Белзер еще что-то говорил, а Джона чувствовал, как сжимается горло - карандаш не протолкнешь, палочку для коктейля, иголку, нитку…
- Угу… - кое-как выдавил он, когда Белзер вздумал спросить: "Ты в норме?"
- Не унывай, сынок! Все обойдется. У тебя есть дела поважнее. Миру нужны такие люди, как ты: добрые самаритяне.
Бруклинский маршрут L - коллаж из хипстеров, по картинке каждого вида. Слева от Джоны девица ковыряет ссадину на пальце колпачком шариковой ручки, плотная куртка в кривую клетку уже вполне по сезону, подумал Джона с изумлением. Каждый третий пассажир затыкает уши белыми наушниками, рой трутней, выпущенный в мир Стивом Джобсом. Пассажиры входят, выходят, узор подошв на грязном полу. Парочка тинейджеров в футболках по колено вошла через заднюю дверь, на шее - обмотанные скотчем коробки со сладостями.
Леди и джентльмены, мы собираем деньги не на баскетбольную команду и не на благотворительность, а ради самих себя, чтобы добыть карманные деньги и не болтаться по улицам. Предлагаем вам M&M’s, M&M’s с арахисом и Сникерс за один доллар.
Если Джона и чувствовал прежде какую-то вину перед Симоном Инигесом и его погибшим братом, это чувство сбродило и обратилось в ненависть. Кто они вообще такие? Машинально дергая нитки из ткани своего рюкзака, в результате он содрал бинт с саднящих пальцев.
Дерганая, джазовая Вторая авеню понесла Джону мимо шумной забегаловки с ближневосточными блюдами навынос. Джона заказал фалафель, слонялся, дожидаясь, пока будет готово, по тротуару. "Астор-плейс" с вращающимся кубом, два "Старбакса" через квартал. Ему представлялся суд - по сериалу "Закон и порядок". Все время назойливая мелодия, белые титры ползут по экрану, знакомая местность…
КВАРТИРА ДЖОНЫ СТЭМА
УГОЛ А И 11-Й УЛИЦЫ.
Музыка .
В одиночестве он сидел на диване, учился - без толку. Потыкался в компьютер, выкинул размокшую питу, поднялся взять из холодильника газировку. Сжал пальцами ручку на дверце, но все не открывал.
Любовь моя, разве тебе было плохо?
Да, плохо. Совершенно не понравилось. Еще острее захотелось как можно скорее покончить с этим.
Он стоял и проигрывал в уме наихудшие варианты развития событий и не заметил, сколько времени прошло, прежде чем его привел в чувство звонок домофона. Только экран микроволновки подсказал: без малого полчаса простоял тут соляным столбом.
Джона подошел к домофону:
- Да?
Напевно:
- Джона Стэ-эм!
Он впустил ее.
Поджидая Ив за дверью, Джона быстро составил план: сказать все откровенно. Честность - лучшая политика. Вся правда и ничего кроме правды. Если не сейчас, то когда? Авось она оценит его нежелание лицемерить.
Пока остывал чай, Ив улыбнулась, демонстрируя новый зуб, занявший место выбитого:
- Классная работа, правда?
Он прогулялся до окна и обратно, готовя в уме первую фразу.
- Джона Стэм, мы не в настроении?
Он промолчал. Ив подошла сзади, обхватила его, стиснула тонкими руками, словно петлей для удаления гангренозных тканей. Он вырвался, повернулся к ней лицом:
- Надо поговорить.
Она застыла. Потом потянулась к его ширинке.
Он перехватил руку:
- Подожди.
В ее глазах вспыхнул зеленый огонь - какой-то химический огонек, едкий. Она вновь протянула руку к ширинке, и он вновь ее перехватил. Держал он крепко, Ив дернулась от боли, но едва он выпустил ее пальцы, как она повторила попытку. Она улыбнулась, он улыбнулся в ответ: что это означало в их знаковой системе? Примирение? Или два зверя кружат, высматривая, как лучше напасть?
Он мог бы попросту выбросить ее за дверь. Мог бы, но не хотел: не такой он человек, с женщинами не сражается. И еще одно опасение: а что, если ей это придется по вкусу?
- Нет, - сказал он.
- Почему?
- Не хочу.
- Так откуда, - теперь она терла его пах коленом, - откуда же у тебя эрекция?
Спиной к кухонному шкафчику, руки переплетены, он пытается податься назад, она вжимается в него, полоска из двух металлов разной плотности, ее пах притиснут к его пенису, и она приговаривает: Джона Стэм, ты не можешь сказать "нет". Я же чувствую. Хочешь сказать, я все выдумала? Вот - руками щупаю. А на вкус?
Она рухнула на колени, зубами вцепилась в него сквозь два слоя ткани. Джона все еще удерживал ее руки, мешая ей расстегнуть ширинку, и она потянула язычок молнии зубами, проникла внутрь, ох, лучше бы носил штаны с ширинкой на пуговицах.
Прекрати
Он перебирал в уме данные по продолжительности жизни в разных странах, потом представлял себе открытые раны груди, всякую гадость, лишь бы сбить желание. Представил свою мать, потом мать, занимающуюся сексом с Лансом, Ханну, черную гадость, которую он вымывал у нее из подмышек, вспомнил, как она бросала в него своими экскрементами, вспомнил, как…
Прекрати, умоляю
Рэймонд Инигес, предсмертный вздох, а еще раковые опухоли, СПИД…
Пре кра ти
На диван, оседлал ее грудь, воткнулся ей в рот. Она задергалась взад-вперед, насос, качающий его пенис. Джона зажмурился. В последний раз - и все. Покончим с этим. Чем скорее, тем лучше. Наслаждайся - не чересчур, однако, почему бы и нет? Сейчас, пока это происходит. Скорей бы закончилось. Хватит-хватит-хватит.
Послышался глухой грохот. Снова и снова. Джона открыл глаза. Ив, откидываясь назад, билась затылком о подлокотник.
Он протянул руку - подложить ей под голову, но она оттолкнула руку, и снова "бум-бум", и опять "бум-бум". Сперва он напугался, что будет с бум-бум-бум-головой, но вскоре стал бояться уже за бум-диван, за бум-пол, за бум-дом, как будто Ив могла снести весь город, разрушить до основания. Бум-бум-бум-бух и бух в море, бум - и ничего не останется, кроме дымящегося кратера бум-бум-ненависти и похоти, бум-бум-бум БАМ-БАМ-БАМ-БАМ, он не мог это остановить, он не мог остановить себя.
Пот с его лба капал на нос Ив. Она быстро заморгала, словно в глазах у нее двоилось, утерла рот рукой, усмехнулась расслабленно:
- Ты никогда не подводишь.
Пока он натягивал штаны, она подошла к раковине, выпила два стакана воды и вернулась к дивану, шагая преувеличенно прямо, как водитель, демонстрирующий патрульному полицейскому "ноль промилле". Села и натянула юбку на колени.
- Что ты видишь, - спросил он, - в этот момент?
Она глянула в окно:
- Звезды.
Он сходил умыться и вернулся, крутя в руках полотенце.
- Мне кажется, нам больше не следует видеться. - Выждал и окликнул: - Ив?
- Мы видим людей в доме напротив. Значит, они могут видеть нас. Мы тоже - экспонаты Музея. Ты думал об этом, Джона Стэм?
- Я все обдумал, и мне жаль, что так вышло, мы можем обсудить это, если хочешь, но я так решил и надеюсь, что ты примешь это с достоинством. Всего-то пара месяцев, можно сделать вид, будто между нами вовсе ничего не было.
Она поглядела на него:
- Но ведь было же.
Он спросил:
- Хочешь это обсудить?
- Нечего тут обсуждать, - сказала она.
- Вот и хорошо. - Он подошел к двери, открыл ее, приглашая на выход. - Прощай.
Она улыбнулась:
- Нет. Не прощайся.
Проходя мимо Джоны, она сунула ему в руку что-то мягкое, квадратное. Футлярчик для украшений. Джона подождал, пока Ив не скрылась из виду, и открыл ее подарок. На серебряной цепочке, оправленный в серебро - человеческий зуб.
16
Неправильно выбрал интонацию, решил он.
Фраза "Мне кажется, нам больше не следует видеться" таит в себе множество смыслов. Может, это неуклюжая попытка самоанализа или провокация, чтобы вызвать реакцию партнера и свою реакцию на его реакцию. Или же извращенный способ добавить отношениям перчика: поссоримся, а потом совокупимся на полу ванной; я куплю шардоне. Или это благопристойный предлог потребовать извинений: ты поступила дурно, ползи на брюхе, моли о прощении, и все будет о’кей.
Или же: вон.
Не вытряхивалось из головы сказанное напоследок. Не прощайся. Как будто она скажет - и свершится, Господь из Книги Бытия, она повелевает с небес, и мир созидается по ее прихоти. Джону страшила такая самонадеянность. Как спорить с голосом, который каждому слову придает кисло-сладкий привкус неизбежного своего торжества. Рядом с ней у Джоны Стэма нет ни малейшего шанса, тем более пока животная часть его мозга все еще одержима желанием, все еще готова поддаться, наплевав на веления разума.
И кстати - кто кому поддается? Джона припомнил разбитую чашку, тоннель в аппарате МРТ, подлокотник - и разглядел систему, которая его напугала. На видео Ив казалась скучающей, потому что ей было скучно. Джоне и раньше приходилось иметь дело с женщинами - такие часто встречаются, взять хотя бы Ханну, - которым нравилось подчиняться, даже грубой силе, но то была притворная грубость, игра, Ив же добивалась совсем другого. Теперь Джона отчетливо различал, как с каждым разом ее эксперименты становятся все опаснее и ведут… куда? Ох, не хотелось бы выяснять. Ей нужно то, чего он дать не может, Ив наделяла его огромной властью и эту же власть с него требовала - он и наверху, и внизу, хозяин и раб одновременно.
Он поглядел на свои разбитые костяшки, потер шрам на локте. Надо сдернуть повязку одним рывком. Жалеючи, только больше вреда причинишь.
И все-таки он беспокоился, что натворит Ив, когда до нее дойдет. Что будет? Не его ли обязанность - позаботиться, чтобы Ив ничего себе не причинила? Не покончила с собой? Она уже доказала: там, где другие лишь угрожают, она действует. Не хватало ему еще и такой ответственности, - но, как обычно, судьба не осведомлялась насчет его желаний.
Весь следующий день он оттачивал свою речь. Потрясающая. Величием не уступит выступлениям Черчилля, незатянутая, слава богу, ясная, не оставляющая места для ложных истолкований. Женщины ведь так изворотливы, а Ив - чемпионка среди женского пола.
В общем, он приготовил речь. Но все заготовки выскользнули из головы, когда он завернул за угол к своему дому и…
- Джона Стэм. Прииииивеееет! - Она поджидала на крыльце.
Будь честным скаутом. Заработай значок за отвагу.
- Хорошо, что ты пришла, - сказал он, останавливаясь ступенькой ниже, выставив на всякий случай локоть. Хотел бы он верить, что выглядит хладнокровным и уверенным в себе. Таковым он себя не чувствовал. Чувствовал себя жалким позером.
- Ага! - Она улыбнулась, само ожидание. - Наверх?
Он сказал:
- Я понимаю, как ты переживаешь.
Лицо ее резко переменилось:
- Не заводи опять.
- Выслушай меня.
- Джона Стэм, ты не будешь снова пережевывать эти никому не интересные сопли. Избавь меня от необходимости одергивать тебя прилюдно.
- Я понимаю, как ты расстроена…
- Если меня что расстраивает, так это один и тот же пустой разговор по второму кругу. - Она вдруг набросилась на него, принялась целовать в шею. - Так-то лучше. Вот, вот. Привет, Джона Стэм, там, внизу!
Он вырвался из ее объятий, сорвал с плеч рюкзак и прикрыл штаны спереди. Ив зажала рукой рот, засмеялась:
- Эх ты!
- Помолчи, пожалуйста. Я должен тебе кое-что сказать. И не трогай меня.
- А мне нравится.
- Мне не нравится.
- Что-то раньше ты не жаловался, - намекнула она. - С удовольствием совал свою штучку прямиком в мою штучку и не жужжал. Эти невесть откуда взявшиеся угрызения совести лично я нахожу весьма подозрительными и довольно противными.
- Дай мне сказать, прошу тебя!
- Валяй.
- И не перебивай.
Ив изобразила цветок лотоса, голову склонила:
- Как пожелаете.
Минуту он собирался с мыслями. Часть первая:
снизойти, признать, что им было неплохо вместе. Часть вторая: точка с запятой, ОДНАКО, запятая. Часть третья: поподробнее объяснение, невозможность долговременной связи, несовпадение расписаний, принципиально разный стиль жизни и т. д. Часть четвертая: предусмотреть возражения, опровергнуть. Четыре А: утешить и поддержать скорбящую. Часть пятая: заключение.
- Вид у тебя мрачный, Джона Стэм.
- Подбираю верные слова.
- Меньшего я от тебя и не ожидала.
- Так вот, - заговорил он, - хотя нельзя отрицать, что у нас были весьма интенсивные… уф… - Потерял абзац. - Я был… то есть… Вот. Хотя нельзя отрицать, что мы неплохо проводили время вместе, я должен с сожалением сказать тебе, извини, но меня больше не устраивает то, как строятся наши отношения. Признаю, что это были прекрасные два месяца. Но в моих глазах все удовольствие затмевает тот факт, что я не вижу возможности дальнейшего развития этих отношений, и меня слегка настораживает… по правде говоря, даже очень настораживает твое поведение в последние дни. Я не люблю это, это… я вряд ли смогу дать тебе то, чего ты хочешь.
- Сможешь.
- Позволь мне…
- Извини.
- Прошу тебя!
- Извини, извини.
- Я… черт! Ладно, слушай. Ты-то думаешь, что я смогу, но последние - последние наши встречи - показали мне, что я… что я не… - Он шагнул ближе к ней. - Я не намерен бить тебя.
- Нет никакой надобности.
- И не позволю, чтобы ты себя увечила, и не стану связывать с… с этим.
- Джона Стэм, могу я вставить словечко? Ты, видимо, не понимаешь, кто я.
- Возможно, так и есть, даже наверняка так и есть, но я могу лишь попытаться объяснить, каково мне после того, что было в прошлый раз, и я - я не хочу этого. И не хочу иметь дело с человеком, которому это нужно. Мне очень нелегко говорить тебе это, и я прошу прощения за такую откровенность. Но должна же ты понять, в чем дело, что это никак не связано с тем, кто ты и какая, - ты потрясающая, ты заслуживаешь человека, который полностью отдастся тебе, на все сто процентов, кого не будут раздирать какие-то противоречия. А я сейчас не могу больше… э… втягиваться. Так обстоит дело. Ты уж извини. Теперь все понятно? - Он утер лоб рукавом.
- Отличная речь, - похвалила она. - Теперь в будуар?
- Да ты - ты меня слушала?
- Конечно, слушала, Джона Стэм. Дай мне ключи, ты не можешь вести. - Она потянулась к карману его куртки, Джона хлопком ладони закрыл свой карман. - Отлично. - И она запела "Не заняться ли нам этим на дороге?"
- Ив!
- Ты сводишь меня с ума, Джона Стэм, - пела она.
- Ив!
- Ты такой забавник, Джона Стэм.
- Поговори со мной как нормальный человек.
- Вспомни, как и где ты трогал мееееняяяя, - заливалась она, давно сбившись с мелодии.
Руки у него вспотели, и под взглядом Ив он выронил ключи, а когда наклонился за ними, она подалась вперед, они столкнулись лбами, и женщина покатилась вниз по ступенькам, хватаясь за голову и смеясь. Джона подхватил упавшие ключи и поспешно отпер дверь подъезда. Быстро, да недостаточно быстро: Ив проскользнула следом, побежала за ним по лестнице, болтая на ходу.
- Проанализируем твои чувства, - говорила она. - Как давно ты возненавидел свою мать?
Пять проклятых пролетов. Весь день на ногах, рюкзак словно камнями набит.
- Ишь как торопишься.
- Я знаю, чего ты добиваешься, - сказал он. - Пытаешься меня спровоцировать. Но я все равно не ударю тебя, можешь и не стараться.
- Тебе не кажется, что ты малость опережаешь события?
- Нет.
- Я люблю тебя.
- Ты меня не лю…
Она завизжала. Так пронзительно, что Джону отбросило к стене.
- Теперь-то ты меня выслушаешь, - сказала она.
- Господи Иисусе…
- Беда в том, что ты пока ничего не понял, - сказала она. - Ты никогда не видел, что я делаю, ты не знаешь, как идеально мы подходим друг другу.
В ушах все еще стоял звон.
- Господи Иисусе, на хрен !
- Любовь всемогуща, она ослепляет. Поднимайся, мой мальчик!
Она распахнула объятия.
Он рванул прочь, перепрыгивая три ступеньки за раз.
- Джона Стэм, не беги от меня.
Ноги у него были длиннее, он оторвался от преследования, но потерял выигранные секунды, пока отпирал замок. Хотел захлопнуть дверь, и - не вышло: Ив сунула голову в щель, глухой удар по черепу, Ив рухнула в квартиру, прямо на грудь Джоне. Секунд двадцать или тридцать их обоих еще шатало по инерции.
- Какого черта ты устраиваешь!
- Я ушиблась, - сказала она.
- Что это такое? - Он отволок ее на диван. - Что это, что это, что за черт?
- Можно мне стакан воды?
- Тебе можно убраться отсюда поживее, вот что тебе можно.
- Смотри. - Она ощупала голову, на ладони осталась кровь.
- Черт!
- Я испачкаю обивку. Мне понадобится переливание крови. Врача! Врача!
Он уложил ее на пол в гостиной. Рана, как большинство скальповых: поверхностная, но сильно кровит. Джона грубо обработал рану, отчего закровило сильнее.
- Ты такой добрый, - мурлыкала Ив. - Как я люблю, когда ты меня лечишь.
Он промолчал.
- Я готова умереть за тебя.
- Никто тебя не просит.
- Все равно готова, - сказала она. - Я пошлю тебе кое-что из моего портфолио. Новый проект мы осуществим вместе. У меня есть кое-какие идеи…
Он смазал рану неоспорином. Если так будет продолжаться, пора переходить на оптовые заказы. А она все бормотала:
- Джона Стэм, у нас будут дети? Джона Стэм, хочешь меня поцеловать? Джона Стэм, мы снимем студию за городом, чтобы нам никто не мешал творить.
Закончив, он заставил ее встать на ноги. Ив все еще покачивало, особо сопротивляться она не могла. Джона вытащил ее на лестничную площадку и силой усадил на верхнюю ступеньку.
- Через десять минут проверю, - предупредил он. - Если к тому времени не уйдешь, я вызову полицию.
Она провела пальцем по уродливой ссадине на виске, по кое-как перевязанной ране. Вновь предъявила Джоне окровавленную руку:
- И что ты скажешь копам?
Он уставился на нее. Поверьте, сержант…
Он ушел в квартиру.
Через несколько минут он услышал, как она уходит.