- Если вы живете правильно, если вам повезет, вы получаете шанс работать с таким человеком, как Алан. Он был одним из лучших сотрудников. Очень трудолюбивый, настоящий художник. Профессионал.
Никки пояснила:
- Его имя всплыло в процессе расследования одного преступления, и мне очень нужно узнать о его прошлом.
- Я мало что могу вам рассказать. Алан работал у меня с тех пор, как пришел в качестве фрилансера снимать программу "Не забудь пригнуть голову".
- Отличное шоу, настоящий трэш, - заметил Рук.
Продюсер бросил на него осторожный взгляд и продолжил:
- Это было, по-моему, в две тысячи пятом. Алан оказался таким талантливым, что я взял его в "Обратный отсчет" после заключения контракта на продажу шоу.
- А до этого, - спросила Хит, - он работал в каком-то другом шоу?
- Нет; на самом деле, нанимая его, я некоторым образом шел на риск, потому что раньше он работал в новостях.
- В какой-то сети или на местном канале? - спросил Рук.
- Ни то ни другое. Он сотрудничал с одной из компаний, предоставляющих услуги операторов-фрилансеров скромным местным телеканалам. Ну, знаете, таким, которые не могут заставить членов профсоюза сидеть по ночам и ждать, когда можно будет заснять аварию или ограбление. Вместо этого при необходимости они покупают ролики у фрилансеров.
- Вы не помните, на кого тогда работал Алан Барклей? - спросила Хит.
- "Готэм аутсорс". - Смартфон Стила зажужжал, и он взглянул на экран. - Послушайте, мне надо идти работать. Это все, что вы хотели узнать?
- Конечно. Спасибо, - сказала Никки.
Продюсер поднялся и, прежде чем уйти, спросил:
- Вы мне не объясните одну вещь? Вы, ребята, разве не делитесь друг с другом информацией?
- Простите, не понимаю, о чем вы, - произнесла Никки.
- Где-то неделю назад здесь был один из ваших детективов и задавал мне точно такие же вопросы.
Специалист по найму из "Готэм аутсорс" держался раздраженно, как диспетчер такси. Не отворачиваясь от монитора, окруженного динамиками и несколькими десятками всяких жужжащих приборов, из которых непрерывно доносились голоса, он бросил:
- Я уже рассказывал все это вашему человеку десять дней назад, вы же знаете.
- Капитану Монтрозу, верно?
- Ага, тому мужику, который сам себе устроил "десять-восемьдесят", - хмыкнул он, имея в виду полицейский радиокод, означающий "отмена".
Хит захотелось дать ему по голове с такой силой, чтобы наушники впечатались в его куриные мозги. Рук, либо почувствовав ее настроение, либо сам разделяя его, вмешался:
- Так расскажите снова, это займет всего пару минут. Долго Алан Барклей у вас работал?
- Начал в две тысячи первом. После Одиннадцатого сентября мы удвоили штат и среди прочих наняли его.
- Вы были довольны его работой? - спросила Хит, усилием воли сдерживая ярость.
- Был, но до определенного момента.
- Объясните, - попросила она.
- Этот парень оказался моим лучшим оператором. Прекрасное видео, отличный работник, не боялся приближаться к опасным объектам. А потом он просто взял и кинул меня. Adios. Даже не пришел, не сообщил, что увольняется, не сказал "поцелуй меня в мою красную королевскую задницу". Исчез, и все. - Он поцокал языком. - Фрилансеры. Эти гады ничем не лучше папарацци.
Хит не терпелось поскорее расстаться с этим убожеством, но ей нужно было узнать еще кое-что.
- А вы не помните дату его неожиданного исчезновения?
Тот раскинул руки в стороны, показывая на комнату, забитую полицейскими рациями и телевизионными мониторами.
- Я что, похож на человека, запоминающего даты?
- А вы все-таки попробуйте вспомнить, - сказал Рук.
Менеджер усмехнулся:
- Вы не коп. Копы не носят таких дорогих часов. Вы из меня ничего не вытянете.
Рук вскочил, пронесся мимо Никки, сорвал с парня наушники и, развернув его в кресле, приблизил к нему лицо.
- Послушай, Эд Мэрроу, подумай, какие убытки ты понесешь в случае, если я звякну в соответствующее заведение и городские инспекторы на несколько ночей запрут твои фургоны в гараже? - Он помолчал. - Так и думал, что тебя это заинтересует. - Затем Рук записал на бумажке свой номер и сунул ее в нагрудный карман менеджера. - Начинай вспоминать.
Проснувшись, Хорст Мюллер разинул рот от удивления: над больничной койкой стоял Рук, помахивая перед лицом немца огромным шприцем.
- Не волнуйтесь, герр Мюллер, - нежно произнес он, - я не сделаю вам ничего плохого. Но теперь вы видите, как легко будет нехорошим людям убить вас во время сна? - Рук снова поводил перед Мюллером шприцем. Тот следил за ним широко распахнутыми круглыми глазами, делавшими его похожим на кота с часов "Кит-Кэт". - Вы лежите в больнице, и ликвидировать вас - проще простого. Я слышал о наемных убийцах, которые переодеваются медбратьями и вводят яд в капельницу жертвы. - Мюллер на ощупь принялся искать кнопку вызова медсестры. Рук, улыбнувшись, взял пульт свободной рукой. - Для того чтобы остаться в живых, нажмите "один".
На лице Хорста выступили капельки пота. Хит постучала по плечу Рука и сказала:
- По-моему, он все понял.
- Точно. Хватит крутиться вокруг да около… О, прошу прощения, мистер стриптизер… Это было слишком жестоко, даже для меня.
- Чего вы от меня хотите? - выдавил Мюллер.
Никки пододвинула к кровати стул и села.
- Хотим дать вам понять: если вы не поможете нам поймать тех, кого так боитесь, я не смогу защитить вас от них. Никто не сможет. Вы никогда не будете в безопасности. Нигде. - Она подождала, пока смысл ее слов дойдет до него. - Итак, у вас есть выбор: ждать, пока они придут, или же помочь мне поймать их прежде, чем они до вас доберутся.
Мюллер перевел взгляд с детектива на Рука, стоявшего у нее за спиной. Журналист показал шприц и подмигнул.
- Ну ладно, - вздохнул немец. - Хорошо.
Хит достала блокнот.
- Кто в вас стрелял?
- Я не знаю, правда.
- Это были те же самые люди, которые вас пытали?
Он поджал губы.
- Я не видел, кто в меня стрелял, другие были в масках.
- Сколько их было?
- Двое. Двое мужчин.
- Почему, Хорст? Что происходит, что им нужно?
- Не знаю, кто они такие, но им нужна какая-то вещь. Они думают, что она у меня, но у меня ничего нет. Правда.
Она взглянула в его умоляющие глаза и решила поверить. Для начала.
- Давайте поговорим о том, что же им было нужно. - Немец снова спрятался в свою скорлупу, и Никки решила ему помочь. - Это имеет какое-то отношение к вашему бойфренду, верно? К Алану? - Никки заметила, как резко изменилось выражение лица Мюллера, и обрадовалась тому, что они с Руком прощупали почву, прежде чем устраивать этот допрос.
- Ja, это верно.
- И что же это такое, Хорст? - Бывший танцор молчал, и поэтому Никки снова пришлось подсказывать. Она хотела выудить из него как можно больше информации, пока он был в настроении говорить; к тому же Мюллер еще не оправился после ранения и быстро утомлялся. - Это деньги? - Он покачал головой. - Но это ведь какая-то ценная вещь. - Он кивнул. - Никки перечислила свои варианты: драгоценности, произведения искусства, наркотики - и получила в ответ то же покачивание головой. И наконец Хит задала свой последний вопрос, к которому и хотела его подвести. - Это видеозапись, так?
Мюллер пошевелился, и Хит поняла, что оказалась права. Она предположила, что Алан, оператор, мог, скорее всего, держать у себя именно видеозапись, представлявшую ценность для некоторых людей - в зависимости от того, что на ней было.
- Скажите мне, что на этом видео, Хорст.
- Вы должны мне поверить, я не знаю. Алан специально не стал мне говорить, вы понимаете почему. Он сказал, что это слишком опасно. Вот почему он держал запись в секрете столько лет. Сказал, что есть люди, готовые ради нее на убийство. И вот… - Во рту у Мюллера пересохло, и Никки протянула ему стакан с водой, чтобы он смог попить через соломинку.
Она спросила:
- Значит, кто-то убил Алана из-за этой записи?
- Нет, у него было больное сердце: врожденный порок. Несколько недель назад у него случился приступ, и ему пришлось лечь в больницу.
Никки записала.
- И что же стало причиной этого приступа?
Выражение лица больного снова изменилось. Что это было: признание вины? Нет, Хит множество раз приходилось видеть на допросах такой взгляд. Это была покорность, отказ от борьбы.
- Вы ведь все равно заставите меня сказать, правда?
Хит молча ждала; Мюллер прикрыл глаза, затем снова открыл.
- Хорошо. Да, один полицейский детектив расспрашивал его. Его зовут Монтроз.
Никки отметила про себя, что он сказал "зовут", а не "звали".
- О чем он расспрашивал?
- О том видео. Через столько лет этот Монтроз смог выйти на Алана! Вы можете в это поверить? Он сказал, что поговорил с каким-то сторожем, который видел Алана в ту ночь, когда было снято видео. Алан, мой Алан… он все отрицал и послал копа подальше, но дорогой Алан был напуган. Он так расстроился. Мы отправились в постель, а полчаса спустя мне пришлось звонить "Девять один один", из-за его сердца. Ему стало плохо. В больнице его соборовали.
- Отец Граф?
Мюллер кивнул.
- Тогда он и исповедался в грехе - в том, что скрывал это видео. Священник сказал: "Нет-нет, Алан, ты должен искупить свой грех, отнести это в полицию". Но Алан отказался. Я знаю, что они много раз спорили из-за этого потом, после того как Алан вышел из больницы. Думаю, священник связался с полицией, хотел прощупать, получится ли у него передать им видео как бы от имени Алана, но мой друг не собирался его отдавать. И он отказался освободить отца Графа от соблюдения… как же это…
- Тайны исповеди? - подсказал Рук.
- Точно. Церковного закона, что велит священнику держать исповедь в секрете, несмотря ни на что. Но когда Алан умирал от второго сердечного приступа, он велел мне передать видео отцу Графу, чтобы тот сделал с ним все, что посчитает нужным.
- А почему отец Граф просто не отнес его Монтрозу? - спросил Рук.
- Он и собирался это сделать. Но прежде я должен был отдать ему эту штуку. Я ждал несколько дней - потому что тоже боялся. Наконец мы встретились с ним в офисе моего агента, где я передал ему видео; я думал, что с этим покончено.
Теперь Никки поняла, зачем Монтроз и отец Граф звонили друг другу и зачем капитан обыскивал дом священника. После того как Граф сообщил Монтрозу, что он собирается забрать видео у Мюллера в офисе агента, кэп принялся его искать, подобно тем, другим…
- Куда пошел отец Граф после того, как вы передали ему видео?
- Не знаю. Я ужасно боялся за свою жизнь, я побежал прочь, понимаете? - Из-за сильного волнения акцент усилился, и слов немца почти невозможно было разобрать.
- Однако они вас все-таки нашли, так? - заговорил Рук.
- Я сделал ошибку: вернулся в нашу старую квартиру, где мы жили с Аланом. Я думал, что теперь, избавившись от злосчастного видео, я могу рискнуть. У меня там было несколько фотографий Алана, которые мне хотелось забрать. Мне так его не хватает. - Никки снова протянула Мюллеру стакан с водой, но он покачал головой. - Они меня там ждали.
- Эти люди напали на вас? - Она показала ему фото Торреса и Стелджесса.
- Трудно сказать. Они были в трикотажных масках. Включили музыку на полную громкость и привязали меня к кровати. Потом начали пытать какой-то электрической штукой, которая жгла тело. Поймите меня, это была жуткая боль. Жуткая.
- Хорст, как вам удалось от них сбежать?
- Когда они вышли в другую комнату, чтобы позвонить кому-то по телефону, я сумел высвободиться. Понимаете, когда-то в Гамбурге я работал ассистентом фокусника, Залмана Великолепного. Я вылез в окно, спустился по пожарной лестнице и убежал.
- Но почему они прекратили пытку и отправились звонить?
Никки закрыла блокнот и пристально взглянула на Мюллера. Тот неловко пошевелился под ее взглядом и пробормотал:
- Эта электрическая штука - самое ужасное, что мне приходилось испытывать в жизни, понимаете? Видите, у меня до сих пор остались шрамы.
Никки знала, почему он снова заговорил о боли. Она не могла его судить, но и не собиралась отвечать за него, поэтому просто молча ждала.
- Они мучили меня снова и снова, понимаете. - На глазах у Мюллера выступили слезы, и он шмыгнул носом. - Это ужасно, я сожалею об этом, но… я им рассказал. Я сказал, что отдал видео… Отцу Графу.
И Мюллер, закрыв глаза, всхлипнул от стыда.
В Трайбеку Хит и Рук возвращались в мрачном молчании. Когда они проехали полпути, Рук заговорил:
- На его совести смерть отца Графа. Должно быть, тяжкое бремя.
- Мне жаль его, Рук. Кто знает, как бы мы повели себя, оказавшись на его месте. - Они снова помолчали. Проехали квартал, и у нее зазвонил телефон. - Таррелл, - сказала Никки, взглянув на экран. - Привет, Тэрри, что у тебя?
- Парочка новостей, которые наверняка тебя заинтересуют. Во-первых, твой парень Девэйн действительно позвонил. Криминалисты сейчас спускают воду из резервуара на крыше "Грейстоуна" и готовятся искать пулю. Каньеро присматривает за ними.
- Отлично. Будем надеяться, что где-нибудь там найдется наша пуля.
- А сейчас у меня есть еще одна потрясающая новость. В свободное время, оставшееся после поддержания порядка на рабочем столе, я проверил финансовые дела отца Графа.
"Бог мой, - подумала Хит, - как же я люблю этих Тараканов!"
- И представь себе, что я нашел? Помнишь ту папку "Эмма" в его почтовом ящике? Оказалось, что у Графа был общий счет в банке с некоей Эммой Кэрролл. Сейчас на нем всего несколько сотен, но за последний год там появлялись суммы в двадцать-тридцать тысяч.
- Тэрри, ты лучший. По крайней мере, будешь таковым, если у тебя найдется адрес этой Эммы Кэрролл. - Таррелл продиктовал адрес, и, закончив разговор, Никки наклонилась к водителю такси: - Прошу прощения, планы меняются. Перекресток Парк-авеню и Шестьдесят шестой.
Оглядев ближайшие многоквартирные дома с верхнего этажа любого здания на Манхэттене, можно обнаружить одну-две застекленные террасы. Эмма Кэрролл встретила их именно на такой террасе, и Никки поразилась тому, как тепло и светло здесь было, несмотря на то что снаружи стоял трескучий мороз. Тем не менее лицо женщины совершенно не соответствовало веселой обстановке. Эмма Кэрролл была довольно привлекательна - кое-кто сказал бы, что она похожа на женщину-вамп. Однако глаза у нее опухли, взгляд погас - либо от успокоительных, либо от горя, либо от того и другого.
- Я все никак не могу в это поверить, - сказала она, когда они сели. - Отец Граф был превосходным священником и прекрасным человеком.
- Вы были близки? - Хит оценивала ее, размышляя о том, не замешана ли здесь запретная связь, но не заметила никаких признаков; ошибалась Никки редко. Она гордилась своим внутренним радаром, реагирующим на ложь.
- Да, но, пожалуйста, не подумайте ничего такого. Нас с отцом объединяли взгляды на церковь и ее роль в защите прав человека и социальной справедливости. - Эмма отпила глоток спиртного, звякнув кубиками льда. - И зачем нам было портить себе жизнь какими-то непристойностями?
- Мне известно, что у вас с отцом Графом также был общий счет в банке. Время от времени на него поступали крупные суммы денег, - заметила Хит.
- Разумеется, был. Ведь я являлась не только жертвователем, но и казначеем; деньги предназначались для благотворительных целей, это были пожертвования в организацию по защите прав человека, деятельность которой мы поддерживали.
- Которая называется "Justicia a Guarda"? - уточнил Рук.
Эмма Кэрролл впервые проявила какие-то признаки жизни.
- Да. Я так рада, что вы о них знаете.
- На самом деле мы знаем совсем не так много. - И - снова ради Хит - Рук добавил: - У нас, так сказать, общение по электронной почте.
Никки не обратила внимания на этот намек насчет Паскуаля Гусмана и спросила Кэрролл:
- Итак, вы занимались сбором средств для дела этой организации и одновременно были ее банкиром?
- Ну, так все начиналось. Но с недавних пор я немного отошла от административных вопросов, в основном ищу новых жертвователей. Я почти не пользуюсь этим банковским счетом, а направляю людей прямо к человеку, связанному с организацией. Мне кажется, они довольны тем, что имеют возможность передать деньги из рук в руки, и администратор "Justicia" - очень приятный человек.
Никки открыла блокнот.
- Могу я узнать его имя?
- Конечно. Его зовут Алехандро Мартинес. Произнести по буквам?
- Нет, - сказала Хит. - Я знаю, как это пишется.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Рук подкрепил первую утреннюю чашку кофе порцией эспрессо и спросил:
- Мама, ты уверена, что справишься?
- Справлюсь с чем - с ролью богатой светской львицы? Справлюсь - не то слово. Вернее будет сказать, что я рождена для нее, деточка.
Никки сняла с Южной Доски Убийств полицейскую фотографию Алехандро Мартинеса и сказала:
- Обдумайте все еще раз, Маргарет, прежде чем соглашаться. Вам предстоит встретиться с этим человеком. Он крупный торговец наркотиками, недавно вышел из тюрьмы. Он утверждает, что покончил с прошлым, и в то же время отмывает деньги через церковь. Возможно, он даже стоит за пытками и убийством священника.
- Какой аристократический подбородок, а? - ответила Маргарет Рук. - Если вы думаете, что я упущу шанс посмотреть, как эти глаза ощупывают меня из-за букета мимозы, то сошли с ума.
Когда Рук высказал идею попросить Эмму Кэрролл устроить встречу Мартинеса с "жертвователем", готовым расстаться с крупной суммой денег, Хит сразу согласилась. Наличные должны были послужить приманкой, а затем можно было выследить деньги и выяснить, куда они в конце концов попадают. Когда Никки поняла, что завтракать с Мартинесом предстоит матери Рука, было уже поздно: дело было на мази, Эмма позвонила "казначею".
- Еще не поздно отказаться, - предупредила Никки. - Не надо ложной гордости, если вас что-то волнует, отменим встречу.
- Больше всего меня сейчас волнует то, какую светскую львицу выбрать из всех ролей, что мне пришлось исполнять за свою карьеру на Бродвее. Может быть, Эльзу Шредер из "Звуков музыки"?
- Это та, которую фон Трапп променял на Марию? - переспросил Рук.