Вызывать Маслюкова в номер, служивший одновременно опергруппе кабинетом, Владимир Михайлович не стал. Вместо этого, дождавшись, когда швейцар отправится в маленький служебный закуток за стойку дежурного попить чаю, оставив вместо себя на полчаса у дверей гостиницы охранника, Курбатов направился следом за стариком. И если до этого относительно напуганности швейцара у следователя еще были сомнения, то едва он переступил порог крошечной опрятной комнатушки, как они растаяли без следа. Увидев Владимира Михайловича, Маслюков побелел как стена и едва не уронил чашку из вмиг задрожавших пальцев.
- Осторожно, Тихон Тихонович! - простодушно воскликнул Курбатов, подхватывая посудину, и смущенно улыбнулся. - Извините, ради бога, я вас, кажется, напугал… У меня к вам пара вопросов, так что я на минуточку всего…
- Я уже все рассказал… - пробормотал старик. - Я больше ничего не знаю, откуда мне знать-то?..
- Да-да, я в курсе, что все произошло мгновенно, - согласился следователь. - Да и никто на вашем месте не успел бы ничего толком увидеть - ясное дело!.. Но я ведь должен вас опросить официально, понимаете? Считайте, формальность, но куда же денешься?.. Вы, насколько я слышал, всю жизнь в армии прослужили, сами понимаете: приказы начальства не обсуждаются!
Курбатов развел руками и ласково посмотрел на старика.
Маслюков на упоминание об армии кивнул и вроде бы немного успокоился, но в глаза Владимиру Михайловичу смотреть явно избегал. - Уж простите меня за наглость, - продолжил как ни в чем не бывало Курбатов, - но я смотрю, чай у вас настоящий индийский… Не угостите чашечкой?
- Конечно-конечно! - Маслюков, словно спохватившись, тут же включил электрочайник, поставленный тут, видимо, для общего пользования, и извлек из маленького навесного шкафчика вторую чашку. - Только я и вправду ничего не видел… Правильно мне в тот раз следователь сказал - чего только не примстится со страху-то…
- Это уж точно!.. Если вам что и почудилось, Тихон Тихонович, стесняться не стоит, многим в таких ситуациях чудится… Вы теперь, я вижу, сомневаетесь во всем, даже в том, что этот джип, откуда стреляли, был темного цвета!..
- Ну в этом-то я не сомневаюсь! - возразил старик и впервые посмотрел на Курбатова. - Джип кроме меня и охранник видел, издали, правда, из холла, но видел! А харю эту белокурую - нет! Следователь так и сказал: мол, примстилось это тебе, мол, не позорься, старик, и не рассказывай никому… Не ровен час, случится что… Так что ничего такого я не видел.
Владимир Михайлович пристально поглядел Маслюкову в лицо и наконец встретился с его взглядом: глаза у Тихона Тихоновича оказались голубыми, очень ясными и совсем-совсем не глупыми… Значит, "примстилось"… Хорошее, старомодное словечко, должно быть, местное… Ай да старик!..
- И что же, ясным было видение-то? - сочувственно поинтересовался он вслух.
- Да вот, словно и вправду, как вас сейчас вижу, - вздохнул Маслюков. - Как будто бы внешность у него прямо ангельская, белокурый такой, а в руках ствол… Привидится же такое!.. Правда, я тут же зажмурился, а когда глаза открыл, никакого видения не было… Только зад джипа этого за угол мелькнул… Так что я и вправду ничего не видел!.. А чай готов, присаживайтесь, господин следователь!.. И в протоколе вашем тоже отметьте: ничего, мол, Тихон Маслюков не видел!
- Бог с ним, с протоколом, - задумчиво произнес Курбатов. - А чаек я с удовольствием с вами попью… Хороший вы, видать, человек, Тихон Тихонович! Один живете?
- Внучка у меня. - Старик вздохнул и отвел глаза. - Маленькая еще, десять лет всего… Сын погиб, а невестка замуж вышла, ну Катя ей стала не нужна, вот и оставила мне… Еще чашечку?
- Спасибо! - Владимир Михайлович поднялся, приоткрыл дверь и, как можно громче, дабы сказанное достигло ушей дежурного администратора, произнес: - Жаль! Очень жаль, что вы ничего толком не успели рассмотреть! Ничего, однако, не поделаешь, всего доброго!
Выйдя в холл, Курбатов бросил безразличный взгляд за стойку и с удовлетворением отметил, с каким торжеством глянул в его сторону дежурный, впрочем тут же уткнувшийся в какие-то бумаги.
Поднявшись на свой этаж, Владимир Михайлович дошел до номера опергруппы, распахнул дверь и едва не споткнулся на пороге: его тезка Володя Яковлев был занят делом на первый взгляд странным: обходя комнату по периметру, он через каждые полметра награждал стены довольно увесистыми пинками…
Курбатов дождался, пока оперативник завершит свой необычный обход, и лишь после этого, удовлетворенно кивнув, вошел в номер.
- И как? - поинтересовался он, спокойно взглянув на Яковлева.
- Как и следовало ожидать, - усмехнулся тот. - Прогуляться не желаешь? Лично я не отказался бы перекусить.
- Я тоже… Пошли!
До облюбованного ими кафе они дошли молча. Но прежде чем войти туда, Курбатов вопросительно поглядел на Яковлева.
- Как и следовало ожидать, прослушка имеет место, - зло усмехнулся он.
- Ты на всякий случай проверял или по конкретной причине?
- Интуиция… - пожал плечами опер. - Не нравится мне тут… Я имею в виду - поведение коллег не нравится.
- Правильно не нравится, - кивнул Курбатов. - Я сейчас со швейцаром беседовал. Хороший старикан и - умница: как свидетеля его запугивали - насколько понимаю, мой коллега, цветовод-любитель…
- Это он тебе сам сказал? И не побоялся? - удивился Яковлев.
- Прямо он мне ничего не сказал, а вот понять дал достаточно ясно, говорю ж - умница! И по меньшей мере одного из убийц старикан видел в лицо - говорит, красив как ангел и столь же белокур…
Владимир Владимирович Яковлев присвистнул и с уважением посмотрел на Курбатова:
- Ну надо же! И как тебе удается раскрутить свидетелей, да еще запуганных?!
- Золото мое, - вздохнул Курбатов, - на то я и следак со стажем. Но тут, повторяю, моей заслуги нет! Судя по всему, старикан сам заранее решил нам рассказать все, что знает, но так, чтобы в протоколы это не попало. Все обдумал и сочинил нечто вроде сказочки про свой якобы глюк… Словечко такое чудное: "Примстилось, говорит, мне…"
- Класс! - Яковлев широко улыбнулся. - Надо же, не перевелись еще на российских просторах честные люди… Хотя глюк к протоколу не подошьешь.
- И не надо, - улыбнулся Курбатов. - Во всяком случае, пока.
Женя Шмелева с обидой посмотрела на задремавшего Мозолевского и резко отодвинулась на свою половину широкой, скрипучей кровати. Затем, не заботясь о том, что может разбудить любовника, вскочила на ноги и, подойдя к окну, нарочито шумно распахнула форточку.
"Любовное гнездышко" Евгении Петровны представляло собой всего лишь однокомнатную, довольно убого обставленную хрущевку, доставшуюся Жене после смерти матери по наследству.
Роман, старательно изображавший дрему, слегка приоткрыл глаза и с неудовольствием глянул на свою ненасытную подругу:
- Чего шумишь, Женюра? - Он сел на постели и откровенно зевнул. - Прости, дорогая, я сегодня не в форме, двое суток почти не спал.
- Что-нибудь случилось? - Абсолютно обнаженная Женя моментально отошла от окна и присела на кровать, отчего на ее животе, как тут же увидел Мозолевский, образовалось сразу три складочки… Пора, пора дамочке прикрывать свою наготу от кавалеров! Дьявол, неужели он никогда от нее не избавится?! Похоже на то: слишком много она знает, не только от дурака Шмеля, но, к сожалению, и от него самого…
- Случилось, - произнес он, стараясь не смотреть на живот любовницы и сосредоточив внимание на ее разрумянившемся после их общения, которого Женьке явно не хватило, лице.
- Рассказывай! - Тон Шмелевой мгновенно изменился, а рука потянулась к халатику, небрежно брошенному рядом с кроватью.
- В сущности, ничего особо страшного: из-за этого козла к нам нагрянула Генпрокуратура… Неприятно, но и дергаться особо не стоит, у Пименова все под контролем, так что…
- Какого лешего, - нахмурилась Женя, - вам что, непременно нужно было вязаться с этим депутатом?!
Она неприлично выругалась, а Мозолевский поморщился: матерящихся баб он не любил, полагая, что женщина должна быть пугливой, сдержанной на язык и покорной. При этом обязательно нежной и темпераментной в постели. Супруга Шмелева удовлетворяла этим качествам, к сожалению, частично, список ее достоинств, собственно говоря, исключительно постелью и ограничивался.
И почему ему, Роману Мозолевскому, горячему поклоннику Ницше, вопреки всем его убеждениям, нравятся исключительно смуглые стервы, ничего общего не имеющие с идеальными и непременно белокурыми женами-хозяйками, женами-матерями?.. Именно такой женщиной была его собственная мать, целиком и полностью подчинявшаяся властному отцу, обожавшая мужа и сына до полного безумия. Может, все дело в том, что ее заботы, ухаживания, вечные сентиментальности и прочие нежности надоели Роману еще в детстве? Объелся ими, как объедаются сладостями?
- Я у тебя спрашиваю или нет? - достиг наконец его ушей голос Евгении.
- Ты и так знаешь, что другого выхода у нас не было! - сухо проронил Мозолевский. - У этого козла оказался слишком длинный нос. О подробностях можешь спросить у своего муженька!
- Думаешь, я не знаю, что Василий к этому не имеет никакого отношения?! - взвилась Шмелева. - А вот насчет тебя я совсем не уверена… Для чего Васька поперся в Москву?
- Послали по делу - вот и поперся… Слушай, ты-то что в это все лезешь?! Желаешь заранее обелить своего супруга? Ну так выкупай его в "Ванише", ибо другого способа я что-то не вижу!
Казалось, ссора неминуема. Но Женя, внимательно вглядевшись в лицо Мозолевского, внезапно рассыпалась искренним хохотом и расслабленно откинулась на спинку кровати. Любовник уставился на нее с изумлением: на мгновение в голове Романа мелькнула мысль: уж не спятила ли?
- Ох… - Она перестала смеяться так же мгновенно, но веселые искорки все еще плясали в темных зрачках. - Ох, Ромка, какой же ты ревнивый… Ты меня к нему ревнуешь, да? Вот дурачок… Ты пойми, ведь все мое благополучие зависит от этого бурундука!.. Ну случись с ним что-то… Это я к слову, для примера… Останусь голая и босая… Вот ты - ты бы на мне женился, если б с Васькой что-нибудь стряслось?
Она хитро прищурилась, однако взгляд, как заметил раздраженный донельзя ее вопросом Мозолевский, сделался серьезным и пытливым.
- Типун тебе на язык, радость моя! - Роман резко сел на постели. - Ты что, не понимаешь? Случись что с твоим ненаглядным супругом - и я за ним потопаю по той же дорожке и в ту же сторону!.. И охота тебе каркать, а? К тому же я тоже в курсе кое-чего…
- Например?
- Например, что и счетов у вас в банке два, один из коих твой, и дачка, да и машина тоже на тебя записаны… Это к вопросу о голой-босой…
- Ну и что? Разве это деньги - то, что он на мой счет кладет?! Дача?.. Старье! Ну а машина - всего лишь груда железа… Нет, Ромочка! Деньги - настоящие деньги - это совсем-совсем другое…
- Мечтаешь о личных миллионах? - усмехнулся Мозолевский и, воспользовавшись возникшей паузой, вылез из кровати.
- А ты разве нет? - поинтересовалась Евгения и вслед за любовником потянулась к одежде, лежавшей в кресле.
- Я не мечтаю, - сухо произнес Роман. - Я их зарабатываю. И заработаю!
- А зачем они тебе, Ромочка? - Женя ловко натянула колготки и проскользнула в платье. - Ну ладно я… Обожаю шикарную жизнь, фирменную одежду, рестораны, отдых за рубежом… Все женщины это обожают, все этого хотят! А ты?
- А что - я?
- А то я не в курсе, что ты живешь как… как… Ну просто как в казарме солдатской! У тебя ж даже встречаться и то невозможно! Койка какая-то односпальная, квартира большая, а мебель - фи!
Она сморщила носик.
- Я поначалу думала, ты просто-напросто скупердяй. Но ты такой щедрый на подарки, мой Ромео… Жалко, я не могу носить при Ваське тот браслетик с сапфирами. Чудо! А для себя ты что же - жалеешь, что ли? Ну не пойму я тебя - и все тут!
- У каждого человека могут быть свои принципы, Женя! То, что я о своих не базарю на каждом углу, - не значит, что у меня их нет…
- Я что для тебя - "каждый угол", получается?!
Евгения моментально подобралась, слегка оскалившись - что, как уже знал Мозолевский, означало, что до взрыва осталась пара секунд.
- Не выдумывай! - Он поспешно притянул напрягшуюся Евгению к себе. - Ты меня не поняла: просто говорить о своих принципах я не люблю, вот и все!.. Давай-ка закончим этот глупый разговор, дорогая!
- Можно и закончить, - неожиданно легко согласилась она, но тон при этом был крайне холодный. Отстранив любовника, Шмелева направилась в сторону прихожей, вынудив Романа одеваться чуть ли не на ходу.
Больше никаких вопросов Женя ему не задавала, ожидая, когда он завершит туалет, с отстраненным видом и явно думая о чем-то своем.
Спустя несколько минут они оба были уже внизу - в пустом и холодном дворе, приютившем несколько пятиэтажек. И, рассевшись по своим машинам, разъехались в разные стороны.
Путь Романа Мозолевского лежал в основной офис "Щита". Его любовница, как он полагал, направлялась домой. Однако Роман ошибся.
Немного не доезжая до центра, Евгения Петровна свернула в боковую, довольно узкую улицу, словно в насмешку носившую название Тверская. Примерно через десять - пятнадцать минут по сторонам ее каменные дома сменились частными, в основном старыми "купеческими", возле одного из них она и притормозила свою ярко-красную спортивную "тойоту". И, предварительно перебросившись с кем-то парой слов по мобильному телефону, вышла из машины. Хозяин дома уже спешил навстречу Жене через небольшой двор к воротам, которые и без того оказались открытыми.
- Здравствуй, Сема, - сдержанно кивнула Шмелева и направилась ко входной двери впереди хозяина - явно потрепанного жизнью мужчины лет пятидесяти.
В доме у него Евгения была не впервые и, без труда сориентировавшись, сразу прошла на кухню, исполнявшую заодно и роль кабинета.
- Присаживайтесь, Евгения Петровна, - Семен, суетливо пододвинув гостье стул, сам уселся напротив, за старомодный обеденный стол на толстых ножках и вопросительно уставился на свою гостью.
- На этот раз, - произнесла Женя, строго глянув на Сему, - меня интересует некто Мозолевский… Нет-нет, не информация, - поспешила добавить она, поскольку хозяин успел уже выдвинуть ящик буфета, в котором вместо кухонных принадлежностей находилось и нечто вроде библиотечного каталога. - Я имела в виду другое.
- Слежку? - произнес Семен, предпочитавший называть вещи своими именами даже с очень богатыми клиентами.
Женя поджала губы, но все-таки кивнула.
- Мои расценки вы, Евгения Петровна, знаете…
Шмелева вновь кивнула и, поколебавшись, достала из маленькой замшевой сумочки несколько стодолларовых купюр.
- Я готова доплатить еще и за срочность… Естественно, если будут снимки, пленки. Они должны быть тоже у меня.
- Вас интересуют все, с кем он будет встречаться?
- Только женщины. - Женя все-таки слегка порозовела, но Семен сделал вид, что ничего не заметил.
- Называйте адрес, если у вас нет его фотографии, опишите его внешне… Не беспокойтесь, ничего записывать я, как и в прошлый раз, не буду. Запомню так…
…Спустя минут двадцать Евгения Петровна Шмелева покинула дом частного детектива, к услугам которого прибегала время от времени, оставив ему для связи номер своего нового мобильного телефона.
6
Володя Курбатов с любопытством оглядел комнату, в которую привел их Денис Грязнов, и не впервые за годы знакомства с ним мысленно снял шляпу перед умением хозяина "Глории" повсюду, куда бы ни занесла его судьба, устраиваться с максимальными удобствами… Конечно, доходы "Глории" это позволяли - чего никак не скажешь о доходах сотрудников не только МВД, но и Генпрокуратуры… Попробовали бы они заикнуться о том, чтоб снять на время командировки квартиру, да еще двухкомнатную, в чужом городе!..
- Неплохо устроился! - высказал он вслух свое впечатление от уютной гостиной, в которой и был организован Денисом общий сбор опергруппы и сотрудников "Глории" в лице самого Грязнова-младшего, Николая Щербака, Филиппа Агеева и еще одного, совершенно незнакомого Курбатову молодого человека. На последнего Владимир Михайлович поглядел с некоторым подозрением, сразу же вспомнив известные ему со слов Валеры Померанцева показания швейцара о "белокуром человеке с ангельской внешностью", стрелявшем в Юрия Корсакова…
Курбатов отметил, что и Померанцев успел бросить на неизвестного молодого человека парочку быстрых, пристальных взглядов. Видимо, и наблюдательный Денис обратил на это внимание, потому что, усмехнувшись, поспешил представить незнакомца.
- Прежде чем мы начнем, - сказал он спокойно, - хочу представить вам нового сотрудника "Глории", Альберта Вронского. За полгода деятельности в нашем дружном коллективе успел зарекомендовать себя наилучшим образом… Прошу любить и жаловать!
Сам Альберт, которому на вид было не более тридцати, выслушал своего шефа с улыбкой и, поднявшись с кушетки, на которой сидел, молча отвесил сдержанный поклон, после чего спокойно уселся обратно.
Гостиная в съемной квартире была довольно просторной, однако, после того как в ней разместились все гости, в комнате сделалось не только тесно, но и душновато. Но едва только Денис сделал попытку приоткрыть балкон, Померанцев его остановил:
- Не надо, Денис… Я совсем не уверен, что за тобой и твоими ребятами нет слежки… Что касается нас, то в номере "Севера", где проживает мужская часть группы, - прослушка… Вероятно, и у Галочки тоже…
- Обижаешь, начальник! - возразил Денис. - Уж что-что, а слежку мы бы тут же засекли… Что касается вашей прослушки, меня это нисколько не удивляет… Я даже не удивился бы, узнав, что установлена она по распоряжению здешней горпрокуратуры. Ладно, чтоб тебе было спокойнее, форточку открывать не будем. Приступим?
И Денис, и оба следователя вместе с Володей Яковлевым устроились за круглым столом в центре гостиной. Остальным хватило стульев и двух кресел, стоявших по стенам и углам комнаты.
- Итак, приступим, - вслед за Денисом повторил Померанцев. - Давай с тебя, Грязнов, и начнем… Ребята уже в курсе, по какой причине вы тут оказались, так что можешь сразу излагать, что вы за это время тут успели нарыть.
- Добро… - кивнул Денис и, на секунду задумавшись, продолжил: - Значит, вначале о Меклере и Борисенко - наших первоочередных клиентах. В данный момент при них неотступно находится отсутствующий здесь по этой причине Коля Самохин… Ребята много мотаются по городу - собирают документы для следующего суда заново, поскольку время апелляции упущено. С того момента как мы появились в городе, неизвестный абонент с угрозами звонил Меклеру дважды… Как вы понимаете, нам это ничего не дало, установить, откуда идут звонки, удалось только во второй раз. Как и следовало ожидать - телефон-автомат… Слежки, однако, за ребятами пока нет, и это абсолютно точно!
На этом месте Денис сделал паузу, дабы строго посмотреть на Померанцева, заранее усомнившегося в профессионализме его сотрудников. И лишь после этого продолжил:
- Теперь Вика Кашева, вдова и наследница убитого бизнесмена.