Внезапно в темной аллее вспыхнули неяркие огоньки подфарников - приехал начальник областного управления Лагутин. Коренастый, седой, держа генеральскую фуражку в руке, Дед быстро прошел по тропинке вместе с главным хирургом области. Навстречу ему из приемника вышел Ратанов, козырнул, отошел в сторону. Увидев его, шофер газика включил зажигание.
Машина шла быстро, и людей в кузове потряхивало и бросало друг к другу.
- Внимание! - с усилием сказал Ратанов, когда они выехали на проспект. - Пока известно следующее: в 0.30-0.40 сторож промтоварной палатки, что на углу Смежного, видел двух людей, показавшихся ему подозрительными. Об этом он позвонил в горотдел. Мартынов с милиционером выехал к палатке. Ничего подозрительного они не заметили. В 0.50-0.55 Мартынов позвонил помощнику. Тот просил подобрать пьяного у сквера на Даличской. Мартынов отправил милиционера с машиной за пьяным, а сам остался ждать у палатки. В это время сторож - его сейчас допрашивают - пошел на другой объект…
Машину резко тряхнуло, шофер виновато чертыхнулся.
- Милиционер подобрал пьяного - оказалось, что он живет недалеко, - и завез его домой. Когда машина вернулась на Смежный, Андрея у палатки не было. Решили, что он уехал на попутной машине и вернулись в отдел. Это было в 1.40 - а в 1.50 из скорой помощи сообщили о вызове на Смежный переулок к дому одиннадцать. От промтоварной палатки это метрах в двухстах…
- Какие раны? - спросил Гуреев.
- Одна ножевая, слева по горлу. И еще ссадины. Возможно, получены при падении.
- А кто его обнаружил?
- Муж и жена, возвращались домой… Они нас ждут на углу Кировской…
Шофер притормозил на углу, принимая в машину свидетелей. Женщина сразу закашлялась, и Ратанов попросил не курить. Еще несколько минут они ехали быстро, потом машина свернула на Смежный и пошла медленно. Оперативники, согнувшись, припали к окнам.
Промтоварная палатка на углу… Неширокая асфальтированная улица… Застывшие в сонном оцепенении маленькие домики… Еще несколько десятков метров и - корпуса новой застройки… Пятиэтажный корпус, молчаливый, словно пустой, с темными пустыми витринами нового, еще не открытого универмага. За корпусом виднелся пустырь, груды строительного мусора.
Пока они ехали, небо начало светлеть.
- Здесь, - сказала женщина. Ее муж тихо кашлянул.
Газик остановился.
У дома стоял Альгин. Он только молча курил, вернее, откусывал один за другим маленькие кусочки папиросы, брал их в кулак и нервно мял пальцами. Увидев Ратанова, он быстро пошел ему навстречу.
- Распределите людей по пустырю. Тщательно все осмотреть. Двух человек в газике отправьте по городу, от проспекта влево. Справа я перекрыл. Свяжитесь по рации с железнодорожной милицией, узнайте, что им удалось сделать. Потом займемся свидетелями…
Он говорил быстро, точно хотел скорее расстаться с тем, что давно уже было продумано, и освободить в голове место для главного.
- Найдите людей, чтобы послать в рощу за ипподром.
У стены дома сидели на корточках несколько человек - эксперты, следователь, Егоров… Поодаль, не приближаясь к машинам, стояла большая группа жителей дома. Ратанов успел заметить бурые, еще свежие пятна, выступившие на влажном асфальте у самого угла дома, и отошел к машине.
Когда он вернулся, Альгин уже разговаривал со свидетелями.
Полная молодая женщина, кутаясь в пуховый платок и часто передергивая плечами, как от озноба, торопливо говорила:
- Вон там он лежал. И стонал. А у нас, видите как: на этой стороне дома ни подъездов, ни окон. Мы и не слышали. Никто. Я услышала только, как мужчина с женщиной закричали. Ой, замерзла совсем! И мой муж тогда побежал звонить. Это ведь уже второй случай - с девушки здесь хотели часы снять…
Мужчина, приехавший вместе с женой на машине, тронул Ратанова за рукав:
- Мы с женой вот здесь шли. От ее брата, к нему дочь приехала из Москвы. Она в медицинском учится. Ну, посидели мы у него. Идем мы, а жена еще мне и говорит: "Ух, темень какая!"
Жена перебила его:
- Я оступилась как раз…
- Да, оступилась она. Ну вот…
Альгин и Ратанов молчали - таких вот свидетелей перебивать бесполезно.
- Слышу стонет кто-то. Так: о-о-о-о! о-о-о-о! Жена моя как закричит: "Вань, здесь человека убили!" Подай, говорит, голос! Я и начал народ подзывать, а жена к нему нагнулась…
- Ничего он вам не сказал? - спросил Альгин.
- Ничего такого не сказал. Нет. Один раз вроде как, извините, выругался… Вроде бы "черт" сказал… Я так понял.
- А я слышала, как "чернь"… И еще говорит: "сыночек", "сыночек"… У меня так сердце и…
Альгин хотел прикурить, но вдруг замер на секунду, впился глазами в этикетку на спичечном коробке, в странную, далекую от него надпись -
"Не применяйте паяльных ламп при отогревании замерзших труб".
Женщина вынула платок, поднесла к глазам. Ратанов отвернулся, отошел к стене дома, к своим. Следователь прокуратуры составлял схему места происшествия. Это был Карамышев, молодой, рано полысевший брюнет с черными цыганскими глазами. Он молча мигнул Ратанову и снова нагнулся к планшету. Из-за его плеча Ратанов увидел на бумаге большой ровный прямоугольник - дом одиннадцать - и маленький неумелый рисунок распластанного на земле человечка. Стрелки указывали расстояния, вход в корпус, в магазин, на кусты около угла дома, бетонированный колодец подвального помещения, закрытый сверху решеткой.
Ратанов отошел от Карамышева к колодцу, взялся за решетку. Она подалась, ржаво и громко заскрипев. Неглубокая прямоугольная яма была пуста. Увидев, что Ратанов держит решетку, подошедший Гуреев тяжело спрыгнул вниз, пододвинулся к заколоченному окну подвала, подергал доски.
- Порядок. Ничего не тронуто. Заколочено на совесть. - Голос Гуреева неожиданно изменился: - Дед приехал.
От машин по направлению к корпусу шли начальник управления и Альгин все с той же незажженной изуродованной папиросой без мундштука. Альгин что-то быстро, на ходу говорил генералу.
В машине затрещала рация.
- "Енисей-2", "Енисей-2", я - "Ангара", как меня слышите? Прием, - монотонно заговорила трубка.
- "Ангара", я - "Енисей-2", я - "Енисей-2", слышу вас хорошо. Прием, - ответил Альгин.
- "Третий"… 15… 32…
"Третьим" в эти сутки после генерала и дежурного по управлению был Мартынов, дежурный по горотделу.
- 32, - повторил Альгин, - вас понял.
И все поняли и молча сняли фуражки. Потому что дежурный по управлению сообщал о смерти Андрея.
6
В половине седьмого у генерала началось оперативное совещание. За столом сидели несколько работников прокуратуры и уголовного розыска управления. Из горотдела были только Альгин и Ратанов.
Генерал по привычке сидел за столом чуть боком, хмурый, расстроенный и, не меняя позы, поворачивал маленькую седую голову к каждому, кто решался высказаться. Мало знавшие его могли быть легко введены в заблуждение относительно его характера, глядя на его маленькие острые зрачки под большими набухшими веками, на то, как он, слушая, нетерпеливо постукивает карандашом по столу и, не заботясь о производимом им впечатлении, внезапно смотрит на кого-нибудь долго и бесцеремонно, как будто видит впервые.
Он слушал молча и никого не перебивал: докладывались только факты - то, что стало известно из первых допросов, из осмотра места происшествия. Перед обсуждением возможных версий генерал негромко постучал карандашом по столу.
- Первый вопрос: кто непосредственно поведет розыскное дело? Возьмет всю ответственность за раскрытие преступления на себя и будет вести дело до конца, не отвлекаясь другими делами?
- Альгин?.. - полувопросительно сказал его заместитель подполковник Макеев.
- У Альгина весь горотдел на руках, - терпеливо объяснил генерал, - депутатские обязанности… Тем более сейчас, когда его заместитель Шальнов в отпуске.
Шальнов готовился к экзаменам в Высшую школу милиции.
- Можно было бы отозвать Шальнова…
Генерал не ответил.
- Какие еще есть предложения?
В комнате стало тихо.
Ратанов почувствовал на себе взгляд Альгина и, словно он только и ждал этого сигнала, встал.
- Если мне доверят…
Все молча посмотрели на Ратанова. Дед ждал.
- У меня сейчас ничего такого серьезного нет, - с расстановкой сказал майор Веретенников, старший оперативный уполномоченный управления, закрепленный за городским отделом милиции, невысокий, в закрытом наглухо синем кителе.
- Итак, - сказал через минуту своим ровным, спокойным голосом генерал, - дело поведет товарищ Ратанов. В помощь ему от управления выделяется товарищ Веретенников. Если Шальнов может без ущерба оторвать несколько дней от подготовки к экзаменам, пусть он на первых порах поможет Ратанову и Веретенникову… Переходим ко второму вопросу - о версиях. Слово - старшему следователю прокуратуры области товарищу Карамышеву.
- Первая версия, - поблескивая своими черными цыганскими глазами, сидя начал Карамышев, - должна быть связана с сообщением сторожа. Не исключено, что после ухода сторожа Мартынов решил сам осмотреть переулок и обнаружил тех двоих, что подходили к палатке. При преследовании Мартынов, возможно, упустил одного из них, позволил ему зайти к себе с тыла. Затем последовало внезапное нападение…
- Могли ли неизвестные, убежав от палатки в другую сторону, попасть к одиннадцатому дому на Смежный? - спросил кто-то.
- Могли. - Карамышев обернулся, отыскивая глазами того, кто подал реплику. - Дом номер одиннадцать - крайний в застройке, к нему ведут подходы со всех сторон. Представьте себе: убежав от сторожа, преступники вышли дворами на Смежный и снова пошли к палатке, но уже с другой стороны. Навстречу им от палатки мог идти Мартынов. Неизвестные повернули назад, Мартынов - за ними…
- Мартынов вытащил бы пистолет, - сказал Веретенников. Это он подал первую реплику Карамышеву.
- Мартынов мог и не браться за оружие, - сказал Альгин. - Это был исключительно смелый человек, спортсмен, физически хорошо подготовленный… Он не раз задерживал в одиночку очень сильных преступников!
- Вот и дозадерживался, - тихо, чтобы не слышал генерал, буркнул Веретенников, - сына сиротой оставил и всем задал дел.
Генерал услышал его.
- Ваше мнение, товарищ Веретенников?
- Стало известно, что этот случай не первый у дома номер одиннадцать. Несколько дней тому назад, товарищ генерал, на этом же месте пытались ограбить девушку. Кто у нас еще может заниматься ограблениями? Маменькины сынки, начитавшиеся разных книг и насмотревшиеся всяких заграничных фильмов…
- Ничего упускать нельзя, - своим густым командирским басом сказал Макеев. Его большая львиная голова возвышалась над всеми. - Распыляться не надо, но все это учесть… Нужно все силы положить, но преступление раскрыть в эти три дня, к похоронам! Может, нам все-таки Веретенникова сделать ответственным, товарищ генерал?
Лагутин несколько секунд молчал.
- Не одному Гомеру есть место среди поэтов. - Он повернулся к Макееву всем туловищем. - Распорядитесь, чтобы Ратанову придали людей и машин, чтобы он ни в чем не испытывал недостатка…
7
Тамулис попал в группу Гуреева, занимавшуюся поиском свидетелей в районе убийства. Кроме него и Гуреева в эту группу входил Олег Рогов и несколько участковых уполномоченных.
Свидетели, которых они должны были найти, по мысли Альгина и Ратанова, могли помочь если не в прямом розыске преступников, то хотя бы в выработке правильной версии.
- Человек, - пояснял свою мысль Альгин, - проходивший по Смежному около часу ночи и не видевший на улице никого, свидетельствует уже о времени появления преступников. Значит, они не находились там заранее, пришли позже. Это тоже важно. Ну, я не говорю, как нам важно найти человека, который сам, своими глазами видел преступников… Им, например, может оказаться какой-нибудь юноша, стоявший этой ночью на крыльце с девушкой…
Тамулису достался первый квартал Кировской и четная сторона Смежного переулка.
Он подошел к угловому дому и остановился. Каждый, кому приходилось в жизни искать, всегда, хоть чуточку, надеялся на случайную сумасшедшую удачу. А если твоя профессия в том, чтобы искать, то вера в счастливый случай становится твоим спутником и твоим врагом.
…Тамулису открыла дверь женщина в пенсне. Она с мужем только сегодня утром приехала московским из Коктебеля.
Тогда Тамулис пошел в угловой дом.
В доме было много квартир. В них жили и добрые, словоохотливые мамаши, и люди, торопившиеся скорее закрыть двери, и мальчишки, у которых от вопросов Тамулиса загорались глаза. Но никто из них ничего не мог сказать о случае на Смежном.
У парикмахерской Тамулис встретил Гуреева.
- Как? - с надеждой спросил Тамулис.
Гуреев только махнул рукой. Он уже успел побриться и выглядел как всегда аккуратным, подтянутым и решительным.
"Почему я не люблю Гуреева?" - подумал Тамулис.
Уже с первых часов после убийства Мартынова в городской отдел милиции стали звонить люди, желавшие помочь в розыске преступников. Проверкой этих сигналов занималась группа Егорова. Эта группа должна была опросить всех ночных сторожей, проверить сообщения, поступавшие от работников ОРУД - ГАИ других служб. Им помогал Ратанов, в кабинете которого находился штаб раскрытия преступления.
Примерно в одиннадцать часов дня Ратанову позвонил начальник отдела сторожевой охраны и предупредил, что сейчас приедет к нему с очень важным для дела свидетелем. В последующие полчаса, пока он не приехал, никто из находившихся в здании работников розыска не мог спокойно работать. Когда начальник отдела охраны появился с высоким пожилым человеком, не имевшим одной руки, и прошел к Ратанову, то один, то другой работник розыска выходил в коридор или приоткрывал дверь своего кабинета, или делал крюк по коридору, чтобы пройти мимо кабинета Ратанова. Каждую минуту можно было ждать начала активных наступательных действий.
Однорукий оказался инспектором сторожевой охраны. Ночью, объезжая посты на велосипеде, он видел двоих, не спеша, как будто прогуливаясь, направлявшихся в конец проспекта. Сначала он не обратил на них внимания, но, проезжая на велосипеде почти рядом, очень удивился, услышав, что они говорят о замках висевших на какой-то палатке. Инспектор проехал вперед, в первый же переулок, подождал пока они прошли дальше, слез с велосипеда пошел за ними следом. Вскоре они зашли средний подъезд дома № 126 по проспекту, а он поехал домой - он заранее отпросился на эту ночь: жена лежала в больнице, и дети были дома одни.
- Два высоких парня, - присовокупил инспектор, - верзилы.
- Во сколько часов это было? - спросил Альгин.
Все глаза впились в спокойное лицо инспектора.
- Думаю, что был второй час, - помедлив, сказал он.
- Никого вы в это время больше не видели? - Ратанов вытащил пачку сигарет.
Инспектор закурил и несколько минут припоминал.
- По-моему, еще шли люди… Да, еще женщина встретилась. Вернее, она стояла у другого подъезда этого же дома. Молодая, в длинном халате…
Через несколько минут Альгин и Егоров выехали в домоуправление, а Нина Рогова к дому на проспекте.
- Есть там двое таких, - сказала Альгину короткая толстая женщина-управдом, - работают они на фабрике. Чем еще занимаются - не знаю, но по ночам шляются. Это точно! Гавриков из девяносто шестой квартиры и Сергунов. Высокие, выше вас на голову. Оба неженатые.
Альгин позвонил из домоуправления Ратанову.
Гавриков и Сергунов были в цехе. Гавриков слышал, как за полчаса до обеда мастер послал Сергунова проверить клапаны на втором участке, а еще через несколько минут и Гаврикова позвал к себе начальник цеха и отправил с двумя высокими парнями, которых он до этого никогда раньше не видел на фабрике.
Так, почти в одно время они оказались в уголовном розыске.
Егоров и Барков вместе с домоуправом прошли в квартиры, интересуясь результатами прошедшего ремонта квартир, и получили вскоре самую точную информацию о недостатках в работе ремонтно-строительного треста и образе жизни Гаврикова и Сергунова.
Сергунов был на несколько месяцев старше Гаврикова, убегал в шестом классе из дома; родителей его часто вызывали в школу. Гавриков дружил с девушкой из шестого подъезда. Увлекался радиоприемниками. В этом году оба закончили девятый класс в школе рабочей молодежи, каждый день ходили на танцы в парк. Возвращались поздно.
- Чушь какая-то, - сказал Егоров на улице.
Гаврикова допрашивал Карамышев, а Сергунова взял к себе в кабинет Альгин. И сразу же каждый из них сказал, что накануне не видел другого.
Альгин знал эту мальчишескую манеру - не впутывать во всякого рода неприятности своих лучших друзей, чего бы это ни стоило.
Сергунов оказался парнем с фантазией - он рассказал Альгину длинную, довольно правдоподобную историю о том, как накануне вечером в парке он познакомился с девушкой, которую звали Стелла. Они как-то быстро нашли общий язык, и Стелла рассказала ему, что была замужем и у нее есть маленькая дочка. Муж Стеллы бросил ее с ребенком в этом городе, где у нее нет ни родных, ни знакомых. Он, Сергунов, долго гулял со Стеллой по набережной и говорил о том, что не надо отчаиваться, что вокруг много хороших людей и они ей помогут. Потом он проводил ее до Дачного поселка, но она не показала ему свой дом, а только сказала, что в следующую субботу они снова встретятся на набережной. Альгин может увидеть ее, если она придет. Приметы такие: блондинка с голубыми глазами, на левой щеке родинка, губы накрашены….
- Вот и все, - сказал Сергунов удовлетворенно, как человек, выполнивший свой гражданский долг перед органами по охране общественного порядка.
Альгин продолжал молча о чем-то думать, казалось, он уже не слышал окончания этой трогательной истории со Стеллой.
- Ты объясни мне вот что. - Глаза его стали строгими. - Зачем вы подходили к промтоварной палатке на Смежном переулке?
Сергунов покраснел, помялся, попросил закурить.
Как ни устал Альгин, как ни тяжело было у него на сердце, он не мог не улыбнуться, видя, что Сергунов курить не умеет, а просто читал или слыхал, что на допросах перед откровенным рассказом принято курить.
- Рассказывать, собственно, нечего, - сказал Сергунов, глотнув дыму и закашлявшись. Слезы выступили у него на глазах. - Я сказал Гаврикову, - он положил папиросу в пепельницу: ритуал был соблюден в точности, - что такую палатку очень легко поставить на колеса и на ночь увозить на склад. Мы остановились у палатки, смотрим, как установлена… А тут сторож!
На столе Альгина зазвонил один из телефонов.
- Докладывает Рогова. Женщина в халате, стоявшая на крыльце, установлена - Московцева Екатерина Михайловна. Она ждала скорую помощь к своему ребенку. Московцева видела возвращавшихся Сергунова и Гаврикова, когда шла звонить по телефону. В скорой помощи сообщили: вызов от Московцевой поступил в 0.55. Мартынов в это время был еще жив и говорил по телефону с помощником. Номер вызова скорой помощи - сорок седьмой.