– Эй, матросы! Помогите!
Моряки с шутками и прибаутками дружно взялись за перегрузку ящиков из вагона на подводы. Все ящики были быстро и аккуратно уложены на транспорт, и керчане горячо поблагодарили помощников. Прощаясь, Юлий Иванович спросил:
– Как ваша фамилия, товарищ командир?
– Воронин, – улыбнулся тот. – А вы откуда?
– Из Керчи, – ответила Иванцова.
– Из Керчи?! – переспросил стоящий рядом с Ворониным Паркета. – Земляки, выходит…
Когда все это промелькнуло в сознании Иванцовой, она засмеялась от радости: вот и встретила человека, которому можно довериться.
– Как ты здесь оказался? – с нескрываемым любопытством смотрела на Андрея Ольга.
– Прибыл с партизанами…
– С партизанами?! – повеселела девушка.
Паркета взял ее винтовку и спросил:
– Почему ты ее постоянно тянешь к себе?
Ольга настороженно смотрела на моряка, осматривавшего ее оружие. Он открыл затвор, достал оттуда свернутый в трубочку лист бумаги, развернул и прочел вслух:
– Золотые и серебряные боспорские, византийские и иные монеты… Золотые браслеты, кольца, подвески, серьги, маски… А-а, – догадался, – это опись… – он свернул бумагу, – музей… – Колоссальные государственные ценности…
Ольга тихо промолвила:
– Я сделала все, что в моих силах…
– Тебе нужна моя помощь?
– Необходимо пробиться к нашим, во что бы то ни стало.
– Попробуем, – сказал Паркета, приподнимаясь.
Он стал энергично рубить тесаком стройную сосенку, чтобы соорудить волокушу для Ольги. Но вдруг его взгляд остановился на столбе дыма, поднявшимся над местом сгоревшего мотоцикла. Он бросился к Ольге и торопливо сказал:
– Немцы могут обнаружить нас по дыму. Надо убираться отсюда, и чем скорее, тем лучше.
Он взвалил девушку на свои плечи и заспешил от опасного места.
5
Паркета медленно поднимался в горы, неся укутанную в китель Ольгу. Неожиданно перед ним, словно из-под земли, вырос с автоматом в руках Юст.
– Не надрывайся, моряк! – громко, иронически улыбаясь, произнес он. – Немцы прошли стороной.
Паркета сделал шаг назад, направив одной рукой свой автомат на Юста. Но тут он заметил вооруженных людей. Ольга узнала Юста и тихо шепнула на ухо Андрею: "Бандиты". Моряк бережно опустил девушку на землю, вытер рукавом тельняшки пот с лица и вопросительно уставился на окружившую их банду.
– Мы позаботимся о больной, – подошел ближе Юст. – Она станет не только здоровой, но и разговорчивой. Как видишь, фройляйн, я цел и невредим, – наклонился он над девушкой. – Я ведь говорил тебе, что мы еще встретимся… Дай я тебя поцелую, – и хотел было приподнять девушку.
Но сильный удар в подбородок отбросил Юста в сторону. Тут же предупреждающая автоматная очередь вздыбила пыль вокруг Паркеты.
Юст с трудом поднялся и злобно прошипел:
– Не смей, матрос, если хочешь жить! Брось оружие и отойди в сторону.
Андрей, видя, что сопротивляться бесполезно, снял с груди "шмайссер" и бросил его к ногам бандита. Винтовку Ольги, неожиданно для всех, забросил далеко в кусты. Степан и Гришка связали ему руки сыромятным ремнем.
– Я гоняюсь за ней от самого Армавира. Где музейные ценности? – встал перед моряком Юст.
– Ценности? Какие? – удивился Паркета.
– Ты не прикидывайся. Наверняка знаешь, где чемодан, одной ей было бы трудно управиться… Поведешь нас к нему, если жить хочешь, – угрожающе придвинулся он к Паркете и приставил дуло нагана, конфискованного у Ольги, к его груди.
Бандиты тронулись в путь по горным тропам. Ольгу несли на носилках, за которыми шел со связанными руками Паркета. Прошло около часа. Остановились у стремительного горного потока, бурлящего в глубокой расщелине. Через нее был перекинут ствол сосны, по которому и начали переходить на противоположную сторону. Часть людей перешла благополучно, дошла очередь и до носилок с Ольгой. Паркета обратился к Юсту:
– Пусть развяжут мне руки, я сам перенесу девушку.
– Давай, – согласился Юст.
Паркета, держа Ольгу на руках, осторожно ступил на гибкий ствол дерева. Под ним несся горный поток, наполняя расщелину глухим бурлящим ревом. Все с напряжением смотрели на моряка.
Паркета дошел уже до середины, когда Ольга зашептала:
– На обороте описи, которую ты видел, начерчен план, где я спрятала чемодан с ценностями… Бумага осталась в винтовке… Ее надо найти во чтобы то ни стало…
Андрей остановился, забалансировал на месте и ободряюще ответил:
– Я понял… береги силы… Мы уйдем от этих бандитов, обязательно…
На ночь группа Юста решила расположиться среди брошенных горных кошар. Люди занимались устройством, готовили еду, отдыхали.
Ольга и Андрей сидели под деревом, им была видна долина, освещенная лучами вечернего солнца, а дальше – большая станица со множеством разрушенных домов. На пожарной каланче треплет флаг со свастикой.
– И все-таки ты непонятный, Юст, – взглянула на главаря банды Ольга. – Все или уходят от немцев, или сражаются с ними. А ты, как я вижу, и не воюешь, и не бежишь…
– Это не твое дело, – грубо оборвал ее Юст. – Лучше скажи, где чемодан?
– Нет никакого чемодана!
Бандит ухмыльнулся, щелкнул пальцами, и тотчас появился старик-конюх, который ухаживал в партизанском отряде за лошадьми. Старик взглянул на девушку и еле заметно кивнул Юсту.
– Вот этот человек узнал тебя и подтверждает, что ты унесла чемодан.
– А я его впервые вижу, – равнодушно ответила Ольга.
– Ну ты, меня не обдуришь. Если скажешь, где чемодан, я отпущу тебя и твоего моряка.
– Хорошо, – неожиданно согласилась Ольга. – Я укажу место, где бросила его, спасаясь. Но там сейчас фашисты.
– Я так и думал, что ты не смогла унести его далеко! – радостно воскликнул Юст.
– Развяжи ему руки, – кивнула Ольга на Паркету.
Юст подал знак Степану, и тот финкой разрезал ремень на руках матроса. Андрей с облегчением стал их растирать и тихо сказал:
– Благодарю. Но насчет драгоценностей не обольщайтесь.
– Не вздумай помешать, я не терплю фортелей! – пригрозил Юст и, повернувшись к Ольге, испытывающе посмотрел на нее. – Так ты не передумала?
Ольга спокойно ответила:
– Утро вечера мудренее.
Бандиты располагались на ночлег. Юст объявил всем, что утром они спустятся к станице. Гришка удивился такому решению и поинтересовался:
– А чего бы не подождать, пока немцы уйдут?
– Пока мы спустимся, они удалятся к фронту. Чего им здесь, на пепелищах, сидеть?
В это время из-за кустов вынырнул дозорный и, жестом указав на тропу, с тревогой в голосе сообщил:
– Сюда идут люди!
По команде вожака вся группа с оружием в руках выстроилась на поляне. На узкой тропе меж каменистых обрывов с кустами терновника появился человек в гражданской одежде, с винтовкой в руке.
– Гришка, – распорядился Юст, – уведи пленников в дальнюю кошару. Если будут шуметь, заткни им глотки.
Все настороженно смотрели на приближающегося человека. Увидев вооруженных людей, тот остановился.
– Партизаны? – спросил он.
– А ты, дядя? – в свою очередь поинтересовался Юст. – Не приближайся, так будет лучше, – предупредил.
Из-за кустов вышло несколько вооруженных людей…
– Так кто же вы? – сделал шаг по тропе человек. – Никак беженцы? Или вояки? Это вы вели утром бой там, – показал рукой в горы, – с эдельвейсовцами? Если вы воюете с немцами, будем сражаться вместе.
– Только не под вашим командованием, – выдвинул ультиматум Юст. Лицо его сделалось серьезным, и он, с подозрением глядя на незнакомца, спросил:
– А как вы нашли нас? Как узнали, что мы здесь?
Гость присвистнул, оперся на винтовку и ответил:
– Земля слухом полнится, и костер мы ночью заприметили…
– А ты, наверное, военный? – поинтересовался Юст.
– Нет, я бывший бригадир трактористов, кличут меня Чугуенко Федором Степановичем, – и сделал знак своим людям, чтобы те подходили.
Отряд Чугуенко был небольшим. Одеты все по-разному: кто в военную форму, кто в гражданскую. Оружие было тоже разным. У одного казака даже шашка висела на поясе, а в руке он держал плеть. Были в отряде и женщины.
Вскоре все собрались на поляне, и Юст предложил:
– Располагайтесь, перекусим и обсудим, как быть дальше.
Всего этого Ольга и Андрей не видели, но, судя по оживлению в лагере, поняли, что в банду Юста прибыло пополнение. Покоя не давала одна мысль: как уйти, как вырваться из этого плена?
На поляне расположились обе группы. Люди пили кипяток с сухарями, устало переговаривались.
Юст, усевшись под деревом, брился. Чугуенко рассудительно говорил ему:
– Тут другого ничего и не придумаешь, друг. Известно же, что все тропы закрыты альпийскими стрелками. Они нас обложат, как волков. А боеприпасов и у вас, и у нас – самая малость. Нам трудно будет отбиваться от них. – Чугуенко замолчал, разминая папиросу, а затем спросил: – Так что скажешь?
Юст поднялся и как бы нехотя произнес:
– Знаешь, тракторист, наши группы объединились в отряд и я бы хотел познакомиться со всеми прибывшими с тобой.
– К чему это ты? – спросил с некоторым удивлением Чугуенко.
Юст остановился за спинами двух мужчин, одетых в одинаковую пропотевшую красноармейскую одежду.
– Ну… вот эти, скажем. Они из военных, а оказались с вами…
Пожилой солдат повернулся к Юсту и немного смущенно стал объяснять:
– Мы везли боеприпасы. Началась бомбежка. Только двое из десяти и уцелело. Потом немецкие танки. Мы – в горы, вот встретили их. Товарищ Чугуенко принял нас. Будем вместе пробиваться к своим.
Юст присел перед ними и хлопнул руками по коленям.
– К своим. А где они, свои? – Он переводил взгляд то на одного, то на другого. Встал и пошел дальше Остановился возле пожилого человека в очках.
– А вы, наверное, профессор? Угадал?
– Нет, я учитель из станичной школы, уважаемый, – блеснул на Юста очками тот.
– А этот богатырь? И ты хочешь воевать, счетовод? – остановился главарь банды рядом с щуплым мужчиной.