- Вячеслав, я лично, едва узнал об этом факте, немедленно распорядился послать людей с проверкой. Обнаружили то место, откуда стреляли, и гильзы нашли. Словом, выяснили, что это были обычные дорожные бандиты, которых у нас, к сожалению, хватает. Проезжающих дальше, на юг, грабят, раздевают, угоняют автотранспорт. Народ-то здесь не бедный ездит, а горы рядом, так чего ж ты хочешь? Абреки, одним словом, для них это основной род занятий! Поэтому и версия с похищением, ты меня понимаешь, возникла у нас тут не случайно. На этом некоторые, особенно из чеченов и ингушей, большие деньги делают…
- Значит, указания не было? - Грязнов с хмельным подозрением уставился на генерала.
- Сто процентов! Костя Лиховцев - наш человек.
- Это в каком смысле - ваш?
- В прямом. Умный, толковый, оперативный… Замечаний не имеет.
- Ну-у… тогда готов поверить. А вот скажи мне еще… Довелось сегодня посмотреть материалы обысков на вилле этого вашего - как его? - Киреева. Слушай, он, вообще, что за мужик? Тебе он нравится?
- Ты странно ставишь вопрос!.. Он же не девица, - засмеялся генерал, - он как раз наоборот. Нравится - не нравится, с такими критериями к нему подходить нельзя. Я бы сказал иначе: есть от него польза городу или нет? И, подумав, причем хорошенько подумав, ответил бы: есть. Но я тебе еще скажу, сугубо между нами, можно?
- Ну а как же!
- Будь у меня достаточно власти, я нашел бы все-таки повод прижать его. Но нет у меня такой власти, Вячеслав, нет.
- Это потому, что, наверное, он диктует свою волю вашему губернатору?
- Сам догадался? Или кто умный подсказал? - засмеялся Шилов. - Разумеется! В этом-то все и дело!
- А что его этот… родственник? Как его?
- Ты имеешь в виду Семена? Этого, не в пример племяннику, вполне можно назвать местным олигархом. В последнее время они как-то рассорились, а причина - все те же акции химкомбината, кто-то кому-то перебежал дорожку - такие разговоры идут. Но я уверен, что это - хитрая игра, и они скоро помирятся, понимаешь? Подумай, что им делить, если один владеет практически всей энергетикой края, а другой - при любом владельце - держит в руках градообразующие предприятия, как их теперь называют. Тут тебе и цемент, и сырье для него, и химия, куда уж больше-то! А они - родня, ближе нет! Но ко всей этой истории с пропажей людей они оба вряд ли имеют отношение.,
- А кровь на усадьбе, а выстрелы, а пули, наконец?
- Ну, так экспертиза ведь не может утверждать с уверенностью, что следы крови принадлежали пропавшим людям? Или что пули были выпущены именно в них? Другое дело - происхождение этих улик. Вот пусть охрана и держит ответ. Вы их, кстати, взяли, вот и колите на здоровье.
- Взяли, да не всех, - поморщился Грязнов. - Ну, пусть баллистики индень… идень… тифицируют, - справился наконец с трудным словом нетрезвый Грязнов, - пули и стволы, из которых они были выпущены. А в кого - это действительно вопрос!
- Ну а я о чем? - тактично поддакнул Шилов. - Наверняка скажут, что тренировались, либо Киреев возьмет на себя ответственность. Скажет, что это палили в бога и черта его гости, как и проходило по одной из версий, верно? А те подтвердят.
Оказывается, генерал был в курсе тех рассуждений, которые москвичи вели между собой, а ведь ему специально никто не докладывал.
- А убийства мужа и жены Трегубовых? Они-то кому были выгодны? - неожиданно, но полностью в соответствии с пьяной логикой сменил тему Грязнов.
- Да кому угодно! И ты прекрасно знал Толю, а уж я тем более. Честный, порядочный человек. Но нашелся негодяй, гнида, который, видимо, решил отомстить. За что, спросишь? А поводов в нашем деле, сам знаешь, всегда найдется немало. Да на каждого из нас наверняка вагон и маленькая тележка.
- Значит, ты считаешь, причина в прошлой или настоящей служебной деятельности? Тогда супругу зачем?
- Она могла знать предполагаемого убийцу.
- Значит, версия об ограблении у тебя тоже не проходит?
- Да какое там ограбление?! Чего у Лили брать-то?
- А если мы вычислили убийцу?
- Это ты Игната, что ли, имеешь в виду? - напрямую спросил Шилов, видно, и здесь был уже в курсе, но когда же успели донести ему?
- Ну-у… - Грязнов сделал вид, что медлит. - Возможно, и его.
- А что, вполне проходит и такая версия… Игнат не раз сидел. И садился главным образом в те времена, когда Толя осуществлял в крае милицейскую власть. Так что лиуно я бы не исключал, нет… Но я почти уверен, что сам Киреев к этому делу отношения не имеет.
- Почти, говоришь?
- Ну, не я же веду расследование. Вам виднее. Не хотелось бы просто, чтобы честного, в общем, человека со всякой грязью мешали. Видное лицо в городе, а славы такая молва не принесет. И пользы делу - тоже.
- Это кому не хотелось бы? - хитро ухмыльнулся Грязнов. - Ему или тебе?
- При чем тут я или он? Наш губернатор эту мысль буквально на каждом совещании высказывает… И его тоже понять можно. Срок кончается, что впереди - неизвестно. Как посмотрит на это дело президент - примерно представить можно, раз такую силу в край направил. Да чего я тебе объясняю?
- А тут у вас, я слышал, этот Семен Киреев был якобы соперником Шестерева на прошлых выборах, он-то как?
- Он не соперником был, я уверен, а просто удобной кандидатурой, чтоб формальность соблюсти.
- Вон как, гляди ты…
- Так они ж все - рука об руку, - похоже, разоткровенничался Шилов. - А если и спорили, то могли обойтись без убийц.
- Значит, полагаешь, что Москаленко с товарищами не убивали? Говорят же, что депутат был с Киреевым якобы в добрых отношениях.
- Вот видишь, тем более!
- А если это дело рук тех бандитов, которые во вневедомственной охране служат, а? Кто он, этот Медведев, по-твоему?
Такой новый поворот темы, видимо, озадачил генерала. Не ожидал он. Хотя и держался настороже, уж это опытному глазу Грязнова заметно было.
- Медведев? - задумчиво, явно оттягивая время, протянул Шилов. - Да как тебе сказать? Он из местных. В смысле коренной. Если желаешь, познакомлю.
- А зачем он мне? - небрежно ответил Гряз-нов. - Я думаю, вопросы ему Саня задавать будет, а я не хочу в это дело вмешиваться. Я ведь сказал тебе уже, что с бандитами из медведевской команды - и сбежавшими, и теми, что в СИЗО парятся, - вот с ними разговор будет суровый. Много материалов на них набралось, поглядим, как будут вертеться. Но это я между нами, сугубо по дружбе, ты понимаешь? - Грязнов уставился на Шилова немигающими глазами, что должно было продемонстрировать собеседнику особую степень доверия к нему.
- Конечно! - горячо заверил генерал и постарался незаметно взглянуть на собственные часы.
Торопится, подумал Грязнов, но решил спуску не давать и предложил посмотреть, что заказать на десерт. Может, дыньку. хорошую разрезать? И под коньячок расправиться с нею? Очень любил дыни Вячеслав Иванович. Ну, как мог после такого признания встать и бросить товарища в одиночестве генерал, сам вызвавшийся проявить сегодня подлинное казачье гостеприимство?
"Вот и посиди рядом, дорогой, - сказал себе Вячеслав Иванович, - пока я не устану… Да и поздно тебе уже звонить куда-то, предупреждать. А утром Саня даст вам всем прикурить, мало не покажется. И я со своей стороны тоже хорошенько постараюсь".
5
Шилов, вероятно, успел-таки предупредить полковника Медведева о том, что Генеральная прокуратура собирается проявить к нему пристальный интерес и что ему следует подготовиться к трудному разговору с Турецким.
Когда утром Александр Борисович позвонил начальнику отдела вневедомственной охраны и пригласил его подъехать к нему, в краевую прокуратуру, где по указанию Щукина оперативно-следственной группе были выделены два кабинета, Медведев выразил немедленное согласие прибыть, как если бы он только и ждал этого приглашения. Не было для него неожиданным и требование помощника генерального прокурора захватить с собой личные дела пятерых сотрудников отдела, двое из которых находились в федеральном розыске, а трое парились в следственном изоляторе. С последними уже начал работу Гряз-нов - с каждым, естественно, в отдельности. И Ту-редкий с Вячеславом договорились постоянно держать друг друга в курсе дел, как только появится что-нибудь новенькое.
Был Андрей Константинович довольно высоким, под сто восемьдесят, абсолютно лысым человеком с резкими чертами лица - глубокими провалами глазниц, крупным носом и раздвоенным квадратным подбородком, выдающимся вперед. И руки были под стать суровому выражению лица - грубые, покрытые темным волосом, и с тяжелыми короткопалыми ладонями. Турецкий привычно обратил внимание на его ногти - большие, широкие и плоские, какие, по наблюдениям еще со времен средневековья, обычно характерны для убийц и палачей. У него и речь была отрывистой, словно испорченной постоянной привычкой отдавать команды, и низкой по тону. Трудный, другими словами, характерец… Такой вину на себя брать не станет ни при каких обстоятельствах. Хотя и оправдываться тоже не захочет.
Действительно, а чем лично ему грозит голословное, по его убеждению, обвинение в том, что в его ведомстве обосновались бандиты и убийцы? Да ничем. Годов ему, видно, немало, генеральский чин явно не светит, а на пенсии он доживать свой век не захочет, всегда найдет удобную охранную службу. Да и связи имеет немалые - чего ж волноваться?
Однако беспокойство все же было заметно, как он его ни скрывал. Чего же Медведев все-таки боится? Скорее всего, его может всерьез заботить лишь единственный факт - это если арестованные подчиненные начнут на допросах валить основную вину на него, то есть попробуют выставить его впереди себя паровозом. Попытаются, другими словами, представить его если и не организатором преступлений, то одним из тех, кто передавал им указания убирать опасных свидетелей.
Может быть такое? Наверное, иначе чего бы ему волноваться?
Турецкий первым делом, не обращая никакого внимания на полковника, стал пролистывать личные дела. Медведев мрачнел, ибо ситуация выставляла его как бы в роли курьера, которую, кстати, мог выполнить любой из сотрудников его отдела. Так с какой же целью вызвал его первый помощник генпрокурора? Всерьез допрашивать или таким вот образом просто мотать ему нервы?
В личных делах Алымова и Барышникова - об этом уже знал Александр Борисович со слов Владилена Старкова - находились заявления охранников с просьбой предоставить им внеочередные отпуска по семейным обстоятельствам. У обоих - одинаковая формулировка. Но если у Барышникова в самом деле имелась семья - жена и семилетний сын, то Алымов был холост. И на это немедленно обратил внимание Турецкий, но словно бы походя, как на незначительную нестыковку.
Полковник, не поднимая глаз, начал нудным голосом объяснять, что Сергей собирался жениться, возможно, хотел отдохнуть вместе с невестой, но вот кто она - этого полковник не знал. А что охранники вместе уехали, так это их законное право, может, у обоих дела какие-нибудь в Испании объявились.
Он настаивал на испанской версии. А, между прочим, проверка, которую провели сотрудники Старкова, показала, что оба эти охранника вылетели в Москву, хотя отсюда, из города, имелся раз в неделю чартерный рейс в Барселону. Но, может быть, им в Мадрид понадобилось, например? Так думал полковник. В общем, чепуха полная.
Турецкий не стал "разочаровывать" Медведева, не сообщил ему о том, что Вячеслав уже звонил в Москву и дал указание своему Управлению, с привлечением сотрудников МУРа, срочно поднять агентуру, отрабатывая возможные московские связи Алымова с Барышниковым.
А вот жена Бориса Барышникова, с которой имела короткую встречу и беседу Галя Романова, утверждала, что у ее мужа нет знакомых в Москве. А про Алымова она ничего не знала. Галя сказала, что Ленке можно верить - они были фактически ровесницами и даже учились какое-то время в одной школе. Не то чтоб подруги, но, в общем, были знакомы - город-то хоть и миллионный, но, в сущности, небольшой - по столичным меркам.
Зато с тремя другими охранниками вышел в некотором роде конфуз. Оказывается, приказом по отделу, подписанным самим же Медведевым, Орехов, Лютиков и Старостенко были освобождены от занимаемых ими должностей в связи с уголовным делом, возбужденным против них. Но срок их задержания еще не истек, конкретных обвинений им не предъявлено, значит, и дела против них, как такового, тоже быть не могло. Поторопился полковник, вчерашним числом подписал свой приказ, как только прослышал о вызове к помощнику генерального прокурора.
- Ну, раз уж вы твердо уверены, Андрей Константинович, в виновности своих сотрудников, давайте теперь об этом и поговорим.
- При чем здесь моя уверенность? - возразил Медведев. - Их ведь арестовали? Значит, у вас имеются доказательства их вины. А я… а мы… наша служба в своих рядах преступников не потерпит!
Сказано это было с изрядной долей пафоса.
- И часто у вас такое случается? - И на непонимающий взгляд полковника Александр Борисович уточнил: - Вычищать свои ряды от "оборотней"?
- На моей практике - впервые!
- Похвально. Значит, либо опыта нет, либо дело поставлено идеально. А вот из показаний свидетелей, допрошенных на вилле господина Киреева, следует, что об идеальном порядке, к сожалению, говорить не приходится. По их показаниям, сотрудники отдела вневедомственной охраны были фактически личными телохранителями названного господина. Разве такая роль соответствует их служебным обязаннос-
9 тям
- Впервые слышу об этом, - с каменным, словно у истукана, лицом ответил полковник.
- Поживем, еще и не то услышим… - небрежно бросил Турецкий. - Значит, об истинной деятельности своих сотрудников вам ничего не известно?
- Я уже ответил на ваш вопрос.
- Хорошо, прервемся на минуточку, посидите, мне нужно сделать один телефонный звонок, вы не помешаете.
И Турецкий позвонил Грязно ву, в следственный изолятор, где тот в настоящий момент работал с задержанными.
- Слава, есть что-нибудь новенькое?
- Ты меня протелепатил. Я только что хотел отзвонить тебе. Лютиков буквально все отрицал, но наконец дал показания. Я ему закинул идейку насчет паровоза. Ну, что мы, мол, вряд ли отыщем их приятелей, сбежавших в Испанию. Он тут же нашелся, вспомнил и вывалил на Алымова с Барышниковым все, что мы могли бы инкриминировать ему самому. Теперь, по его показаниям, они виноваты, а он, как послушная овечка, не смел отказаться. И начальник давил, Медведев, и Орехов, как старший, но главным образом те, которые сбежали от правосудия. Включил он в этот список и Русиева. Пользуясь особым доверием хозяина, он их всех держал в ежовых рукавицах. От участия в убийстве семерых человек открещивается категорически. Никого не видел, но выстрелы на усадьбе слышал, Орехов ему сказал, что это гости развлекаются. Туда он не ходил, дремал в подсобке, где у них временное жилье, пока его Орехов не разбудил - менты приехали. А по поводу Трегубовой сознался, что приезжал в машине по приказу того же Русиева, но женщина была уже мертва, и он вместе со Старостенко убрался от греха подальше. Видеть он, понимаешь, не может трупов, плохо ему становится.
В общем, скажу тебе, песня известная. Сейчас начну колоть Старостенко, а Орехова оставляю на закуску. А что у тебя?
- Позже узнаешь. Срочно подошли ко мне эти показания.
- А-а… Он еще у тебя?
- Ну.
- Понял, сейчас Галку вызову и отправлю к тебе, больше некого. Тут, похоже, никому нельзя доверять полностью… Единственного, кого я не имею в виду, - это Влада.
- Ну, вернемся, Андрей Константинович, к нашим баранам, - сказал, откладывая телефон в сторону, Турецкий. - Скажите, какое отношение к вашим сотрудникам, к вашему ведомству имеет или имел Игнат Русиев?
- Абсолютно никакого.
- А почему тогда он командовал вашими сотрудниками?
- Откуда это вам известно? Это же неправда! Он к нашей службе никакого отношения не имеет.
- Но вам-то он известен?
- А какое это имеет значение? Я, может, полгорода в лицо знаю. А Русиев…
- Его кличка - Сибиряк. Не знаете, по какой причине?
- А вот это обстоятельство мне совершенно неизвестно и не интересует… Мало ли кого и как зовут? Он в губернаторской семье телохранителем был, это многие знают.
- Да? Ну, подождем, что на этот счет расскажут ваши сотрудники. Значит, как я понял, вы утверждаете, что пятеро сотрудников вашего отдела на вилле господина Киреева исполняли исключительно свои должностные обязанности? И ничего больше?
- Я так не утверждал. В свободное от дежурств время они, вполне возможно, выполняли какие-то частные его распоряжения, но только не в ущерб службе. Зарплаты у нас небольшие, а жить надо, у многих семьи, которые приходится кормить.
- Получается так, что именно в свое личное время Старостенко с Лютиковым, как мы говорим, подчищали по указанию Русиева - Сибиряка место преступления? Ну, после того, как тот убил женщину? Это уже доказано рядом свидетельских показаний и иных обнаруженных нами улик, можете не сомневаться.
- Лично я об этом ничего не знаю, мне не докладывали, но полагаю, что в своем предположении вы, возможно, и правы. Если они что-то и могли делать, то исключительно во внерабочее время.
- Тогда за что же вы их, по сути, уволили? Сами ничего толком не знаете, официального обвинения им тоже пока не выдвинули, так за что же? Меня вопрос этот интересует чисто гипотетически.
Медведев задумался над смыслом последнего слова, но, так, видно, и не разобравшись, дал классический уклончивый ответ по известному анекдоту:
- Да пошли они все… к матери, чтоб я об этих мерзавцах теперь еще думал! Считаете, они виноваты? Вот и судите! А без вины у нас в каталажку не сажают.
- Вы уверены в этом, полковник?
- Абсолютно, - буркнул тот.
Пока Турецкий то с одной, то с другой стороны подходил к полковнику Медведеву, проявившему истинно медвежье упорство в том, что невиновных в тюрьмах не держат, и по этой причине отказавшемуся от всякой защиты своих сотрудников, по существу, сдав Их без всякого сожаления, Грязнов разматывал очередного охранника - Виктора Старостенко.
Выслушав те же самые аргументы Вячеслава Ивановича, которые тот уже высказывал Лютикову, Ста-ростенко даже не стал раздумывать, а с готовностью их принял. Было бы странно иное - если бы он стал возражать! А тут ему прямо подсказывают удобный ход: я, мол, такой-сякой, сирота казанская, мной командовали, мне приказывали, меня заставляли… А кто конкретно? И вот тут и появился новый мотив в аргументации.
Начальник, полковник Медведев, фактически передал их группу Юрию Петровичу Кирееву чуть ли не в собственность. Они и на службу-то являлись только в день получки. А личное оружие держали всегда при себе.
- Стрелять-то хоть из него приходилось? - небрежно спросил Грязнов.
- Ну а то как же!
- А патроны где брали? У полковника получали? Отчитывались за отстрелянные?
- Да зачем? Юрий Петрович…