Хуши сказал: "В красивой обертке можно подать все что угодно. Как правило, его только в такой и подают"
Саня с большим трудом отделался от надоедливого Грэга и думал навсегда, но…
Больше часа он искал заправщик. Расплатился, объяснил куда ехать, а сам заскочил в магазин, скупился в дорогу. Грузовик с топливом и такси, в котором ехал Саня, подъехали к "кукурузнику" почти одновременно. Но Кубинцу что-то не понравилось, и они, не доезжая полкилометра до цели, свернули. Как оказалось, вовремя. Машине с цистерной перегородили дорогу грузовики, а сзади подперли несколько легковушек. Уже знакомые Кастро бойцы в черных раздутых камуфляжах, с РПГ и многоствольными пулеметами высыпали из кустов. В салоне самолета обозначилось движение.
– Назад! – крикнул Кубинец.
"Американцы?" – трусливо спросил Саня.
– Нет. Пусть не останавливается. Назад! Назад в город давай! Это азиаты. Значит, они всё знают… Все здесь. Деваться некуда, поедем к твоим янки.
Такси помчалось по безлюдным улицам заброшенной окраины в сторону аэродрома: мимо разрушенных домов и обгоревших машин.
"Думаете, он не врал про самолет? – спросил Саня. – Откуда у него столько денег? Интересно, а зачем ему я?"
– Дамочка будет тебя домогаться, а белобрысый на камеру снимать, – высказал предположение Кастро, но от его слов Сане веселее почему-то не становилось. – У этого жирного янки все на лице было написано. Если снимать будет она, а он домогаться, это, конечно, хуже.
Но терпимо. Хе-хе… Ты только не переживай… Мы никому не расскажем. Я отвернусь, Маруся зажмурится, а таксист вообще тут останется. Или с собой возьмем? Ему ж, наверное, тоже интересно…
– Я Рита, – возмутилась девушка. – Запомни. И никакая я тебе не Маруся!
– Прости, милая. У нашего Казановы вечер намечается веселенький, может, и мы немного того?.. Хе-хе… Нет? Ну, как знаешь… Просто, у нас столько общего… И я имею в виду не только тело…
Вблизи самолет казался еще больше. По всему видно – сделан на заказ: пассажирская – только передняя часть, в средней и хвостовой смотровых люков нет. Задняя стенка, судя по всему, опускалась, как в грузовых самолетах.
– Интересно, – сказала Рита. – Сюда и машину, и яхту, ну или катер можно запихнуть. Ишь, сволочи, я бы так тоже отдыхала.
– Крошка, когда все закончится, я покатаю тебя на своей яхте, – пообещал Кубинец.
– Я с незнакомцами не катаюсь.
– Зря, – осуждающе произнес Кубинец. – Я отличный любовник.
– Интересно, – заметила Рита. – А при чем тут?.. Или это плата за катание? А просто так, по-дружески, неинтересно, да?
– Какая дружба, что ты? Во-первых: обрати внимание на различие первичных половых признаков. Глупо этим не пользоваться.
– А во-вторых?
– А во-вторых, – с охотой продолжил Кубинец, – все мы одинаковые, милая. Но мы лучше вас. Вам нужны цацки, развлечения и деньги, а нам – только вы. Точнее: ваши буфера и ляжки. Бабы рады продаваться. А мы несчастны, мы жертвы. Это вы нас используете. Просто не каждый самец отдает себе в этом отчет. Но ты учти, если тебе понадобится моя жертва, – предложение в силе.
Геркулес, я прав? – Кастро поискал поддержки у Сани.
"Не думаю, что вы правы, Грин, – прозвучало после продолжительной паузы. – Я верю в чистую бескорыстную любовь. Такую, за которую умрешь и ничего не попросишь взамен".
– Правда, веришь? – недоверчиво спросила Рита.
"Правда".
– Пенелопа, дорогая, обрати внимание, как он похож на красавчика Аре! Его, кстати, и зовут так же, – говорил Грэг, представляя Саню своей жене. – Уверен, они знакомы: ты же видела, какая маленькая эта Норвегия.
Пенелопа, красивая женщина лет тридцати, одетая в тоненький халатик, подчеркивающий формы ее выразительной фигуры, сидела, закинув ногу на ногу, и с интересом наблюдала за гостем. Она принимала его на борту самолета, в столовой. Движением руки предложила сесть в кресло напротив.
– Грэг говорил, вы хороший музыкант, – произнесла она.
Саня, раздумывая над ответом, со свистом потянул сквозь зубы воздух.
– Лучший! Поверь мне! – сказал муж, присаживаясь на стул рядом. – А косоглазых как ненавидит! Я, говорит, руками бы их душил. Да, сынок?
– Нас с мужем объединила похожая беда, – сказала Пенелопа. – В той войне мы потеряли близких людей.
Саня ничего такого про косоглазых не говорил, но не стал ни в чем разуверять хозяев. Он только глупо улыбался и, не зная куда деваться от смущения, все пытался приставить виолончель к стене, но чертова бандура не хотела стоять.
– Не молчи, говори что-нибудь, – потребовал Кубинец.
– Да… – задумчиво сказал Саня. – Мой школьный учитель по математике имел проблемы со зрением… Не то чтоб косоглазый, но… я его не любил.
Грэг удивился:
– Учитель?
– Какая математика? – возмутился Кубинец. – Косоглазыми он вьетнамцев называет.
Пока гость откашливался, хозяева переглянулись. Грэг заметно смутился. Общий враг, желание мести, прочная нить, что протянулась между ним и молодым норвежцем, рвалась на глазах.
– Мой прадедушка, – продолжая кашлять, тихо произнес Саня, – служил во французском легионе. Как только их отряд приземлился на вьетнамо-китайской границе, косоглазые, как голодные звери, кинулись на них. Без предупреждения, вот так ни с того ни с сего напали… по предательски – сзади. Деду прострелили грудь, но он продолжал драться. Почти все его товарищи погибли в считанные минуты. Дед достал наградной маузер и, продираясь сквозь ряды неприятеля, метко отстреливал их командиров. Он поднял флаг над головой, и остатки отряда устремились за ним! Кучка героев под предводительством деда поднялась на возвышенность, – Саня говорил теперь уверенно, возбужденно. – Легионеры дали знак артиллерии: "Здесь сконцентрировались основные силы неприятеля! Огонь на нас!" И грянул залп.
Дед выжил. Три года он был в плену. Над ним издевались. Кривоносые вырезали на его груди французский флаг…
– Какие? – не поняла Пенелопа.
Рассказчик стукнул себя по лбу.
– Криво… а – косоглазые! На спине выжгли первый куплет Марсельезы. По ночам он пел патриотические песни. И его перестали кормить. Через месяц он умер от дифтерита. Когда я узнал об этом, то поклялся мстить.
– Пе-ре-бор, – растягивая слово, предупредил Кубинец.
– Лучше бы он немым притворился, – согласилась Рита.
Женщина подалась вперед, упираясь локтями в ноги, глаза ее увлажнились, а выражение лица стало сосредоточенным. Ее ладонь легла на Санино колено.
– Аре, – с вызовом произнесла она, – у тебя будет шанс!
– Правда? – испуганно спросил он.
– Грэг, – обратилась она к мужу. – Он потрясающий! Как ты нашел этого парня? – снова взглянула на Саню: – А умереть за идею ты готов?
Молодой человек смутился.
– Соглашайся на все! – приказал Кастро. – Не возьмут нас с собой, нам конец.
Саня обреченно выдохнул.
– Почту за честь.
– Не так быстро, родная, – сказал Грэг. – Умереть за идею – об этом мы с ним еще поговорим. – Он взял со стола открытую бутылку вина, поднял над головой. – Выпьем за наш союз!
Три больших бокала наполнились доверху. Грэг внимательно посмотрел на молодого человека.
– Готов лететь с нами прямо сейчас?
"Какой кошмар", – подумал Саня.
– А я никуда не лечу, – заявила Рита.
– Бросьте. А мне вот интересно, чего они там такого придумали, – весело произнес Кубинец.
Гость выпил бокал вина и сразу опьянел. Кастро все подначивал: "давай-давай", но Саня подозревал, что получится, как в прошлый раз с коньяком, и пропускал тосты. Стюард приносил бутылку за бутылкой, но, казалось, хозяевам все нипочем. Разве что Грэг стал болтливее обычного и все что-то рассказывал о силе, естественном отборе, о новой Римской империи и демократии.
Саня стал засыпать, и его отвели в комнату для гостей. Он сразу уснул и не слышал, как загудели моторы, зашелестела по асфальту резина, как разогнался и взмыл в чистое небо искристо-белый красавец самолет.
Хуши сказал: "Бог сделал поганку ядовитой. И ядовитые люди тут же поверили в свое божественное предназначение"
Проснулся он оттого, что кто-то тормошил его за плечо. Открыл глаза. В лицо дыхнул перегаром возбужденный, с бегающими глазами на белом, как береста, лице Грэг. Похоже, он так и не ложился, пил всю ночь.
– Пора! – крикнул американец. – Покажем вьетконговцам, кто здесь главный!
– Чиво?
– Вставай, сынок!
Молодой человек поднялся, взялся за виолончель.
– Аре, малыш, оставь это! – крикнул Грэг, сунул
Сане в руку гранату. – Сейчас мы им сыграем другую музыку.
Молодой человек, приходя в себя и тараща спросонья глаза, последовал за американцем. Только сейчас он обратил внимание, что на хозяине самолета военная полевая форма, зашнурованные выше щиколотки ботинки, на голове каска, а за плечами болтается автомат.
– Магнум, – определил Кастро. – Совсем древний. Где он его откопал?
"Сколько мы летим?" – только теперь подумал Саня.
– Наверное, часов восемь.
"Зачем эта граната? Про каких таких вьетконговцев он говорил?"
– Пошутил, наверное, – неуверенно произнесла Рита.
Саня чувствовал, что с каждым шагом сердце его колотится все сильнее. Американец направлялся в хвостовую часть. Навстречу вышел невысокий пожилой мужчина в такой же форме и каске.
– Мы на месте, – сказал он, потупил взгляд и неуверенно добавил: – Вы хорошо подумали, Грэг?
Грэг похлопал мужчину по плечу.
– Не дрейфь, сынок! Твое дело рулить, понял?! Высоту сбавили?!
– Как приказали, – сказал тот неуверенно.
– Координируйте, я на связи. Как только будем пролетать над объектами, информируйте. – Он обнял мужчину и, прижимая к груди, похлопал по плечу. – Назад пути нет! Мы победим! Иди к своим. Ты им нужен!
Сказав это, Грэг направился дальше по коридору, Саня следом. Когда дошли до двери, американец, отворяя, обернулся.
– Дрейфит, старый козел, – произнес с укоризной и оскалился. – Ничего, сынок, не расстраивайся. Здесь не все такие тонкошкурые. Крысы есть на всех кораблях. Главное, мы с тобой знаем, что и зачем. Мы не отступим! Верно?! – спросил, заглядывая в глаза.
Саня глотнул слюну:
– Конечно.
Задняя часть самолета – грузовой отсек. Он был битком набит обтянутыми голубой сеткой ящиками. Три ряда тянулись до середины отсека. Дальше низкая, без бортов, вагонетка. Под ней узкие рельсы, упирающиеся в грузовой люк, на нем, перпендикулярно полу, тоже рельсы. На специальной подставке, у правого борта, крупнокалиберный пулемет. Сидение стрелка защищено массивными железными плитами.
Молодой человек вдруг увидел Пенелопу. Она тоже была в форме. Красивая, задумчивая, с красными от похмелья глазами, женщина сидела на вагонетке и выдыхала целые струи дыма. У ног ее перекатывалась пустая бутылка из-под вина. Увидев мужчин, она поднялась навстречу.
– Пришло время платить по счетам! – громко крикнула Пенелопа.
– Мы сделаем это! – вторил ей Грэг и потряс над головой винтовкой. – Ха-ха! Сделаем!
Зашипел прицепленный к ремню передатчик:
"Объект номер один, через две минуты готовьтесь".
– Я готов! – крикнул американец.
Подойдя к стене, он снял с крюка пульт управления, нажал кнопку, и сразу раздался раздражающий жужжащий звук. Грузовой люк начал опускаться, и Сане в лицо ударил ветер. Появилась и быстро стала увеличиваться голубая полоска неба.
– Ну чего стал?! – крикнул Сане американец. – Потащили! – Он схватил за ручку один из ящиков, дернул на себя, но тот не двинулся. Саня стал с другой стороны и вцепился в ручку двумя руками. Совместными усилиями они подняли ящик и потащили к вагонетке.
Задняя стенка опустилась полностью, и рельсы сомкнулись… Пока Грэг выставлял в специальные пазухи на крышке ящика таймер, Саня, держась за поручни, приблизился к бездне, раскинувшейся за бортом. Бесконечный густой лес тянулся до самого горизонта.
– Вьетнам, – определил Кубинец. – То, что надо. Нам повезло. Если так пойдет дальше, скоро будем на месте.
Справа раздался треск пулемета. Саня вздрогнул и медленно повернул голову на звук.
Пенелопа в каске показалась ему не такой уж и красивой. Ее лицо поочередно искажали гримасы то злости, то восторга, глаза бегали, как у сумасшедшей. Смотреть на нее было неприятно. Тело женщины тряслось от мощной пулеметной отдачи. Саня подумал, было, что у нее начался эпилептический припадок. На пол со звоном падали гильзы.
– Давай! Давай! Девочка моя! – восторженно тряся кулаками, кричал Грэг. – Покажи этим засранцам! – он задержал взгляд на Сане. За грохотом выстрелов его слов почти не было слышно: – Специально для нее сделал!.. Пусть оторвется!.. Там, в лесу, у них была база! И сейчас есть – я знаю! Ха-ха!.. А ты чего ждешь, сынок?! Кидай гранату!
Молодой человек без особого энтузиазма выбросил гранату в открытый люк.
– Не взорвется! – разочарованно крикнул Грэг, махнув рукой. – Ладно, потом научу. – Сам достал из-за спины винтовку и принялся посылать одиночные выстрелы куда-то в лес.
Обойма быстро закончилась, он перекрестился, решительно выдохнул, снял вагонетку с тормоза и толкнул ногой. Разгоняясь, она покатилась по рельсам, уперлась в резиновые колодки и скинула груз. Ее отпружинило обратно.
– Работает! – радостно крикнул американец, и через секунду раздался взрыв.
Пенелопа прекратила стрельбу и ошалело посмотрела на мужа:
– Какого черта, Грэг?! Даже парашют не раскрылся!
– Таймер неправильно выставил! – обеспокоенно ответил тот. – Сейчас! Сейчас все сделаем! Сынок, помогай!
Они водрузили на вагонетку еще один ящик. Этот пролетел дольше, но земли не достиг, взорвавшись в воздухе. И следующие пять постигла та же участь. Взрывы были мощные, казалось, самолет сам развалится от такого грохота. Грэг колдовал что-то над таймером и делал все новые и новые попытки. Один ящик, наконец, приземлился, в небо ворвался земляной столб, в стороны полетели деревья, лес задымился…
– Есть! – радовался американец. – Я понял как! Сейчас мы им устроим!
– Вы уверены, что там кто-то есть?! – спросил Саня.
– По норам прячутся! Там косоглазых, как пчел в улье! Не дрейфь, сынок! Мы их достанем!
Самолет развернулся, нырнул в облако дыма, поднимающееся от горящего леса. Саня пожаловался на тошноту и присел в стороне. Американец, презрительно покачав головой, позвал Пенелопу.
Когда очередной ящик слетел с вагонетки, Грэг отправился за новым.
– Зацепился! – истерично крикнула женщина.
– Что? – не понял Грэг.
– Сеткой зацепился за выступ, видишь! Надо отцепить… Болтается в хвосте!..
Тело женщины тряслось от мощной пулеметной отдачи. Саня подумал, было, что у нее начался эпилептический припадок. На пол со звоном падали гильзы. – Давай! Давай! Девочка моя! – восторженно тряся кулаками, кричал Грэг.
– Сейчас рванет! – испуганно крикнул американец.
Женщина подбежала к Сане.
– Твой час пробил, воин! Возьми нож, перережь веревку… Ну… сделай это!
– И не думай, – потребовал Кубинец. – Лучше с пулемета, скажи, постреляю.
– Пусть сама лезет, дура! – крикнула Рита.
– Да вы что?! – возмутился Саня. – Да меня сдует оттуда сразу! На мне и парашюта нет. Это самоубийство!
– Трус! – крикнула Пенелопа и сунула ему в руку нож. – Делай! Вся Норвегия смотрит на тебя!
– Поторопись, сынок, – крикнул Грэг. – Через минуту взорвется!
Саня поднялся.
– Давайте веревку, а то меня снесет.
– Смотри, он это серьезно, – удивился Кубинец. – Вообще-то, если тебе жить надоело, то мне еще нет.
Рита спросила:
– Мужчины, я тут на секунду отвлеклась, расскажите, а что здесь вообще происходит?
– Нет времени, сынок! – крикнул Грэг, судорожно взглянул на часы, скинул каску и схватил себя за волосы. – Помоги ему, милая! Я сейчас. – Он рванулся к двери. Пенелопа проводила его удивленным взглядом, все вдруг поняла, крикнула Сане: "Сделай это!" и устремилась вслед за супругом.
– Тикай! – крикнул Кубинец.
"Куда?"
Молодой человек вздрогнул: раздался треск, сетка медленно рвалась.
"Ну же! Ну! Давай еще!"
Через секунду опасный груз сорвался вниз, и сразу раздался взрыв. Саню впечатало в стену. Мимо пролетела, пробила стену и шмыгнула дальше внутрь рельса, по которой только что ездила вагонетка. Моторы завизжали, как сотня свиней на бойне. В нескольких метрах от Сани пол начал обрываться, разорванные ошметки скручивались, угрожающе загибались в его сторону. Самолет стремительно шел вниз. Уши заложило, от ветра слезились глаза. Парень надавил на дверную ручку, но дверь не поддалась, ступни оторвались от пола, и воздушным потоком его начало вытягивать наружу.
Саня не помнил, как долго падал самолет: секунды, минуты, часы смешались, время исчезло, остались только страх, паника и желание жить. С невероятной силой он вцепился в дверную ручку и поручень в стене. Ноги болтались в воздухе, как белье на веревке. Словно вспышка молнии, перед глазами возник и исчез купол парашюта, за ним другой. Это невозможно, но он видел болтающегося на стропах Грэга, даже не его самого, а только лицо, – растерянное заплаканное лицо большого ребенка. Невидящие печальные глаза глядели вверх.
Хуши сказал: "Тот, кто медленно бегает, тоже может спастись. Вопрос лишь в том, убегает он от тигра или догоняет его"
Из-за тряски и шума Саня не заметил момента приземления. Еще с полкилометра исковерканную машину тащило по земле. Крылья тормозили о деревья и кустарники и, наконец, обломались. Самолет развернуло, он раскололся надвое, задняя часть устремилась к высоким деревьям и там остановилась. Передняя, кувыркаясь по поляне, как спущенная с горы бочка, тоже затихла в болоте.
Еще долго Санька боялся отпустить ручку. Из оцепенения его вывел неуверенный, не похожий на себя голос Кубинца:
– А-а-а… струсил?..
"Чиво?"
– Была у меня одна стюардессочка… Ага… Ох мы с ней тогда…
"Чиво?"
– Была, говорю, у меня стюардессочка одна… Это… на самолетах которые… Красавица… Волосы длиннющие… Когда мы с ней… то, волосы как раз…
"И что?"
– Ничего… Стюардесса, говорю…
"А-а-а…"
– Ты цел? – перепуганно спросила Рита. – Кажется, цел, – ответила сама себе. – Удивительно…
Саня, очумело глядя по сторонам, выкарабкался наружу, сделал несколько шагов и оглянулся.
"Чудо! После такого не выживают. – Он принялся ощупывать свой живот, ноги. – Чудо!"
Поднялся ветер, лес зашумел. Откуда-то сверху донесся странный, знакомый гул.
– И правда – чудо! – восторженно согласился Кубинец, когда Саня задрал вверх лицо. Прямо над ним качалась, отражая покатыми боками солнечные лучи, запутавшаяся в ветках густой кроны, черная виолончель.
"Она преследует меня", – подумал Саня.
– Наверное, кому-то она очень нужна, – удивленно произнесла Рита. – Это все не просто так… У нее есть ангел-хранитель.
– Хорошо ей, – сказал Кубинец. – Мой отказался от меня еще в детстве.