- Я так рад, что вы и мальчик вернулись живыми и невредимыми, - продолжал Вадим Натанович. - Час назад Александр Николаевич сообщил мне по телефону. У меня словно камень свалился с сердца.
- Мальчик и Пульхерия нашлись, а вот выкуп исчез, - заметил майор.
Адвокат вздохнул и опустился в одно из глубоких кресел. Я обратила внимание на его комнатные туфли из черной замши.
От Вадима Натановича пахло дорогой туалетной водой. В воздухе витал запах дорогих сигар. Джентльменский набор преуспевающего мужчины. Мне даже на миг показалось, что сейчас откроется дверь и в комнату войдет длинноногая красавица в мини–юбке, в беленьком кружевном фартучке с подносом в руках, на котором будут стоять маленькие чашечки с ароматным кофе. Но никто не вошел. Адвокат затянулся сигарой и, словно вулкан, выпустил в нашу сторону огромное облако дыма. Я закашлялась, но Ромберг не обратил на это совершенно никакого внимания.
- Очевидно, что деньги в руках похитителей, - заметил адвокат. - Только какое все это сейчас имеет значение? Самое главное, что никто не пострадал…
- Основные свидетели живы и здоровы, в наших руках исполнители преступления, - прервал его майор. - Остается только найти организатора этого похищения и выкуп, и дело можно закрывать. Как же вы это допустили? Что случилось? Ведь вы предусмотрели все, кроме двух моментов: маленький мальчик вызовет симпатию у одного из похитителей, а женщина приглянется другому наемнику.
Я увидела, что глаза адвоката за толстыми стеклами очков округлились и остановились на лице Киноши.
- Извините? - Брови Ромберга удивленно взметнулись вверх.
- Каким бы блестящим умом ни обладал человек, он не в состоянии предусмотреть все, - заметила я. - В любом деле найдется какой–нибудь элемент, не поддающийся логике и ускользающий от анализа, связанный с животным началом и древними эмоциями, таящимися в каждом человеке. Да–да, такие задачи не по зубам даже современным компьютерам. Вы все учли, Вадим Натанович, все замечательно спланировали, за исключением того, что один из преступников проникнется симпатией к маленькому мальчику, а другой помешается от вожделения ко мне.
Вадим Натанович позволил пеплу сигары упасть в замысловатую пепельницу в виде лежащей девушки, державшей в руках чашу для пепла. Когда адвокат заговорил, его голос звучал так же спокойно и мягко, как и раньше:
- Уважаемый Игорь Андреевич, ваша спутница перенесла сильнейший стресс. Только это извиняет ее, мягко говоря, недопустимое поведение. Если же она пошутила, то я не назвал бы данную шутку удачной. Может, вы мне все–таки объясните, что здесь происходит?
Я заметила, что на лице адвоката начали появляться красные пятна. И мне показалось, что майор, удобно устроившийся в кресле, взирает на это с явным удовольствием. Мы переглянулись с ним, и я безжалостно продолжила:
- Скажите, Вадим Натанович, а когда Консуэла Аркадьевна стала вашей любовницей?
- Ну вот, теперь она начинает задавать нескромные вопросы! - горестно развел руками Ромберг.
- Думаю, что ваша связь длится никак не меньше года, - невозмутимо заявила я. - Позволю себе заметить, что человеку, занимающему такое положение, как вы, не следовало бы фотографироваться в столь фривольной позе.
Я посмотрела на Киношу. Он достал из кармана куртки фотографию, на которой обнаженный адвокат обнимает обнаженную Консуэлу, и его язык касается ее груди. На фотографии видно, что грудь адвоката покрыта густым волосяным покровом, чего не скажешь о его изрядно поредевшей шевелюре. Майор бросил снимок на стол.
- А что вы скажете относительно этой фотографии? - с улыбкой спросил Киноша.
- Интересно, где вы ее откопали?
- Ваша любовница - весьма образованная девушка. Она читает Ницше, только вот страницы столь серьезного чтива закладывает столь несерьезными фотографиями, - пояснила я. - Впрочем, одно другому не мешает.
- И за каким дьяволом вы суете свой длинный нос в чужие книги?
- Фатальное стечение обстоятельств. Поначалу я очень плохо ориентировалась в доме у Александра Николаевича Арсеньева, вот и попала случайно в комнату Консуэлы. Для такой девушки, как наша Консуэла, столь экзотическое чтиво мне показалось, по крайней мере, странным. Я взяла книгу в руки, а фотография из нее возьми и выпади. Потом в кабинете у Александра Николаевича я увидела вас на другой фотографии, но уже в совершенно пристойном виде.
- Ну что ж, - пожал плечами Ромберг. - Консуэла Аркадьевна действительно была моей любовницей. И что с того? У меня имелось множество любовниц, я готов признаться в этом. И многие из них были даже намного моложе Консуэлы…
- Вы их очаровывали своей харизмой или чем–то другим заинтересовывали? - насмешливо спросила я.
Но адвокат проигнорировал мой вопрос и продолжил свои признания:
- У меня женщин было так много, что я даже всех имен не помню.
- Мне очень хотелось бы знать: это Консуэла Аркадьевна подсказала вам мысль о похищении ребенка? - задумчиво проговорил Киноша, словно не замечая признаний адвоката. - Держу пари, что она. Или вы вдруг столкнулись с серьезными денежными затруднениями?
- Деньги! Разве их бывает много? Самая большая бездна - экономическая, - развел руками Вадим Натанович. - Я всегда жил не по средствам, все мои друзья об этом знают.
- И два миллиона позволили бы разрешить ваши финансовые проблемы? - поинтересовалась я.
- Майор, я вижу, ваша спутница продолжает настаивать на своих измышлениях! - возмущенно произнес Ромберг.
- Это не измышления, господин адвокат, - спокойно сказал Киноша. - Пульхерия Афанасьевна сделала в отношении вас совершенно правильный вывод, с которым я полностью согласен. Этот вывод базируется на достаточно прочной основе. Взгляните сами, как все это выглядит: связь между вами и Консуэлой Демидович очевидна, а с другой стороны, вы хорошо знаете Дмитрия Федоровича Силантьева, по кличке Папа Карло.
- Папа Карло? - Ромберг недоуменно наморщил лоб.
- Ой, Вадим Натанович, только не говорите мне, что вы слышите о нем впервые! Вы ведь дважды были его адвокатом. Вспомните, лет семь назад вам удалось вытянуть Силантьева из достаточно грязного дела, связанного с торговлей крадеными автомобилями.
- Но что общего у Силантьева с этой историей?
- Он был вашим доверенным лицом, главным распорядителем, если можно так выразиться. Связующим звеном между вами и непосредственными исполнителями. Очень удобная фигура: человек с немалым опытом в темных делах и заслуживающий доверия. Это он подобрал для вас подходящих уголовников, готовых совершить преступление и подчиняться без лишних вопросов любым указаниям. Вы инструктировали Силантьева, он передавал ваши указания исполнителям, следя за их подготовкой и дисциплиной. Смешно даже подумать, что вы стали бы лично контактировать с такими ничтожествами, как Лимон, Гора и Душман. Для этого вам был нужен человек их круга, достаточно авторитетный, чтобы держать своих подчиненных в повиновении, и достаточно надежный, чтобы не сболтнуть лишнего. Увы, как уже говорила Пульхерия Афанасьевна, вы не смогли предусмотреть все, и Папа Карло, несмотря на свой авторитет, не справился со всей этой шайкой. Сейчас мои люди работают с задержанными похитителями, и они уже полностью сознались.
- Итак, если я правильно вас понял, - медленно произнес Ромберг, - вы обвиняете меня в том, что я вместе с Консуэлой Аркадьевной Демидович и при содействии Дмитрия Федоровича Силантьева организовал похищение Павла Арсеньева и его гувернантки?
- Совершенно верно. Более того, я абсолютно уверен, что Консуэла Аркадьевна Демидович, которая, после того как она подвезла Пульхерию Афанасьевну к дому Арсеньева, после чего неожиданно исчезла, в настоящий момент вместе с выкупом находится в вашем доме.
- Майор! - покачал головой Ромберг. - Да это же просто несерьезно! С чего вы взяли, что выкуп находится здесь?
- Уважаемый Вато Надарович, - спокойно сказала я, но, увидев, что брови адвоката опять взметнулись вверх, сочла нужным пояснить: - Именно Вато Надарович, ведь под этим именем вас знают ваши подельники. Вато Надарович и Вадим Натанович - разве такое совпадение в свете последних событий вам кажется случайным?.. Но я не об этом. Я просто уверена, что выкуп находится в руках Консуэлы. В доме, где нас с Павликом держали, милиционеры выкупа не нашли, но он там был, так как я сама держала дипломат с деньгами в руках. До приезда милиции ваши друзья находились в бессознательном состоянии, благодаря стараниям Горы, и дом не покидали. Остаюсь я или Консуэла.
- А вы, значит, находитесь вне подозрений? - усмехнулся Ромберг.
Его вопрос я оставила без внимания и продолжила:
- Душевная девушка Консуэла тут же откликнулась на мою просьбу о помощи. Она незамедлительно примчалась ко мне, даже оставила без присмотра свою мамочку, накануне перенесшую "тяжелую" операцию по подтяжке лица. Любительница острых ощущений, несмотря на сильный дождь, сходила посмотреть на наше узилище. На самом деле она тогда просто прихватила чемоданчик с деньгами, оставшийся в доме.
- Да–а. Шерше ля фам, как говорят французы. Найдем Консуэлу, найдем и деньги, - сказал Киноша. - Должен заметить, господин адвокат, что вы великолепно организовали дело. И скорее всего, оно у вас выгорело бы, если бы не пара малюсеньких песчинок, попавших в шестеренки механизма. - Я увидела, что майор подался вперед и приблизил свое лицо к лицу адвоката. - Так где же она, Вадим Натанович? В моем кармане лежит ордер на обыск вашей квартиры. Однако было бы лучше для вас избежать вторжения орды милиционеров со всеми вытекающими из этого последствиями.
Тяжело дышавший Ромберг не ответил. Он размышлял. Его великолепный ум работал на полную мощность. В комнате повисла тишина, нарушаемая лишь постукиванием маятника антикварных напольных часов работы Павла Буре.
Наконец адвокат принял решение.
- Она ни в чем не виновата, - сказал он глухо. - Слышите, майор, ни в чем! Я, и только я, организовал все это. Консуэла была лишь статисткой, ничего не знающей об истинном смысле происходящего.
Киноша кивнул. Я видела, что он не поверил адвокату. Перед тем как прийти к Ромбергу, мы с ним обсуждали этот вопрос. Он говорил мне о своем глубоком убеждении в том, что именно Консуэла подбросила своему любовнику мысль о похищении. Я была иного мнения или, по крайней мере, считала, что этот вопрос является весьма спорным. Но, так или иначе, любой вариант развития событий устраивал Киношу. Если влюбленный шестидесятилетний мужчина решил пойти на все ради любимой женщины, наплевав на свою жизнь и свободу, то он имеет на это право.
Киноша тяжело вздохнул:
- Согласен. Где она?
Осунувшийся Ромберг посмотрел на него, прищурив глаза. Моего взгляда он старательно избегал.
- Забавно, что ваше описание организатора похищения оказалось правильным, - сказал Вадим Натанович. - Пунктуален и методичен, злобный, любит демонстрировать свое превосходство над окружающими… Весьма неплохой портрет адвоката Ромберга. Да, майор, ваш архаичный метод сработал.
Он встал с явным трудом. Последние пятнадцать минут состарили его лет на двадцать. Перед нами стоял усталый, сгорбленный старик.
Киноша жестом руки приказал ожидавшему в коридоре Викеше следовать за нами. Мы поднялись на второй этаж. Остановившись перед одной из дверей, адвокат вынул из кармана своего роскошного халата ключ, отпер дверь и переступил порог.
Консуэла была здесь. Она спала на широченной кровати под розовым шелковым покрывалом. Консуэла Аркадьевна Демидович, в девичестве Булкина, лежала на спине, ее длинные черные волосы растрепались на подушке, а руки были скрещены на груди. Красивая женщина, объятая сном… От этой картины веяло романтикой. Однако…
Не розы и не лилии покрывали ее великолепную грудь. Покрывало было засыпано розовыми купюрами достоинством в пятьсот евро. Консуэла Демидович спала, зарывшись почти в два миллиона евро.
Эпилог.
Не зарься на чужое, потеряешь свое
Следствие длилось недолго.
Вадим Натанович Ромберг, как и обещал, взял всю вину на себя, и Консуэла проходила на суде лишь в качестве свидетеля. Вся шайка похитителей, во главе со своим хитроумным организатором, получила по полной программе.
Александр Николаевич Арсеньев Консуэлу уволил и предложил мне должность гувернантки своего сына.
- Спасибо за оказанное доверие, но я, к сожалению, вынуждена отказаться.
- Вас не устраивает оплата? - нахмурился банкир.
- Нет, дело не в этом. У меня нет специального образования и соответствующего опыта. К тому же я считаю, что вы можете себе позволить иметь все самое лучшее, а я себя таковой не считаю.
- У вас заниженная самооценка, Пульхерия Афанасьевна. Честность, самоотверженность и душевное тепло с лихвой компенсируют все ваши недостатки.
- Вы преувеличиваете, Александр Николаевич, но все равно, за комплимент спасибо.
- Я не привык уговаривать, Пульхерия Афанасьевна…
Я чувствовала, что мой отказ задел банкира, и поспешила объяснить ему, почему поступаю так, а не иначе:
- Александр Николаевич, не в деньгах дело. У меня растет замечательный внук, которому я хотела бы тоже уделять внимание, а работа няни или гувернантки предполагает рабочий день, равный двадцати четырем часам. Я предлагаю свою дружбу вашему сыну, в любой момент могу приезжать к вам, но не более…
- Мой сын очень изменился, не скрою, в лучшую сторону за те несколько дней, что он общался с вами… - глухо произнес Арсеньев и замолчал, словно подбирая слова.
Я видела, что это признание далось ему нелегко, поэтому молчала и ждала, что он скажет дальше.
- Я понял, что Павлику очень нужен такой человек, как вы. Ему необходимы ваша доброта и тепло вашего сердца.
- Павлику в первую очередь нужно общение с вами и тепло вашего сердца. Поверьте мне, никакая самая хорошая гувернантка не заменит ему общения с родителями. Сыну нужен пример для подражания, такой, как вы. Для Павлика не существует эквивалента вам на всей планете. Я знаю, что ваше время очень дорого, но не стоит его жалеть для собственного сына. Я не открою вам большого секрета, если скажу, что без близости с вами он чувствует себя очень незащищенным. Ему без вас так неуютно…
- Откуда вы это знаете? Павлик вам сказал? - перебил меня Арсеньев.
- Достаточно одного взгляда на забор, который ваш сын возводит вокруг своей крепости, чтобы это понять, - пояснила я. - Приглядитесь повнимательнее к собственному сыну, и вы откроете мир, равный целой Вселенной… А я, со своей стороны, обещаю вам посильную помощь. Причем совершенно бесплатно.
В помещение, куда мы вошли с Павликом, воздух был пропитан запахом хлорки и кислой капусты. Через высоко расположенные, забранные решетками окна в комнату проникал тусклый свет. Мы сели с Павликом на стулья возле простого стола, покрытого куском линолеума. Мальчик держал меня за руку и боязливо жался ко мне.
Охранники с любопытством посматривали в нашу сторону. Когда Гору ввели в комнату, на его круглом лице сияла широкая улыбка. Тюремная одежда была ему явно мала, казалось, что она на его громадном теле вот–вот лопнет по швам.
Он сел на противоположном конце стола и подмигнул нам.
- Привет, Павлик! Здравствуй, Пульхерия! Спасибо за посылку, особенно за пирог и конфеты. А буженина - просто мечта заключенного.
- Я очень рад, - ответил Павлик. - А как твои дела? Как здесь кормят?
- Нет слов, малыш. Назвать их еду отвратительной - значит сделать им комплимент. Уморить нормального человека - тюремщикам раз плюнуть, - произнес он со скорбной миной. - Поручи им сварить картошку в мундире, так они и ее обязательно испортят.
- Мы тебе привезли немного колбасы и копченого мяса, - сказала я.
- А мама передала тебе консервированные груши и персики, - добавил Павлик. - Там их так много, что тебе и всем твоим соседям хватит.
- Груши и персики? - Глаза Горы сверкнули.
- Да. А в следующий раз мы привезем тебе клубничный компот.
Мне показалось, что на глаза великана навернулись слезы.
- Слушай, малыш, - проговорил он, - мне, пожалуй, следует извиниться перед тобой за то, что я плохо отзывался о твоей семье. Я был не прав. Твои родители - благородные люди. Они наняли мне хорошего адвоката и обратились к суду, чтобы мне смягчили приговор.
- Папа мне сообщил, - сказал Павлик, - что он о тебе говорил с самим министром внутренних дел. Тот обещал ему, что, если ты будешь вести себя хорошо, тебя выпустят досрочно.
- А еще, если объявят какую–нибудь амнистию, то тебя в этом случае тоже могут выпустить, - добавила я. - Так Александру Николаевичу обещал министр.
Я увидела, что по щеке великана поползла слезинка. Он вытер ее рукой.
- Он и в самом деле так сказал?
- Ну да! - подтвердил Павлик.
- Вы в этом уверены?
- Конечно, - кивнул мальчик. - Но это еще не все. Мне папа обещал, что, когда тебя выпустят, если ты захочешь, он возьмет тебя к нам на работу. Будешь жить у нас в доме и заниматься машинами. У нас их много: и большие, и маленькие…
- Это… это было бы замечательно. Передай от меня большое спасибо твоему отцу. - Он наклонился к нам и просительно взглянул на меня. - Пульхерия, почему бы тебе не рассказать маленькую сказку. Ведь у нас еще есть немного времени.
- Гора, - я взглянула на здоровяка укоризненно, - что о тебе подумают охранники? Они всем разболтают, что ты совсем впал в детство.
- Да мне плевать, пусть они думают обо мне, что хотят. Если бы ты тогда не рассказала сказку про гусей–лебедей, я вряд ли бы решился пойти против Папы Карло.
- Правда, Пульсяндра, чего тебе стоит, расскажи сказку, я тоже с удовольствием послушаю, - попросил Павлик.
- Да, задали вы мне задачку. Вот так сразу. Мне что–то на ум в такой обстановке ничего не идет.
- Ха, Пуля, тогда обстановочка была покруче этой: вы сидели, а я у вас вертухаем был, - рассмеялся здоровяк. - И то ты тогда такую сказочку нам выдала!
- Так и быть, только я расскажу вам не сказку, а притчу.
Произошло это давно. Жил на свете один купец. Покупал он товары в одном месте, а продавал их втридорога в другом. Это приносило ему неплохой доход.
Однажды он остановился отдохнуть возле реки. Пообедал купец, полежал в тенечке, дал лошадям на травке попастись, жару пережидая, а потом вновь в путь отправился. А через некоторое время вспомнил, что оставил на привале свой кошелек с деньгами.
Воротился он быстренько назад, чтобы найти потерянные сто монет, и повстречал человека. Незнакомец его спрашивает:
- Что ты здесь ищешь, добрый человек?
- Да вот кошелек свой потерял!
- А сколько денег было у тебя в кошельке?
- Сто монет.
Обрадовался честный незнакомец:
- Вот твой кошелек. Я его нашел!
Купец взял кошелек, пересчитал деньги, смекнул, что перед ним человек совестливый, и решил этим воспользоваться:
- Я совсем забыл, у меня в кошельке было двести монет. Верни мне остальные!
- Не может быть! - удивился незнакомец. - Я нашел только сто монет!
Пришлось им идти на суд к мудрому правителю - пусть он их рассудит…
Я оглянулась по сторонам. Охранники, находившиеся в комнате для свиданий, потихоньку подошли к нам поближе и тоже слушали меня, заложив руки за спину. В помещении стало совсем тихо. Гора с довольной улыбкой на широком лице слушал меня, опершись локтями на стол и подперев подбородок своими огромными руками.
- И что же сказал им правитель? - нетерпеливо спросил Павлик.
…А правитель спрашивает у купца:
- Так сколько денег у тебя пропало?
- Двести монет!
- А сколько ты нашел? - обратился правитель к незнакомцу.
- Сто монет.
Тогда правитель говорит:
- Раз у тебя, купец, пропало двести монет, спрашивай свои деньги у того, кто нашел двести монет. А тот, кто нашел сто монет, может взять их себе. Если найдется человек, у которого пропало сто монет, я сам расплачусь с ним.
Мораль сей притчи такова: не зарься на чужое, потеряешь свое…